Роль

                    - Сейчас-сейчас, - сосредоточенно выдыхаю, ищу баланс, кручу коляску... – а чёрт!! – благополучно теряю равновесие и хватаюсь за край стола, едва удерживаясь.       - Осторожно! – прямо таки кричит голос Светы где-то вне пределов моего поля зрения.       Пауза, во время которой я выравниваюсь и жду, пока перестанет кружиться голова.       - Серёжа, – угрожающе обращается Андрей. Я виновато втягиваю голову в плечи, - мы все здесь видели, как ты умеешь. Не надо прикидываться.       - Да, места мало… - оправдываюсь я.       - Можно соседний стол отодвинуть! – с готовностью предлагает Сона.       - Я тебе отодвину! – вскидывается Андрей, - у нас предыдущие кадры уже отсняты! Нельзя ничего на локации менять!       - А-а, точно… - виновато протягивает Сона.       - Работаем в тех условиях, которые есть, постарайся вписаться, - продолжает наставлять Андрей, - ты же на кастинге на моих глазах шикарно всё делал, я помню.       - Так, в стрессовой ситуации… - паясничаю я, - что угодно сделаешь.       - Так! – тут же угрожающе отзывается Андрей, - стрессовую ситуацию мы тебе сейчас запросто организуем!       Я виновато улыбаюсь. И в этот момент случается то, что окончательно поднимает моё и без того чудное настроение.       - ВИУ, - тихонечко многозначительно произносит Инна, поставив ладонь к уголкам губ, на что Глеб и Лука очень хитро хихикают.       Я безумно старательно делаю вид, что ничего не услышал, чтобы не дай бог не выдать своего участия. Но это всё равно было круто!       - Ну, хоть колёса засняли? – усталой интонацией спрашивает Андрей.       - Засняли! – тут же с энтузиазмом отвечает Лука - колёс хорошие кадры, прям сгодится.       - Ладно, - выдыхает Андрей, - Серёж, соберись. Я думаю, достаточно сделать всего пару оборотов, мы там смонтируем, будет эффектнее.       - А я уже собрался! – с гордостью заявляю я, выпрямляясь и отъезжая на пару дециметров от стола. И тут же, без предупреждений и команд, кручусь! Два оборота выходит точно, и даже торможение адекватное. Света на заднем плане коротко испуганно ахает. Андрей советует ей успокоиться.       - Шикарно, - говорит он, - а теперь точно так же на камеру.       Я с готовностью киваю. В течение следующих секунд сорока идет подготовка к дублю. Андрей кричит на массовку, и та в очень быстром порядке занимает свои места. Тем временем операторы успевают в считанные секунды подготовить и отрегулировать камеры. Ребята наши работают оперативно, что тут скажешь.       - Так, хорошо, начинаем сразу с последней реплики, и дальше идём по сцене, - со своего места перед маленьким таинственным экраном командует Андрей, - готовы? Массовка готова? Камеры? Хорошо.… Три. Две. Одна. Начали!       - Три кофе!!       Не давая ни секунды паузы, даже на всякий случай, резко кручусь. Быстро, качественно, беспрецедентно, прямо как в стрессовой ситуации. Как и где я этому трюку научился, я вам не скажу. Это только наша фишка – моя и Табаки. Голова кружится, но я держусь.       - Спасибо, не надо! – догоняет моё восприятие полное отчаяния восклицание.       Резко торможу, прямо перед столом (чего тут скромничать, в этот раз я от чего-то вдруг изумительно идеален). Распахиваю глаза и приоткрываю рот, от всей души изображая как можно более комичное удивление.       - То есть, как не надо?! – очень стараюсь сфокусировать этот придурковатый взгляд на Саше, что первые несколько секунд не так просто. Соигрок, кстати, держится как нельзя мужественно – не только не ржёт, но и сохраняет очень несчастный, полный нерешительности вид.       - Не надо, - повторяет он, - у меня денег нет…       - А зачем деньги?! – изумлённо выдыхаю я очень коротким чихающим звуком, - Лорд угощает! Правда, Лорд?! – вернув широкую улыбку, поворачиваюсь к Томасу и весело пихаю его в плечо. То есть, не пихаю, потому что он, скривившись, уворачивается от моей ладони. И в этом я, кстати, с ним согласен - там сейчас такой слой грима, что я бы тоже, не думая, увернулся.       В этот момент к нам с очень унылым видом лениво ковыляет Игорь. Абсолютно шикарный парень (или я не в курсе, первый день его знаю), играющий Кролика, загримированный, как и я, с ног до головы. Его появление в кадре – мой сигнал для следующей реплики.       - Кстати, цена чисто символическая, - беру прямо с подноса одну из чашек и невозмутимо отхлёбываю. Эта дрянь, стократно разбавленная водой, которая должна выглядеть как адекватный кофе, но которую мы способны бы были выпить в количестве семи чашек. Но я мужественно не кривлюсь, - спасибо, Кролик, ты лучший, - между делом негромко бормочу я. Это, кстати, отсебятина. Такого в сценарии не было.       - Да пошли вы… - тихо протягивает Игорь и, шаркая, отходит.       - Посиди с нами, - возвращаясь к предыдущей теме, бодро говорю я, снова уставившись на Сашу.       - Да, нет… - виновато скривившись, едва слышно бормочет тот, опустив голову, - мне… мне уже пора… - он берётся за колёса и на дециметр откатывается от стола.       - А! – разочарованно восклицаю я, как можно выразительней, мгновенно помрачнев, - ну ясно, - откидываясь на спинку, с досадой всплёскиваю правой рукой и тяжело роняю её на ногу. Звук получается пугающе звонким, и я понимаю, что, будь я ходячим, это было бы очень больно. Мда, стоит такие жесты впредь рассчитывать, а то потом весь буду в синяках. Невозмутимо продолжаю:       - Какой человек станет пить с тобой кофе, Лорд, после того, как ты ему надавал по морде? – глядя на Томаса, наводяще произношу я, - правильно! Ни-ка-кой!       Томас, - в белой рубашке с широкими рукавами и кружевным воротом, в парике, под тоненьким слоем грима, придающем его лицу благородную бледность, при этом очень прямой и очень сдержанно (особенно на фоне Табаки) держащий себя, опустив веки и плотно сомкнув губы в недовольном выражении - выглядит жутко в безупречности своего образа. Я впечатлён этим образом на ближайшую половину жизни.       - Ты бы извинился, - не подавая виду, наводяще советую я, подперев ладонью подбородок, - а то ведь он сейчас уедет, - дергаю головой в сторону Саши, сгорая от любопытства по поводу его выражения лица, но не имея возможности повернуться и взглянуть: неотрывно смотрю на Лорда, - и получится как всегда. То есть: никак не получится.       Томас молчалив и неподвижен. Свет его внешнего облика так жутко и сюрреалистично сочетается с мрачностью выражения его лица, что кровь стынет!       - Не указывай мне, что делать, - тихо и зло цедит он.       Я многозначительно поднимаю брови и не менее многозначительно молчу.       Саша нервно выдыхает и, виновато хлопая глазами, отъезжает ещё на чуть-чуть, разворачивает коляску…       - Извини.       Тут, как вы знаете, немая сцена. Томас отчаянно хмурится, я удовлетворённо улыбаюсь, а лицо Саши отсюда не видно, но аура охренивания, исходящая от него (которую я, вероятно, сам же себе и придумал), чувствуется очень отчётливо. Саша медленно поворачивается, в глазах ужас.       - Я был тогда не в себе, - сдержанно, но отчётливо, недовольно продолжает Томас, - повел себя, как последняя скотина.       В общем-то, это довольно длинная реплика, которую Томас произносит довольно медленно, не поднимая глаз. Её сохранили из книжки дословно, и вы все её прекрасно знаете. «Настучи ты Паукам, у меня были бы неприятности…» и т.д… Проблема этой реплики в том, что она вся состоит из коротких предложений. Хотя зря я так, на самом-то деле! Андрею не надо было разглагольствовать, и так очевидно, что в этом извинении едва ли не вся психологическая фишка сцены. И понятно, что Томасу с ней жесть как нелегко. Но он старается!       - Хотел извиниться, но не получилось, - кривится Томас, наконец, поднимая глаза и зло глядя на Сашу, - и сегодня бы не получилось, если б не Шакал…       Ещё одна немая сцена. Слышно, как «Птицы» за пару столиков от нас невозмутимо шелестят картами. Я вспоминаю, что нахожусь, как-никак, внутри сцены, и, замерев, перевожу довольный многозначительный взгляд прямо на Сашу.       - Ничего не понимаю… - негромко бормочет наш Курильщик.       - Теперь ты выпьешь с нами кофе? – сразу к делу перехожу я.       Саша удивленно выдыхает и, качнув головой, подъезжает к столику, осторожно придвигает к себе чашку, но пить не спешит, глядя очень загруженным взглядом перед собой. Я с довольным видом отхлёбываю жуткой мути из своей чашки.       - Бред какой-то… - тихо, загружено заявляет Саша, не глядя на нас, - всё не так. Никто не извиняется перед Фазанами. Никогда. Вы ведёте себя не по правилам.       Фыркнув в чашку, типа подавился, я поднимаю голову и смотрю на него, замерев. На мине изображаю крайнее удивление, высоко подняв брови, и насмешливо улыбаясь.       - Я правильно тебя понял? – многозначительно произношу я, не убирая улыбки, - ты учишь меня правилам Дома?!..       Далее – один из довольно сложных кусочков: смех. Я должен правдоподобно рассмеяться. И я стараюсь! Редко у меня были такого рода задания, но я, кажется, снова справляюсь. Раскрыв рот в растянутой до ушей улыбке, коротко хохочу, очень звонко, решительно никакого не стесняясь.       - Нет, Лорд, ты это слышал?! – кричу я едва ли не на всё помещение, всё-таки легонько толкнув Томаса локтём.       - Слышал-слышал… - недовольно бормочет тот, разглядывая чашки на столе.       - Во даёт, а! Он меня учит, как нужно себя здесь вести! – не унимается негодующий и действительно развеселённый Табаки во мне, - чего только от этих Фазанов не услышишь… Я охрениваю просто!..       С этими словами, не убирая самодовольной улыбки, тянусь вперёд и, схватив со стола кусок принесённой Кроликом булки, запихиваю его в рот. Весьма хитрый ход со стороны сценаристов, чтобы заткнуть Табаки! Иначе, надо думать, он бы ещё долго разглагольствовал…       Пока я с довольным видом жую булку, воцаряется тишина. (С чего бы это?) Саша затравленно и нерешительно молчит, глядя на свой кофе. Томас тем временем вертит в руках чашечку с якобы «дорогой». Да-да, из-за чего вся заварушка-то? Вы же не застали начало сцены, правильно? Несколько камер тем временем плавно перестраиваются. Но я уже свыкся с пугающей мыслью о том, что некоторые из них направленны прямиком на мою физиономию, и умело не обращаю внимания.       - Из чего её смешивают? – негромко произносит Лорд, сосредоточенно крутя чашечку в пальцах, - что там?       Чуть наклоняюсь и, вытянув шею, тоже заглядываю в чашку, не переставая жевать.       - Не знаю, - с набитым ртом безразлично отзываюсь я, дергая плечами. Проглатываю кусок и самоотверженно облизываю кончики измазанных в гриме пальцев, - одни говорят – вытяжка из мухоморов, другие – слёзы Стервятника… - делаю паузу, давая возможность усмехнуться будущему зрителю, - в любом случае, эта дрянь ядовита.       - Дай-ка пузырёк, - светлая аккуратная ладонь изящным жестом подставляется в моём направлении, на что я строю удивленно-отвращённую, как можно более многоговорящую гримасу.       - Отравиться решил? Тогда лучше крысиного яду достань. Надежней выйдет.       Томас не шевелится.       - Ладно-ладно! – покорно принимаюсь шарить по многочисленным карманам, - травись чем хочешь, мне-то что! – произношу с иронией, доставая из третьего кармана второй жилетки маленькую колбочку, - я за свободу выбора! – демонстративно медленно, описав кистью дугу, опускаю пузырёк на ладонь Томаса.       Следующие пару секунд наблюдаю за тем, как он принимается осторожно переливать маслянистую странную жидкость (что это на самом деле такое, никто из нас как-то не додумался спросить у съёмочной группы). Выжидаю всего пару секунд, по указанию Луки «не тяня время», и вновь подаю очередную реплику:       - Ну а пока Лорд строит планы по самоотравлению, расскажи-ка нам что-нибудь интересное! – обращаюсь я к Курильщику, - а то ты всё молчишь и молчишь, а мы ведь, может, не просто так тебя сюда позвали!..       - А что рассказать?.. – изображает недоумение Саша.       - Не знаю, что-нибудь! – интонацией «что непонятного?!» невозмутимо поясняю я, - говорят, на последних Фазаньих собраниях обсуждают только тебя.       - Ну… да, так и есть, - обреченно отвечает Курильщик, потом мнётся ещё пару секунд, глядя в сторону, после чего выдаёт устало, - меня исключили, - коротенькая пауза, - они все подписали прошение Акуле, и теперь переведут в другую группу…       При этом если вы заметили, отрывок по поводу «а ты о нас вообще странного мнения» и т.д. был вырезан. И Мариам, насколько мне известно, по этому поводу довольно расстроилась. На самом деле, там ещё несколько кусочков вырезали, в том числе появление Черного. Но этот, вроде как, было жальче всего. А что делать, если «не помещаемся», как выражаются господа режиссеры?!       Не важно. В любом случае, надо идти дальше по сцене. Приоткрыв рот, я с очень загруженным и сосредоточенным лицом переглядываюсь с Томасом, в хмуром взгляде которого, должно быть, в первый и последний раз встречаю отражение собственных эмоций.       - В какую?.. – вкрадчиво задаю роковой вопрос.       - Не знаю, - столь же вкрадчиво отзывается Саша, - Акула сказал, что ещё не решил.       - Скотина… - зло замечает Томас, красноречиво мотнув головой.       - Эй-эй, погоди, - поспешно вставляю я, сосредоточенно нахмурив брови - либо к нам, либо в третью. По-другому никак…       Лорд только молча кивает.       - Так вот зачем тебе понадобилась «Лунная дорога»… - доходит до Табаки, - теперь понятно…       - Кури, - очень многозначительно произносит Томас, с приглушённым хлопком кладя пачку сигарет перед Сашей.       - Спасибо, - грустно вздыхает тот, открывая её и принимаясь возиться с вытащенной сигаретой.       - Мда… - мечтательно протягиваю я, откидываясь на спинку, - либо так, либо эдак… либо ты узнаешь, какого на самом деле цвета слезы у Стервятника, либо мы все увидим, как плачет Лэри…       - По-твоему, Стервятник заплачет?       - Ага, - улыбаюсь я, - зарыдает…       Тут Саша должен был сложить руки на стол и в беспомощном отчаянье уткнуться в них лицом. А я должен был после этого в порыве раскаяния его успокаивать. Но ни того, ни другого не происходит, потому что Саша вдруг заходится в пронзительном приступе кашля.       Мы с Томасом дергаемся от неожиданности, почти сразу выходя из образа. Саша кашляет и кашляет, не останавливаясь. Кажется, он даже не в состояние похлопать себя в грудь, в пальцах дымящаяся тонкой белой струйкой сигарета.       Операторы в замешательстве отстраняются от камер, массовка изумленно таращится, Андрей Станиславович вскакивает с места.       - Стоп! – командует он, подходя ближе.       А Саша всё кашляет.       - Извините, - хрипло выговаривает он, на короткий миг сдержав приступ, и тут же заходится с новой силой.       - Ты чё брат, офигел что ли?! – в изумление восклицает Андрей, - ты что, не курил никогда?!       Продолжая кашлять, Саша качает головой, глядя на него сверху вниз слезящимися глазами. Андрей явно в шоке, и не он один.       - Глотнул?! – требовательно спрашивает Лука, - глотнул дыма?!       - Не знаю, - так же, сквозь кашель, пролаевает Саша, мотнув головой.       Мы сидим неподвижно, решительно не зная, что делать. Попытки похлопать Сашу по спине, судя по всему, только ухудшают ситуацию, но, в конце концов, горе-курильщик всё-таки более или менее восстанавливает дыхание и, издав протяжный хрип, обессиленно кладёт медленно тлеющую сигарету на блюдце. Тем временем вся съёмочная группа и массовка кружком собираются вокруг нас.       - Ну, ты дал, друг… - протягивает Андрей, - предупреждать надо!       - Да я, как-то… - тяжело дыша, хрипло отзывается Саша, - не подумал об этом….       Схватив воздух, он кашляет ещё пару раз.       - А, ну да! – вскидывается Андрей, - у нас Курильщик некурящий! Действительно, очень малозначительная информация!       Я поднимаю голову и смотрю в сторону так и не покинувшей своего поста Мариам. Она беззвучно смеётся.       - Извините… - ещё раз произносит Саша.       - Не наезжай на ребёнка, Андрей, - улыбается Инна, - мы сами виноваты. Ты же ведь тоже об этом не подумал, когда раздавал им всем задания.       - А как ты себе представляешь формулировку такого задания? – спорит Андрей, - учись курить?       - Ну да! – уверенно отвечает Инна. - А что делать?! Вот теперь мы оказались в такой ситуации, и что?       Андрей, вместе со всеми остальными, вздыхает.       - Да, ты права, - признает он, - я виноват. Мне и в голову не пришло, что он никогда не брал в рот сигарету.… Семнадцать лет парню, кто ж знал, что он такой святоша!       Саша – красноглазый, посеревший и потрёпанный, - стыдливо улыбается.       - Перерыв, чё ж с вами делать? – со вздохом объявляет Андрей, хлопая его по плечу, и отходит в сторону.       Тут же все оживляются и начинают разбредаться по своим делам. Массовка приглушённо ведёт диалоги и перемещается по большей части в коридор, операторы принимаются оценивать проведённую работу.       - На самом деле, всё нормально – успокаивает нас Инна, сидя рядом с Мариам и пересматривая записи на основном экране, - хорошие кадры насняли, молодцы, мальчики. Пока свеженькие, очень хорошо работаете. В следующий раз начнём за пару реплик до того момента, вот и всё. И ещё потом парочку дублей прогоним, и кадры с отдельными репликами тоже надо. Часа за четыре должны справиться, если будете так же хорошо работать. Мариам поднимает голову и с улыбкой уверено кивает. Я довольно улыбаюсь ей в ответ.       - А это еще безникатиновые сигареты, - многозначительно говорит Саше Лука, подошедший к нам, - представляешь, как тебя с настоящих бы заплющело?       - А ты, Серёжа? – насмешливо обращается вдруг Глеб, схватив со стола кусочек оставшейся булочки, и я резко поднимаю на него озадаченный взгляд, - тоже у нас святоша?       - Ага… - без особой радости отзываюсь я.       - Я что, здесь один такой испорченный? – с этими словами Томас хватает из блюдца медленно тлеющую злосчастную сигарету Саши и с довольным видом делает затяжку. Со столь же довольным видом демонстративно выдыхает дым.       - Дай-ка мне, - тихо, как можно решительней прошу я, протягивая испачканную в сером гриме руку.       - Никогда не курил? – сделавшись серьёзным, осведомляется Томас, по-видимому, не собираясь так сразу выполнять мою просьбу.       - Никогда, - тихо и честно отвечаю я.       - Тогда осторожно очень, - соигрок отдаёт мне нынче уже коротенькую сигарету, - главное, дым не глотай! А то будешь как он, - Томас кивает на Сашу, белки глаз у которого всё ещё почти что в цвет кроссовок. И я понимаю, что буду осторожен как сапёр на минном поле.       Беру сигарету и, едва зажав её губами, очень деликатно и медленно вдыхаю. «Не глотать дым!» - судорожно думаю я… но, едва почувствовав вкус, тут же, выкатывая глаза из орбит, яростно выплевываю этот самый дым. Скривив лицо, начинаю кашлять и отплёвываться, не в состояние вымолвить ни слова. Томас хохочет. Но мне не до смеха! Едва откашлявшись, хватаю со стола маленькую чашечку и мерзким прохладным напитком с привкусом кофе яростно запиваю вкус ещё более мерзкий.       - Какая дрянь! – выдаю свою объективную оценку я, едва вернув дар речи, - это отвратительно…       - Привыкнешь, - пожимает плечами Томас, - вы оба привыкните.       Мы с Сашей переглядываемся. С отчаянием.       Вытирая навернувшиеся от кашля слезы, я кладу окурок обратно на стол. Забавная ситуация, если подумать. Если даже я и предполагал, что рано или поздно притронусь к своей первой сигарете, то по любому представлял этот момент несколько иначе… где-нибудь за школой, или в туалете, или за гаражами в сомнительной компании, озираясь, как бы кто не увидел… кто-то так, банально и адекватно. Но не на съёмках, где куча народу и никто из взрослых даже не думает возмущаться, тем временем как у одного моего соигрока проблемы из-за того, что он ни разу в жизни не курил, а второй едва ли не гордится своим умением. Дом переворачивает привычные смыслы с ног на голову. А ведь он даже не настоящий ещё…

* * *

      Сережа звонко смеётся, когда я в очередной раз глупо врезаюсь в стенку. Едва закончив работу, переодевшись и смыв с себя грим, мы с ним поднялись на второй этаж «погонять». Но пока «погонять» удаётся одному только Серёже. Мне же изредка удаётся ни во что не врезаться. Провалив очередную попытку, я безнадёжно качаю головой, иронично улыбаясь.       А Серый тем временем стремительно разворачивается и подкатывается ко мне.       - Ты как кот, налакавшийся валерьянки, – с весельем в голове характеризует он мои перемещения, пока я с трудом пытаюсь выровнять коляску, - тебе нужно научиться ехать прямо, просто скомпенсируй движения обеих рук, что тут сложного? Если ты поворачиваешь вправо, крутишь вперёд левое колесо или назад правое. А если влево, то назад левое или вперёд правое.       - Ты уже это говорил! – закатываю глаза я.       - Так тебе ж не помогает! – насмешливо отзывается Серёжа.       - Да я путаю право и лева! – восклицаю я.       - Да я тоже путаю! – улыбается Серый, - это уже на автомате происходит! Забудь про право и лево! Просто езжай прямо!       Легко сказать… Я медленно выдыхаю и с очень сосредоточенной миной берусь за колёса. Серёжа тем временем уже далеко, метров десять вперёд по коридору. Осторожно и медленно начинаю ехать, очень стараясь обеими руками крутить колёса с одинаковой силой… но меня всё равно начинает заносить… то вправо, то влево, то снова по центру, кажется, я действительно шатаюсь из стороны в сторону как бухой.       - Это как учить ребёнка ходить, - с внезапным отголоском материнской заботы замечает Серёжа, когда я таки, кое-как ровняюсь с ним и останавливаюсь рядом. - Интересно, что при этом на самом деле ходить не могу я, - говорит он. - Обратная сторона ситуации! Опа-па!       Серёжа хитро и довольно улыбается. А я смотрю на него, удивленно нахмурившись.       - Тебе же пятнадцать, правильно?.. – внезапно спрашиваю я.       - Да-да, - недовольно закатывает глаза Серёжа, - и что с того, что я чуть-чуть помладше?..       - Да нет, я не про то, - прерываю я серьёзно, - откуда ты такой умный в пятнадцать?       Серёжа недоуменно улыбается. Я вдруг подумал, что сейчас он ответит что-нибудь в репертуаре Табаки, перефразирует цитату по поводу «кузницы жизненного опыта», или выкинет ещё что-то в этом роде. Но ничего такого не происходит. Он глядит на меня непонимающе.       - Да, нормальный я… - неуверенно пожимает он плечами, опустив взгляд, - самый обыкновенный…       Я удивляюсь, но не спорю. Он не производит впечатление самого обыкновенного. Я думал, всё дело в костюме Табаки, но теперь понимаю, что это не так. В серой футболке и джинсах, он всё равно не кажется самым простым мальчишкой. И я думал, он и сам должен это понимать… ну, нет так нет. Я не буду спорить.       Молчаливая пауза затягивается. Стены коридора вокруг нас пестреют разноцветными и разнокалиберными корявыми буквами и рисунками. Не везде, конечно. Стены эти ещё не до конца такие, какими должны быть, повсюду просвечивают скучные пробелы, выдавая новизну всего этого. Но над ними работают! Каждый раз, когда здесь кто-либо бывает, режиссеры всячески напоминают нам о нашем священном долге – приложить свою руку к этим стенам, «с каждого сегодня хотя бы по десять надписей! Дерзайте!» Надписи даже пытаются классифицировать и сортировать! Нецензурная лексика и пошлые иллюстрации – вокруг будущего Крысятника; всякого рода философия и глубина мысли – у Гнездовища; забавные, ироничные сюжеты и незамысловатые реплики – к Псам, ну и вокруг будущей Четвертой всё, чему не нашлось места ни в одной из категорий. Сортировка эта выходит с переменным успехом, но команда искренне старается её осуществлять.       Пока я отвлекаюсь на стены, Серёжа с сосредоточенным видом достаёт из кармана джинсов сигареты.       - Ну что? – полным мрачной решимости голосом спрашивает он у меня, открывая картонную коробочку и тонкими пальцами извлекая оттуда зловещий белый брусок, - одну на двоих?

- Нет! – уверенно и непреклонно отвечаю я, чувствуя, как меня начинает тошнить от одной мысли, - уволь. С меня на сегодня хватит.       Четыре сигареты за четыре дубля. Дым я больше не глотал, да и целиком их не выкуривал, откладывая сразу же после команды «стоп». Всего получилось затяжки по три на каждую сигарету. Но сам факт! Четыре за день! Для новичка! Неужели Серёжа думает, что я согласился бы на пятую?!       - Я пас, - на всякий случай ещё раз повторяю я.       - Я тоже, - вздыхает Серёжа и убирает несчастную сигарету обратно в карман. С видом проигравшего достает из второго кармана наручные часы и, взглянув на циферблат, заявляет, - через час электричка. Нужно потихонечку вниз ехать.       - Понятно, - уверенно отвечаю я, - давай только перед этим что-нибудь на стенах нарисуем.       - Ага, - соглашается Серёжа, сосредоточенно застёгивая часы на тонком запястье. Я молча наблюдаю за ним какое-то время.       - Не возмущайся, – внезапно произносит Серёжа строго, продолжая возиться с застёжкой, - мне нужно не опоздать на электричку, понятно? – не поднимая головы, отчётливо слышно произносит он, наконец-таки, справившись со своей задачей. Поправляет часы и молчаливо хмурится, не поднимая головы.       Я растерянно замираю. А Серый вдруг снова заводит свою шарманку.       - Ладно-ладно! – сердито произносит он, снова берясь за застежку часов, - я сниму их. Сниму. Не возмущайся!       - С кем ты разговариваешь? – спрашиваю я, прекрасно зная ответ. Спрашиваю просто так, для галочки.       - С Табаки, - невозмутимо отвечает Серый, подтверждая мою теорию. Сняв часы, он осторожно убирает их обратно в карман, - с тем, что внутри меня. Хотя это и очевидно, что я его и все его эмоции придумал и веду себя как ребёнок, - совершенно невозмутимо анализирует он, - я всё-таки надеюсь, что мне это немножко поможет…       Поднимает голову и весело смотрит на меня широкими серыми глазами.       - Он возмущается, когда я часы надеваю, - с улыбкой говорит мне Серёжа, - но в кармане ещё терпит… Мне время знать надо, - заявляет он несколько даже жалобно, как будто оправдываясь, - я без этого никак.       - Понимаю, - вкрадчиво отвечаю я.       Довольный, что я ему подыграл, Серый улыбается и молча откидывается на спинку коляски.       - А вообще, его тоже можно понять, - непринуждённо начинает он, спустя короткую паузу, - то есть, я хочу сказать, что эта ненависть Табаки к часам – тоже не просто так. Это же очень хороший пример того, как можно по-другому смотреть на привычные вещи. Смотреть с иной стороны, исходя не столько из их предназначения, сколько из самой сути. Часы – это же чистой воды олицетворение бесконечности! Движение по кругу! У него нет ни начала, ни конца! А парадоксальность часов в том, что при этом они считают время, то есть считают бесконечность, что само по себе невозможное занятие.       Серёжа говорит размеренно и рассудительно, с широкой улыбкой и большим энтузиазмом, жестикулируя в такт своей речи. А я смотрю на него, приоткрыв рот, и думаю о том, кто из нас здесь «самый обыкновенный»…       - Бесконечность невозможно себе представить, от мыслей о ней голова начинает болеть, - невозмутимо продолжает этот умник, - так, может, Табаки именно от этого и пытается себя отгородить? Ему неприятно думать о бесконечности, тем более что он сам к ней напрямую причастен. Возможно, это и есть одна из тех самых причин, перечислять которые ему было утомительно. Ну, а мне не утомительно. Мне очень даже интересно. Так что…       Он замолкает и, забавно улыбаясь, хлопает глазками. Самый лучший ход, кстати – прикинуться дурачком, сказав что-то умное.       - А песочные часы?.. – осторожно спрашиваю я.       - Форма восьмерки, - почти не задумываясь, поясняет Серёжа, - бесконечность. Тоже, как интересно, смотри: даже если вещь принимает совершенно иной вид, суть её всё равно остаётся той же.       - Охереть… - тупо выдаю я, высоко подняв брови и косо улыбаясь, - это ты сам всё?!..       - Да нет, конечно! – смеётся Серёжа, - ты за кого меня принимаешь, я же уже сказал, что самый обыкновенный! Эту идею мне Инна подсказала, когда мы моего персонажа обсуждали, - раскрывает он все свои карты, - я совсем чуть-чуть тему развил...       И тем не менее, я всё равно восхищён!       - А Мариам слышала? – интересуюсь я.       - Не знаю, - беззаботно пожимает плечами Серый, - может быть, от Инны…       - Она должна это услышать из твоих уст! – уверенно заявляю я.       Но тут Серёжа внезапно делается серьёзным и непонимающе хмурит брови.       - Нет, - не менее уверенно отвечает он, - я не собираюсь умничать перед Мариам. Не исключено, что это изначально её слова.       Действительно, не исключено, но по этому поводу я всё равно не согласен с Серёжей. Впрочем, я не очень люблю спорить, и, как правило, никого не переубеждаю.       - Дело твоё, - пожимаю плечами я.       Серёжа насмешливо фыркает.       - Ну всё, - объявляет он, разворачивая корпус и принимаясь шарить в заднем кармане коляски, - харе лясы точить, - он достаёт пару темных маркеров и снова садится прямо, - рисуем на стенах и быстро вниз. Заодно и потренируемся по пандусам съезжать.       - Нет, - без колебаний отказываюсь я, принимая из его рук маркер, - уволь. Я лучше тебя подстрахую.       - Трус, - вкрадчиво и невозмутимо комментирует мой отказ Серёжа.       - Ага, - справедливо соглашаюсь я.       На этом этапе мы разъезжаемся и отправляемся на поиски места для выражения своих мыслей. Какое-то время я добросовестно перемещаюсь в коляске, но потом плюю на это дело и поднимаюсь на ноги. Умных мыслей никаких нет. Поэтому в районе Шестой я рисую. Рисую того самого налакавшегося валерьянки кота, шатающегося и пришибленного. Получается откровенно ужасно и откровенно непохоже! Напоминает миниатюру В.В. Путина «Кошка. Вид сзади».       С улыбкой смотрю на своего пьяного кота и думаю о том, что ведь и рисовать я тоже никогда не умел. Я не умею ни рисовать, ни курить, ни перемещаться в коляске. И как я вообще попал на эту роль?..