Роль

                    Привычный звонок в дверь в тот вечер оказался одним из самых долгожданных звуков. При первой его ноте Оксана мигом сорвалась с места и с приглушенным "ну, наконец-то" побежала открывать дверь.       - Не прошло и полгода! - первое, что воскликнула Оксана то ли радостно, то ли возмущенно, прямо с порога, - хотя нет, подожди. А ведь прошло!       - Может быть, ты сначала впустишь меня, а потом мы посчитаем дни разлуки? - с выразительной улыбкой предложила гостья.       - Ну, даже не знаю...       Обмен выразительными взглядами.       - Ладно, так и быть, заходи.       - Сарочка!       Сара, притаившаяся у стены, нервно поежилась.       - Ты помнишь мой голос? - взволнованно спросила гостья.       Сара пару секунд молчала.       - Тетя Катя, - произнесла она негромко, будто боясь ошибиться, но в то же время спокойно и ровно.       - Точно! - расплылась в широкой улыбке Катя, - ты помнишь мой голос!       - Что удивительно, - насмешливо хмыкнула Оксана, - ты бы еще дольше откладывала.       - Ну, извини пожалуйста! Ты знаешь, что я пыталась! Сама ж понимаешь, то одно, то другое! Ты сама пару раз занята оказывалась, а сейчас я вернулась в город, и сразу к тебе!       - Я горжусь тобой. Давай на кухню, сейчас все расскажешь...       - Ой, ну что там, собственно, рассказывать?.. - держа в одной руке керамическую чашечку чая, Катя со смущенной улыбкой потупила взгляд. На кухне было уютно и светло. Сразу становилось очевидно, что здесь - идеальная обитель смешливых женщин, многословных и счастливых обществом друг друга, плодящих сплетни и рассуждения, часто дешевые по своему содержанию, но бесценные по уровню радости в сердцах собеседниц.       - Три месяца в Черногории, он работал, я отдыхала... Места отличные, атмосфера отличная... А люди! Я столько умопомрачительных личностей теперь знаю! Не заскучаешь!       - Да, у тебя закипела жизнь... - кивая, многозначительно заметила Оксана, - всего-то и нужно было, богатый муж...       - А то, - смущенно усмехнулась Катя, но потом стала вновь серьезной - на самом деле, не в деньгах все дело. Да и к тому же, не такой он богатый, как нам с тобой казалось. Просто со мной рядом теперь человек надежный. В котором я уверена. Да и к тому же добрый, интересный, неутомимый... Вокруг него жизнь кипит, вот и моя тоже закипела. Он говорил, это не всем женщинам нравится - такой образ жизни. А мне очень даже нравится! Нам вдвоем здорово.       Оксана улыбалась, слушая её.       - Я за тебя очень рада, - сказал она, когда Катя закончила, - правда, это очень здорово...       - Ну, а сама-то как? - улыбнувшись, спросила её Катя, - что на личном фронте?!       Оксана, фырча, рассмеялась.       - Ты серьезно?!       Катя выразительно передернула плечами, дескать, "почему нет?!". Оксана посерьезнела и сказала, в три раза понизив голос:       - На личном фронте у меня Сара. И я не хочу от нее отвлекаться.       Катя молча поджала губы.       - И дело не в том, что мать-одиночка со слепым ребенком никому не нужна, - шепотом, но с явным напором произнесла Оксана, - я так не считаю! И я вовсе не приношу себя в жертву ради своей дочери! Просто я считаю, что общение с мужчинами принесет мне в действительности меньше удовольствия, чем воспитание Сары. Вот и все.       Катя все это время смотрела на нее очень внимательно и теперь понимающе закивала.       - Ну, что ж... - спокойно произнесла она, - как Сара?       Оксана широко улыбнулась.       - Она умница! - гордо заявила Оксана, - ну, с учебой все нормально: второй класс, оценки стабильно хорошие, это понятно. В музыке она стремительно развивается. Мало ей было класса скрипки, она меня умолила записать её на фортепияно.       Катя удивленно подняла брови.       - Вот именно! - отозвалась на её жест Оксана, - и главное, что справляется! Она занимается на фортепияно три месяца, три месяца, понимаешь?! Это вообще не время, а ты бы слышала, какие произведения она уже выдает! Про скрипку молчу. Скрипка вообще один из самых сложных инструментов, а преподавательница её говорит, что у неё в тринадцать лет дети не играют так, как в свои восемь играет Сара!       Катя лишь выразительно покачала головой, улыбаясь.       - Нет, отдать её в музыку - это было лучшее решение в моей жизни, - тем временем подводила итог Оксана, - никогда об этом не пожалею.       - Хотите, я вам сыграю? – раздался вдруг негромкий голос в коридоре, прежде чем Катя успела хотя бы открыть рот, чтобы ответить подруге.       Обе женщины обернулись и с улыбкой посмотрели на Сару, тихо стоящую у противоположной стенки рядом с дверным проёмом, скромно убрав ручки за спину и держа голову прямо.       - Давай, - без колебаний и лишних комментариев ответила Катя, опуская на блюдце чашку. Оксана только молча улыбалась.       Сара мигом сорвалась с места и убежала вглубь коридора, в спальню. Она двигалась очень быстро и свободно, не боясь наткнуться на стенку или дверной косяк, и только на всякий случай вытянув в сторону руку и проводя ладонью по шероховатым обоям. Этого касания было для неё достаточно, чтобы ровно вписаться в дверной проём, обойти тумбочку с обувью, не задев её, и так же ровно миновать всю другую мебель, - Сара была у себя дома. Неновую трехкомнатную квартиру Оксаны она любила больше любого другого места. Просто потому что знала её как собственный голос и была в ней свободна.       Чехол со скрипкой она тоже отыскала без особого труда на привычном месте и быстро вернулась в кухню.       - Табуретку, - деловито скомандовала она, остановившись в узком проходе, в котором, в прочем, вполне помещалась даже с увесистым чехлом.       Оксана живо с довольным видом поставила перед ней табуретку, отрывисто скрипнув деревянными ножками о паркет. Сара, без единого намека на промах, положила на неё чехол, открыла его и бережно вынула скрипку, следом смычок. С сосредоточенным видом она зажала скрипку между плечом и подбородком и плавно провела смычком по тонким стрункам.       - Уже играет? – озадаченно встрепенулась Катя.       - Нет, настраивает, - не без доли раздражения в голосе полушёпотом отозвалась Оксана.       - Надо же, - восхитилась Катя, - только настраивает, а уже красиво…       - Не мешайте! – раздраженно скривилась Сара, и они тут же замолчали.       Понемножку подкручивая струны и снова выжимая из скрипки плавные звуки, Сара настраивала инструмент, наверно, минут пять, которые Оксана и Катя терпеливо провели в тишине. Потом Сара опустила скрипку и выпрямилась.       - Что вам сыграть? - спросила она.       - Ой… - Катя впала в ступор, - а что ты умеешь?.. – она обратила взгляд к Оксане за помощью.       - Что-нибудь из нового, может быть? – невозмутимо предложила Оксана.       - Не пойдёт, - мотнула головой Сара, - новое ещё не отработано.       - Ну, тогда не знаю.       Сара постояла несколько секунд.       - Давайте я вам Скорика сыграю, - сама предложила она.       - Давай! – мигом отозвалась Оксана, - Скорик, отлично!       Сара глубоко вдохнула и выдохнула, явно сосредотачиваясь, потом снова подняла скрипку и осторожно поднесла смычок, но не начинала играть.       - Мне нужно вспомнить мелодию… - очень тихо сказала она.       Катя с Оксаной быстро переглянулись. Они обе будто только теперь вдруг вспомнили, что Сара слепа.       - Конечно, - так же тихо и очень ласково ответила Оксана, - давай.       Сара тогда начала репетировать, едва-едва касаясь смычком скрипки, постоянно меняя положение рук и пытаясь найти нужный звук по памяти…. Она знала ноты. И умела их читать. По «нотному брайлю». На самом деле это были точно такие же ноты, просто вырезанные на бумаге объёмными полосками и кружками (переводить все произведения на настоящий нотный Брайль возможности не было). И Сара регулярно повторяла их, заучивая. Но не могла видеть их прямо во время игры. Это был её главный и почти единственный недостаток в отношении игры на скрипке, по сравнению с другими детьми. Разве что кроме невозможности видеть так же гриф и смычок во время игры. Этого Сара никогда не смогла бы приобрести, сколько бы времени ни потратила на репетиции. Но она очень старалась быть не хуже. Руки её помнили, и помнили уши. Ни те, ни другие почти никогда не подводили её.       Наконец, Сара начала играть. Грустную, очень трогательную мелодию, которая в один миг заполнила кухню, тонким, высоким, немного одиноким без поддержки других инструментов, но бесконечно чистым звуком. Мелодия была не протяжной, но и не суетливой, а какой-то плавной, до боли напоминающей что-то. И такой грустной и пронзительной, что нельзя было не замереть, затаив дыхание.       Сара играла, едва покачиваясь всем телом, направляя смычок бесконечно красивыми, полными и точными движениями маленьких тонких ручек, белые пальцы дребезжали на грифе.       Первый такт она повторила три раза. Потом на секунду утихла. И заиграла второй такт, уже немного другой, подвижный, перетекающий из звука в звук, как капли дождя. Вскоре мелодия пошла вверх, всё выше и выше, постепенно приближая к некой промежуточной точки кульминации. Едва дойдя до этой верхней точки, сжавшись от стараний и эмоций, Сара тут же вышла на новый такт, похожий на первый, но звучащий уже куда более эмоционально, разошлась и начала двигаться больше, делая выпады всем телом, играя всем телом, и душой…       Сара играла… а Катя замерла и молча смотрела на неё, сомкнув губы… И в едва прищуренных от грусти глазах её была маленькая девочка. Все те годы, что они были знакомы... Невнятно выговаривающиеся слова. Пирамиды из кубиков, улыбка и уроки чтения по старому букварику. Ручки, ощупывающие стену, и осторожные шаги вдоль неё. Надетые задом наперёд майки и всегда лежащие на своих местах игрушки… Катя слушала и не знала, куда ей деться от этой грусти.       Такты, мелодии и кульминации повторялись, как и в любом цельном произведении. Но, в общем и целом, Сара играла всего минут пять. Которые показались гораздо более длинным временем. Потому что были наполненными.       Плавно, едва касаясь смычком струн, проведя последнюю высокую ноту, Сара закончила играть и опустила скрипку. В тот же миг кухня разразилась аплодисментами. Скромными, всего в две пары ладоней, но, может быть, самыми уютными в жизни Сары. Две пары ладоней самых близких для неё людей.       - Прекрасно! – тихо, почти шепотом сказала Катя, - Господи! – тут воскликнула она, - я помню, как в этой самой кухне стояла пятилетняя девочка и играла «во поле берёзку»! Оксана, ты помнишь это?!..       - Как забыть? - хмыкнула Оксана, не сводя глаз с тихо улыбающейся Сары.       - Ты действительно хорошо сыграла, - сказала Оксана, - я лично ни одной ошибки не услышала.       - Пара ошибок было, - тихо отозвалась Сара, скромно улыбаясь. Эмоции её можно было определить только по этой неширокой, но довольной улыбке, и едва ли по повороту головы: мутные глаза всегда оставались неподвижны и полуприкрыты тонкими, блеклыми веками в коротеньких ресницах.       - Я тем более не услышала! – заверила её Катя, - сыграй ещё что-нибудь! Можешь?       - Могу, - с готовность ответила Сара.       - Давай Баха, - предложила Оксана.       - Ты чего?! – в лице Сара изменилась едва ли, но в голосе её было целое море эмоций, - Баха я не сыграю ещё!       - Да? – удивилась Оксана, - а мне казалось, ты уже хорошо его наиграла.       - Мне его ещё десять лет наигрывать! – с живой и детской энергией, от которой Кате сразу стало хорошо и спокойно, возмутилась Сара.       - Ладно-ладно, - покорно согласилась Оксана, - тогда сама решай.       Сара неподвижно стояла в раздумьях некоторое время.       - Моцарта сыграю, - решила она, снова беря скрипку под подбородок. На глазах предвкушающей Кати и довольной Оксаны она несколько минут повспоминала ноты, едва касаясь смычком скрипки, и наконец, объявила, очень официальным голосом, не опуская скрипки и уже держа наготове смычок:       - Вольфганг Амадей Моцарт. «Маленькая ночная серенада».       И Сара сыграла ещё. Мелодию весьма знаменитую, он от этого не менее трогательную в её исполнение. Музыка снова была протяжной и лирической, хотя и не такой драматичной, как предыдущая. Сара брала очень тонкие ноты и очень плавные звуки… она качалась в такт своей игре и локти её дрожали. Она была очень красивой, когда играла. Очень красивой маленькой слепой девочкой. Блеклые глаза были как будто устремлены на струны, и в какой-то момент распахнулись… Сара казалась удивительной, когда играла. Она казалась зрячей. Тогда это почувствовала и Катя, и Оксана, и, наверно, почувствовал бы кто угодно другой, если бы здесь был кто-нибудь ещё. Оксана вытерла мокрые глаза прежде, чем Сара закончила играть.       Потом она читала стихи. Не с табуретки, разумеется, и, разумеется, не из детсадовских утренников (а в детский сад она всё-таки ходила. Всего два года, но вспоминала их с радостью). Этот этап Сара переросла давно, и теперь заучивала и читала только то, что нравилось ей самой. А нравились ей, временами, на удивление взрослые вещи…       По окончанию маленького поэтического вечера, Сара со скромным удовольствием приняла аплодисменты, аккуратно убрала скрипку обратно в чехол и едва ли не бегом умчалась по коридору в свою комнату. Одета Сара была по-домашнему: в летние шортики и широкую, просторную футболку с парой пятен от еды, о которых Сара не знала и не думала. Босые белые пятки мелькали в коридоре.       - Да уж, - задумчиво произнесла Катя, глядя ей вслед, - тебе определённо есть чем гордиться.       - Это точно, - с радостью подтвердила Оксана.       В следующий миг до их слуха донеслись уже привычные звуки скрипки из дальней комнаты.       - О, - выразительно произнесла Оксана, подняв палец и прислушиваясь, - репетирует. Вдохновилась, видимо. Слава богу, - вздохнула женщина, - хоть спокойно поговорить можно, не боясь быть услышанными.       - Разве? – Катя мигом оживилась.       - Конечно, - спокойно ответила Оксана, - сама представь. Она же одновременно и мелодию вспоминает, и движения свои контролирует, да и звук у неё прямо под ухом. Не до прослушивания маминых разговоров по телефону, правильно?       - А… - с какой-то едва уловимой многозначительностью отозвалась Катя, - ну да…       Несколько секунд она молчала, сосредоточенно глядя в глубину коридора, куда исчезла Сара, а потом вдруг спросила, осторожно, но от этого не менее внезапно:       - Слушай, а у неё всегда была такая белая кожа?       Оксана удивленно нахмурилась.       - В смысле? – переспросила она, - кожа как кожа. Летом загорает. А что? – Оксана с недоверием смотрела на подругу.       - Да нет, - не очень убедительно отозвалась Катя, - ничего. Просто… - она на секунду замялась, - просто она невероятно напоминает мне одного героя из книжки…       Оксана смотрела на неё, едва нахмурившись, с непонимающим видом «и что?». Увидев это, Катя поспешно принялась уточнять, как будто пытаясь опередить любопытство подруги, но при этом не глядя на неё, пряча рассеянный взгляд в предметы на столе.       - Это очень популярная сейчас книжка, особенно среди критиков, хотя вряд ли ты про неё слышала… Меня муж заставил прочитать, вот буквально недавно, в Черногории. Очень необычная штука, но безусловно уникальная… Хотя не о том сейчас! – Катя тараторила быстро и наигранно небрежно, перекрывая неясное волнение, - в общем, там есть такой герой, один из самых важных… слепой мальчик… Понимаю, Сара не мальчик и не похожа на мальчика! Но… - Катя запнулась, мельком взглянув на очень озадаченную Оксану, после чего продолжила с особым акцентом, жестикулируя, - во всём остальном она правда очень похожа! Худенькая, черные волосы, кожа такая белая, да и само лицо!.. тоже... Я прямо не могу избавиться от этого образа!       Под конец Катя неловко хихикнула, пытаясь разрядить ей же накалённую обстановку.       - А… - рассеянно отозвалась Оксана, непонимающе глядя на неё, - вот как…       - Ага! – Катя снова оживилась, - там, в книжке, сюжет условно делится на две истории: когда герои дети и когда они уже подростки. Так вот, всё, что касается детей, я могу отдельно выписать и тебе на электронную почту прислать, ты почитаешь. Там не очень много получится…       - Спасибо, но не стоит, - негромко прервала её Оксана, - это, конечно, очень мило, но зачем ты говоришь об этом так долго?       Катя выразительно кивнула, поджав губы.       - Я… как раз собиралась к этому переходить, - заверила она, - дело в том, что… - Катя явно не знала, с какой стороны подступиться, - у мужа есть приятель, ещё, вроде как, со студенческих времён… мы встретились всё там же, в Черногории. Как раз одна из тех необычных личностей, о которых я тебе говорила, - она снова усмехнулась, весело, но Оксана была уже слишком настороженной, чтобы смеяться, - в общем, он – этот приятель – сейчас, вместе с группой режиссеров, пишет сценарий по этой книжке. И… потом будет снимать по ней фильм, с этой же группой…       Оксана едва побледнела, но не произнесла ни слова и не сводила пристального взгляда с Кати. Та решила воспользоваться её молчанием, чтобы всё-таки закончить и без того понятую мысль:       - И, в общем, я подумала… почему бы Саре не попробовать сходить хотя бы на кастинг? Вдруг она действительно подойдёт, и?..       - Кать, - резко прервала Оксана, так жестко отрывисто, что Катя невольно замолчала на полуслове и с тревогой посмотрела на неё, - ты это серьёзно сейчас?       Оксана смотрела пристально.       - Ну, да – тем не менее, тихо ответила Катя, - а почему нет?.. – снова начала было она…       - Почему нет?! – вновь перебила Оксана, внезапно повысив голос едва ли не до крика. Катя испуганно приложила палец к губам, да Оксана и сама спохватилась, мигом перейдя на шёпот, который, впрочем, был так же полон взбудораженного возмущения, - Кать, ты с ума сошла?!       От эмоциональности Оксана даже привстала со стула, но Катя была во многом готова к такой реакции.       - Да ладно, успокойся, - тихо, но уверенно сказала она, - я ничего такого не сказала.       - Кать, ты сама себя слышишь?! – полушёпотом проговорила Оксана, всё с тем же напором, - ты хочешь, чтобы Сара играла в кино?!       - Да, и я не вижу в этом ничего плохого!       - Она ребёнок! – продолжала возмущаться Оксана, - ей восемь лет! И она никогда ничем подобным не занималась! Ты как вообще себе это представляешь?!       - Это не важно, - невозмутимо заверила Катя, с едва заметной, нарастающей улыбкой, - взгляни на неё, она же актрисулька! Как она стихи читает! Я ни одного ребёнка не знаю, который бы так читал стихи. Талант у неё есть, главное её желание…       - Какое желание?! – в очередной раз глубоко возмутилась Оксана, - я ещё раз говорю: ты себя вообще слышишь?       - Подожди минутку, дай мне сказать…       - Она слепая, Катя! – воскликнула Оксана, пристально глядя на неё, и в широко открытых от тревоги глазах её вдруг промелькнула боль. Та боль, которую Катя, как ни странно, заметила, и грустно замолчала, пристально глядя в лицо подруге. Но не сдалась.       - Так я о том и говорю, - тихо, почти шепотом ответила Катя, - в данном случае это совсем не проблема!       - Не проблема?! – в который раз переспросила Оксана, - слепые не снимаются в фильмах! – уже тише, но с таким же напором сказала она, - они даже в фильмах про слепых не снимаются!       К тому моменту Катя уже немного пришла в себя и была готова продолжать бой.       - Послушай, это у меня муж сценарист, я ближе к киноиндустрии, чем ты. И я хочу тебе сказать, что сейчас это уже не имеет значения. Если она действительно подойдёт, режиссеры найдут способ решить технические проблемы.       - О, Господи… - обессиленно выдохнула Оксана, прикладывая ладонь ко лбу. Она взяла со стола чашку и залпом допила уже остывший чай. На пару секунд воцарилось молчание.       - Она даже не может понять, что такое фильм, - сказала Оксана, спокойным голосом, но с отчаянием в самих словах, - для неё это набор звуков и голосов, доносящихся из динамика. И всё…       Катя, вслед за ней, тоже тихо вздохнула и сочувственно положила руку на коленку Оксаны.       - Послушай, я понимаю, как сильно ты беспокоишься, - тихо, доверительным шёпотом сказала она, - Сара – твоё главное сокровище. Конечно, тебе не хочется проводить с ней такие эксперименты, подвергать её незнакомой обстановке…       Оксана подняла глаза и серьёзно смотрела теперь на Катю, хмуро и с тревогой во взгляде, но уже без возмущения.       - Я не прошу тебя принимать это решение здесь и сейчас, - продолжала, в свою очередь, Катя, - это ждёт. Но я прошу тебя только об одном… - Катя замолчала и выдержала выразительную паузу. - Дай ей выбор. – Очень серьёзно произнесла она.       Оксана в ответ недовольно скривилась, выразительно поёжившись, и отвернула лицо, давая понять, что по-прежнему не ободряет эту идею даже в теории. Но Катя не сдавалась:       - Прочитайте вместе те отрывки, которые я тебе пришлю, - продолжала она, - пусть Сара сама решит, хочет она этого или нет.       - Откуда ей знать, что она хочет? – снова вступила в бой Оксана.       - Просто расскажи ей! – умоляла Катя, - только расскажи, и всё…       - Что рассказать?       Едва ли не вздрогнув от неожиданности, обе женщины резко повернули головы в сторону коридора. За своим спором они не услышали, как стихли в соседней комнате звуки скрипки. И уж тем более не услышали мягкие шаги босых ножек. Сара стояла в коридоре, домашняя футболка висела на её плечах, белое лицо серьёзно устремлялось на взрослых из-под угольных волос. В этот момент она как никогда напомнила Кате маленького Слепого.       - Мама тебе потом расскажет, о чём мы здесь говорили! – бодро, с удовольствием пообещала Катя, - ты только ей обязательно напомни. И не отставай, пока не расскажет, это очень важно! Ладно?       Сара кивнула.       - Вот и хорошо…       - Иди, солнышко! – поспешно, несколько раздраженно велела Оксана.       Сара послушно развернулась и пошла обратно в комнату. Проводив её глазами, Оксана снова развернулась и устремила на Катю сердитый многозначительный взгляд. Та лишь пожала плечами, с довольной улыбкой празднуя свою случайную победу в этом маленьком вступительном поединке.       Больше они к этой теме в тот вечер не возвращались.