Роль

                    Сквозь широкие окна льется бело-серый пасмурный дневной свет. Легкие, полупрозрачные шторы колышутся под форточкой. В комнате прохладно. В одном из углов аккуратно водружены друг на друга черные чехлы с аппаратурой. Стойки в сложенном состоянии выглядят как образцы сверхсовременного оружия из какого-нибудь классического боевика. Режиссерский стол завален бумагами. Целыми кипами беленьких, отражающих свет листочков А4, разбросанных и распластавшихся будто нарочно так, чтобы по возможности не оставлять на столе и вокруг него живого места.       На полу и мебели завалы из вещей – странных и бытовых, как будто бы выкроенных из разных участков времени, выхваченных из чьи-то различных комнат и судеб… На парте у стены сверху электроплитки гордо восседает металлический чайник в горошек, и вокруг него нашла пристанище целая куча разнокалиберных кружек с темными чайными кругами на донышках. Кровати застелены.       - Слушай, Марк, - со вздохом обращается Андрей, кривя лицо, - ты меня, конечно, извини, но твой неисчерпаемый пессимизм и негатив, честно, начинает утомлять. Это от тебя чувствуется, даже когда ты молчишь. А уж как только начинаешь говорить, так и валит из каждой фразы. Это очень хорошо ощущается окружающими, поверь мне!       Марк удерживается от, возникающего уже в который раз, желания закатить глаза. На Андрея он не смотрит. Сидит на подоконнике, под открытой форточкой, поставив ноги на кровать. Ему не нравится этот диалог с Андреем. Как и многое до этого. Но он терпит. Как терпел все прошедшие недели. Как ему предстоит терпеть ещё долгие месяцы.       - Ты явно никогда ноги не ломал, - многозначительно замечает вдруг Андрей.       На эту фразу Марк встрепенается и удивленно моргает, на лице недоумение.       - В каком смысле? – хмуро спрашивает он, в общем-то, иллюстрируя своей интонацией тот негатив, о котором говорил Андрей.       - Да в прямом, - отзывается режиссер невозмутимо, - у нас мальчик есть, Филя, Кузнечика играет. У него такие… отросточки вместо рук. Видел его на общем сборе?..       Марк хмурится.       - Краем глаза, - отвечает он вкрадчиво, интонацией «и что теперь?»       - Так вот, он в семь лет ногу сломал, - объясняет Андрей, - так он до сих пор помнит! Он говорит, что это были худшие недели в его жизни.       Марк болезненно кривится, явно искреннее, явно представив. Андрею уже на этом этапе следовало бы обратить внимание на такую реакцию от его слов, но он невозмутимо продолжает:       - И… когда он об этом рассказывал, то в конце такую фразу произнёс… «как же замечательно, когда обе ноги здоровые». Как-то так… Честно, я когда услышал, я чуть не прослезился…       Марк замирает в полном шоке. Отчаянно кривится.       - Да вы серьезно, что ли? – очень выразительно проговаривает он, не выдержав, - о чём вы говорите? Вы вообще нормальный?..       Андрей спохватывается мгновенно и виновато опускает взгляд.       - Прости, - говорит он, - пожалуй, я действительно неправ…       Возникает короткая, неприятная пауза.       - Но ты тоже неправ! – прибавляет Андрей многозначительно, - меня категорически не устраивает твой настрой на съемках. Ты пойми, что пока ты своё отношение к проекту не поменяешь, у тебя ничего и не получится.       Марк устало выдыхает, запрокидывая голову, и даже внезапно открывает, было, рот чтобы вставить, возможно, своё ответное замечание…       - Я знаю, что ты не для своего удовольствия здесь, - категорично перебивает Андрей прежде, чем Марк успевает что-либо сказать, - но ты пойми, что в данном контексте это не имеет никакого значения. То есть, я знаю, ради чего и… ради кого ты на участие согласился. Можешь мне не рассказывать. Но ситуацию это не меняет. Ты здесь, и ты должен выполнять требования, которые к тебе предъявляются. Дальше ты сам уже можешь себя мотивировать как хочешь – думай о родных, если тебе это поможет…       Жесты, характеризующие обычно наше настроение, недоступны Марку. Поэтому он продолжает отчаянно гримасничать. Хмурит брови и кривит губы, прикрывает глаза, отгораживаясь от речи Андрея. Тот, увидев его настроение, замолкает многозначительно. Опускает полусердитые глаза и неслышно вздыхает. Неприятная пауза.       - Я знаю, в чем твоя проблема, Марк, - смело и уверенно заявляет Андрей усталым голосом, не поднимая взгляда, - я знаю, в чем твоя проблема в глобальном плане, по жизни. Но об этом я тебе говорить не буду, потому что ты решишь, что я лезу не в своё дело, - совершенно невозмутимо продолжает он.       Марк слушает, неподвижно замерев, с нарастающим возмущенным удивлением и никуда не уходящей неприязнью. Как и прежде, молчит, плотно сомкнув губы, но теперь уже старается не выдавать так явно собственных эмоций.       - Я скажу только, в чем твоя проблема конкретно в плане съемок, - говорит Андрей, как и прежде уверенно, - проблема в недоверии.       Марк не выдерживает и всё-таки поднимает брови. Смотрит на Андрея устало, и молчит, пока тот выжидает очередную выразительную паузу.       - Ты не доверяешь нам, ты не доверяешь ребятам… - принимается медлительным, аргументирующим тоном перечислять Андрей, - на самом деле, съемочная команда – это почти семья, – заявляет он многозначительно, внезапно вернув голосу деловитость, - я уже не раз это наблюдал. Актерский труд подразумевает взаимодействие и соответственно взаимопонимание. И актёры одного состава невероятно быстро становятся очень близкими людьми. Поразительно быстро! Это я к чему – пойми уже, наконец, что тебе некого здесь стесняться! Некого и нечего. Ты же сам видел, как Тёма вот буквально только что вызвался тебя чаем поить… Это и есть то, о чем я говорю. Ребята готовы тебе помогать. Они готовы тебя принять с распростёртыми объятиями. Другое дело, что ты сам их отталкиваешь. Они от тебя нежелание принимать их помощь очень хорошо чувствуют и просто не лезут к тебе от греха подальше. Не отталкивай их, я тебя очень прошу! Прекрати вести себя высокомерно! Прекрати стесняться и зажиматься! Тебе самому станет гораздо легче, это я обещаю!..       Ответа на эту тираду у Марка по большому счету нет, более того, он не видит даже смысла его искать. Пристыженно и как прежде отстранёно опускает глаза и, глядя на свои ноги, рассеяно пошаркивает подошвами кед по одеялу.       - Ладно, по поводу ребят я всё сказал, - решает Андрей, пока требовательное недовольство в его голосе медленно, но верно растёт, - ещё большая и… ещё более тяжелая проблема заключается в том, что ты не доверяешь нам.       Пауза. Андрей и Марк одновременно поднимают друг на друга взгляды – у Марка удивленно-недовольный, а у Андрея невозмутимо-многозначительный.       - Нам, то есть режиссерам, - на всякий случай поясняет Андрей, снова опуская глаза, чтобы не заставлять Марка держать этот взгляд, - у тебя нет доверия, и за счёт этого у тебя нет готовности раскрываться, за счёт этого у тебя нет возможности играть нормально. Я… сейчас ни в коем случае не пытаюсь обвинить в этом тебя! Я не считаю, что это твоя вина. Но это наша общая проблема, и мой долг её озвучить, - Андрей поднимает голову, - понимаешь?       Марк серьёзно кивает. И более ничего.       Пауза. Андрей грустно и устало хмурится.       - Есть хоть кто-то, кому ты доверяешь? – спрашивает он.       Марк молчит. Но взгляд его изменяется, и по глазам, а ещё по тому, что он уже знает об этом парне и работе с ним, Андрей может понять ответ.       - Инна? – приглушённо уточняет он.       Марк вздыхает и, поднимая голову, пожимает плечами.       - Не то что бы совсем… - отвечает он, - но, наверно, ей больше, чем остальным…       Андрей серьёзно кивает – коротко и едва заметно, как он часто делает в задумчивости.       - Я понимаю тебя, - говорит он, - Инна внушает доверие. Это психологическая особенность человека, почти черта характера. Инна этим обладает. Так что тут ничего удивительного нет…       Марк поджимает губы. Андрей предусмотрительно замолкает.       - Ты можешь работать отдельно с Инной, если тебе так комфортнее, - выводит он, спустя паузу, - она прекрасно знает, что делает, и я ей полностью доверяю. Другое дело, что не всегда возможность есть… на ней же куча работы. И вообще она в основном с детьми занимается…       Марк звонко, устало выдыхает, прерывая его.       - Я понял, понял… - заверяет он серьёзно и устало, - пожалуйста, не надо делать мне одолжения… это выглядит глупо и нелогично…       Андрей вопросительно замирает, чуть наклонив голову и нахмурив брови.       - Поясни, - с интересом просит он. Марк кривится.       - Ну, как же… - протягивает он с нотками того, что можно назвать даже отвращением, - я же бездарный и нестарательный актёр… я здесь должен всячески под вас подстраиваться, а не наоборот… я дико извиняюсь, но такая заботливость выглядит как намерение вызывать у меня чувство неловкости! Это очень плохо завуалированно и вообще-то отвратительно…       Андрей удивленно поднимает брови. При этом абсолютно наглядно видно, насколько замечание Марка застало его врасплох.       - Вот как?.. - протягивает Андрей.       Марк притупляет сердитый взгляд.       - Извините, - приглушённо и явно нехотя произносит он, - кто я такой, чтобы вас критиковать…       - Да нет, ты в чем-то прав! – с энтузиазмом перебивает вдруг Андрей, - к тому же, я рад, что ты начал говорить со мной откровенно… это важно!       Марк в очередной раз удивленно замирает, подняв голову, теперь уже смотрит на Андрея едва ли не как на идиота, хотя это, к счастью, не так уж заметно.       - Действительно, у тебя наверняка ко мне тоже целое море претензий, - тем временем невозмутимо продолжает режиссер, - я готов их выслушать, не стесняйся.       Удивлённый Марк выдерживает растерянную, странную паузу, которой Андрей глубоко в душе наслаждается.       - Вы это серьёзно сейчас?.. – нахмурившись, уточняет Марк вкрадчиво.       - Да, знаешь… это будет честно, - отзывается Андрей, - а то на полном серьёзе создаётся впечатление, что у нас не вспомогательный разговор режиссера с актёром, а мой тебе выговор. Это нужно уравновесить…       Приподняв брови, Марк вместо ответа только лишь выразительно смотрит на него.       - Давай, - со вздохом в очередной раз приглашает Андрей, разводя руками.       Марк вздыхает – очень громко и нарочно демонстративно:       - Да ради Бога… - протягивает он, немного даже угрожающе, - но дело в том, что бы я ни сказал, это всё равно будет необоснованно и прозвучит глупо! Потому что вы режиссер! Вы выполняете свою работу! И, честно говоря, именно этим вы и бесите! Согласитесь, с вас тоже есть от чего утомиться!.. Меня бесит ваша манера вести диалог таким образом, будто вы знаете больше всех и вообще вашего бесценного опыта на нас вместе взятых с остатком хватит! И при этом вы простите меня не вести себя высокомерно! Вы ставите мне в пример правильного самоощущения девятилетнего мальчика; вы затрагиваете мою семью… При этом вы не перестаёте строить из себя афигенно доброго и отзывчивого дядечку! Хотя, скорее всего, вы делаете всё искреннее! Потому что вы дофига добрый, отзывчивый и старательный режиссер! В вас не к чему придраться, но вы просите меня высказать вам все претензии! Что ж, получите-распишитесь!       Марк замолкает неожиданно резко. Сомкнув губы, коротко злобно сверкает глазами в сторону внимательно смотрящего на него Андрея… и, встретив его невозмутимый и спокойный, немного усталый взгляд, тут же меняется в лице.       - Извините, - говорит он негромко, но интонация его голоса неожиданно отличается от предыдущего вкрадчивого извинения. Она становится искренней, - меня понесло… сам не знаю, как так вышло.       - Всё нормально, - отзывается Андрей, - ты прав, я же сам попросил. И вообще-то, я не жалею. Не могу сказать, что всё сказанное тобой справедливо, но теперь я понял, каким ты меня видишь. Это важно! Большое спасибо, правда!       Марк едва удерживается на этот раз от короткого фырканья – выразительного, почти весёлого. От греха подальше молчит, боясь спровоцировать новую волну откровения.       - А теперь смотри, я объясню ситуацию, - вдруг сделавшись по-обычному деловым, многозначительно произносит Андрей, - нам, судя по твоему отзыву обо мне, предстоят афигительно сложные отношения. При этом мы оба в непростом положении – ты обязан работать с нами, то есть с командой, а мы обязаны работать с тобой. И ничего с этим сделать нельзя! И всем сложно! Но мы должны это преодолеть, потому что выбора у нас нет. Ни у меня, ни у тебя, понимаешь? Ну, так давай постараемся!       Пауза. Андрей поднимет голову и смотрит на Марка. В усталом взгляде – «бесценный опыт», совсем-совсем светлые серые глаза блестят свойственной творческим людям пронзительностью.       - Я стараюсь, - произносит Андрей вкрадчиво, завершая очередную свою тираду.       Далее оба молчат. Марк неслышно вздыхает и, наверно, подсознательно надеяться на продолжение монологов со стороны Андрея. Но продолжения не следует. Господин режиссер всё сказал, замолчал и теперь смотрит на Марка… в ожидание ответного обещания, как понимает Марк лишь спустя пару секунд.       - Да, - негромко произносит «бездарный и нестарательный актёр», по-прежнему глядя вниз, - да, хорошо…       Марк и сам понимает, что это звучит не очень убедительно. И поэтому старается хотя бы своим видом показать, что речь Андрея не оставила его равнодушным. На самом деле, не столько речь, сколько взгляд, полный очень уж искреннего старания. Андрей странным образом может действовать на окружающих людей. Марк начинал постепенно понимать это.       - Допустим, что я вас понял, - прибавляет он немного невнятно, не поднимая глаз, - и внял. У вас есть ещё какие-то ко мне вопросы?       Андрей удивлен внезапной деловитостью в словах Марка. Удивлен, развеселён и раздосадован.       - Да. Есть, - коротко, несколько пренебрежительно отчеканивает он, - перечитай книгу.       Марк прикрывает глаза, явно удерживаясь от усталого вздоха. Андрей с видом «вот именно» выразительно кивает. По поведению обоих сразу становится понятно, что затронутая тема для них актуальная и сложная, порождающая не первый конфликт.       - Марк, ты должен её перечитать! – непреклонно заявляет Андрей, - это вообще книга такая, что её надо читать несколько раз. Она на это рассчитана, понимаешь, это особенность её предназначения. Даже обычный читатель должен её перечитать хотя бы по второму разу. В твоём случае это можно было бы сделать и пять, и семь, и двенадцать раз, но ты начни хотя бы со второго.       Очередная нарочно созданная, выразительная пауза. Марк, как и прежде, виновато молчит. Андрей, как и прежде, продолжает спустя время:       - Насколько я помню, у тебя помимо съемок сейчас никакой деятельности вроде школ и институтов нету?       - Нету, - с незаметным вздохом подтверждает Марк.       - Отлично. Значит, ты быстро управишься, – как и прежде невозмутимо с тенью улыбки выносит Андрей – Сегодня же начни. Это моё требование как режиссера, я имею на него права. И… не просто читай, а вдумывайся. Обрати в первую очередь внимание на личность Сфинкса, на его поведение, на его описание от лица других персонажей, особое внимание на главы от лица самого Сфинкса… Интермедия ещё! Постарайся понять, как Кузнечик стал Сфинксом, это очень интересный метаморфоз… - Андрей внезапно коротко и весело улыбается, кивая Марку. Тот пристыженно приподнимает взгляд и смотрит исподлобья, не в силах сопротивляться многозначительной улыбке режиссера, - на самом деле это очень необычный человек, Марк, - говорит Андрей уже серьёзно, - Сфинкс-то. Действительно очень интересная личность, он в полной мере заслуживает нашего внимания и уважения… Постарайся это понять.       Он замолкает и смотрит с еле заметной улыбкой. Очередная пауза украшается постукиванием форточки. Марк отводит взгляд и решается вдруг на несколько рискованный эксперимент.       - Вы сейчас говорите о нем, как о живом человеке… - произносит Марк осторожно, растерянно и непонимающе, даже устремляя соответствующий взгляд на Андрея, - как мне вас понимать?       Режиссер мрачнеет мгновенно.       - Ма-арк… - разочарованно протягивает он, - я тебя умоляю, не прикидывайся деревом! Я не верю в то, что мы с тобой разговариваем настолько на разных языках! И то, что ты рассчитываешь, что я в это поверю – отвратительно!       Марк откашливается и пристыженно опускает взгляд, передёрнув плечами.       - Не делай так больше, - строго говорит Андрей, - не посылай меня таким образом, окей?       - Ладно, - отвечает Марк без тени прежней раздражённости, - я не буду.       - Отлично, - отзывается Андрей, ставя точку, - да и вообще не стоит прикрываться тем, что ты бездарность и от тебя нельзя ничего требовать. У меня, знаешь ли, неплохой опыт, я отличаю на глаз актёра от не актёра, и ты актёр, Марк. Что бы ты про себя по этому поводу не думал.       Марк замирает и смотрит удивленно. Тем временем Андрей уже начинает размышлять, поверил ли он словам наставника, или же решил, что его просто нелепо пытаются воодушевить.       Внезапно режиссер широко улыбается и коротко весело хмыкает, привлекая на себя вопросительный взгляд Марка.       - Знаешь, что мне напоминает этот разговор? – наводяще спрашивает Андрей, весело глядя на собеседника, - сцену в столовой из второй книги. Курильщик и Сфинкс. Вряд ли ты помнишь, но там они очень серьёзно обсуждают философию Дома…       - Да, я не помню… - виновато выдыхает Марк.       - Ну да, но это важная сцена, - говорит Андрей, - когда будешь перечитывать, обрати внимание – «Курильщик. Проблема тлей и необученных бультерьеров»…       Марк коротко весело хмыкает себе под нос, оставляя замечание по поводу странных названий при себе.       - Дело в не этом, - продолжает Андрей, - просто если сейчас сопоставить тот диалог с нашим… - режиссер делает хитрую паузу, закатывая глаза, - то получается, что Сфинкс из нас я, - заканчивает он многозначительно, - надо ли объяснять почему? Это я старательно пытаюсь объяснить тебе, в чём здесь дело, пока ты сопротивляешься моим объяснениям, при этом говорим мы на разных языках. И ты, таким образом, Курильщик…       Марк смотрит устало, этим самым вновь вернувшимся выражением «Класс. Отлично. И что дальше?», наклонив голову набок.       - Так что вот… - заканчивает Андрей всё так же выразительно, - расти, друг…       - Спасибо, - отчеканивает Марк коротко, - отличный совет, господин Великий и Ужасный. Воспользуюсь.       Андрей высоко поднимает брови, глядя на него с искренним удивлением, застигнутый явно врасплох.       - Знаешь, - произносит он негромко, - ты первый, кто сказал эту кличку мне в лицо.       Марк замирает. Пауза.       - Упс, - всё, что коротко выдает Марк из тишины.       Андрей смеётся. Не выдерживает после этого короткого замечания и хохочет весело, наплевав на остатки серьёзности в образе. Марк держится и позволяет себе только сдавленную улыбку.       - Так, ладно, всё! – выдыхает Андрей решительно, поднимаясь с места, - закончили с этим. Перейдём непосредственно к сумасшествию.       Марк удивлённо выкатывает глаза, заметно напрягаясь.       - Поднимайся! – командует ему Андрей, широко взмахивая руками.       Тот, не убирая с лица недоумённого выражения, послушно встаёт с подоконника и спускается по застеленной покрывалом кровати на пол.       - Значит так, смотри, - сосредоточенно начинает Андрей, вставая прямо напротив него, - сейчас у нас с тобой будет тренинг, - объявляет режиссёр, по своей привычке жестикулируя в такт речи, - очень простой. С очень простой задачей. Тебе нужно раскрепоститься! Нужно научиться вести себя как псих.       Марк смотрит теперь уже едва ли не испуганно.       - Да успокойся ты! – советует ему Андрей, - сейчас мы будем кричать в воздух. Сначала я, ты за мной. Вот так: А! – запрокинув голову, Андрей коротко посылает этот звук в потолок, тот распадается о звонкое пространство и остатки его вылетают в открытую форточку…       Марк в замешательстве моргает, продолжая стоять как истукан.       - Давай, теперь ты! – командует ему Андрей, и ещё раз повторяет свой выкрик, - А!       Однако Марк только лишь испуганно смотрит и явно не может отойти от замешательства.       - Давай же! – устало протягивает Андрей, - соберись! Ещё разок: я выкрикиваю, и ты следом за мной. Как эхо. Договорились?       - Это глупо! – с отчаянием замечает Марк.       - В этом-то вся и фишка, - многозначительно отзывается Андрей, - тебе нужно сейчас сделать глупость. Я в тебя верю, давай! Попробуешь?.. –       Андрей замирает и смотрит исподлобья требовательно. Марк выдыхает.       - Ладно, - коротко и тихо отвечает он с видом приговорённого, по которому стразу же понятно, что он собрался и всё сделает.       - А! – кричит Андрей в потолок, резко подаваясь вперёд.       - А!.. – спустя пару секунд неловко повторяет Марк, куда менее звонко.       - Отлично! – восклицает Андрей, - а теперь громче! А!!       - А! – эхом отзывается Марк в потолок, от старания едва подпрыгивая. Получается действительно чуть погромче.       - Так, а теперь долгое: Ааааа!       Марк выдыхает. На долгое «Ааааа!» ему требуется несколько попыток, но, в конце концов, получается и оно!       - Сейчас сюда снизу сбегутся, - замечает Марк с несчастным видом.       - Пусть сбегутся, - подчеркнуто равнодушно отвечает Андрей, - мы им объясним, что у нас тренинг. Так, поехали дальше: Ееее!       Марк закатывает глаза.       - Ееее! – повторяет он, уже с куда меньшими проблемами.       - Ещё громче: Ееееее!!       - Ееееее!…       - Еееедит всааадник на белом и бледном коне!! – громким голосом протягивает Андрей.       Марк явно пугается, однако, хоть и не так громко, всё же повторяет фразу, как и Андрей, долго вытягивая гласные в словах.       - Ооооо! – продолжает тренинг Андрей.       - Оооо! – послушно повторяет Марк, уже смекнувший, что просто звуки кричать гораздо легче, чем целые фразы.       - Гредёёёёёт туча саранчиииная! – не отступает Андрей.       - О, Боже… - выдыхает Марк, - грядёт туча саранчиная!... – не очень убедительно выкрикивает он.       - Громче!! – восклицает Андрей, зажмурившись, - грядёёёёт туча саранчинаяяяяяя!!       И в этот самый момент Марк как будто вышел из себя и, зажмурившись, прокричал, что было мощи:       - Грядёёёёт Туча Саранчинаяяяя!!       Услышав его, Андрей вдруг засиял от восторга!       - Гремят костями покойники!! – сходу закричал он, выбрасывая руки вверх и взбудоражено перемещаясь по комнате задом наперёд.       - Гремяяят костями покойники!! – повторил Марк и внезапно громко рассмеялся. Коротко, как будто истерично, но действительно весело.       Андрей смотрел на него с улыбкой.       - Вот видишь?! – обратился он, - ты смеёшься. Тебе самому уже это нравится!       - Я смеюсь, потому что это полная чушь, - оправдывается Марк сквозь улыбку, почти не понижая голоса, - и я не могу поверить, что я этим занимаюсь!       - Это не важно! – отзывается Андрей, - тебе это нравится! Знаешь, что мне это напоминает? – на этой фразе он останавливается и притихает, принимаясь восстанавливать дыхание, - сцену из последней Интермедии. Кузнечик и Волк. Они кричали на крыше…       - На всё-то у вас ассоциации, - с весельем замечает Марк, тоже понижая голос и постепенно успокаиваясь.       Андрей пожимает плечами.       - Это моя работа, - говорит он, - провести мост от книги к реальности. Чем прочнее, тем лучше. Скажи-ка мне, как ты себя чувствуешь?       - Я? – удивляется Марк, - никак! В смысле, точно так же, как до этого. Только в горле немного першит…       - Неправда, - разочарованно качает головой Андрей, - ты смеялся, значит, тебе было хорошо. И Кузнечику тогда тоже было хорошо. Это был сейчас первый шаг… ладно, не важно. Ты всё равно не хочешь в этом признаваться.       Он стоит, уперев руки в боки, и несколько отрешённо смотрит широко открытыми глазами. Между тем возникает ещё одна пауза, но уже не такая напряжённая, как прежде, можно сказать, более легкая.       - Пожалуй, на сегодня хватит, - решает Андрей, в конце концов, - я и так надолго тебя задержал… уже поздно…       Марк не отвечает, как и Андрей, устремив взгляд в окно, сине-серое небо за которым медленно-медленно начинало темнеть.       - Организуем парочку занятий, поработаем ещё… - приглушённо перечисляет перспективы Андрей, не отрывая взгляд от заоконного неба… - и через недельку отснимем всё. Всё будет отлично…       - Да, кстати об этом… - негромко произносит Марк, и по внезапно пониженному серьёзному голосу сразу становится понятно, что что-то не так. Наклонив голову, он плечом, как может, пытается почесать глаз, - у меня к вам… есть одна просьба.       Андрей смотрит на него с интересом. Марк не поднимает взгляда и мнётся.       - Я понимаю, что я не в том положение, чтобы ставить условия… - продолжает он, всё никак не дойдя до сути дела, - но мне будет легче выполнять ваши условия, если вы будете выполнять мои…       - Ишь как, - многозначительно хмыкает Андрей, прерывая его, - что случилось-то?       Марк поднимает взгляд очень серьёзных глаз и молчит ещё несколько секунд, хмуря брови и сомкнув губы.       - На съемках этого отрывка не будет Мариам, - произносит он холодно, и, увидев удивление Андрея, поспешно отворачивается, - она тогда уже приедет обратно, - продолжает Марк, - мне было бы легче, если бы во время этой съемки она не присутствовала…       Парень замолкает и стоит молча, ожидая ответа Андрея, на которого не смотрит. Режиссер же, в свою очередь, тоже остаётся неподвижен и, подняв брови в удивленно-пренебрежительном выражении, молча переваривает заявление Марка.       - Вот-вот… - многозначительно протягивает он, в конце концов, - это как раз то, о чём я говорил. Недоверие, стеснение, высокомерность…       Марк опускает глаза, мрачнея ещё больше, возвращаясь постепенно к первоначальному своему состоянию. От смеха не остаётся и следа.       - Ладно, мы не будем её приглашать, - равнодушно пожимает плечами Андрей, - как скажешь.       - Спасибо, - коротко отчеканивает Марк, глядя вниз.       Андрей тяжело вздыхает. Тяжело и… как будто бы безнадежно.       - Пойдём, - говорит он Марку, разворачиваясь и неторопливо шаркающей походкой направляясь к настежь открытой двери, - а то ребята нас уже потеряли… Выпьем чаю, и я подвезу тебя до дома.       Андрей скрывается в коридоре. Марк провожает его взглядом, оставаясь какое-то время на месте. Потом поворачивает голову, смотрит на незакрытую форточку и едва подрагивающие блестящие стекла в облезлых рамах. Отрешённо хмыкает, разворачивается и идёт вслед за Андреем. По пути коленкой щелкает выключатель, оставляя локацию со всем её реквизитом в синем сентябрьском полумраке.