Останься со мной

Тихое покашливание выдаёт топчущегося у двери Хеймитча. В последнее время я вижусь с ним только для того, чтобы узнать о состоянии Пита, поэтому готовлюсь выслушать очередной доклад. Ему не лучше. Он по-прежнему боится тебя. Врачи ищут способ… Только хочу ли я это слышать? Снова. - Питу лучше, - вскинув глаза на него, я вижу чуть виноватую улыбку на лице ментора. – По крайней мере, он уже не хочет убить тебя. Тихая радость шевелится где-то в груди. Я должна бежать туда, в больницу, к Питу… Но я всё ещё сижу на кровати, тупо глядя на мужчину. Похоже, надежда и приходящее вслед за ней разочарование слишком истощили меня. Смогу ли я когда-нибудь вновь радоваться по-настоящему? Хеймитч опускает глаза, и сердце начинает биться тревожнее. - Что такое? – голос хриплый, слова не идут, и я могу выдавить из себя только это. Словно я молчала долгие годы. - Он не помнит тебя, Китнисс. Сердце на мгновение замирает, я задыхаюсь. - По крайней мере, он не хочет тебя убить, - едва слышно повторяет Хеймитч, думая, по-видимому, что так лучше. Так хуже. Лучше бы он меня убил. - Почему? – я ищу ответ на этот вопрос в глазах ментора, но по его взгляду понимаю, что в моих глазах он видит что-то не то. Жалость к себе и неимоверную боль. Он подходит и садится рядом со мной. Берёт мою руку в свою и поглаживает ладонь большим пальцем. Успокаивает. - Почему?! – крик вырывается из моего горла, я спешу закрыть его кулаком, но слёзы всё равно катятся по моему лицу. Я близка к истерике и вряд ли способна сейчас что-то воспринимать, но Хеймитч начинает терпеливо мне объяснять. - Врачи перепробовали много всего…ну, ты знаешь. Порой казалось, что он вот-вот поправится, но он снова вспоминал, и… - мне не нужно говорить, что было дальше. – В общем, ему изменили воспоминания, чтобы обезопасить тебя от него. Обезопасить меня от Пита. Нельзя придумать ничего смешнее этого. Я не смеюсь лишь потому, что в нашей новой реальности это не шутка. - Я хочу увидеть его, - вырываю ладонь из руки ментора и поднимаюсь прежде, чем смысл сказанного доходит до меня. На лице мужчины написано сомнение, но мне отступать некуда. Я должна увидеть Пита и убедиться. Только так я смогу со всем справиться. Может быть. Мы идём по пустому коридору, Хеймитч время от времени бросает на меня короткие взгляды, смысл которых я не хочу понимать. У меня ещё есть время передумать, развернуться и убежать. Но тогда я больше никогда не смогу себя уважать. Останавливаюсь в метре от двери. Ментор смотрит на меня с сожалением, словно ему и правда жаль, что наша с Питом красивая ложь о любви разбилась. - Что он помнит? Хеймитч на мгновение задумывается. - Помнит Жатву и первые Игры. Помнит, что победил. Вместе с тобой. - Вместе со мной? Но… - Ты для него – просто Китнисс Эвердин. Просто ещё один победитель. Ещё он помнит Квартальную Бойню, и что опять победил, - вместе со мной. – Помнит Капитолий, пытки… Но ничего о тебе. Тысячи часов вместе. Сотни поцелуев. Десятки ночей без кошмаров. Он всё это потерял. А я потеряла своего мальчика с хлебом. Я коротко киваю и берусь за дверную ручку, но Хеймитч останавливает меня, схватив за рукав. - Китнисс, ты не должна ему ничего рассказывать или показывать видео. Если ты сделаешь это, агрессия и желание убить тебя могут вернуться к нему, и его придётся снова заточить в больничную палату. Подумай о нём. Я вновь киваю, заталкивая слёзы поглубже. Я должна позаботиться о Пите, даже если он больше меня не любит. Открываю дверь и тихо вхожу в палату. Кроме Пита в ней нет никого, но я знаю, что за стеклом собралась команда его врачей, готовая при первой же опасности пустить ему в вены морфлинг. Я не могу допустить этого. - Привет. - Привет, - Пит поднимается и смотрит на меня в упор. В его голубых глазах равнодушие, которое мне тяжелее вынести, чем ненависть. Он даже этого ко мне не чувствует. Ничего. – Я Пит Мелларк, - он протягивает ко мне раскрытую ладонь. Ты Пит Мелларк. Ты – художник. Ты – пекарь. Ты любишь спать с открытыми окнами. Никогда не кладёшь сахар в чай. И всегда завязываешь шнурки на двойной узел. А ещё ты когда-то любил меня. Я пожимаю его руку. - Я Китнисс Эвердин, - и я очень несчастна.