Проект: Полиморф. Созданный монстр

      Нейтральной космос       Полтора часа назад              Старший сводный брат Синка чудом еще не ушел в прыжок, когда связист в рубке фарэйского фрегата перехватил новое послание.       — Эй, шеф! Тут еще есть! — в полутемной рубке за мелкими, но энергосберегающими экранами помахал рукой связист. — Эй! Юрико!       Фарэец обернулся к командиру, сидящему позади него, снял один массивный наушник и услышал, как злобный командир через микрофон в жилетке препирался с технарем из реакторного.       — …Да мне плевать! — ругался высокий командир с густо нанесенными татуировками по самые плечи. — Хоть запасной роди! Мне нужен прыжок как можно быстрей!... Где-где… Да хоть в бороде! Я знаю, что у тебя, жмота, всегда запасы есть!       — Юрико! — выкрикнул громче связист, но командир лишь поднял взгляд, не прекращая препираться, и отмахнулся. Тогда связист тихо ругнулся под нос и уже рыкнул на старшего. — Там малой опять пишет!       На фарэйца слова подействовали отрезвляюще. Рявкнув в микрофон поперек чужого голоса заветное: «Всё, выполнять» он оборвал связь с техником и обратил все внимание на связиста. Любопытный рулевой, навигатор и стрелок, тем временем, уже отстегнули ремни и перегнулись через экран к связисту, читая послание.       — Что там? — тревожно спросил Юрико, видя как мрачнеют рожи пиратов в тесной полутемной рубке.       — Пизда малому, — сознался навигатор, хмурый и самый старший из всех присутствующих. Отлипнув от экрана связиста, он рухнул на свое пружинящее кресло и трагично обмяк. — Не успеем.       Юрико разозлено нахмурился. В уныние тридцатилетний командир никогда не впадал на виду даже своей команды. Махнув рукой в своем направлении, фарэец попросил вывести текст послания себе на боковой экран под левой рукой.       — При всех раскладах не успеем, — басисто пояснил навигатор, видя как у командира вытягивается лицо. — Даже если б в гравипоток попали. А еще вынырнуть. Навестись. Словить его захватами…       — Ну, допустим, могли б на перехват к нему с баллоном вылететь… и только потом захватами, — предложил стрелок, фантазируя и глядя в низкий потолок своего рабочего места, мерцающий огоньками дополнительных настроек корабля.       — Без торможения — это как пулю руками ловить, — похоронно высказал пилот. — Этого перехватчика с баллоном об капсулу размажет.       — Прости, шеф, — тихо сказал навигатор. — Но Синка всё…       — Можно поминать, — сказал свой вердикт стрелок. — А еще засада эта. Ну куда нам…       Юрико злился от отчаяния и, не выдержав, с силой ударил кулаком по подлокотнику. Брата было дико жаль.       — Погеройствовал пацан… — тихо сказал связист в наступившем немом молчании.       — Угу, — поддержал стрелок. — Мы к чему это, шеф… Ну не для того малой выпендривался, чтоб мы за ним следом шли и сдохли.       Мозгами Юрико все понимал. Закусив губу и подперев подбородок кулаком, командир фрегата отвернулся от команды и пытался сдержать эмоции. Синка был слишком правильный и честный. Он даже обманул Юрико, сказал, что успел вернуться на фрегат и приказал немедленно прыгать, чтобы спасти корабль от вояк. Погеройствовал… Пожертвовал собой. Знал бы Юрико раньше, он бы не сбежал и не бросил брата.       Но тогда, вероятно, все бы погибли. И Синка это просчитал и поберег остальных.       И сейчас вот снова. Но только теперь Юрико знал, на какой осознанный шаг согласился малой, и фарэйцу от этого было больно.       Стрельнув взглядом на трагичные рожи в рубке, командир разозлился еще больше. От них было противно. Особенно оттого что брат еще технически жив, но по факту его уже похоронили.       Но сколько бы Юрико не бесился, он понимал так же, что на его злости кораблик быстрее до места назначения не долетит. Однако, бросить все просто так и смириться пират тоже не мог. Должен же быть хоть какой-то вариант!       Огонек коммуникатора замигал на жилетке и Юрико нехотя отозвался. Говорил техник. При том будто откуда-то из металлической трубы.       «Шеф, мне тут идея экстремальная пришла. Если готовы рискнуть, то я могу реактор законтачить на тыренные камешки. Прыгнуть, конечно, можем далеко. Но побочный результат не гарантирую».       Юрико мучительно потер лоб, решаясь, что сказать технику. Ну не мог пират дать отбой, обрекая пока еще живого пацана на смерть. Для него это было противоестественно, хоть и в рамках пиратского кодекса. …Гребанного пиратского кодекса, которому привыкли все следовать!       «Эй, шеф? Меня слышно?»       Командир фрегата словно напоролся на какую-то острую мысль, и пытался поймать ее в голове.       «Прием? Есть кто-нибудь?!»       Кто-нибудь… верно...       Юрико распахнул глаза, когда его осенило.       — Пока не надо. Свяжусь позже, — ответил командир по связи, а потом поднял ярый взгляд на связиста. — Дай мне контакт на отца!       — Ты хочешь позвать его в бой? — неуверенно уточнил связист, тем не менее спешно, набирая команды на древней, но надежной кнопочной клавиатуре.       — Нет! Я хочу, чтобы он крикнул «На помощь»! — с жаром рявкнул пират, чуствуя, что у него появилась надежда.                     Вторым чудом было то, что глава фарэйского клана в тот миг развалился в кресле, задрав ноги в ботинках на консоль, и жевал соломинку, измочаленную уже с одного конца.       Сигнал срочного вызова от родственника сорвал пирата с места и заставил оторваться от созерцания грудастых красоток в сети. Уходя, командир переключил по привычке экран на консоли, высветив навигационную карту прыжков.       В рубку своего корабля Жейк шагнул с тяжелым сердцем и, нависнув над связистом, облокотился тому на спинку кресла.       — Что там? — сухо спросил он, и тощеватый член экипажа молча показал командиру экран.       — Юрико до сих пор на линии, — напомнил связист. — Включить на голос?       Жэйк ее раз вчитался в короткое послание с переадресовкой. На лице фарэйца отразилась боль и негодование одновременно. Зыркнув на остальной состав в рубке, который уже успел растрындеть между собой случившееся, пират боролся с искушением заткнуть всем уши.       — Ладно, давай его сюда, — согласился Жейк.       Связист нажал пару клавиш и с ощутимой задержкой в рубке раздался голос Юрико.       «Бать! Только не геройствуй сам!..»       — Какого хера он забыл в капсуле?! — рявкнул Жейк даже не дослушивая остаток сообщения.       Главе клана и без пояснений было ясно, что засада, тем более с полиморфами не позволит пиратам свалить из сектора бескровно. О спасательной операции не шло даже речи. Но Жейк хорошо знал Синка и понимал, что малой не стал бы делать глупостей и валить с военного корабля, если б на то не было причины.       Ответ от Юрико прилетел вновь с задержкой в несколько секунд.       «Он писал, мы столкнулись не с флотскими, — прозвучал емкий ответ опять на всю рубку. — Неизвестный отряд федеральских наемников. Грозились убить. Он сбежал».       — А потом догнали, но не расстреляли сразу, а устроили засаду?! — рявкнул Жейк, потом заметил, как напрягся остальной экипаж и тихо выматерился. — Придурок наивный…       Мгновенного ответа не последовало, потому что сигнал еще должен был метнуться в один конец. Но Жейк не стал дожидаться ответа и бестолку разводить долгую перебранку.       — Ладно, понял. Тебе приказываю стоять на месте! Когда придумаю что, сам свяжусь. Конец связи.       Жейк перегнулся через кресло связиста и сам вырубил на пульте голосовой эфир. На душе у него все кипело от злости на ситуацию. А еще свои мужики в рубке трагично переглядывались и будто ждали, что командир непременно придумает чудо.       — Ну нет у меня огневой мощи, чтобы бодаться! — рявкнул Жейк в эти полные надежд рожи. — И времени нет! Чуть больше часа осталось! Вы издеваетесь?!       — Ну наш же пиздюк, — сказал навигатор, будто это однозначно решало вопрос выбора.       — А что если засада не грохнуть нас хочет? — предположил главный наводчик.       — Тебе предложи, ты б грохнул, — ворчнул пилот.       — Так то я! А шеф сам заметил, что его пока не пристрелили.       — На живца берут, — цыкнул пилот. — На нервы разводят.       — Жейк, неужто ты старшому скажешь, что всё? — спросил навигатор, пересаживаясь нормально на кресле, на котором раньше сидел верхом.       Фарэец колебался. С одной стороны у него сердце кровью обливалось от мысли, что где-то через час задохнется один из самых толковых отпрысков. С другой стороны глава клана не мог позволить себе подставить кучу верного народа только лишь ради одного. Даже если своего сына… А с другой стороны какая разница. Сын или кто-то другой. Окажись на месте Синка кто-то другой, команда точно так же умоляюще смотрела бы на командира. Словно он им из воздуха может флот склепать.       Но какая нахрен разница один человек или целый экипаж? Пиратский кодекс однозначно был на стороне больших цифр во всем. Но разные кланы устанавливали у себя разные порядки. Были те, кто ни глядя пожертвовал бы одиночкой и полетел бы дальше. Однако до сегодняшнего дня Жейк и его парни к таким не относились. До сегодняшнего дня они всегда своих выручали из беды. Или, по крайней мере, пытались до потеющего движка.       На родине над такими как Жейк обычно смеялись. На практике в беде каждый мечтает попасть в такой дружный клан.       Но перевес сил все равно оставался безумно невыгодным. А ошибаться главе клана и подставляться нельзя. На кону слишком многое.       — У меня уже ни обманок нет, ни боевых крейсеров! — вспылил Жейк, выплевывая соломинку и затыкая ее за ухо. — Даже если они не дадут пацану сдохнуть. Мне их там что, семками закидывать?!       — Ну… один боевой корабль-то у тебя есть… — легкомысленно заметил навигатор и на него тут же обернулись все остальные, включая командира.       Жейк нахмурился и даже почти не изменился в лице, когда до него самого дошло о ком речь.       — Он меня пошлет, — буркнул фарэец.       — За спрос жопу не поджарит, — отмахнулся навигатор, а поддержавший его идею связист уже начал спешно готовить выделенный канал.       — Тем более, ты ничего серьезного у него так и не попросил, — заметил пилот.       — А я вообще слышал, что они там на детях трахнутые, — добавил наводчик. — Сознаешься ему, что сын в беде.       — Да у вас, бля, заговор! — возмущенно воскликнул Жейк, упирая руки в бока.       Связист молча и демонстративно вытянул свой микрофон на спиральном проводе и через плечо протянул командиру.       — Времени нет, шеф, — поддержал навигатор, показывая Жейку бодрящий жест. — Ты хоть попытайся.       Секунду спустя Жейк выдернул из руки связиста микрофон и принялся ждать ответа.                     «Командир, корабль полностью оснащен и готов к отбытию. Ждем только вашей команды», — донесся из коммуникатора спокойный голос старпома.       — Благодарю, Калэхэйн, мы скоро подойдем, — ответил Лаккомо, отключил связь, а потом отправил еще один кусок утренней запеканки на вилке в рот.       — Значит… красивые туманности? — уточнил Эйнаор, сидя напротив за столиком вопреки обыкновению в каюте вице-короля. — А как насчет экзотических звезд или может быть… даже черных дыр?       Лаккомо хмыкнул и, лишь дожевав до конца, ответил.       — Космос, конечно, красив, но это не музей, куда я могу отвести тебя, как к витрине, — заметил Аллиет-Лэ, жестикулируя приборами. — Некоторые зоны представляют реальную опасность даже моему кораблю. А где-то можно попасть во временной колодец и… очень неудачно потерять несколько лет.       — Состариться самим или вдруг понять, что состарились все дома? — с живым любопытством спросил Эйнаор, к этому моменту уже покончивший со своим завтраком.       — Любой из этих вариантов в зависимости от гравитационных искажений, — ответил Лаккомо.       На «Стремительном» наступило внутрекорабельное утро, а братья не спешили расставаться. Эйнаор еще с вечера зажегся идеей попутешествовать, воспользовался положением и взял короткий отдых от Престола. По его заверению, родина не должна была развалиться за вторые сутки без его присмотра.       Лаккомо изначально ломался, ищя повод официально «отмазаться» от федералов, но потом поймал себя на глупости и отдал приказ Калэхейну составить список необходимых ремонтных работ «Стремительного» этак на неделю минимум. Старпом идею поддержал, и в итоге торийский флагман обзавелся таким длинным перечнем профилактических работ, что Лаккомо имел право полгода не вылезать в космос, загорая где-нибудь на деревенских озерах. Пока техперсонал торийских доков будет заниматься имитацией бурной деятельности и «вычищать микропыль с отражателей двигателей». Что вообще по ТО для корабля его класса является делом бессмысленным, но для федералов звучать будет обоснованно.       Вице-король на этот бесконечный список глянул только краем глаза и приказал разделить на этапы, чтобы подкидывать обоснование по мере надобности. Но Калэхэйн был непобедим. И, посмеявшись, заявил командиру, что это только набросок и первые штрихи от техников, которые выдали список, особо не фантазируя. При том, что реально ни одна из указанных частей в ремонте не нуждалась.       В итоге, пока на Цинтерру летело официальное письмо о «срочных ремонтных работах», Калэхэйн готовил корабль к фактическому отлету. Куда — братья пока еще не решили. Эйнаор хотел красивой экскурсии, а Лаккомо напоминал о том, что не весь космос является безопасным.       Но вот опять во время завтрака у Аллиет-Лэ замигал коммуникатор, а потом самовольно на стене включился экран, дублирующий для командира часть рабочего пульта.       Лаккомо с недоумением свел брови и ответил на вызов.       — Слушаю.       «Командир! — послышался голос связиста. — Жейк просит помощи на личном канале».       Коротко и емко, как всегда, когда дело касалось чего-то важного.       — Выведи мне в каюту, — приказал Лаккомо, откладывая столовый прибор и невольно деревенея в спине.       Эйнаор только молча слушал, переводя взгляд то на экран, где плясали графики, то на брата. В наличии встроенной камеры Лоатт-Лэ не был уверен, а потому предпочел просто замереть, не отвлекая.       «Здорово, Величество!» — раздался в каюте отчего-то измученный голос фарэйца.       — Я слышу тебя, Жейк, что случилось? — отозвался Лаккомо.       «Я сразу к делу, — принялся говорить пират без лишних слов. — Одного из моих как живца использует засада трех крейсеров каких-то правительственных наемников. С ними порядка пяти полихренов, а у пацана кислорода в спаскапсуле на один час, пятнадцать минут. Никто из моих не успеет к этому сроку. А даже если б успели, не факт, что не придется биться. Ты можешь успеть, я вас знаю. Но ввязываться в это или нет — тебе решать. Ты не обязан. Но если помнишь, что я тебе говорил про то, как стать для нашего брата «своим», то это твой шанс».       Лаккомо слушал фарэйца, мгновенно в голове просчитывая все варианты и риски. Спаскапсула. Кислород. Судя по малому таймингу, человек уже рассчитывал на скафандр, а он, вице-король, последний, к кому пират обратился. Далее три крейсера с полиморфами. Неизвестная для генерала ОКФ военная группа. Правительственная? Значит, еще и засекреченная. А это означает, достаточно сильная, чтоб не сдохнуть от пиратов. Что же о том, как стать «своим» — в этом Лаккомо видел другой набор рисков. Потому что приближенная к Сенату группа кораблей уж точно не должна знать про участие торийского флагмана в пиратских делах!       — За кого ты просишь лично? — вдруг подал голос Эйнаор, как всегда подойдя к сути сказанного с неожиданного ракурса. Короля Тории напряг голос фарэйского главы клана, и он зацепился за интонации.       Жейк на мгновение замешкался, не опознавая собеседника. Но плюнул и все равно ответил.       «Пацан — мой сын».       — Ты не говорил, что у тебя есть дети, — мгновенно и растерянно ответил Лаккомо.       «У меня их много, но это не сбавляет их ценности!» — ворчливо отозвался пират.       А потом Эйнаор вдруг мягко сжал близнеца за запястье.       Лаккомо не успел моргнуть, как в ментал к нему прокрался голос брата, и мысль заструилась быстрее всех слов. Как электронный сигнал по синапсам, казалось, почти игнорирую время.       «Спаси для меня этого пирата!» — мысленно просил Эйнаор.       На что старший из близнецов мгновенно ответил:       «Это значит выдать себя федералам!»       «У тебя сильнейший корабль. Не останется никаких федералов».       «Отправят донос».       «Но ты-то прилетишь по сигналу бедствия».       «Пиратскому!»       «Из капсулы военных. Каких военных?»       «Военных неизвестного флота».       «Вот именно!»       Лаккомо ощутил, как с разгорается его любопытство, сдобренное братским интересом. Одному нужен личный пират, второму загадки неизвестного флота. Ведь это интриги, которые прячет сенат. Если подумать, шанс столкнуться в нейтральном космосе с безымянными кораблями почти нулевой. Такие случайности нельзя упускать!       Эйнаор, заметив коварную улыбку на лице близнеца, отпустил запястье, мягко прерывая ментальный канал. Жейк на той стороне сигнала и вовсе не услышал заминки. Для него Лаккомо просто внезапно переменил свой тон.       — Присылай точные координаты, — с готовностью ответил командир «Стремительного», глядя брату в хитрые глаза. — Я отправляюсь.       «Че, правда?! Так просто? — растерялся Жейк, даже потеряв голос. Потом прокашлялся и сказал, — Вернее… ладно! Лови пакет… С нас причитается!»       На мониторе перед Лаккомо высветилось входящее сообщение с координатами, а услужливый искин корабля даже мгновенно вывел рядом таймер рассчета времени прыжка на разных ярусах глубины.       — До связи, Жейк, — ответил Аллиет-Лэ, вставая из-за стола. Времени было впритык. — Мне пора.       «Да, давай!..» — ответил растерянно пират. И, явно уже отвернувшись от микрофона, вслед послышался тихий ошалевший от везения мат.       Лаккомо отключился от разговора лишь на мгновение, потому что стоило фарэйцу оборвать связь, как вице-король обратился к старпому, не сходя с места.       — Калэхейн, координаты точки назначения навигатору. Погружение до двух единиц. Включить маскировку. Прыжок по готовности.       С другой стороны послышался емкий ответ: «Принято», и только тогда Лаккомо с чистой совестью отключился и разом допил остатки своего чая.       — Маскировка? — заметил Эйнаор в наступившей тишине. — Никогда не слышал, что у «Стремительного» есть маскировка.       Аллиет-Лэ подхватил с вращающегося кресла китель, закинул его через плечо, а потом, отправив поднос с блюдцами в служебный лифт, ответил:       — Если бы ты о ней слышал, то это была бы уже не маскировка.                     Настоящее время              Когда в мертвом и пустом космосе вдруг раскрылась изнанка пространства и датчики одного ТИСа зашкалили от лавины входящих данных, экипаж на мостике «Стрелы» мгновенно принялся искать неопознанный объект.       — Командир, лидар не может опознать цель, — осторожно доложил член экипажа.       У Кенси на душе становилось тревожнее.       — Размеры? — спросил Джареф, поддавшись вперед.       — Не могу определить!       — Пятьсот двенадцатый присылает запись со своих камер! — вдруг доложил оператор механоидов, который до сих пор в счастливом неведении выполнял свою обычную миссиию. — Вывожу на экран.       И только тогда Джареф и экипаж увидели Это. Огромный черный борт, уходящий вдаль и затмевающий звезды. Редкие блики мелькали по корпусу, словно то был отражатель, демонстрирующий звезды. С такого близкого ракурса необъятная корма даже не позволяла разглядеть очертания. А чем больше отдалялся ТИС, тем смазаннее казались формы.       Привыкший, казалось бы, ко всему народ «Белого Шторма» в шоке затаил дыхание, будто их взору предстал настоящий ксенос. А за этой мыслью последовала естественная тревога, переходящая в панику. Это же ксенос! Главный страх любого космолетчика!       Заразный страх сломил и генерала Кенси. В немой тишине мужчина уставился на экран, холодея и бледнея вслед за остальными. От ступора экипаж даже позабыл о своих обязанностях. Но Кенси неспроста занимал пост командира. Потому как, очнувшись от ужаса раньше других, генерал по наитию отдал приказ, о котором раньше подумал бы в последнюю очередь:       — Оптику на капсулу! Живо на экран!       Экипаж на «Стреле» очнулся от приказа и недоверчиво заработал. Картинка на мониторе потеряла рабочие пометки направления и базовой ориантации в пространстве, оставив лишь черный космос с проблесками звед. Потом оптика стала спешно подстраиваться и наводиться на капсулу, которая хотя бы не неслась как болид поперек всего пространства, а медленно двигалась.       Продвинутые радары и современные системы моделирования в космосе обычно были во много раз информативнее банальных оптических приборов. Наводчики и пилоты так вообще зачастую воевали и летали, как говорится, «по приборам». Картинку реального космоса добавляли на обзорный экран мостика зачастую для того чтобы люди мысленно не превращали полеты в игру на симуляторах. Очень редко оптическое наведение использовалось пилотами, если корабли приходили к докам и останавливались неподалеку от станций. Но во всех остальных случаях старая и примитивная оптика скорее мешала, чем была реально полезной. Зачем, если радар определит размер и класс корабля раньше, чем оптика подстроится и поймает в прицел микроскопический корабль, находящийся в сотнях тысяч километров?       Но сейчас Кенси не доверял корабельным радарам, которые к тому же молчали. Вопреки полиморфу, который сматывался от капсулы так, будто его едва не переехали.       Генерал и встревоженный его приказом экипаж, затаив дыхание, всматривались в капсулу, светящуюся проблесковыми маячками как фонарик. Как вдруг все ее огоньки померкли и резко исчезли. Словно заслоненные чем-то огромным.       Растерянная оптика будто сошла с ума и просто потеряла часть звезд. И странно так потеряла. Вот еще были на этом месте несколько звезд, а потом погасли на миг и зажглись в другой комбинации.       — Это еще что за…— поддавшись вперед в кресле, тихо прошептал старпом.       У остальных на мостике от изумления вытянулись рожи.       — Командир! — вдруг очнулся связист. — «Серп» и «Копье» готовы доложить и…       Пронзительный и оглушительный писк помех раздался из наушников, и связист, поморщившись, спешно скинул аппаратуру с головы, и лишь потом потушил канал.       По экипажу прошел тихий гомон. Народ уже бессовестно катился в панику, чувствуя себя сочной добычей в чистом пространстве.       — Глушат, падлы! — воскликнул Вигинс с такой ненавистью, словно его фантазия уже рисовала агрессивных ксеносов, готовых вот-вот включить гравитационные лучи и брать корабли на абордаж.       — Немедленный прыжок невозможен! — превентивно доложил пилот, цепляясь руками за консоль, будто обычным рулением мог бы спасти крейсер от выстрела.       — Мы ослепли! — почти одновременно выкрикнул старший наводчик, чей монитор демонстрировал белый шум помех на всех системах наведения.       — Всё…— мрачно заключил старпом. — Долетались…       Вигинс, воплощая собой весь космический суеверный фатализм, даже обмяк в кресле, убирая руки с консоли. Когда эскадра превратилась в набор слепых, глухих и немых космических консервов, его зона ответственности кончилась.       Кенси отчаянно уставился на экран, выводящий картинку оптики. Последнее, что они могли еще видеть. Спасательная капсула на ней давно исчезла, а «глаза» крейсера выхватывали лишь размытую, чуть плывущую черноту.       Значит капсула стала лишь первой жертвой… А дальше будут они…       Но зачем ксеносам капсула, если рядом есть такие сочные корабли флота?! Что за странная логика?!       Откуда они вообще тут взялись?! Куда смотрела пограничная служба и все эти «охотники за НЛО»?       Что за странные чужие? Что за сраная логика?!       Стоп!       Почему они вообще решили, что это чужие?!       Генерал резко мотнул головой, прогоняя фантастические мысли, которые как эпидемия в мгновения ока заразили весь экипаж. С чего они вообще это взяли!?       Мгновенно придя в себя, Кенси рискнул предположить обратно.       Что если за капсулой прилетели намеренно? У пиратов и раньше были полные трюмы секретов. Чем этот объект хуже другого?!       Какая к дюзам разница если «Белый Шторм» смог их увидеть, за что поплатился дееспособностью…       Наверное, последний раз Кенси соображал так быстро только в молодости когда его корабль горел и разваливался. Сейчас генерал захлебывался мыслями под прицелом чужих невидимых орудий, как вдруг сумасшедшая мысль посетила его голову. И Кенси приказал единственное, что еще могло их спасти.       — Связь мне с ними! — выкрикнул Джареф, указывая на экран.       Старпом слева от генерала аж подскочил в кресле и уставился на командира. Связист, который до того чуть не оглох от помех, даже не переспрашивая, принялся исполнять. Кенси не волновало как ему обеспечат сигнал. Хоть через ретрансляторы, хоть на аварийной частоте. Он даже готов был орнуть в рупор, если бы ему сказали, что это поможет.       — Не могу! Помехи! — спешно перебирая частоты крикнул связист.       — Фарами ему мигните! — рявкнул Эддис, схватывая идею командира на лету. — Пусть радио слушают!        На мостике закипела работа, а Кенси до боли вцепился в подлокотники кресла, в тайне боясь, что в любой миг огонь каких-нибудь бластеров вспорет их корабли. Однако спустя несколько секунд и позорно демаскирующих проблесковых флотских сигналов помехи пропали, и связист, потея, дал добро генералу на диалог.       Кенси ухватился за свой единственный шанс, как за спасительную соломинку и включил со своей стороны видео-связь. Правда, то, что он собирался сказать в эфир, однозначно гарантировало ему на родине трибунал.       — На связи генерал ОКФ Джареф Кенси, — сглотнув тяжелый ком в горле, заговорил мужчина, который даже под дулом старался держаться достойно, — командир эскадры ликвидаторов «Белый Шторм», находящейся под руководством верховного главнокомандующего Цинтеррианского Федеративного Содружества. С кем я говорю?       На мостиках обоих кораблей на мгновения настала гробовая тишина.                     Лаккомо не приказывал стрелять кораблям, только потому что живой экипаж эскадры всяко ценнее космической пыли.       По обыкновению стоя рядом с консолью на своем мостике, вице-король Тории ждал от трех крейсеров любых действий, вплоть до попытки побега. Корабли для «Стремительного» были как на ладони, а заметь его экипаж малейшее напряжение энергии перед прыжком, то отработанным выстрелом уже бы отключили кораблям электронику.       Но вдруг один из крейсеров подал сигнал проблесковым огнем, и на мостике «Стремительного» прошло бодрое оживление. Втихаря от старпома кто-то молча обменялся победными жестами и проигравший перекинул символическую сумму через наручный коммуникатор.       — Кажется, они дозрели общаться, — заметил Эйнаор, стоя рядом с перилами чуть позади брата.       — Или параллельно с диалогом хотят отправить сигнал на ретранслятор, — сказал Лаккомо, оставаясь воплощением недоверчивости.       Эйнаор укоризненно покосился на брата, но вслух ничего не сказал. Однако, Лаккомо и сам был не прочь пообщаться с неизвестными и приказал заглушить помехи, с живым любопытством дожидаясь изобретательности командира на той стороне.       Правда, то, что услышали и увидели торийцы, напрочь разбило их представления о федеральском командире. Потому как монолог был либо отчаянным, либо тупым.       — «На связи генерал ОКФ Джареф Кенси, командир эскадры ликвидаторов «Белый Шторм», находящейся под руководством верховного главнокомандующего Цинтеррианского Федеративного Содружества. С кем я говорю?»       Экипаж «Стремительного» переглянулся, даже не успев сделать новые ставки.       «Рисковый мужик, — мысленно высказался Эйнаор. — Он мне уже нравится».       Лаккомо понимал, что после таких откровенных разоблачений связываться с непосредственным начальством — это последнее самоубийство. Тем более под прицелом корабля более высокого класса. Если только у этого Кенси где-нибудь в подпространстве не спрятана армия крейсеров. Но собственная разведка «Стремительного» молчала, и Лаккомо, хорошо подумав, решил подыграть.       Натянув на лицо маску вежливости, Лаккомо симметрично включил видео-эфир.       — Вице-король Тории Лаккомо Сан-Вэйв, — представился Аллиет-Лэ в соответствии с ситуацией, как обычно заложив руки за спину и вытянувшись с тонкой победоносной улыбкой. — Что вы здесь делаете, генерал? Мы едва было не приняли вас за пиратов.       Эйнаор, который в камеру предусмотрительно не попадал, цинично скривился и сложил руки не груди. Сейчас он впервые наблюдал за тем, как брат искусно врет.       Тем временем, Вигинс на борту «Стрелы» звонко хлопнул себя ладонью по лбу и едва не выматерился прямо в эфир. Опознать в маскировочных цветах торийский корабль ему бы не приспичило даже в кошмарном сне. А уж увидеть на экране второе лицо Тории тем более.       Кенси отнесся ко встрече более рассудительно и сдержанно. Хотя и он впал в короткий ступор от удивления. Но, как ни странно, торийскому кораблю он был даже рад, как спасательной бригаде! Не оттого что угроза ксеносов миновала, а потому что Тория — независимая сторона. И она могла предоставить им билет в счастливое будущее, не сдавая Цинтерре. Не пираты, конечно, но с политической стороны убежище даже лучше Фарэи!       И тут-то перед Джарефом встал новый вопрос, как себя дороже продать. О том, что торийцы забыли в этом регионе, Кенси решил пока не думать.       — Мы ждали пиратов, — справившись с собой, ответил Кенси с долей ироничного смешка в голосе. — Но не думали, что привлечем вас!       — Прошу прощения, генерал, что я вам помешал, — отозвался Лаккомо, издевательски вежливо. — Я не знал, что группа ликвидаторов верховного главкома пользуется столь негуманным принуждением к сигналу бедствия, для вызова… пиратских кораблей. Я полагал, охота за космическими разбойниками — это задача полицейских сил. А оказывается, вы можете даже прояснить ситуацию, кого мы спасли.       На видео-связи у Кенси не было права юлить и совещаться со старпомом об ответе. Хотя Вигинс хотел бы сказать многое. Очень многое! Аж до злобной трясучки в кулаках. Лаккомо все равно заметил, как напрягся его собеседник, собирая в тиски свое самообладание. «Белый Шторм» окончательно влип в неудобную позицию. Прямо как в угол под расстрел.       — Да, могу, — ответил Кенси, сглотнув в пересохшем горле. — И нет, обычно охота на фарэйцев не входит в перечень наших задач. Наша группа оснащена для борьбы с более… грозным противником.       — Настолько грозным, что я не могу распознать машины, стоящие у вас на вооружении? — уточнил Лаккомо, демонстративно покосившись вниз на свой экран, куда ему вывели картинку механоида, оказавшегося неподалеку от капсулы.       Здесь Аллиет-Лэ, конечно, опять приврал, потому что класс механоида, который сваливал короткими телепортациями, ему опознали и дали быструю сводку. Лаккомо хотел себе такие машины. И сейчас, увидев в действии, особенно.       Правда, Эо пометил еще одну боевую единицу неподалеку от крейсеров вопросительным символом. Радары его зафиксировали, но не опознали.       Кенси на мгновение прикрыл глаза и решил идти напролом наглее.       — Так же как и мы не смогли распознать вашу маскировку, генерал, — ответил Джареф и решающими словами подбросил последнюю искру в торийское любопытство. — Похоже, наш общий флот полон сюрпризов.       Эйнаор с трудом понимал, что сейчас происходило в общении двух космических офицеров. Но Лоатт-Лэ не желал терять суть беседы и, как мог, пытался подслушивать общее настроение, витающее по мостику. Выходило смазано. Но одно было ясно: ОКФ безобразно нарушала свои порядки общественно-открытой информации и недоговаривала своим командующим. Что опять же противоречило самой сути структуры.       Лаккомо тем временем принимал окончательное решение. Ему понравилось, что Кенси не дрогнул и не пытался откровенно юлить. Более того, храбрый генерал пытался даже держаться достойно, чем вызвал у Аллиет-Лэ уважение. В итоге командир «Стремительного» сделал вид, что проявил снисхождение и решил перевести беседу в приватную форму.       — Не исключено… К слову, генерал, если вашему кораблю требуется время на то, чтобы восстановить работоспособность из-за наших превентивных мер защиты, с моей стороны было бы бестактно оставить вас без прикрытия в эти часы, — вещал Аллиет-Лэ под протокол. — А в качестве ответных действий я буду рад вашему визиту на мой корабль.       Кенси скупо прикрыл глаза в согласии, хотя в душе у него все сжалось, а ладони трясло от напряжения. И хотя его призвали «к ноге», Джареф был благодарен тому, как деликатно и завуалированно это прозвучало. Правда, будь торийское Величество даже каким-нибудь безумно богатым монополистом на личной яхте — Кенси все равно бы явилсяся. Потому что размер и мощность главного калибра решают. «Белый шторм» просто не состоянии тягаться со «Стремительным».       — Я прибуду, — емко ответил Кенси, после чего услышал заветное «конец связи».       Когда на мостике «Стрелы» наступила тишина, Джареф, наконец, позволил себе обмякнуть в кресле. В безумную встречу верилось едва ли! Почему из всех значимых федеральских рож ему посчастливилось встретиться с торийским монархом? Ведь на сигнал пирата мог всплыть кто угодно! Хоть глава корпорации. Хоть правитель колонии. Да даже какой-нибудь сенаторской яхте Джареф удивился бы меньше! Но чтобы вляпаться в торийцев… которых в Федерации по примерным подсчетам даже двух процентов от численности населения не наберется… Это явно какой-то знак свыше.       Может правы суеверные космолетчики? И у звезд есть ирония?       — Командир? — осторожно позвал Вигинс. — Вы уверены, что стоит идти?       Джареф с усилием потер лоб и открыл глаза. На лице цинтеррианца отразилась усталость за все последние пару суток.       — Я должен, — ответил генерал, не собираясь откладывать встречу, после чего принялся сухо отдавать распоряжения эскадре и своему экипажу. Потому что бояться он себе запретил.       Разве что перед тем как покинуть мостик, Кенси очередной раз тревожно глянул на свой коммуникатор, ожидая там хоть слово от древнего полиморфа. Но команда ТИСов во главе с Мартом по-прежнему молчала.                     Вежливость и взаимоуважение — залог успешной беседы.       Лаккомо всегда придерживался этого правила, и когда генерал, про которого вице-король по официальным сводкам успел изучить всю доступную биографию, отбыл на «Стремительный», Аллиет-Лэ лично отправился к месту встречи. Эйнаор увязался следом, наотрез отказываясь следовать церемониальному этикету вне своего Дворца. А на предложение дождаться обоих командиров в совещательном зале, Лоатт-Лэ лишь тонко улыбнулся и заявил, что «не может пропустить федеральское лицо».       В итоге процессия, возглавляемая близнецами, прибыла к стыковочному трапу как раз вовремя, когда генеральский шаттл был зацеплен держателями внутри большого ангара и открывал свои шлюзы. Кенси сошел на герметично закрытый трап в окружении нескольких своих бойцов и адъютанта. И если последний, почти не скрываясь, глазел во все стороны, словно ему достался редчайший лотерейный билет на экскурсию, то Джареф больше удивился, увидев самого Лаккомо живьем.       Вице-король Тории едва ли изменился за последние годы. Кенси посчитал, что самый известный флотский ториец даже, как назло, помолодел. Ведь в прошлый раз, на адмиралтейском праздничном собрании в честь юбилея ОКФ Лаккомо выглядел строго и даже зрело. Зато сейчас ториец бодрился, как после свеженькой пластической хирургии. И даже волосы начал отращивать. А вне адмиралтейских сходок вообще позволял себе носить иную форму с королевскими регалиями.       Вот только в памяти Джарэфа отчетливо сохранилось мнение, что все торийцы брезгливо относятся к любой модной пластике. И даже наоборот, охотно бравируют своим моложавым внешним видом, не соответствующим возрастом.       Но сколько Кенси не читал про торийцев, он никогда не встречал упоминания, чтоб этот народ молодел…       Правда, и на этом удивления цинтеррианца не закончились. Потому как, подойдя ближе и остановившись напротив Лаккомо, Джареф почувствовал себя высоким и крупным. Хотя его собеседник дискомфорта от разницы в росте не ощущал.       — Приветствую вас у меня на борту, генерал, — сказал Лаккомо с довольно теплой улыбкой, уже не отдающей натянутой вежливостью. — Надеюсь, моя просьба не доставила вам сложностей?       — Нет, генерал. Это скорее я надеюсь, что не отнимаю ваше время, — выдал Кенси почти на автомате, оценивая всю прибывшую с торийцем процессию.       Назвать облаченных в глухие шлемы спутников вице-короля просто бойцами Кенси не смог. Гвардия, не иначе. И если сопровождение самого цинтеррианца было вооружено обычными для таких походов легкими пульсарами и шокерами, то торийцы несли на себе, к превеликому удивлению Джарефа, даже короткие поясные клинки. Архаизм по мнению большинства федералов. Но торийцы своё холодное оружие любили и даже на космических кораблях с ним не расставались.       И вот увидев живьём у гвардии эти прямые клинки, с наверняка непроизносимым названием, Кенси даже не подумал иронизировать над архаизмом. Отчего-то, глядя на этих суровых ребят, не возникало сомнения, что при надобности они в состоянии покрошить его бойцов с пульсарами на части.       Лаккомо тем временем улыбнулся, ответил нечто подобающе вежливое и пригласил Кенси проследовать за ним. На этом официальная часть беседы окончилась, и Джареф получил возможность спокойно молча осмыслить увиденное. Его не спрашивали пока больше ни о чем. Ни об обстановке на борту, ни о «циклических космических возмущениях» и прочей ерунде. Ему даже не представили странного спутника вице-короля, который шёл от Лаккомо по другую руку. Судя по вольной одежде, он был явно не из экипажа. Да и похож на вице-короля. Только выглядел моложе и эмоции почти не скрывал. Джареф рискнул предположить, что это родственник. Может быть, сын. Но о семейном положении вице-короля Джареф ничего не слышал. Вроде б не женат. Но кто их разберет, этих торийцев с их супружескими законами для монархов! Может этот второй парень вообще тайный внебрачный сын, и о нем заикаться неприлично.       Но что больше заботило и занимало мысли генерала, так это просторы чужого корабля. Он был огромен во всем. От безобразно широких коридоров до цветущих деревьев в кадках. Настоящих деревьев, в которых пахли цветы, а не ароматические масла. Торийский корабль напоминал Кенси скорее космическую станцию, какую-нибудь личную резиденцию важных директоров. Но не боевой авианосец. Или линкор. Или торпедоносец? Кенси забыл, чем по документам числился этот корабль. Знал только, что «Стремительный» был в адмиралтействе частым поводом скандалов и дрязг. Уникальный корабль в строю был не помощником, а скорее проблемой общих расчётов. И хотя все понимали, что его присутствие во флоте — это политическая блажь, легче от этого знания другим не становилось.       Так и не стало легче Кенси, который неожиданно напоролся на этот королевский лайнер, который, оказывается, ещё мог становиться маскировочно чёрным. Как в наихудших кошмарных снах.       До места заседания, к удивлению генерала, они дошли быстро. И Кенси решил, что с такими просторами у Лаккомо просто неподалеку от ангаров должен был находиться специальный для таких встреч переговорный блок. Общее сопровождение из бойцов и гвардии осталось ждать вышестоящих лиц в холле за дверью. А Кенси, Лаккомо и его младший спутник зашли в небольшое помещение с полукруглым на всю боковую стену…окном? Цинтеррианец не был уверен, что видит — хороший экран или прочное стекло. Но вид на эскадру был настолько четким, что Джареф понадеялся, что это все-таки экран. Потому что, будь это окно, то цинтеррианцу впору начинать якориться ботинками за пол. Настолько большого полимерного стекла не было даже у него на «Стреле».       Лаккомо пригласил гостя присесть на полукруглый диван. По мнению Кенси, эта роскошь была дороже его месячной зарплаты! Темно-синяя отделка диванов разбавлялась серебристыми растительными линиями на ножках и в торце подлокотников. Вообще вся обстановка зала выглядела непривычно уютно, и если бы не широкий экран на космос Джареф решил, что оказался в дорогом отеле.       Он все еще надеялся, что это не окно…       Что же до декора с облачным барельефом на светло серой стене, то он мог бы конкурировать по стоимости со всей отделкой в цинтеррианской каюте. Тут же были травянисто-темные строгие круглые ковры, растительный мох на настенных панелях по обе стороны от двери и приглушённый свет, не мешающий рассматривать звёзды.       — Благодарю за визит, генерал, — начал Лаккомо, присаживаясь напротив. Кенси невольно вздрогнул, оттого как голос торийца потерял приветливость. — Думаю, вы понимаете, что я позвал вас по делу.       — Конечно, понимаю, генерал, — посерьезнел сам Джареф, замерев на диване.       — Вас устроит обращение по имени? — сухо спросил вице-король, опираясь одной рукой на подлокотник и закидывая ногу на ногу. Его спутник тем временем примостился на имитацию подоконника рядом с экраном.       — Да, вполне, — кивнул цинтеррианец пока напряженно. — У меня к вам тот же вопрос.       — Да, будьте любезны, — мимолетно отозвался Лаккомо. — Саер Джареф…       Ториец сделал небольшую паузу, внимательно глядя в глаза собеседнику. Кенси под этим взглядом стало неуютно. Как будто к нему обращался старший по званию. Невольно вспомнились чужие рассказы, про «проблемного торийца», но генерал их быстро прогнал из головы.       — Давайте теперь на чистоту, чтобы не отнимать друг у друга время, — продолжил Лаккомо. — Что ваша эскадра ликвидаторов хотела от пиратов?       Кенси резко выдохнул и вдруг осознал, что сидел напряженно.       — Я полагал, что первым делом вы спросите другое, — сознался цинтеррианец, вдруг поняв, как себя ощущает.       И хоть вокруг была не темная камера, а просторный совещательный зал, и свет лился с потолка, а не бил прямо в глаза, чувства допроса в полной мере присутствовало.       Лаккомо мелко дернул уголком губ в неслучившейся улыбке.       — Возможно, другие вопросы не пригодятся, — пояснил вице-король свой выбор.       Кенси задумался.       Что бы ответить? Пираты нужны были лично ему. Экипаж не знал о задумке. Экипаж сейчас даже не знает о полиморфах. Пираты могли стать хорошим спасением. От чего? От устранения. По причине чего?.. и так далее в том же духе. Нельзя ответить в полной мере на вопрос про пиратов, не рассказав, чем они в «Белом Шторме» всегда занимались. Безумно объемный вопрос. А проблемный ториец либо везучий, либо дохрена умный, если задает вопросы так, чтоб жертва сама все рассказала.       Но и раскрывать перед вице-королем чужого государства свою душу так быстро Кенси тоже не собирался. Это противоречило его моральным качествам и личной чести.       Поэтому вместо прямого ответа, Джареф решился на встречный вопрос:       — Не пригодятся… тут вы правы. Но, наверное, если вы ответите, с каких пор торийский королевский флагман откликается на сигнал о помощи, брошенный анонимному адресату, то у меня тоже не останется к вам лишних вопросов.       Тут Кенси пошел на откровенный блеф, потому что вычислить, кому этот малолетний пират кидал зов о помощи, они не смогли. На личный адрес, на чей-то сервер, или на широко известную в узких кругах службу спасения? Но явно не на весь космос, как это принято у терпящих бедствие гражданских.       Лаккомо от вопроса ничуть не изменился в лице, словно эти слова прошли мимо его ушей и ничуть не задели. Он только напомнил:       — Я хорошо понимаю, что такое «секретная операция» и уважаю ваше желание хранить молчание. Но как представитель официальной структуры ОКФ я имею право обратиться к своему начальству за разъяснением ваших действий. Вам не о чем беспокоиться, генерал. Мой запрос достигнет Адмирала Флота в считанные минуты, а уже он потрудится как можно скорее решить вашу судьбу. Если ваша операция действительно обусловлена приказом канцлера, то у вас не будет проблем.       Кенси с трудом удалось сдержать эмоции. Ведь проблема состояла в том, что за них сейчас некому поручиться. Если только аппарат канцлера не вытащит их ради самоличного расследования и наказания.       — Что ж, я вижу у вас, правда, нет повода для беспокойства, — хладнокровно заявил Лаккомо, после чего демонстративно обратился в потолок. — Эо, сформируй срочный запрос от моего имени Адмиралу. Узнай, какие цели преследует генерал Джареф Кенси со своей секретной эскадрой в этом секторе, охотясь за пиратами и отбирая работу у полиции. И приложи к запросу серийные номера его кораблей.       У Джарефа все вмиг похолодело на душе. Он мог бравировать и сыпать встречными вопросами сколько угодно, но вот запрос начальству сейчас мог отправить только ториец.       — «Запрос составлен», — ответил механически нейтральный голос из динамика. — «Желаете ознакомиться?»       — Нет, — равнодушно ответил командир «Стремительного». — Можешь от…       — Стойте!       Это простое слово вырвалось у Джарефа раньше, чем он готов был смириться с исходом.       На лице Лаккомо отразилась тонкая улыбка.       — Жди, Эо, — тихо сказал ториец, отменяя приказ своему искину. — Вам слово, Джареф.       Кенси был благодарен вице-королю хотя бы за тактичность. Другие на его месте уже бы иронизировали и издевались над безвыходностью оппонента. Ториец же цинтеррианского генерала не бесил и не вызывал отвращения.       Джарэф мрачно и устало потер всей пятерней лоб и опустил глаза.       — Нет никакой секретной операции, — мучительно признался он. — И нас здесь не должно быть.       Лаккомо молчал, давая право коллеге по военному ремеслу высказаться. Оба понимали, что ситуация и обстановка в роскошном совещательном зале далека от допроса, но подобное напряжение все равно повисло между собеседниками. Только выглядело это неформально. Джареф и Лаккомо понимали, что кара от ОКФ не прилетит мгновенно. Канцлер самолично не явится разбираться. Но одного письма Адмиралу и правда, было достаточно, чтобы на цинтеррианца свалилось много проблем. Начиная от наказания за то, что он разгласил секретную информацию о себе, заканчивая тем, что генерал явно начал перегрызать собственный короткий поводок.       — Во время последней миссии мы взяли двух заложников, — заговорил издалека Кенси. — Пирата и машину. Не просто механоида, но полиморфа. Увидев его, я принял решение провести самостоятельное расследование о том, как полиморф попал в руки пиратов.       Лаккомо заинтересованно вздернул бровь.       — Утерянные полиморфы не редкость в наши дни, — сказал вице-король. — Наверняка не все они погибли, как считается. Кто-то мог прибиться к пиратам. Откуда такое любопытство к полиморфам, генерал? Это ведь всего лишь бывший гражданский.       Кенси прикусил себе язык. Даже в попытке вскользь проехать мимо ответа он все равно рыл себе могилу.       — В этом-то и дело, генерал, что я был не уверен, что схватил именно гражданского.       И Джареф и Лаккомо одинаково пристально уставились друг на друга. Только если цинтеррианец будто пытался проецировать свои мысли, заставляя собеседника понимать намеки, то вице-король Тории оставался внешне непрошибаем, и ждал прямых объяснений.       — Гражданского пирата? Джареф, вы меня удивляете… — наконец, ответил Лаккомо.       От показательного непонимания Кенси тихо взбесился и стиснул губы.       — Гражданского полиморфа, — настойчиво процедил цинтеррианец.       Лаккомо закатил глаза к потолку.       — Одно не лучше другого…       — Лаккомо, вы понимаете, о чем я!       — Не имею представления.       — Даже пираты это давно поняли.       — Вы склонны верить пиратам?       — Да при чем здесь пираты!? ОКФ вас обманывает!       Кенси осекся, внезапно осознав, что почти прокричал это в лицо торийцу. А тот тонко улыбался, услышав явно желаемый ответ. Сердце Джарефа от волнения будто билось уже в горле, а самого его пошатывало от сильного пульса. Никогда еще цинтеррианец не был настолько легко вспыльчив. И тут такой позор перед вице-королем.       Или все оттого, что он ториец?       Но почему же сердце так сильно колотится?!       Вот только Лаккомо поддался вперед и тихим спокойным голосом вновь сфокусировал все мысли Кенси на простом вопросе:       — Так в чем ОКФ нас обманывает?       Джареф с трудом моргнул, но пульс не унимался.       — Среди машин — полиморфы. Некоторые даже помнят себя. Пираты крадут запчасти и кристаллы. Собирают независимый флот. Я лично ловил таких пиратов и груз. Но метрополия требует уничтожать нелегальные поставки. Они опасаются роста нейтральной силы.       Он выпалил это почти на одном дыхании. Лаккомо слушал внимательно и кивал.       — Зачем вы приманивали пиратский корабль? — все так же спокойно спросил ториец. — Вы нуждались в сведениях? Их не было у пленного полиморфа?       — Не ради сведений! — резко мотнул головой Кенси. На лбу выступила испарина. — Ради торга. Мы не должны были знать про полиморфов. Не должны были нарушать приказы. Я хотел договориться!       — О чем?       — О нас.       — Как именно?       — Спастись.       — Вас хотят убить?       — Пока нет.       — Это ваше мнение?       — Нет. Контракт.       — Вы хотели спасти только себя?       — Нет. Экипаж.       — Только людей?       — Нет. Еще полиморфов.       — …       В комнате повисла короткая пауза, а Кенси тяжело дышал, держась за грудь и стискивая в пальцах свой китель. Глядя куда-то в стол перед собой, он совсем не обратил внимания, как его собеседник неспешно встал и вышел из поля зрения. Джареф так боролся с пиком собственной тревожности, что даже мелкий шум вокруг прошел мимо него. Как вдруг…       …чистый звон стекла резко привлек внимание, и Кенси с удивлением обнаружил перед собой на столике прозрачный стакан с водой.       — Выпейте, Джареф, — мягко сказал Лаккомо, присаживаясь снова напротив. — Вам станет легче.       Цинтеррианец неуверенно моргнул, а потом схватился за стакан и в несколько жадных глотков осушил бокал наполовину.       — Кажется… это все нервы, — неловко ответил Кенси, с трудом понимая, что вдруг на него нашло. — Прошу прощения.       — Не стоит, — по привычке отозвался ториец и мимолетно переглянулся со своим родственником.       Однако, что бы это ни было, Джареф почувствовал облегчение на душе. Да и вода казалась на удивление безумно вкусной. Обычная, дурацкая вода! Но такой чистой воды ему отродясь не доводилось пить.       Кенси даже простил торийцу молчаливое переглядывание со странным типом, который как подросток сидел на подоконнике перед экраном в космос и иногда мотал ногой. Правда, посмотрев на звезды, мужчина почувствовал легкое головокружение и отвернулся. Может, это большие пространства так начали нервировать?! Не хватало еще сломать психику в этих узких космических консервах!       — С вашей стороны было очень самонадеянно искать защиты у пиратов, — тихо и непринужденно сказал Лаккомо, закончив переглядываться с другом. — Вряд ли бы они защищали тех, кто носил значки флота. Даже если бы вы избавились от нашивок или публично отреклись от присяги. Для фарэйцев надо стать своим, чтобы потом рисковать на них полагаться.       Джареф пожал плечами, чувствуя как собственное самочувствие медленно приходит в норму. Он не рассчитывал, что разговор пойдет именно так, но о чем-либо сожалеть было уже поздно. Генерал и без того смирился с худшим, когда вдруг из черноты космоса на них направили орудия. С этого момента сохранить свою деятельность и мысли в тайне он мог только лобовой атакой в противника. Если бы его от такой наглости убили.       — Я хотя бы попытался, — устало пожал плечами генерал.       Лаккомо смерил Кенси сочувствующим взглядом, как вдруг подал голос второй ториец.       — А что хотят ваши люди?       Джареф с легким изумлением посмотрел на молодого собеседника, которого до сих пор ему не представили. Но Лаккомо, похоже, родственнику доверял и не имел ничего против вмешательства в разговор.       — Боюсь, что с людьми самая большая сложность, — признался Джареф. — Мнение экипажа не единогласно.       — Тогда какого именного мнения придерживаетесь Вы? — спросил снова второй.       На это Кенси крепко задумался, стискивая бокал во влажных ладонях. Здравая логика подсказывала, что разговор незаметно перешел все мыслимые границы. Мрачно стрельнув взглядом на торийцев, Джареф покачал головой.       — Я не знаю, на какой ответ вы рассчитываете… Да и я не должен, по-хорошему, вам в этом признаваться. Все-таки это мое личное мнение.       Торийцы вновь переглянулись, и Кенси почувствовал себя чужим в их обществе. И если к Лаккомо как к коллеге-генералу он еще испытывал доверительное отношение, и мог предупредить как сослуживца, то второй пока был фигурой неизвестной.       — Если я скажу, что мой вопрос к вам — это дело государственной важности? — по-ребячески склонив голову набок, спросил ториец.       — Простите, — вежливо отказал Кенси. — Но решать вопросы государственной важности я буду только с представителями государственной системы правления. Это мое пожелание, на которое я имею право для сохранения остатков чести.       Молодой собеседник иронично хмыкнул.       — Еще недавно, Джареф, вы готовы были доверить свои интересы нелегалам.       — Пираты не осудят любой выбор, — парировал цинтеррианец.       — Пираты всегда сами по себе, — отрезал мягко мужчина с подоконника. — Вы же представляетесь человеком верным своему делу и слову. Вы умны, честны, правильны. Вы бережете свой экипаж, и вас явно не устраивает что-то в позиции начальства. Настолько, что вы предпочли исчезнуть, нежели предать систему и государство. Я не спрашиваю пока, что вам поручали, это не важно. Но мне интересно, какова ваша позиция в разгорающемся конфликте.       Кенси слушал торийца, и понимал, что внешний образ этого молодого мужчины сильно не сходился с манерой речи.       — Что изменят мои слова? — почти обреченно спросил генерал.       — Всё, — коротко отозвался младший.       Джареф нахмурился и посмотрел на спокойного Лаккомо.       — Еще скажите, что ради моих признаний, готовы даже доставить меня на Торию ради общения с вашим монархом.       Скепсис так и плескал в тоне генерала. Все знали, что скорее новая звезда вспыхнет на небе, чем торийцы доставят чужака на частный прием к королю. Хотя, положа руку на сердце, Кенси признался, что, возможно, разговор с Величеством — это единственное, что очистит его совесть и спасет воинскую честь от постыдного предательства и разоблачения приказов Канцлера. Все-таки король входил в Сенат. А тот обязан был сохранять единение и целостность государства.       — Нет, — прохладно ответил Лаккомо, и от его отказа у Кенси вмиг разбились эфемерные надежды.       Конечно, глупо было надеяться…       — Этого не потребуется, — отозвался со своего подоконника второй ториец. — Я весь во внимании.       Джареф с сомнением повернулся к мужчине, а тот улыбался. Легко и даже иронично. Генерала вдруг посетили сомнения. Он еще раз мысленно прокрутил последние слова, с изумлением осознавая…       — Эйнаор Сан-Вэйв, Лоатт-Лэ Лазурного Престола, — представился ториец, спустившись с подоконника, после чего прошествовал к брату и со всеми королевскими манерами учтиво устроился напротив цинтеррианца на диван. — Вы можете говорить, генерал. Ваши слова представляют большую ценность для наших народов.              ***              Крейсер «Стрела». Кабинет командующего.       Несколько часов спустя.              — Как вы могли не узнать Короля!?       Голос старпома Вигинса был полон праведного возмущения.       — Вот так, — смиренно рассказывал Кенси, крутя в руках полную рюмку спиртного. Алкоголь он налил себе по привычке, но после вкусной воды и не менее замечательного и ароматного торийского чая, спиртовая настойка в него не лезла. — Он был в простой одежде. Без своих пышных регалий.       — Да при чем тут регалии! Неужели, вы его в лицо не признали?! Он же близнец генерала!       Вигинс недоумевал и хватался за голову, нервно прохаживаясь по тесному кабинету.       — Может, когда-то они и были похожи, но уже не сейчас, — мрачно буркнул Джареф. — Но без вот этой кучи золота и лазурного шелка парня не признать.       Генерал небрежно помотал ладонью у плеч, иронизируя про пышный наряд, в котором граждане Федерации привыкли видеть торийского монарха.       — Парня?.. — с сарказмом уточнил Эддис, даже остановившись.       Командир отмахнулся.       — Мужика. Какая разница. Я помню, что он старше меня! Не в этом дело, Эдд. Не признал, да и ладно. Он сам представился, а я охренел. Даже не знаю, от чего больше. То ли от своей удачи, то ли от того, что этот тип, оказывается, вопреки расхожему мнению, все-таки слезает со своей планеты.       — И когда он изволил вам представиться? — сощурившись, уточнил въедливо старпом.       — Да где-то после того, как я все основное рассказал… — признался Джареф, угрюмо косясь на полную рюмку.       Настало время Вигинса застыть в очередном ступоре.       — Как так после? Вы хотите сказать, что разболтали о своем плане этой монаршей змее, даже не удостоверившись, что его спутнику можно доверять?       Командир мрачно пожевал губами, глядя на настойку, а потом раздраженно отставил ее прочь на край стола.       — А у меня был выбор? Я не знаю, как так получилось. Мы просто общались. Сперва о пиратах, потом о том, нахрена мы прятались. А там уже как-то сам собой разговор потек, и я не помню, как разговорился.       — Он вас точно ничем не поил? — с ноткой тревоги спросил Эддис и присел напротив, заглядывая генералу в глаза.       — Поил. Но после того, как я выговорился.       — То есть вы… «выговаривались»? — уточнил старпом. — Вы, кто вообще не имеет привычки изливать лишнее слово.       Генерал неопределенно пожал плечами. Сам он уже с трудом припоминал свое настроение в тот момент. Видимо, стресс все-таки сказался на его поведении.       — Скажите, Джареф, а что вы при этом делали? — тоном особиста спросил старпом.       — Вот ты привязался… Ничего я не делал. Сидел. Напротив. Рожу его равнодушную пытался взбодрить.       — То есть, вы ему в глаза смотрели… — похоронно заявил Вигинс.       — Да! Наверное! И что такого! — взъелся Джареф.       — Нет, ничего… — отмахнулся старпом и смиренно откинулся на спинку кресла. — Только поимел он вас. Прямо в мозг. Во все извилины. Это ж, сука, ториец.       — Да хоть звезда оперы! В чем дело, Эдд? Что за упаднический настрой?       — А вы будто не знаете, да? — хмыкнул Вигинс. — Ну, хотя, вы не суеверный и в эзотерику не верите.       — Кто бы говорил.       — Вот я-то как раз и скажу! Я так скажу, командир, если б я был в том разговоре рядом с вами….       — Ну и что бы ты сделал? — скрестил руки на груди генерал. — Давай, смелее. Ты ж всё знаешь, ко всему готов.       — В морду бы его наглую посмотрел, — сказал Эддис, а потом как-то разом сдулся и растерял весь боевой пыл. — А вообще, ничего бы я не сделал, если б мне не позволили. Говорят, есть торийцы, которые чужой мозг могут как консервным ножом вскрыть и узнать все тайны. Почему у них восстаний нет. Потому что, говорят, у Короля целый штат дознавателей, от которых ни одну тайну не умолчать. Проще сдохнуть. Но они и сдохнуть не дадут. Жуткие мастера. Мозги ломают так, что не только двадцатизначный пароль, который видел раз в жизни сдашь в потном бреду, но и семью продашь, если пытать начнут. Или введут в гипноз, а жертва потом вернется домой и ночью тихо убьет, кого надо и сама зарежется. Чисто. Без свидетелей. И не докажешь ничего.       — Херню ты говоришь, Эдд, — мрачно ворчнул Джареф. — Наслушался сплетен, которые сами же торийцы распускают, чтоб их боялись.       — Может и херню, командир, — помахал указательным пальцем старпом. — Но это вас хакнули в мозг и заставили все рассказать, а не меня.       Кенси неохотно смолчал, хотя у него уже начало появляться желание напомнить старпому о последних остатках субординации. Все-таки Эддис был прав, и Джареф еще раньше заметил за собой странное поведение. Только не придавал ему значения. Да и смысл был как-то возмущаться, если все прошло наилучшим образом? Торийцы выслушали его, пообещали защиту и даже более того, обещали молчать о сегодняшней встрече. А чтобы усмирить настроение экипажа «Белого шторма», на корабли вылетели инженеры, которые обещали провести обследование систем связи и устранить неполадки, вызванные потоковым оглушением.       Что же до особых договоренностей, на которые ушли последние часы, Джареф пока с трудом представлял, как пойдет их дальнейшее сотрудничество с Торией. Потому что позицию монархов к военному конфликту генерал так и не понял, зато они расспросили его обо всем.       Но помимо сомнительных дел, которые творились в Сенате и ОКФ, было еще кое-что, о чем говорили два генерала.       — Ладно… — смирившись с формальным проигрышем, сказала Эддис. — После того, как их инженеры все у нас тут разнюхают, мы можем улетать? Или мы еще что-то должны им прямо сейчас?       Генерал неохотно приоткрыл глаза после того как устало потирал лоб и измученно покосился на старпома.       — То, что мы им должны, уже прибыло к ним на борт.       Вигинс изумленно вытянулся, как степной грызун, которого застали врасплох.       — Правда, с частичным возвратом! — поспешил успокоить генерал.       Вот только успокаивал Джареф не старпома, а больше себя.              ***              Открытая рамка ангара «Стремительного» мерцала серебристой едва заметной силовой пленкой. Это был еще прототип, установленный лишь в паре отсеков, но он уже выполнял свою главную функцию. Силовой щит удерживал воздух и пропускал только массивные физические объекты, позволяя людям внутри ангара стоять без скафандров.       Лаккомо со своей гвардией бесстрашно ждали полиморфов в недрах ангара.       Две слабо бликующие точки медленно росли в матово черном зеве космоса, неспешно заходя на посадку.       Полиморфы, отправленные Джарефом с предупреждениями, сами с осторожностью приближались к массивному кораблю. И хотя их принимали не враждебно, машины все равно старались не выполнять лишних маневров.       Силовая пленка подернулась рябью, облизывая контуры каждого полиморфа, как вода. Еще какие-то секунды назад в ангаре стояла тишина, но стоило мощным двигателям машин пересечь черту, как рев установок с тяжелым гулом окатил огромный зал, и гулко потерялся в просторах.       Две машины вольготно пролетели через рамку ангара бок о бок, не касаясь крыльями. Один полиморф юркий и обтекаемый, словно наконечник стрелы. Второй, массивный, угловатый, с широким размахом крыльев, тащил в зацепах под брюхом сжавшуюся металлическую тушу.       Они влетели неспешно, аккуратно зависли в воздухе, а потом второй чуть спустился и с грюканьем выпустил из лап ком полиаркона. Тот, оказавшись на полу, принялся злобно жестикулировать, но за вибрацией двигателей его не было слышно.       Мягко развернувшись, выпустил лапы и первым спустился на пол грациозный ТИС. Словно ящер или иной хищник, он бдительно выпустил руки и пружинисто процокал несколько шагов по крепкому покрытию.       Второй не спешил, сперва максимально приглушив двигатели. Дождался, пока фарэйский полиморф неуклюже выберется из-под его тела, и только потом с грацией бронированного оружия, медленно трансформировался в гуманоидный облик.       Хотя, по мнению Лаккомо, с гуманоидом у полиморфа только совпадало число конечностей и общее положение тела. Ожившая форма машины-убийцы, так ториец мысленно охарактеризовал создание инженерного гения, которое тут же запало ему в душу своей странной формой и манерой движения. И чем больше Аллиет-Лэ смотрел на него, тем больше понимал, что полиарконовая Погибель и Смерть с небес должна быть именно такой. Грозной, устрашающей одним своим видом, дерзкой по форме и неумолимо сокрушительной, как лавина.       Однако, и второй рядом с ним тоже был по-своему прекрасен. Он был совершенен, как химера, вышедшая из-под руки лаборанта. Завершен во всем, как идеальное новое существо, полностью сжившееся со своей сутью. Лаккомо пока не представлял его в бою, но по манере движения мог судить многое… но не всё.       — Ну, надо же! Какие хоромы! — раздался бодрый чуть скрипучий голос от юркой машины.       Лаккомо удивленно вскинул брови. Вопрос разумности полиморфов отвалился сам собой.       — Даже тебе есть, где размять крылья! Шикуют пацаны. Жаль мне уже не до джакузи, а то бы занял каютку!       Массивный смерил его беглым взглядом, после чего сделал несколько шагов к встречающей команде, отчего пиратской машине пришлось почти отпрыгнуть в сторону, чтоб его не пнули.       — А вот и наша делегация! — веселенько распинался мелкий полиморф, аккуратно, будто красуясь, подходя ближе. — Так-так. Кто у нас здесь? Стайка желтолицых! Неужто торийцы? Никогда не видел торийцев. Ни живьем, ни в кабине. Интересно, в полете они такие же борзые, как о них говорят в жизни?       Лаккомо почувствовал напряжение, прокатившееся по гвардии и обслуживающему персоналу в ангаре. Хотя его самого такие высказывания от полиморфа больше забавляли и подкидывали пищу для размышлений.       Всего несколько фраз, а они рассказали вице-королю больше, чем все разговоры Джарефа про уникального ТИСа.       — А кто о нас говорил? — чуть склонив голову набок, громко и звонко спросил Аллиет-Лэ, улыбаясь.       Полиморф повернул к нему свою странную ромбовидную голову, и два синих светокристалла уставились на него.       — А кто спрашивает? — ехидно поинтересовался ТИС, чуть пригибаясь якобы, чтобы лучше рассмотреть. — Это ты типа тут главный?       Лаккомо играючи и легко подыграл этой манере.       — Типа да.       — Какой именно главный? — продолжил докапываться полиморф.       — На корабле самый главный, — с ухмылкой ответил Аллиет-Лэ.       Гвардия по-прежнему стояла в напряжении и держала пальцы на спусковых крючках. Но то ли подмечая это, то ли понимая, ТИС не приближался больше, чем нужно, и не делал лишних нервирующих жестов.       — То есть это твой корабль? — ТИС обвел когтистой лапой ангар. — Как интересно! Я слышал только про один такой большой корабль! Но он был белый. А твой черный. Че это он черный, а? Да еще чуть меня не переехал. Ай-ай-ай!       Мелкие пластины на броне полиморфа встряхнулись как перья от дрожи.       — А ты никак пацана караулил и на стреме висел? — спросил Лаккомо подобным сленгом, отчего на него с недоумением покосились несколько молодых гвардейцев. Мало кто знал, что вице-король умеет так общаться. Тем более, мало кто знал, что иногда он не брезгует подстраиваться под собеседника даже манерами.       — Висел, — подтвердил ТИС и всплеснул руками. — Ну, мы ж не шпана какая, чтоб живца и языка в расход пускать, потому что у взрослых папочек слишком неподъемный зад! А вот что ты тут забыл, маленький человек с большим кораблем?       На последнем вопросе голос полиморфа чуть изменил тональность. Специально или ТИС просто не мог контролировать вокалайзер Лаккомо не знал. Но именно этот момент приоткрыл вице-королю створку к настоящей личности под маской придурковатой гопоты.       — У взрослых папочек не зад неподъемный, а корабль медленный. Зато у меня быстрый, — по-прежнему улыбаясь, ответил командир.       — То есть ты за мальчишкой явился, — подытожил ТИС, неспроста ведущий весь диалог за старшего в группе.       — Сам-то как думаешь? — хмыкнул Лаккомо, стрельнув взглядом на крупного полиморфа, который не мешал этому балагану.       — Да-да… — махнул лапой ТИС. — Но все равно ты меня чуть не переехал!       Слова прозвучали с яркой ноткой обиды даже через примитивный синтезатор голоса. Гвардия и торийские техники с тревогой переглядывались друг с другом. Ведь если раньше им попался едва ли общительный полиморф с воспоминаниями военного, который разговаривал, как человек с амнезией, то этот… Он не только сохранил манеры, память, слэнг и явно привычный типаж, но и вел себя, как подросток, внезапно получивший ящик с оружием.       — Так ведь не переехал же, — пожал плечами Лаккомо.       — Ну да. Ну да, — якобы милостиво смирился ТИС. — А позвал зачем? Ну кроме как эту рухлядь притащить.       «Рухлядь» на это очнулся и принялся злостно материться на помеси фарэйского и цинтеррианского диалекта. Но кроме сотрясания воздуха сделать что-то огромным машинам он больше не мог. Не тот класс.       ТИС выслушал этот поток сознания и демонстративно закатил глаза. От желания вколотить полиарконовую тушу мордой в пол его сдерживала только неуверенность в крепости покрытия и то, что Кенси попросил быть вежливым.       Спас положение внезапно Синка. Молодой пират бегом ворвался в ангар и, не успев во всем разобраться, первым делом выкрикнул:       — Фэнз! Не надо! Они наши друзья!       Пацан влетел в ангар так быстро, будто бежал весь путь от зоны высадки. Не смотря по сторонам ни на гвардию, ни на окружение, он сломя голову почти добежал до своего напарника, как вдруг его взгляд споткнулся о серое нечто.       Вытаращив глаза на ТИСа, парень чуть не споткнулся на бегу, затормозил со скрипом подошв об пол и едва устоял на ногах.       — Ты?! — пискнул он, тыкая в сторону ТИСа пальцем.       — Я?! — скрипуче передразнил полиморф.       — Ты… ты здесь нахрена!? — все-таки тяжело дыша после пробежки, воскликнул Синка.       — Вот и я ему о том же! — завелся повторно и вставил свое слово мелкий фарэйский полиморф. — Ты ведь не их, надеюсь, называешь друзьями? Потому как какие это в сраку друзья, если кисти ломают?! Ты видел это? Видел? — потрясал смятой конечностью с оружием полиморф. — А еще из-за них третий силовой генератор теперь барахлит. И усилитель на колене. А также охлаждайка вся вытекла и…       Лаккомо даже ненадолго потерял самообладание за этими шумными склоками синтезированных голосов. Изумленно и даже потерянно глядя на собравшихся, Аллиет-Лэ окончательно потерял контроль за ситуацией и почувствовал себя лишним в ангаре.       — Да-да, — издевательски протянул ТИС. — Еще маменьке моей пожалуйся, если найдешь где ее снять. А ты, пацан, че такой бледный? Нам же весело с тобой было! Я тебе компанию составил. Душевно разделял с тобой последние минуты. Был, так сказать, до самого конца!       Синка, слушая это, покрывался пятнами и мелко трясся от злости.       Гвардия нервно теребила оружие, готовая применить силу и угомонить бардак.       Только один гость в ангаре оставался спокоен. Лаккомо случайно встретился взглядом с холодными синими светокристаллами огромного второго полиморфа и застыл, будто на мгновения провалился в ватную тишину бездны, где заглох весь сторонний скандал.       Но стоило Аллиет-Лэ этому удивиться, копнуть чуть глубже странное безмолвие, как его разум будто уперся в невидимую стену. А потом растворилось и наваждение, вернув вице-короля к какофонии голосов.       — …да я бы сдох там!       — Не успел бы.       — До кораблей было далеко!       — Ну отключился бы. Откачали.       — У тебя вообще нет сочувствия!       — У меня!? — протянул ТИС. — Пацан, ты ниче не попутал?       — Это ведь я ссался и сдыхал, а не ты! Тебе-то что! Ты ж полиарконовый!       — Я сдох, пока ты еще не родился! И был моложе тебя!       От последних слов Синка внезапно заткнулся и изумленно глотнул воздуха. Смолчали и остальные, только растерянно хлопая глазами.       — …Так что не тебе тут скрипеть, — злобно и насуплено закончил ТИС, вновь вздыбив броню, как нахохленная птица.       — Прости… — тихо пискнул Синка и от неловкости потер шею, вжав голову в плечи.       Полиморф зыркнул на мальчишку пожелтевшими светокристаллами, всплеснул лапами в характерном жесте, а потом махнул на него.       — Забей. И свали с моих камер, пока я добрый.       Синка неуверенно забегал глазами по сторонам, увидел торийцев и жестами отпросился уйти вместе со склочным пиратским полиморфом. Лаккомо ничего не оставалось, как быстрее кивнуть ему и хоть так частично распустить шумную команду.       А ведь еще утром он считал, что полиморфы — очень тихие и беспроблемные бойцы.       В одном ирония судьбы была правдива. Полиморфы оказались беспроблемные. В их проблемы экипажу было лучше не лезть.       — И все-таки… на чем мы остановились? — вновь перевел свое внимание на него ТИС. — Че ты там от нас хотел?       Показалось, что полиморф растерял весь свой задорный настрой.       — Боюсь, что я уже узнал все, что мне нужно… — вырвалось у Лаккомо, когда он потер лоб.       — Э, не! Так не интересно! — вновь скакнул к веселеньким ноткам голос машины. — У нас ведь есть время общаться. Давай общацо!       Аллиет-Лэ озадаченно улыбнулся.       Выходит, этому типу просто скучно!?       Лаккомо с недоумением складывал психологический портрет чудо-собеседника и «обалдевал», как выражался Жэйк. Результат выходил странный и в чем-то даже безумный, но… делать финальные выводы пока рано. Нужно было подыграть. Научиться его понимать. А там… как знать, куда заведет разговор.       — А если смогу чем-то помочь, расскажешь что-нибудь интересное?       Как купить полиморфа, которому ничего не надо?       — Смотря чем можешь помочь, холеный красавчик.       — Поиск кого-либо, — начал небрежно перебирать Лаккомо, вслушиваясь в резонанс эмоций. — Поиск чего-либо. Передача. Доставка. Разведка. Или убежище. Отправить на отдых. Занять работой. Привезти кого-то. Или, может, убить.       Лишь на последних словах у полиморфа ярко вспыхнуло в капсуле Сердце.       — Убить… Как заманчиво, — низким и коварным тоном сказал полиморф. — Как многих ты можешь убить?       — А о чем разговор? — участливо и заговорщицки спросил Аллиет-Лэ, понимая, когда начинается настоящий торг.       — Да есть одна старая лаборатория… — тихо с оттенком закостенелой злобы изрек ТИС. — Только координаты ее в голове не хранились. Зато помню космос вокруг вплоть до последней звезды.       Лаккомо заинтересованно воспрянул.       — Я помогу вычислить, где это.       — Вычислишь — убей там всех, — коварно сказал ТИС. — Я хочу увидеть руины той базы, где мне сломали мозги.       И словно отвечая на невысказанный вопрос командира, полиморф покрутил пальцем у головы.       Так он еще и сумасшедший...?       Лаккомо в шоке замер, а ТИС, как назло, изобразил безумный смех.       — Тебе не понравится, что они там делают! Поверь, ты захочешь их убить.       От уверенности в голосе полиморфа у Лаккомо похолодело на душе.       — Я найду это место, — твердо ответил командир.       — Конечно, найдешь! — веселился полиморф и напоследок добавил. — А когда сделаешь это — я буду весь твой.