Пикассо с бритвой

      Сержант Фелиция Харди разбирала огромную папку документов, неразборчиво подписывая и ставя, где требовалось, печати. Она бросила взгляд на часы: уже без трех минут час ночи, а она все еще никак не разберет огромную папку с делами. Фелиция вздохнула: ее жених обязательно поднимет очередной скандал, приревнует к офисному столу и пригрозит найти «нормальную девушку», не карьеристку и не трудоголика.       Харди смахнула с лица прядь белокурых волос, выбившуюся из строгого пучка на затылке. Этот чертов Пикассо с бритвой прибавил работы на год вперед, надо поймать этого психа как можно скорее, но чем дольше она будет возиться с описанием трупов и результатами вскрытий в десятки листов, тем меньше шансов поймать его по горячим следам. О чем думает Гринсон, размышляла она, попивая отвратительный растворимый напиток, по недоразумению носящий название кофе – другого в участке не найти.       Единственным звуком, нарушавшим тишину кабинета было мерное гудение процессора старого компьютера – почти все копы из убойного отдела разошлись по домам, плюнув на нескончаемую рутину. Она бы, пожалуй, тоже ушла домой пораньше, приготовила бы Чету романтический ужин с увлекательнейшим продолжением – Фелиция специально прошлась по десятку магазинов, чтобы купить красивое сексуальное белье, надеясь отвлечь жениха и расслабиться, наконец, самой... Но теперь ее планы стремительно рушились, словно карточный домик. Никакого ужина и никакого секса. Да этот маньяк лишает ее личной жизни!       Девушка устроилась поудобнее на спинке стула – она-то уж вполне может позволить себе подремать пару минут, а затем вновь мелкий шрифт и сотни полицейских терминов, к которым она успела привыкнуть, как к сводке погоды с утра. Надо будет взять отпуск, определенно. Иначе она так с ума сойдет.       Не успела Харди закрыть глаза, как раздался стук в дверь – требовательный и настолько неожиданный, что она, дернувшись, разлила кофе прямо на документы, над которыми работала. - Вот дерьмо, - воскликнула она, вскочив с кресла. – Войдите!.. – принявшись вытирать напиток, отозвалась девушка.       На пороге оказался Ленни Смиттерсон – тощий и неказистый, но невозмутимый настолько, что почти казался воинственным. Черные немытые волосы взлохмачены, рубашка висит, как на вешалке, из-под неправдоподобно широких штанин торчат худющие ноги в ярко-зеленых носках. Фелиция поморщилась: она терпеть не могла этого неряху, не знающего, пожалуй, как выглядит душ. - А-а, это ты, Смиттерсон, - разочарованно протянула Харди. – Ты-то что тут торчишь, решил в кои-то веки задержаться на работе?       Он не ответил и сделал шаг вперед. Харди стало жутко: что-то в его облике было пугающим и неестественным, в его глазах не плескалось привычное глупое ехидство, он выглядел отстраненным. - Эй, Смиттерсон, ты чего?       Ленни тряхнул головой, его немытая грива распласталась по лицу. Он продолжал наступать – все так же молча. Харди, способная дать отпор, была парализована страхом – из горла не вырывался крик, руки и ноги как будто парализовало, язык отказывался повиноваться.       Коп походил все ближе – девушка заметила, что в его руке что-то блеснуло – обычная финка среднестатистического заключенного с инициалами G.D. – явно стащенная у кого-то из арестантов при обыске. На его лице появилась зловещая улыбка, схожая с оскалом гиены. Харди, давно бросившая курсы борьбы, напрягла память, чтобы вспомнить хоть один прием. Если он меня сегодня не прикончит – запишусь на русский стиль, решила девушка. - Ленни, брось нож, давай поговорим. – она прибегла к психологическому воздействию. Не такой действенный способ, как вырубить противника, но и это могло помочь.       Он был словно под гипнозом; что-то пробурчал и продолжил наступление, загоняя ее в угол. Беспроигрышная тактика: потайных дверей тут нет, а кричать она может сколько угодно – в убойном отделе на ее этаже давно не осталось самоотверженных трудоголиков, уж он-то знал. - Ленни, ты меня слышишь? – она попыталась нащупать табельное оружие. Не желая к нему прибегать, Харди упорно пыталась пробудить в коллеге человеческие чувства. – Ленни, положи оружие.       Коп занес нож и стремительно опустил, целясь чуть ниже шеи девушки, но одним ловким движением она выбила финку из его худой руки. На лице преступника отобразились недоверие и удивление – он явно был растерян и не ожидал такого поворота событий. Фелиция насторожилась: любой, даже самый тупой преступник всегда имеет запасной план, когда идет на дело, но у Смиттерсона, похоже, его не было. То ли он действовал в приступе лунатизма, то ли загипнотизированный, то ли он действительно был большим идиотом, чем барыга, прячущий кокаин под подушкой.       Харди старалась не терять времени и ударила нападавшего под дых, чтобы занять более выгодную позицию, однако он попытался увернуться, и удар вышел намного слабее, чем она рассчитывала. Смиттерсон взревел и набросился на нее; движения его хоть и были слегка заторможенными, но он предугадывал едва ли не каждый выпад противницы. Ленни схватил ее за запястье и рванул на себя – послышался влажный хруст ломающихся костей. Харди вскрикнула от боли, но свободной рукой попыталась достать пистолет из кобуры. Смиттерсон с силой толкнул ее. Девушка не удержалась на ногах и упала на пол, поджимая покалеченную руку. Тогда нападавший намотал растрепавшиеся белокурые волосы на кулак и потащил к подоконнику, бормоча странные, не имеющие смысла слова на странном языке. Фелиция попыталась вывернуться из стальной хватки, но коп ударил ее лицом о стоявший неподалеку стол.       Внезапно он остановился, о чем-то раздумывая и поглаживая блестящий ствол девятидюймового Вильсон-комбат. Этой небольшой задержки было достаточно. Харди, не раздумывая, здоровой рукой вытащила свой Глок-17 и выстрелила, стараясь не бить на поражение, но ранить и лишить возможности двигаться.       Мимо.       Пуля пролетела в паре сантиметров от грязной полицейской робы и слегка задела плечо, чем еще больше разозлила Смиттерсона. Его гнев не был похож на ярость человека, скорее это напоминало разъяренного быка на корриде. Он выхватил свой пистолет и принялся, не целясь, палить; Харди перекатилась за стол, едва уворачиваясь от пуль – кажется, одна все-таки ее ранила, но времени перетягивать рану не было. Фелиция чувствовала, как кровь стекает по ноге, но не обращала внимания и судорожно высчитывала патроны.       В стандартном Глоке-17 их должно быть семнадцать штук. Сейчас в ее распоряжении находилось только пять. Действовать надо с умом, призвав на помощь все свое хладнокровие и выдержку.       Прогремел еще один выстрел. Харди вжала голову в плечи и прицелилась в коленку. Не попала. Четыре патрона.       Девушка была в паре футов от нападавшего, но не понимала, почему он медлит и не подходит: реакция его сильно заторможена, он понимает, куда стрелять, но не целится, только что-то бормочет. Если они оба останутся в живых после перестрелки как в фильмах про гангстеров, она обязательно вызнает, что это за «заклинание». Чертов Гарри Поттер, подумала она. Если он действительно призывает силы зла, то делает это очень плохо – помнится, у доктора Фауста это получилось лучше.       Три патрона. - Сукин сын! – выкрикнула Харди, окончательно отвлекая его внимание, чтобы выстрелить более точно. – Получи! – она нажала на курок. Сухой щелчок пронзил неожиданно воцарившуюся тишину. Смиттерсон взвыл, и, выронив Вильсон-комбат, упал, как подкошенный, держась за живот. Он дергался, словно находился под электрическим током. Его пистолет, ударившись о пол, еще раз выстрелил; пуля разбила стекло и исчезла из виду.       Харди выползла из укрытия и достала мобильник. - Капитан Гринсон, это сержант Харди. Смиттерсон в моем кабинете. Раненый.