Lux in tenebris

Одной королевне было не до смеха. От стыда и унижения она готова была провалиться сквозь землю. Король-Дроздобород В понедельник Гермиона гладила постельное белье. Со старыми отчетами она закончила еще в пятницу, а новые ждали ее только завтра. Но не может же грязнокровка оставаться без работы, это не для Макнейра. И он приставил ее махать утюгом с раннего утра. Гермиона устало провела рукой по лицу. Уже перевалило за полдень, а она даже не присела. Унылое серое платье, которое служило ей формой, насквозь промокло от пота. Так недолго и в обморок упасть. Хлопнула дверь, и на пороге появилась Люси. — Как дела, крошка? «Крошка» — это фирменное обращение Люси ко всем особям женского пола независимо от возраста. Звучит немного фамильярно, но быстро становится привычным. В случае появления в поле зрения чистокровной дамочки «крошка» заменяется на «мэм». Такое бывает очень редко — Макнейр, по вполне понятным причинам, не особенно популярен у женского пола. — Устала как собака. — Я пришла, чтобы объявить тебе амнистию, — Люси лучезарно улыбнулась. Все-таки славная она. — Иди обедать. Потом будешь помогать мне цветы пересаживать. — Отлично, только сначала приму душ. Я вся мокрая, — Гермиона отложила утюг, свернула последнюю простыню и потащилась в свою каморку. Хорошо хоть теперь у нее есть душ, который можно принимать, когда захочешь, если, конечно, на это есть время. Душ для прислуги находился в дальнем углу дома, рядом с ее каморкой. С наслаждением смывая с себя накопившуюся усталость, Гермиона блаженно улыбалась. Ей-богу, все не так плохо, как могло бы оказаться. Вчера вечером Джастин сказал, что Гермиона должна быть начеку. Не сегодня-завтра потребуется ее помощь. Что ж, она готова. Скорее всего, сказал он, ей придется передать послание из спецлагеря для Сопротивления. — Придумай, как это можно сделать. Наверняка у тебя есть такая возможность. Воспользуйся личной совой Макнейра, уверен, за его почтой не следят. — Он всегда сам отправляет свои письма. И его сова в отдельной клетке, — Гермиона наморщила лоб. — Я попытаюсь придумать что-нибудь, но пока ума не приложу, как это сделать. — Я верю в тебя, Гермиона, — Джастин преданно смотрел ей в глаза. — Подожди. Я ведь даже не знаю, на чье имя отправить письмо, если у меня появится такая возможность. — На имя Рональда Уизли. Гермиона застыла с открытым ртом. — Ты шутишь?! — С чего бы это? — Рон… Не может быть! Рон тоже в Сопротивлении? — Он стоит во главе. А что тебя так удивляет? — Да, в принципе, ничего, — Гермиона попыталась собраться с мыслями. В самом деле, а что тут такого? Если Рон жив, вполне логично, что он присоединился к Сопротивлению. Просто она так давно ничего не слышала о нем, даже почти смирилась с тем, что его нет в живых, а тут — на тебе! Не только жив, а жив-здоров, и более того — они снова в одной лодке! Правда, пока еще с разных сторон. Внезапно Гермиону охватил восторг. Казалось, что Рон сейчас к ней совсем близко, протяни руку — и обнимешь. Да, Джастин прав, теперь она горы свернет, но найдет способ послать весточку своему другу. Вспоминая этот разговор, Гермиона почувствовала, что на душе у нее потеплело. Надо же, ее Рон — глава Сопротивления! А ведь когда-то он так переживал, что ему все время отводится второстепенная роль рядом с Мальчиком-Который-Выжил… И вот — дождался. Настал его звездный час. Жаль только, что Гарри больше нет с ними. Вздохнув, Гермиона выключила воду, замоталась в полотенце и тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, прошмыгнула в свою комнату. Тщательно просушив волосы, она открыла тумбочку, чтобы достать чистое белье, как вдруг дверь в каморку резко распахнулась, и на пороге появился комендант. От неожиданности Гермиона застыла на месте и только секунду спустя сообразила, почему Макнейр таращится на нее, приоткрыв рот. Она стояла перед ним нагишом, сжимая в руке комбинацию, которую собиралась надеть. Словно со стороны, Гермиона услышала свой полувздох-полустон. «Это, наверное, умерла моя стыдливость», — пронеслось у нее в голове. Наконец она вышла из оцепенения, схватила мокрое полотенце, которое валялось на тумбочке, и быстро закуталась в него. Макнейр тоже пришел в себя, закрыл рот, сглотнул и приготовился что-то сказать. — Мне нужно, чтобы ты… э-э-э-э… разобрала мою… письма. Я отлучусь… по делам. Вернусь к шести. Все должно быть готово к этому времени. — Да, сэр, конечно, — торопливо пробормотала Гермиона, глядя в пол. «Только бы он ушел!» Но Макнейр и сам, похоже, горел желанием поскорее удрать. Он быстро вышел из комнаты, хлопнув дверью. Гермиона перевела дух. А ведь начинался понедельник не так уж и плохо...