Ева

Ева сделала большой глоток виски, чертыхнулась, занюхала рукавом плаща, пропахшего до последней нитки машинным маслом, и все равно сползла на песок. Не помогло. Кислорода, как и обещали, в воздухе многовато. Двадцать, может, двадцать два процента. Против устоявшихся шестнадцати на Земле. Легкие словно обжигает каждым новым вдохом. До мозга эта ударная доза уже дошла. Окружающая действительность слегка помутнела и зашаталась. Она сделала последнюю попытку подняться, но кислород, коварная штука, не дал даже как следует закрыть флягу. Маленькие пальчики с неровно обрезанными, а кое-где и обкусанными ногтями все время соскальзывали и порывались устроить танцы крупной дрожи. Ева неимоверными усилиями наконец завинтила крышку и повалилась на песок, раскинув руки. - Ну и дыра у вас здесь, господа, - тихонько хихикнув, сказала она прямо в небо, надеясь, что голос был услышан создателем печального пейзажа. Что с них, собственно, взять, с однообразных до оскомины провинциальных планет, кроме того, разве, что воздух чуть чище? Местные достопримечательности слишком унылы, чтобы описывать: белесая кромка берега, омываемого водами неизвестного океана, да подпирающие горизонт сероватые барханы. Скука смертная. Хочется домой. Рвануть бы назад, в ржавеющие на берегу одинокой рамкой и напоминанием, что ничто не вечно, ворота межпространства. Но нельзя. Работа. Ева вгляделась в небо. Какое-то время оно бесновалось над ней, то выгибаясь в дугу, то становясь ближе и прижимая к песку, но потом успокоилось. Как и замедляющееся дыхание. Девушке даже захотелось встать. Правда, оторваться от бесконечных высот чужого неба никак не получалось. Пока оно было единственным, что гостья сочла достойным взгляда любого, даже самого взыскательного туриста. Ева заранее поставила Перлии единицу как рекреационной зоне. Жаль, что нельзя отрицательную оценку. Так небо, да. На горизонте медленно падал в океан бледно-желтый диск местного солнца. Над ним расположились облака: свинцово-серые в середине, задетые светом заходящей звезды, по краям они неожиданно становились перламутровыми. Напоминая о жемчуге. Это немного веселило. Мир с налетом перламутра, как ракушка, вычищенная изнутри. И песок, слишком белый на земной вкус, и высь, удивляющая всеми оттенками серого, и океан со светло-зеленой пеной. Именно таких цветов, она читала, раньше находили жемчужины на Земле: светло-голубые с Филиппин, мелкие и тусклые белые, совсем как песок, из Сибири, и наконец, свинцово-серые, их еще называли черными - с Таити. Ева подождала, пока туман в голове окончательно рассеется, и осторожно встала. И тут же почувствовала, как из носа потекла кровь. Проклятый кислород. По правде говоря, лучше бы здесь за каждым камнем были опасные твари. Гостья немного нервничала. Впервые в жизни ей отдали не самую грязную работу. Это даже не первый контакт. Ворота уже установлены. Правда, с той стороны, на Земле, их пришлось фактически перепрограммировать, затем основательно смазать все механические части, а потом еще лечить по старинке - при помощи силовых упражнений и тяжелого инструмента. Путешественница криво усмехнулась. Рукава ее черного как ночь плаща до сих пор воняли маслом и старой машиной. Это единственное, что утешало и напоминало о прошлых, полных приключений походах в другие миры. Она всегда была первопроходцем, первооткрывателем. Тем, кто возится с непослушными кораблями, задает курс, летит, ныряя в прореху треснувшего по швам одеяла атмосферы, и, в случае удачи, устанавливает ворота. Ева чувствовала сейчас - ее списали на берег. Это новое, излишне спокойное задание и его обещанная легкость... Внутри, где-то в области желудка, порхал, не забывая биться крыльями под ребра, мотылек интуиции. Эх, знать бы заранее, во что ввязываешься. Она по привычке ощупала пистолет, пристегнутый к правому бедру, закинула на плечо тяжелый рваный рюкзак и воззрилась на единственного своего врага - белый до перламутра песок. Он уходил от берега, поднимаясь к самому горизонту, а это значило, что путь до города предстоит неблизкий. Как следовало из отчетов первопроходцев, скопление жилищ гуманоидов на Перлии всего одно. Людей, прилетевших со звезд, здесь уже видели, и не раз. Более того, в недалеком прошлом аборигены активно торговали с космонавтами жемчугом. А чем же еще? Перлия, так назвали планету прибывшие первыми. Впрочем, возражать не приходилось. К тому же, Еве нравилось, когда рядом с системным номером мира появлялось в скобках название. Глупость, конечно, но какая-то первобытная гордость, как если бы ты завалил мамонта, охватывает, когда даешь имя миру. Ева медленно двигалась в гору. Сначала ноги норовили увязнуть по колено в песке, потом неожиданно стали спотыкаться о камни. Пологий берег медленно уходил к небу, а то, что девушка посчитала барханом, неожиданно стало скалой. Колосс на песочном основании. Она считала расстояние стометровками, позволяя себе после каждых ста выпить глоток обжигающего виски. Когда песок под сбитыми старыми берцами окончательно превратился в камни, Ева даже рассмотрела тропу, петляющую между перламутровых валунов. Десять раз по сто, и еще десять, и снова. Путешественница выдыхалась и все чаще прикладывалась к фляге. Пару раз даже пришлось делать остановки, жадно глотать обжигающий воздух, запивая каждый вдох шипящего в легких газа жгучим виски. Впереди очередная стометровка превратилась в протыкающую облака каменную стену. Ева зарычала от безысходности. Проклятье. Надо дойти до города, пока местное солнце окончательно не провалилось в океан. Мало ли, какие твари вылезают на берег по ночам. Девушка не сразу поняла, что направление движения изменилось. Теперь она спускалась по все той же каменистой поверхности. Ева привычным, выученным за время путешествий движением надела очки-бинокль. Взгляд поневоле устремился вдаль. Первое, о чем она подумала: «Это галлюцинация». Ева потянулась протереть линзы в ожидании, что город исчезнет, рассыплется на миллионы песчинок, рухнет в основание горы, провалится, развеется - но он остался на месте. Уставшая и неспособная на эмоции, она застыла посреди каменной пустыни и сбросила рюкзак. То, что видела сейчас собственными глазами, не поддавалось описанию, не укладывалось в скудные рамки восприятия. Гостья судорожно пыталась налюбоваться, вобрать в себя, запомнить. Сфотографировать внутри это первое мгновение. Но восхищение было слишком велико, оно валило с ног не хуже доброго виски. Ева закрыла глаза, успокаивая мысли, похожие сейчас на спутавшиеся при вязании нитки. Вдохнула, выдохнула. Сделала глоток из фляги и попыталась отстраненно, с профессиональным интересом рассмотреть открывшийся вид. Как она и предполагала, за самой высокой точкой «колосса на песочных ногах» открылась огромная чаша, словно выбитая в горе специально - на случай, если здесь захочется поселиться. От того места, где она стояла, к самому центру кальдеры - то, что это потухший сотни лет назад вулкан, было заметно невооруженным глазом - тянулась выложенная из перламутра широкая дорога. В лучах заходящего солнца она золотистой светящейся змеей ползла к первым постройкам развернувшегося, как игрушка в чашке, города, и исчезала в его глубине. - Господи. Ева, конечно, хотела сказать словечко покрепче. Но красота чуждой архитектуры, состоящей из света и перламутра, напрочь отбила желание ругаться. Девушка наклонилась к тропе и потрогала равные эллипсы, которыми она была вымощена. Нет, не жемчуг. Еще интереснее и загадочней - солнечно-ярко светились внутренние части ракушек, скрепленные в единую полосу совершенно невероятным прозрачным клейким составом. Ева начала искать в глубине города намек на воду - в кальдере потухшего вулкана, как и в глубине атолла, которым этот вулкан может со временем стать, иногда рождается чистое озеро. Синева действительно мелькала за башнями, образующими пятиугольник, в самом сердце поселения. Башни - пожалуй, единственные строения из камня, которые увидела Ева. Закатное солнце освещало их правильную пятиугольную форму, стремящиеся в облака снежно-белые шпили. Они даже немного напоминали людские строения. Что-то знакомое, что-то, за что может зацепиться разум. А вот остальные здания таких великодушных зацепок уже не давали. - Сон сумасшедшего фантаста, - шепнула Ева. Линии - кривые, сюрреалистичные и совершенно разные у каждого дома Хотя, какие дома? Постройки, вероятно служащие на Перлии жилищами, были выложены из гигантских раковин. Нет, не только постройки. Дороги, стены. Ева совершенно уверилась, что неспроста сюда послали именно женщину. Для мужского мозга отрывающийся пейзаж выглядел слишком взрывающим привычные представления о мироустройстве. Каждый шаг убеждал Еву, что место уникально, открывал ее зрению все новые подробности. Вот ровное, почти прямоугольное здание в центре города с балконами-ракушками. Вот фонтан на окраине, в нем плещутся крошечные фигурки. Его дно видно и с такой немыслимой высоты. Оно желтое и светится, как будто жемчужину поднесли к лампе. От всего этого великолепия начинаешь сходить с ума. Ева покрепче сжала в руке лямку рюкзака. Нет, это не она слишком много выпила. Во Вселенной действительно есть жемчужный город. Выложенная ракушками дорога упиралась в стену, пропахшую насквозь морем, дикостью и средневековьем. Пластины, из которых она была сложена, стояли ровно, плотно примыкая друг к другу, не оставляя даже миллиметра просвета. «Как солдаты», - мелькнула в голове непрошеная мысль. Огромная тень пятиметровых раковин накрыла ее, сделала песок под ногами серым, и заставила попятиться к свету. Ни с чего, на ровном месте, вдруг заклокотало сердце. Оно билось, стараясь расколотить ребра, а Ева стояла, как вкопанная и ничегошеньки не могла сделать. Перед ней, застывшей в двух метрах от преграды и тихо лепечущей: «Это невозможно, я не пойду дальше», створки одной из раковин неожиданно раздвинулись. Она не увидела людей. Пустая улица, слышно только фонтан. Ева сбросила бинокль, чтоб не мешался, и сразу же прилепила ладонь к правому бедру, готовая, если что, выхватить оружие. Она сделала два шага вперед, осторожно переставляя ноги в тяжелых берцах. «Тихо, бояться нечего». Девушка почему-то знала, что за ней наблюдают десятки пар глаз, хотя ни одного аборигена не было видно. Желтые лучи заходящего светила ложились на перламутровые стены, делая их совершенно золотыми. За ними начинался город, и Ева видела в проеме «ворот» и дома-игрушки, и заботливо выложенную раковинами и склеенную все тем же составом мостовую. Там было темнее, чем тут, на песке. Гостье предстояло преодолеть границу между светом и тенью. Она неторопливо оглядывала стены, не двигаясь с места. Ничего и никого, но Ева готова была поклясться, что за ней следят, руку на отсечение дать, а то и голову. Ворота оставались неподвижны. Все оставалось неподвижно. Сердце опять подпрыгнуло. - Эй, я пришла с миром! - закричала она. Тишина. Горы повторили голос, многократно разнесли над городом. Ничего. «Трудная планетка», - усмехнулась про себя Ева. Она еще пару секунд посомневалась, а потом вытянула правую руку, вместе с пистолетом, и разжала ладонь. Все. Ничего нет. Пуста, безоружна. - Ну что, ребята, по законам гостеприимства вы бы должны выйти, чтобы надеть мою голову на пику, или хоть стрелу пустить. Еще несколько мгновений горы молчали, город молчал, но Ева уже знала, что выиграла одну маленькую партию. Сколько таких будет? Путешественница готова была уже расстелить спальник перед воротами и упорно ждать, когда в глубине улицы неясным бликом замаячила одна-единственная фигура. Смуглый сморщенный старик в белых, как мел, одеждах, передвигался так медленно, что казалось, улитка проползла бы расстояние быстрее. Его шатало из стороны в сторону, а одежду било об ветер, как парус. За его спиной образовалась целая толпа таких же смуглых, одетых в бесформенные простыни и почему-то миниатюрных людей. Дети? Впереди, прямо за воротами, показалась пара взрослых аборигенов. Они вышли из-за створок ракушек-ворот и совершенно безэмоционально, словно давно привыкли к пришельцам, подошли к Еве и забрали с песка пистолет и рюкзак. Причем, последний был слишком тяжел для одного, и он даже позвал на помощь друга. Слабаки. - Ребята, вы осторожнее, у меня там передатчик. И виски, - предупредила Ева. На самом деле ее беспокоили два других предмета, помещенные на самое дно рюкзака, памяти, жизни. Но о них говорить не хотелось. Гостью немного шатнуло. И это хорошо, потому что хмель, похоже, справлялся с главной задачей: притуплял эмоции. Старик тем временем приблизился настолько, что вышел в свет, и уже вполне можно было рассмотреть его черные, как уголь, глаза под белыми, в цвет здешнего песка, бровями, и гладко выбритые щеки. На слишком узком черепе нелепо торчали в разные стороны бессистемно обкромсанные, видимо, тупыми ножницами, волосы. Он был по сути таким же, как Перлия. Ирреальным. Этот мир щекотал Еву, беспокоил, как песчинка, попавшая между створок раковины. Дети отстали от старика перед самыми воротами и теперь наблюдали за каждым жестом и словом - его и чужой, совершенно другой, непонятной женщины. Абориген выглядел спокойным. Похоже, не ожидал от нее глупостей. Зря. Про себя Ева не то, что усмехнулась, расхохоталась в голос. Немало приходилось видеть эзотерических мудрецов с других планет, полагающих, что они - истина в последней инстанции, а их народ - избран для великих дел вселенского масштаба. Сейчас в лучшем случае начнет ломать малоинтересную средневековую комедию о том, как они ждали людей с неба, чтобы передать другим мирам свое послание. Не начал. Долго изучал гостью, осматривал до мельчайшей складочки в одежде, а потом обезоруживающе улыбнулся, обнажая великолепно сохранившиеся белые зубы, и проговорил на чистейшем земном: - Мы ждали тебя. Идем. Брови Евы поползли вверх против воли. Нет, ребята, так не пойдет. Немногие периферийные планеты проявляют чудеса коммуникационных навыков, но все же и в них таится нешуточная опасность. Теперь варианта два: или она спаситель избранного народа, или кровожадный бог планеты требует ее в жертву. - А почему меня-то? - задала Ева ничего не значащий ни в одном из вариантов вопрос. Но старик, не произнося больше ни единого слова, повернулся к ней спиной и пошел в город. Как только она ступила на ракушки мостовой, улицы мгновенно перестали хранить перламутровую тишину и разразились серебристым смехом. Ее со всех сторон облепили хохочущие, одетые в белое девочки. Прежде, чем Ева что-то попыталась понять, они ухватили ее за обе руки и ноги и повалили на землю. - Ах вы демонята! Ева извивалась и пробовала вырваться, но тщетно. Боли ей не причиняли, не кусали, не царапали, и даже не щекотали, но держали маленькими ручонками крепко. Ева рычала и билась, впрочем, не в полную силу, но это вызывало только смех. С нее стянули берцы, куда-то исчез с плеч видавший не один мир и не сегодня пропахший машинным маслом плащ. Немилосердные хозяева оставили на гостье только черные штаны и им же в тон футболку. А еще через секунду с волос сняли ленту. Золотистая волна, до этого момента тщательно упакованная в косу, заслонила перламутровый город. Смех мгновенно стих. Ее отпустили. Ева вскочила на ноги, готовая орать в голос и ругаться, готовая высказать жителям Перлии все, что думает, но гробовое молчание, окружившее ее еще более плотным кольцом, чем стайка детишек в простынях, пылу поубавило. - Ренелин, Ренелин, - перешептывались со всех сторон. Ева отбросила волосы на спину эффектным движением, чем вызвала коллективный восхищенный вздох. Что ж здесь происходит-то? Землянка оглядела жителей Перлии вокруг себя, и догадалась. Смуглые дети океана не рождаются светловолосыми. А уж шелковую массу, доходящую до пояса и оттягивающую голову назад, сейчас и на Одиннадцати планетах Содружества увидеть - большая редкость. Ева с ужасом поняла, что пристальное внимание к косе, которую она носит просто потому, что лень стричься, смущает. И приводит в трепет. Она перекинула волосы на плечо и стала торопливо заплетать. Ее руки остановили узловатые, излишне длинные и цепкие, пожалуй, старческие пальцы. - Прошу вас, не надо. Гостья на секунду замешкалась, но потом отпустила косу. Аборигенов слишком много, конечно, чтобы перечить. Не до конфликтов. Она закусила нижнюю губу, позволив на долю секунды угадать замешательство, и тут же выругалась про себя. Как же можно так глупо выдавать состояние своих натянутых, как струны, звенящих нервов? Ева восстановила обычное равнодушное выражение лица, и огляделась. Тут, на окраине города, стояли лишь одноэтажные постройки, более всего напоминающие хижины. Если бы необходимо было сравнить их с земными постройками, то гостья, наверное, остановилась бы на африканском ямном жилище. По крайней мере, округлые формы ракушек, слепленные в форме широкой пирамиды все тем же прозрачным клеем, невольно отсылали к древней истории планет. Местные жители собирались у фонтана, и теперь Ева видела не только стайку девочек и нескольких мужчин, но и женщин, стариков. За белыми просторными платьями маленьких жительниц фантастического города из ракушек показались серые застиранные платья и зеленоватые дырявые туники. Ева с удивлением увидела, что дырки на одежде и вообще нагота здесь не считаются неприличными. Контраст до боли, до дрожи пугающий: жемчужные, перламутровые, сияющие здания, громоздкий шикарный фонтан и полуголые жители города. Мужчины среднего возраста и юные девушки почти все были обнажены по пояс и носили лишь небольшие клочки ткани, прикрывающие половые органы. А вот на морщинистых и не столь привлекательных телах стариков имелась хоть дырявая, но все же одежда. - Идем, - поторопил ее прежний спутник в белом. Что-то не складывалось в голове, не поддавалось логике, краски упорно не смешивались. Ева опасалась анализировать то, что видела - итог мог быть каким угодно, количество вариантов развития событий с каждым шагом росло в геометрической прогрессии. Она впервые в жизни, пожалуй, чувствовала себя беспомощной. Потому кивнула и покорно пошла, куда звали. Толпа местных жителей перед ней расступилась. Вернее, Ева подумала, что перед ней. Но ошиблась. Навстречу шла хозяйка города. Гостья еще не заметила ее, но уже угадала, куда повернется сейчас толпа, о чьих волосах теперь будет перлиянский благоговейный шепот. Она тяжело вздохнула. С местным правителем предстояло общаться. Договариваться. И потому так важно, что он из себя представляет. Ева ожидала всего, чего угодно. Несколько секунд, пока жители планеты освобождали путь своей госпоже, она готовилась увидеть: от ведомого на цепях гигантского краба, почитаемого богом, до грузного любителя плотских утех... Владелица перлийского атолла привела Еву в замешательство. Она почти ничем не отличалась от стайки кружащих неподалеку девочек: разве что была немного выше и старше. Все та же белизна одежды и смуглость кожи. Ева почему-то обратила внимание на босые пятки юной красавицы. Из-под длинного подола с левой ноги свешивалась большая каплевидная жемчужина, и ложилась прямо в такую же ровную каплевидную ямочку под щиколоткой. Ева проследовала взглядом вверх. По белому балахону, лишь слегка выдающему, насколько совершенно запакованное в него тело. У широкого пояса, представляющего из себя искусно подобранную по размеру нить крупного ровного жемчуга, взгляд остановился. Там же, у пояса, лежали кончики золотистых волос - начало реки. Ева никогда не думала, что масса, которую она носит за спиной, может быть так притягательна, так невероятно шикарна, что жемчуг меркнет. Она продолжила долгий до отвращения путь к лицу госпожи. Острый подбородок, пухлые губы. А потом мир завертелся, падая, потому что остались только ее темные, страшные, как омуты и одновременно по-детски наивные глаза. Маленькая красавица в этот момент не поймала ее взгляд - она равнодушно глядела поверх мгновенно склоняемых перед нею голов, спокойно принимая свое величие. - Ренелин, - снова зашептали за спиной. Гостья на всякий случай согнулась в неглубоком поклоне. Однако девушка, выхватив ее взглядом из массы подданных, быстро подбежала, едва касаясь ступнями мостовой, и взяла ладони Евы в свои. Хорошо, что гостье не пришло в голову отпрянуть от улыбающейся гостеприимной хозяйки. Ее огромные черные глаза сверкали так, что хотелось зажмуриться. Маленькая красавица улыбнулась и повернулась к старику. - Слие ир, нот хетлее. Он склонил голову. - Ренелин соблаговолила сказать, что ты можешь не кланяться. Девушка закивала. Потом быстро отпустила одну руку Евы, но другую сжала сильнее, одновременно дергая вперед. - Алтро. - Ренелин соблаговолила сказать... - начал было старик. - Я поняла. Она зовет меня с собой. Куда? - О... В нннаше жиллище? - Башни на берегу озера? - спросила Ева в лоб, не желая больше предисловий. - Нот. Нет. Там хрраммм. Доммм блллиже. Ренелин хочет пригласить в гости. Хозяйка атолла закивала, как будто прекрасно понимала земной. - Ну идем тогда. Скажи, я рада ее гостеприимству. Старик перевел на свой певучий язык незамысловатую фразу Евы. Но именно она заставила Ренелин улыбаться. Здания вокруг становились все причудливее. Не смотреть по сторонам и сосредоточиться на работе, применять опыт предыдущих путешествий, пытаться наладить переговоры, наблюдать за местными - невыносимая пытка. Ева норовила задрать голову повыше, чтобы увидеть во всей красе залитое лучами заходящего солнца очередное архитектурное чудо Перлии. Планета дарила их с особой, изощренной щедростью. Гостья не успевала удивляться. Слева вырастала на огромной площади пирамида, выложенная мелкими, всего несколько сантиметров в длину ракушками. Справа уже встречал ровный цилиндр башни, опоясанный блестящей перламутровой лестницей, над которой вились причудливым кружевом перила. Но больше всего поразил Еву вставший огромным столпом на пути к центру города «небоскреб». Он был словно ледяным, до невозможности ровным, стены его уходили куда-то слишком высоко в небо, и с них, будто нарочно прилепленные, свисали жемчужными сталактитами балконы. - Доммм, - пропел старик, указывая на громадину, вернее, на зияющую в ее основании пасть, перед которой раздвинулись две половинки розоватого панциря огромного краба. За ними не было видно ровным счетом ничего, кроме темноты. Ева инстинктивно сжала ладонь Ренелин в своей руке. - Варилет сооонннрм, - пропела госпожа и погладила руку гостьи тонкими, едва ли не прозрачными пальчиками. Путешественница не сразу поняла, что застыла посреди улицы и что эта неожиданная ласка заставила ее задрожать. От Ренелин по ее коже скакали невидимые искры. - Не бой-ся, - перевел старик. Ева кивнула. Нет, она уже ничего не боялась. Главное теперь - не выпустить пальцы хозяйки этого странного города. Не оборвать нить. Внутри дом был именно таким, каким она представляла. Длинный темный коридор закончился дверью, которая бесшумно распахнулась перед Ренелин. В открывшемся полукруглом зале было душно, туда-сюда носились люди с тусклыми масляными светильниками. Ужасно пахло: жгли, вероятно, рыбий жир. Всю обстановку составляли лишь раковины, на которых валялись кучки высушенной зеленой травы. Водоросли. Ренелин наконец-то отпустила руку Евы и села в одну из ракушек. Жестом предложила гостье занять место напротив. Потом что-то прошептала подошедшей служанке. Ева поняла ее положение с первого взгляда - застиранную дырявую тунику не заметить было трудно. Девушка поклонилась и быстро ушла. Уже через несколько секунд в зал вошли еще люди с подносами, на которых, разумеется, вместо тарелок перламутрово светились плоские ракушки. Лакомство поставили гостье на колени. Она увидела куски аппетитно прожаренной рыбы, водоросли, в углу тарелки дымились тщательно очищенные гигантские креветки. Еве поднесли было неудобную острую палочку. Но Ренелин нахмурилась, и служанка тотчас поменяла ее на более привычную двузубую вилку. - Атэр ли тодкн, - прошептала Ренелин. - Мы просим простить, не все наши жители знакомы с законами гостеприимства, - «перевел» присевший рядом старик. Желудок Евы беспощадно заныл. Но она положила вилку на поднос и задала вопрос: - Не пора ли познакомиться? И снова Ренелин закивала, словно прекрасно понимала. Старик тоже кивнул. - Меня зовут Дохорн, я, если угодно, жрец, слллужитель храма. Ренелин - наша временная госпожа. - А девочки в белом? - Это жемчужины нашей планеты. Ваша очередь. Все правильно, полагалось представиться. - Меня зовут Ева. Я - представитель человека, готового купить вашу планету. Именно поэтому мне необходимо знать о Перлии все. А самое главное, понять, насколько привлекательна ее экономика. Ведь, если я не ошибаюсь, вы используете лишь дары моря, а этого не достаточно даже для выживания. - Значит, господин Во послал вас как оценщика? - уточнил Дохорн. - Совершенно верно, - сдержанно ответила Ева. - В ваших интересах ничего от меня не скрывать. Тогда будет заключен контракт. Я полагаю, на поставку жемчуга? С последним словом зал стих. Ни звука. Ни шагов, ни шепота - только потрескивание масла в светильниках. Дохорн закрыл глаза, видимо, пытаясь справиться с собой, а потом кивнул. - Хорошо. Когда угодно начать оценку? - Утром.