Глазка нет

POV Зимина. Происходящее не осознать. Даже усилием воли. Проскальзывает мысль о том, что, возможно, это сон, видение, это не реально. Пытаюсь концентрировать взгляд и свой мозг, уставший и измотанный событиями последних лет. Просто стоим и смотрим друг на друга. Ни улыбок, ни приветствия, ни насмешливых взглядов. Удивления, кстати, тоже нет. Конечно, неожиданно. Не осознать. Но при этом я не удивлена. Значит, так должно быть. Но я, честно, растеряна. Я очень устала, я практически не соображаю. Я не знаю, что сказать, голос не слушается, руки и ноги – тоже. Кажется, весь этот мир сейчас сконцентрировался на одном человеке. Сузился до его глаз. А ведь надо найти в себе силы и поприветствовать гостя, пригласить в комнату. Быть вежливой, сказать расхожие светские фразы, ни на что не жаловаться, показно удивиться совпадению и случайной встрече. Может быть, даже шутить и подкалывать друг друга в лучших традициях. А потом, позже, уже на свежую голову, спросить, как он меня нашел и главное – зачем. Издаю какое-то мычание, жестом приглашаю зайти – один Бог знает, сколько минут мы уже так стоим на пороге – но ни я, ни он не двигаемся с места. Вдруг налетает сильный порыв ветра с моря, подхватывает декоративные шторы, что висят в прихожей, полотнища начинают биться вокруг меня. Так же, как и занавески, развеваются на ледяном ветру мои волосы, длинные пряди путаются и хлещут по лицу. Но меня все это как-то мало трогает, не беспокоит. При очередном порыве ветра меня качнуло, я машинально хватаю Карпова за руку, а он одновременно резко обнимает меня и прижимает к себе всем телом так сильно, будто хочет проникнуть через кожу. Он подается вперед, вталкивая меня в дом. Между нами нет даже миллиметра, но завывающий ветер все еще пытается рвущимися шторами и хлещущими по лицу волосами помешать нашему судорожному крепкому объятию. Очередной порыв ветра немного отрезвляет Карпова и он захлопывает дверь. Мы стоим в прихожей. Шторы обернуло вокруг сплетенных тел настолько невероятно, что я не знаю, сможем ли мы выпутаться из них и сколько времени это займет. Но никто не пытается пошевелиться. Я согреваюсь. Я не знаю, как мне себя вести. Сомневаюсь. Я не знаю, до сих ли пор Стас со Светой или еще с кем-то. Имею ли я право делать сейчас то, что мне хочется. Посещает здравая мысль – к чужим людям от любимых в три ночи не приходят. Мы ведь давно уже не на службе. Даже не в Москве. Бог знает где. На краю света. Значит, имею я все-таки это чертово право. Отбрасываю сомнения. Поднимаю с его плеча голову и смотрю в глаза. Провожу рукой по его щеке, по волосам. Замечаю, что он хочет что-то сказать, но тоже не может. Его дрогнувшие губы добивают меня. Так судорожно и горько я, кажется, не рыдала никогда.   POV Зимина. POV Карпов. Болезненность этих объятий не передать словами. Будто в первый раз. Будто в последний раз перед смертью. Как шторы пару минут назад, сейчас рвется сердце. Будто обнимаю самое дорогое, что было в жизни. Самого родного, самого близкого человека. Единственного. Единственную.