С первого взгляда

- Ничего себе подарочек! Тебя же за ним не видать, - воскликнул Киба, благодарно похлопав Шикамару по спине. Он принял необъятную коробку в свои руки и аккуратно поместил ее в прихожей. Мы с Хинатой не остались в стороне. Она раскрыла сумку, извлекая небольшой алый бархатный пакетик, затянутый желтой ленточкой. Киба ободряюще кивнул головой. Мы бы и дальше общались, если не прибывающие гости. Друг велел нам раздеваться и чувствовать себя, как дома, извиняясь за занятость. Я уже бывал у Кибы, – частенько, после тренировки, втроем заваливались в его комнату, набивая рот сладкими батончиками, читали комиксы и играли в приставку - но сейчас ощущение дискомфорта не покидало меня. Жаль, что всему виной неуместная ревность. - У нас золотая цепочка с кулоном – первая буква имени сестры Кибы, - располагаясь в гостиной на диване, поближе к Хинате, произнёс. - А у тебя что? - Это… как бы… - Шикамару посмотрел в сторону своей матери, стоящую неподалеку, - она беседовала с родителями виновницы торжества – и зашептал: - Детская кроватка. - Думаешь, они не побеспокоились и не купили ее заранее? - Какие они тогда после этого родители? – не согласился Нара. – Купили… причем, давно. - В чем тогда соль? – все еще не догонял. - А в том, - снова зашептал Шикамару, - что родилась двойня. Мы с Хинатой переглянулись. Я был удивлен, а она, почему-то, нет. Скорей всего, Киба так сильно выделывался перед моей девушкой, что ненароком сболтнул о карапузах. Остальные приглашенные, как собственно и я, были не в курсе дел. Семейство Инузука решило поднести эту новость на сладкое. - Как мило с его стороны, - натянуто улыбнулся я. - А тебя, Шикамару, Киба тоже посветил в подробности? - Он мне ничего не говорил. А вот его мама… короче, наши семьи очень близки. - Народ, привет! – в комнате появилась Харуно. - Смотрю, все в сборе, - она покосилась на Хинату и, скаля зубами, натягивая улыбку, закатила глаза. - Будет ли весело? - Будет! - уловив ее не доброжелательный настрой, обнял Хинату за плечи, тем самым смутив девушку своим открытым поведением. Как так получилось, что сразу два моих близких друга притворствовали? Казалось, что с Сакурой мы уже давно сгладили углы, - она вела себя как обычно, беседуя тет-а-тет – но стоило заикнуться о Хинате – в ее глазах я становился номером один в списке идиотов. Обращать внимание на подобные заскоки - слишком велика честь, но вот Хината, как чувствительная натура, принимала все слишком близко к сердцу. И когда Харуно разместилась на кресле напротив, прихватив с журнального столика глянцевый журнал, погружаясь в его изучение, повисшая атмосфера не располагала к общению. Даже Шикамару, уткнувшись в телефон, не попытался разрядить обстановку, в свойственной только ему манере. Впервые нам было нечего сказать друг другу. Сновали люди, - до нас доносились их радостные голоса - разносились запахи, - я с утра ничего не ел, чтобы по-полной оторваться на празднике, поэтому желудок начал урчать от предвкушения вкусной еды – но на наших лицах отображалось безучастие.

***

      После застолья, ближе к девяти, у меня жутко разболелась голова. Даже принятая таблетка не смогла справиться с ноющими висками и давлением на глаза. Извиняясь перед Хинатой, оставил ее в обществе Шикамару, покинул стол, спеша спрятаться от эйфорического шума приглашенных и громкой музыки. Как только я вышел на задний двор, ко мне подлетела ода из живущих в семье Инузуки собак – небольшая сучка черного цвета с белым ухом и животом. Пристроившись на лавке, позволяя хвостатой расположиться у себя на коленях, я прикрыл глаза, наполняя легкие вечерним морозным воздухом. - И ты решила уединиться? – чувствуя теплый мягкий язык собаки, - она облизывала мне руки, аккуратно пробуя пальцы на зуб - усмехнулся. – Скорей бы домой… - Хороший же ты друг, - съехидничала Харуно: девушка появилась, словно из неоткуда, буравя меня взглядом сверху вниз, облокотившись плечом о стену. – Веселье только началось, а ты уже домой засобирался. Она ласково посмотрела на песика, приветливо виляющего ей хвостом, а после вновь покосилась в мою сторону, натягивая самодовольную улыбку. Я бы предпочел не быть с ней наедине. Сразу же вспомнилась инвентарная комната: тогда она попыталась меня поцеловать, говоря о прошлых и настоящих чувствах. - Почему ты здесь, - она пристроилась рядом, - а не со своей девушкой? - По кочану, - буркнул, не отвлекаясь от почесывания собачьего пуза: хвостатый разомлел на моих руках, переворачиваясь на спину. На мои слова Сакура лишь пожала плечами. Подавшись вперед, она намеревалась погладить собаку по голове, но ее теплые пальцы, как бы невзначай, прикоснулись к тыльной стороне моей ладони. Я не спешил убирать руку, а Харуно, продолжая тискать пушистого друга, называя ее ласковыми именами, делала вид, что ничего серьезного не происходит. Она наклонялась к мордашке собачки все ближе, а та, облюбовав мои колени, не собиралась спрыгивать или перебраться в руки Сакуры. А когда девушка позволила облизать себе лицо, наши глаза встретились. - В чем дело, Узумаки? - интонация голоса переключила мое внимание на ее губы, находящиеся в опасной близости от моих. - Ни... ни в... ни в чем, - запинаясь, проронил перемещая собаку на свободное место на лавке. Харуно медленно закинула ногу на ногу, обтянутые тонким капроном, продемонстрировав их стройность, и, широко улыбнувшись, облокотилась о мое плечо. Видимо, Киба позаботился только о Хинате, ведь Сакура была одета совершенно не по погоде: короткие джинсовые шорты и туника без рукавов. Искоса пробежавшись по представленным прелестям недолгим взглядом, негромко выругался и резко поднялся на ноги. - Чего ты добиваешься? Хочешь разлучить меня с Хинатой? – прорычал. - Перестань фантазировать, Наруто, - ее беззаботный вид раздражал, но я прекрасно знал, что скрывалось за этой фальшивой маской. - Ну и черт с тобой… - А что насчет Кибы? – как только я приблизился к калитке дома, крикнула вдогонку, сковав меня на месте. - Ты и его дружбу променяешь на то, чтобы залезть в трусики к этой немой? Это была последняя капля. В один миг оказался возле Сакуры, а когда замахнулся, чтобы наградить ее пощечиной, замер на полпути, осознавая, что впервые в жизни горел желанием ударить девушку: подобные мысли пугали. Харуно дрожала, наблюдая, как играли мышцы на моих руках. И как после случившегося можно было себя контролировать? Она провоцировала на эмоции, играла, дразнила, заставляя чувствовать вину. Сакура считала мой выбор ошибочным только потому, что был решен без ее участия. Еще и Киба. От ее глаз не ускользнула его симпатия по отношению к Хинате, даже если эта была мимолетная влюбленность, свойственная Инузуке. Сегодня, нет завтра, я спрошу его об этом напрямую, без уловок. Неважно какой последует ответ, это ничего не изменит, как и то, что Сакура открыто предлагала себя: и сердце, и тело. - Во-возможно... - ее голос дрожал, - я этого заслуживаю. Мне было нечего ответить, только и делал, что стоял столбом, пытаясь подавить нахлынувший гнев. Харуно же, не выдержав пристальный взгляд, опустила голову и еле слышно прошептала: - Мы уже не дети… Наруто. Я изменилась. Мои чувства… не те, что прежде. - Верно, и только поэтому, я не стану выслушивать все это дерьмо! - Нет, слушай, Узумаки! - минутная слабость подругу перешла в уверенное наступление. - Ты выбрал Хинату из-за ее уступчивости. Слабая и неуверенная в себе девочка никогда не заставит тебя испытывать сразу тысячу эмоций, она не способна на настоящую любовь. - Заткнись, - попятившись, зашипел. - Вот почему я бешусь. Бешусь, что позволила другой быть рядом с тобой. К подобным откровениям я не был готов, и выяснять эти запутанные отношения мне не хотелось: ее ревность сводила с ума. Как можно было пренебречь искренностью? Со слов Сакуры, это плевое дело, не обременяющее на последствия. - Хината не затаит злобу, она все проглотит, – снова и снова повторяла Харуно. Я любил Сакуру и мои чувства к ней не переменились. Они стали другими, более ровными и спокойными. Познакомившись с Хинатой, вкусил иную любовь - открытую и чистую, взаимную и не притворную. Понимая, что говорить об этом бессмысленно, повернулся спиной и направился к двери, но стоило сделать шаг, почувствовал ее ладони у себя на груди: она обняла меня со спины, прижимаясь всем телом. Наше молчание не исправит положение. - Сакура, - нарушая тишину, освобождаюсь из плена ее рук, - прости. Как меня провожали ее глаза? О чем она думала? О смирении, о мести?