Живи, радуйся жизни

Я не хочу… тебя отпускать… Исландия резко села на кровати. Её пробивала мелкая дрожь. Орган, гоняющий кровь по организму, бился в бешеном темпе. В голове продолжали крутиться слова. Я не хочу тебя отпускать… Спустя пару мгновений, дрожь прекратилась, сердечный ритм нормализовался, а Эйрун начала приходить в себя. Посидев ещё с минуту и окончательно успокоившись, она глянула на часы и тихо ругнулась. - Четыре утра… Понегодовав ещё немного над столь ранним пробуждением, которое, к тому же, больше походило на пробуждение после кошмарного сна, Исландия хотела вновь завалиться спать, но несколько факторов помешали ей совершить это действие. Во-первых, сонливость как рукой сняло. Так бывает. Проснулся рано утречком, времени до подъема ещё спать и спать… Только вот спать уже не особо хочется. Во-вторых, странное чувство не давало покоя. Неприятно давящее изнутри, волнующее чувство. И, в-третьих, шум в соседней комнате настораживал. Что там за стеной вообще происходит? Эйрун тихо вышла из своей комнаты. Босиком прошлёпав к заветной двери, она неуверенно открыла её и осторожно заглянула внутрь. Норвегия тихо ходил по комнате и собирал вещи. Небольшой чемодан на полу у кровати стремительно заполнялся. Как раз вытаскивая из шкафа стопку аккуратно сложенных рубашек и футболок, он, внезапно обернувшись, посмотрел на исландку. Та вздрогнула. - Доброе утро. Эйрун лишь рассеяно кивнула в ответ. - Милая пижама, - упаковав вещи, хмыкнул норвежец, своим замечанием заставив сестру смутиться. До этой самой фразы, произнесенной Андрессом, Исландия пребывала в полнейшей рассеянности, с трудом услышав даже приветствие брата. То неприятно скручивающее внутренности чувство усилилось, а обрывки непонятных мыслей неизвестного происхождения хаотично двигались в голове. Но данная реплика заставила все мысли тут же исчезнуть, а щеки залиться слабым румянцем. Исландия бегло осмотрела себя. Светлая легкая футболка с едва заметным рисунком была ей явно велика, однако мило смотрелась на хрупком теле исландки. Тёмные хлопчатые короткие шорты, которых было почти не видно из-за футболки, очень мило вписывались в образ… - Пол не холодный? - а ещё босые ноги. Неопределенно пожав плечами, Эйрун уставилась на брата. Тот уже закончил собирать чемодан и также глядел на сестру. - Пойдем, кофе попьём что ли? В полном молчании спустившись на кухню, Андресс взялся за приготовление кофе, а Исландия уселась на стул с ногами и принялась наблюдать за норвежцем. Какое-то смутное чувство будто пыталось о чем-то напомнить. Эйрикур невольно задумалась. Вновь пришла в себя она только после того, как братец поставил на стол перед ней чашку с горячим кофе. Не проронив ни слова, они сидели на кухне. Где-то в глубинах квартиры иногда поскрипывал пол, будто по нему кто-то ходил. Возможно, это просто ветер забрел от скуки, в поисках чего-нибудь интересного. Где-то в гостиной тикали настенные часы, составляя неплохую компанию аналогичному механизму, висевшему на кухне. Там же на кухне мирно шумел холодильник, изредка напоминая о себе тихим дребезжанием. После того, как кофе был допит, а чашки вымыты, брат и сестра продолжили сидение на кухне в полном молчании. Они ещё долго могли бы вот так сидеть но тут Исландия внезапно поняла кое-что важное. Все встало на свои места. Эйрун бы даже удивилась своей глупости и рассеянности, но ей было не до того. Теперь ей стало ясно, к чему были те слова, надоедливо крутящиеся в голове после пробуждения. К чему было это волнение, и чем было вызвано то странное состояние. Сегодня же тот самый день. День, когда Андресс уезжал. Исландия даже не заметила приближения этой даты. - С тобой все в порядке? - видимо, волнение отразилось на её лице. В голосе вопрошающего читалось беспокойство. Ответом Йенсену был неуверенный кивок. Дальше всё происходило для Исландии будто в тумане. Как они с братом собрались и вышли на улицу, весь путь до аэропорта вспоминались с трудом. К Эйрун вернулось осознание происходящего только у стойки регистрации. Норвегия сдавал багаж. А его сестра невидящим взглядом смотрела в пол, угнетаемая окружающим миром. Постепенно желание оказаться дома подальше от всего этого возрастало. Всё будто было пропитано тоской в преддверии разлуки. Самое, возможно, трагичное произошло на паспортном контроле. Дальше провожающих не пускают. Норвежец повернулся к Эйрун. Та встревожено смотрела на брата. В голове у девушки в режиме нон-стоп начали крутиться слова. Те же, что и утром. Я не хочу тебя отпускать. Андресс вздохнул. Исландия вздрогнула. Горло сдавило, к глазам подступили слёзы. Совершенно не прошенные горькие слезы. Норвегия тепло улыбнулся. Из-за этой улыбки Эйрун стало ещё тяжелее сдерживать плач. Йенсен осторожно потрепал младшую сестру по волосам, еле слышно прошептав слова прощания. А спустя пару минут он уже успел скрыться в толпе. Спустя ещё пару минут Исландия направилась к выходу. Кое-как сдерживая рыдания, она покинула здание аэропорта. Поймала такси, отправилась обратно. С трудом добралась до дома. Скипхольт 50А. Вечер. В квартире темно, задернуты шторы. При свете настольной лампы Исландия слушала музыку, укутавшись в плед. Состояние было странное. Мир казался ей выцветшим и поблекшим. Удивительной силы угнетение давило на девушку со всех сторон. Казалось ещё чуть-чуть и все вокруг наполниться смертной тоской и унынием. А затем лопнет. Это изводило. Взгляд невольно пал на рабочий стол, за которым Исландия обычно писала письма. Может?.. «К черту всё,» - Эйрун отвернулась, сильнее кутаясь в плед. /Сия глава посвящена Гоше Петрову. Достопочтенный Георгий, это "творение" Вам./