Крошка

— Меня зовут Джек, и я самый офигенный кандидат из всех представленных. Если вы не проголосуете за меня, то завтра вас изнасилуют бобры, а если вы все-таки решите сделать правильный выбор, то мой номер в бюллетени — два. Голосуй за меня, не будь лошарой! — с серьезным лицом произнес Руди и даже поклонился в конце. Сволочь. — Ну как вам? — наконец выпрямившись, во все тридцать два зуба улыбнулся парень, ожидая нашей реакции. — Это та самая речь, на которую ты потратил четыре дня? — сквозь зубы прошипела Мари, испепеляя своим взглядом Руди. — Да, я же говорил, что рожу шедевр, — явно гордясь своей хреноречью, произнес парень. А вот Мария так не думала. От недосыпа и завала в учебе в последние два дня она будто с цепи сорвалась, поэтому сразу же после того, как парень договорил, она бросилась на него. Хорошо, что я вовремя успела схватить ее. Иначе не было бы с нами больше Руди. Оттащив подругу в другой конец комнаты, я дала ей стакан с ромашковым чаем, а потом вернулась уже к надутому и обиженному парню. — Чувак, это не смешно! Ты же, блин, знаешь, что мы уже четвертые сутки из комнаты не вылезаем, а тут ты с… Ну, этим… — пытаясь как-то разрядить обстановку, спокойно сказала я. — Ну, я не спич-райтер. Джеку вроде понравилось, — словно маленький ребенок, произнес Руди, усевшись на кровать и сложив руки на груди. — Ну, ты бы сам проголосовал за человека, который бы произнес такую речь? — Навряд ли. Но я бы его зауважал, — продолжая дуться на нас, произнес Руди. Я лишь села на кровать и схватилась за голову. Исподлобья взглянув на Мари, а потом на Джека, я поняла, что нам с подругой срочно нужен сон. Проводив матами парня из нашей комнаты, мы улеглись на кровать и не заметили, как заснули. Эти дни мы только и делали, что рисовали и печатали эти дурацкие бюллетени для выборов. От Руди было нужно только одно — написать речь, но это оказалось слишком сложным делом для парня, поэтому он не справился. Это была уже вторая речь: она получилась не такой плохой, как первая, но все равно больше напоминала дерьмо, нежели предвыборную речь. Джек должен был прилепиться к Элизабет, и у него неплохо получилось. Они уже хорошо общаются: эта святоша даже однажды впустила его в свою комнату, правда Джек заверил нас, что ничего не было. Жаль, а то хотя кто-то бы справился со своим заданием. Но все-таки Джек — единственный из нас, кто хоть немного продвинулся вперед. Проснулись мы вечером, пропустив обед и ужин, но все равно были счастливы, так как наконец-то выспались. Только немного болела голова, и было жуткое желание придушить кого-нибудь. К сожалению, ни Руди, ни Джека в комнате не было. Мы с Мари минут двадцать просто сидели на кроватях, силясь понять, что происходит и какой вообще сегодня год, пока не услышали шум с первого этажа. Мы без какого-либо интереса взглянули на дверь, за которой слышалась музыка и голоса. — Что за хрень? — прохрипела Мария. — Фиг знает… — переводя сонные глаза на девушку, сказала я, но потом мне удалось все-таки кое-что вспомнить. — Святые ежики! Речь кандидатов! — завопила я, натягивая шорты. У Марии тоже как будто что-то включилось в голове, и она также резко соскочила с кровати, надевая на себя вещи, валявшиеся на полу. Забыв о том, что нужно было бы причесаться или хотя бы умыться, мы сломя голову помчались вниз, даже дверь забыли закрыть. На первом этаже был ажиотаж: толпа людей наперебой задавала какие-то вопросы стоявшему на небольшой, усыпанной шарами сцене; кто-то раздавал людям кексы в поддержку возможного президента школы; кто-то носился туда-сюда, что-то бубня себе под нос. Мне стало как-то неловко: ребята подготовились на славу, а у нас даже речи не было, хотя к этому вечеру мы готовились почти неделю. Выслушав хорошую речь конкурсанта, я заметила красные щеки Мари, которой было так же неловко как и мне. Я уже несколько тысяч раз пожалела о том, что повелась на уловку Элизабет и согласилась участвовать в этих дурацких выборах. Еще и Джека подставила… — А сейчас на сцену выйдет наш второй кандидат — Джексон Беккер, — произнесла ведущая, староста одной из групп, и пригласила Джека на сцену. Мы же закрыли лица руками, чтобы не видеть этого позора. — Здравствуйте, — послышалось со сцены. — Меня зовут Джексон, для своих друзей я просто Джек. Школа — это наш второй дом. Все мы, учащиеся школы, — одно целое. Мы не должны обижать друг друга, ссориться, мы должны помогать, поддерживать друг друга и в горе, и в радости, — как-то монотонно прочитал по бумажке Джек, и мы снова закрыли наши глаза ладонями. — Вы думали, что именно с такое банальной и скучной фигни должна начинаться речь?! — Джек выкинул бумажку и с обворожительной улыбкой продолжил речь. Мы с Мари удивлено уставились на сцену. — Я, как президент школы, обещаю, что законов будет меньше, будут только веселые правила. Обещаю три выходных и каждый день вылазку в город. Уже есть проект по установке банкомата в школе, чтобы… Да хрен его знает зачем, почему бы и нет! Ах, да! Также попробую сделать небольшое кафе во дворе, чтобы все мы могли тратить деньги, снятые банкомате и есть нормальную еду, — ученики поддерживали каждое предложение Джека, а мы с Марией стояли разинув рот и даже пошевелиться не могли. Тут из-за сцены вышел Руди с корзиной и нашими листовками и начал раздавать их всем. Ученики с интересом брали листы и рассматривали их. — И самое главное, — продолжил Джек, — я отменю это дурацкое правило: никаких отношений в школе! Мы подростки, и мы хотим отношений! — закричал Джек, и все дружно узнали содержимое корзины Руди: парень начал кидать в толпу упаковки презервативов. Мы с Марией закатились от смеха. Самые наивные парни тут же начали пихать упаковки в карман; все кричали и хохотали над незаурядной речью парней. Хотя, может, это просто гормоны.... Джек и Руди поклонились и под оживленные крики толпы сошли со сцены. Мы с Мари смеялись до слез. Только потом я заметила злое лицо миссис Брук и стоящего рядом с ней Джозефа. Тогда я поняла, что нам сильно влетит за эту речь. А еще за Саймана, который решил прогуляться и перепугал многих девушек в зале…