Его теплые руки

      «Пустующая больничная палата. Никто не навещает эту больную. Ни друзей, ни родственников, никого», — думала про себя медсестра, которую не так давно назначили наблюдать за состоянием молодой пациентки. Она вот уже с неделю проверяет ее пульс и температуру каждые два часа по наказу ее лечащего врача.       Это была одна из самых жутких зим в портовом городе Иокогама. Жители боялись выходить на улицу, страшась того, что их кровь или же кровь их родных окрасит недавно выпавший снег. Даже ленивый уже успел обвинить полицию за бездействие. Репутация отдела, где работал юный инспектор, который недавно поступил на данную ему должность, висела на волоске. Именно поэтому было так важно в этот вечер сделать все четко и быстро. И вот, поступил сигнал к началу операции, от которой зависела не одна людская жизнь.       — Инспектор Арт!       — Знаю! Выдвигаемся.       Яркий свет в глаза — это было первое, что увидела молодая девушка, которая выпала из жизни ни на один месяц. Глаза, отвыкшие от мира, начали медленно, но верно разглядывать образы. Они сменялись с закрытием глаз и последующим их открытием. Сначала это была молодая девушка, которая звала какого-то профессора, затем старик, который внимательно осматривал, будто изучая проснувшуюся. Она видела, как чья-то рука трогала ее, открывала веки, ложилась на лоб и другое, но самих прикосновений почувствовать так и не удалось. А затем она увидела его…       «Внимание! Серийный убийца так и не был пойман! На его счету более пятнадцати жертв. Просим всех жителей Иокогамы не выходить на улицу после семи вечера и присматривать за своими близкими и родными! Полиция уже принимает меры и просит жителей не ходить сегодня вечером по центральному парку. На этом все новости», — тараторила телеведущая спецновостей. Жаль, что в комнате, где работал телевизор, уже никого не было.       В коридоре было тихо, пока не открылась дверь, и двое мужчин не вошли. Они шли быстрым шагом, торопясь в палату, в которую могли входить только работники больницы. Один из них был уже далеко не молод, в отличие от второго, чему свидетельствовали ярко выраженные морщины, лысина и уставшие глаза, что было единственным сходством с юным инспектором, что шел чуть позади. Он был опрятен, хоть и вымотан. Шаги этой парочки, казалось, раздаются по всей больнице, убивая гнетущую тишину.       — Я оповестил вас сразу, как она очнулась, как мы и договаривались, инспектор, но я прошу, чтобы это все же осталось нашим секретом. Надеюсь, вы выполните свою часть договора. Она только сейчас пришла в себя после двух месяцев комы. Ее кровь не восстановилась, так что разум еще не пришел в норму, поэтому, прошу вас быть с ней как можно мягче, если хотите получить хоть какую-нибудь информацию. Сомневаюсь, что она вообще помнит, как ее зовут, и тем более, что тогда произошло.       — Я понял. Могу ли я прийти и завтра, если сегодня у меня ничего не выйдет?       — Да. Эту больную все равно никто не навещает. И тем более, раскрытие этого дела важно мне, как никому другому.       — Инспектор!       — Не отставайте! Мы уже на мес…       В луже крови лежала молодая девушка. Она еле дышала. Казалось, бедняжку было уже не спасти. Ее рука была сломана, живот вспорот, а волосы были пропитаны кровью, что медленно вытекала из ран. Весь мир для нее превращался в один огромный ком, что затмевал собой свет от фонарей, снег, что еще лежал на улице. Вся жизнь, все белые и черные полосы пронеслись за секунды. Хотелось кричать, извиняться, плакать, смеяться, но тело будто онемело. Все было чщетно. «Жизнь — такая глупая штука», — это были ее последние мысли, по крайней мере, так считала девушка, пока тьма не поглотила и мысли.       — Прежде, чем мы войдем в палату, можно ли задать вам вопрос?       — Что такое?       — Как продвигается расследование? По телеку одни лишь сплетни, да тупые передачи, преступник действительно ее отец?..       — Если опираться на орудие убийства, которое мы нашли в его доме — да, но не все так однозначно. Ведь кроме него больше ничего не свидетельствует о вине подозреваемого. В деле много дыр, которые может закрыть лишь единственный живой свидетель.       — Хм… И вы действительно верите в то, что дочь даст показания против родного отца? У нее же больше никого нет. Не глупите, инспектор Арт! Так рисковать ради свидетеля, который будет молчать?! Или вы готовы оставить сиротой мою пациентку?       — Я готов на все, чтобы раскрыть это дело и не замарать отдел полиции еще сильнее. И тем более, не ваша ли семья пострадала от рук этого маньяка? Мне казалось, что вы будете солидарны со мной, — сказал Арт, вот уже входя в палату. — И еще, я не брошу ее на произвол судьбы.       — Про… сти… те.       — Прошу, молчите. Скорая уже в пути! Вас спасут!       — Не… стоит… прости… — на щеках девушки появились мокрые дорожки от слез. Она обмякла. Инспектор посчитал, что это ее последние слова, как вдруг раздались звуки скорой. — Папа…       «Палата, действительно, будто пуста, если бы только не единственная занятая койка.       Немного пыльно. Цветами или другими подарками даже и не пахнет», — размышлял Арт, осматривая комнату.       Он медленно подошел к девушке и тихонько присел на край ее койки, вглядываясь в спящее лицо той, что казалась ему единственным лучиком надежды на раскрытие этого запутанного дела. Было понятно, что допрос сегодня не состоится. Единственное, что он мог ей сделать, он сделал, взяв ее руку в свои. Она была куда теплее, чем в прошлую их встречу, но все также холодна одновременно.       — Что же с тобой произошло?.. — произнес вслух инспектор.       — Теплые… Ваши руки такие теплые… — больная лежала с полузакрытыми глазами и улыбалась. — … добрый полицейский.       — Ты меня помнишь? — удивленно спросил Арт.       — Добрый полицейский, ваши руки всегда такие теплые? — задала вопрос больная, но он так и остался без ответа. На лице Арта появилась нежная улыбка.       Пациентка закрыла глаза и опять погрузилась в сон с улыбкой на лице, а Арт же продолжал держать ее уже теплую ручку.       — Странная ты, Широ, — прошептал Арт. — Надеюсь, все разрешится, и ты не останешься без присмотра.       — Инспектор, пора, — оповестил врач.       — Да. Понял. Пошлите.       И вот она осталась наедине сама с собой, пытаясь вспомнить, почему она находится здесь, в палате, и почему чувство страха сжирало ее изнутри.