Lux in tenebris

Гораздо благоразумнее рассчитывать на худший исход и предоставить свою судьбу неожиданности или случайности. Жюль Верн "Таинственный остров" После обеда Гермиона поднялась к Макнейру. На столе лежала целая куча журналов, брошюрок, писем и записок. До шести ей будет чем заняться. Она с некоторой опаской устроилась в кресле, словно боялась, что сейчас в кабинет ворвется хозяин и прикончит ее за наглость. Но, в конце концов, почему бы и нет? Других стульев не было, так не на полу же ей сидеть? Подняв голову, Гермиона посмотрела на клетку с большой рыжей совой, которая внимательно следила за ней одним глазом. На клетке висел крохотный медный замочек. — Ты хотела бы немного полетать, птичка? — cова в ответ тихонько ухнула. — Я тоже, — вздохнула Гермиона и принялась за бумаги. Сразу отложив в сторону служебные записки — пусть сам разбирает, какие из них важные, а какие — нет, Гермиона потянулась к журналам, вытащила самый большой, но сделала это так неудачно, что кипа корреспонденции поехала со стола и посыпалась на пол. Пытаясь спасти положение, загребая руками пергаменты, она опрокинула чернильницу и, едва не плача от отчаяния, бросилась искать хоть что-нибудь, чтобы вытереть огромное пятно. На столе ничего не оказалось, тогда Гермиона начала открывать ящики, забитые ежедневниками всех оттенков зеленого, пока в одном из них не обнаружилась стопка промокательной бумаги. Разом шлепнув почти всю пачку на пролитые чернила, неуклюжая секретарша перевела дух и огляделась, чтобы осознать масштаб катастрофы. Что ж, заляпаны две брошюры, вся почта лежит на полу, что-то помялось, но не слишком сильно. Пожалуй, если повезет, ее смерть вечером будет легкой. Тщательно вытерев стол и чернильницу, она подняла корреспонденцию и принялась разглаживать мятые конверты. «Надо будет придумать, как объяснить исчезновение промокательной бумаги», — с тоской подумала Гермиона. Она уже собиралась закрыть ящик стола, как вдруг ее привлек металлический блеск. Наклонившись поближе, увидела, что в углу лежал крошечный медный ключик. У Гермионы пересохло в горле. «Если это тот самый ключ… Мерлин всемогущий! Надо проверить, возможно, это единственный шанс!» Воровато оглядевшись, она подошла к двери и прислушалась. Тишина. Выглянула наружу и осмотрелась. Коридор был пуст, в это время на второй этаж никто из прислуги не ходил. Гермиона плотно закрыла дверь и бросилась к столу. Схватила ключ и вставила его в замок на совиной клетке. Так и есть! Это он! От неожиданности она почувствовала слабость в ногах и вынуждена была сесть. Итак, у нее появилась возможность, та самая, о которой говорил Джастин. Нельзя ее упускать. На часах без десяти два. Макнейр обещал вернуться в шесть. У нее есть четыре часа. Сможет ли сова слетать туда и обратно за это время? Может, да, а может, и нет. Но успеть придется. Не давая себе ни минуты на раздумья, боясь, что решимость покинет ее, Гермиона схватила чистый пергамент и перо, обмакнула его в остатки чернил и принялась писать. «Тому, кто боится пауков. Если ты хочешь узнать, как дела у Отвратительной Всезнайки и ее друзей, то спешу сообщить, что она живет в одном доме с тем, кто отрубил голову тыкве. Мы ждем от тебя сердечного привета и гениального плана. Отвратительная Всезнайка.» Быстро свернув пергамент в трубочку, Гермиона выпустила птицу из клетки и привязала к ее лапке послание. — Отнеси это Рональду Уизли. И сразу возвращайся. Нужно успеть до шести часов вечера. Никто не должен об этом знать. Обещаю, что ты получишь самое вкусное мясо, которое будет на кухне. Сова моргнула и, снявшись с насеста, быстро вылетела в окно. Гермиона глубоко вздохнула и закусила губу; от напряжения ладони вспотели. Наверное, она только что совершила огромную глупость, за которую вечером поплатится. Но сейчас ощущала себя почти счастливой. * * * Полшестого. Гермиона сидела как на иголках. Она уже разложила всю почту по стопочкам, устранила следы своей неловкости, спрятав испачканные конверты и разгладив помявшиеся пергаменты. Сделала закладочки в журналах и подчеркнула важные места в газетах. Если не приглядываться, то и не заметишь ничего. Вот только сова все никак не возвращалась. А время шло... Без двадцати. Гермиона в отчаянии запустила пальцы в волосы, рискуя сильно проредить свою шевелюру. Без пятнадцати. Она откинулась в кресле и закрыла глаза, размышляя о том, есть ли у нее шансы попасть в рай после смерти. Без десяти. Внизу послышались громкие голоса. Гермиона похолодела. Конец! И в этот момент совсем рядом раздалось резкое уханье. От неожиданности она вскочила и чудом избежала удара клювом в глаз. Сова села на спинку кресла и протянула своей временной хозяйке лапку с маленьким свитком. Двадцать секунд понадобилось Гермионе на то, чтобы сорвать пергамент, схватить сову, запереть ее в клетку, положить ключ на место и задвинуть ящик. Письмо она, за неимением карманов, сунула в лифчик. Быстро осмотрела себя — ничего не видно. Погладила сову, поправляя взъерошенные перья. Когда Макнейр вошел в кабинет, Гермиона стояла у стола, склоняясь в вежливом полупоклоне. — Ты все подготовила? — поинтересовался комендант. Он удовлетворенно оглядел аккуратно разобранную почту. — Да, сэр. — Отлично. Можешь быть свободна. * * * Вечером у себя в комнате при тусклом свете луны, падавшем из окна, Гермиона развернула записку. «Всезнайка! Я рад, что у вас все хорошо! Передай своим друзьям, что подготовка к матчу по квиддичу перешла в завершающую стадию. На Рождество тебя ждет подарок, а завтра отправим поздравительную открытку. Тебе ее передаст тот, кто знает, в чем разница между сном и явью. Тот-кто-боится-пауков.» Гермиона недоуменно наморщила лоб, напрягая память, но на ум не пришло никаких ассоциаций с тем–кто-знает-в-чем-разница-между-сном-и-явью. Она должна была знать, о ком идет речь, иначе Рон не написал бы так. Гермиона спрятала записку и откинулась на подушку. Размышляя о том, что ждет ее завтра, она незаметно погрузилась в сон.