Проект: Полиморф. Созданный монстр

Далекий космос. На борту «Искателя». То же время.       — Все готовы? Болты, гайки, любимые игрушки подобрали? Запускаю гравитацию на счет три!       Бодрый как всегда голос Кримы разнесся в эфире по всему кораблю и достучался до каждого полиморфа «Искателя». Экипаж на постах тут же начал подправлять свое положение маневровыми двигателями и цепляться за непредусмотренные конструкцией корабля выступы.       — Раз…. Два…       Вайон уцепился металлической лапой за перекрытие в коридоре, посмотрел вниз, прицелился и слегка оттолкнулся, направившись к полу.       Марин и Джас, которые копались в этот момент под обшивкой в электронном нутре корабля, аналогично постарались перенести опору на положенное место.       — Три!       Грохота от падающих предметов и жестко приземлившихся на пол полиморфов не прозвучало только из-за отсутствующей на «Искателе» атмосферы.       — Надеюсь, сейчас никто ничего собой не пробил… — добавила Крима с оттенком смущенной неловкости в эфире. — Я старалась не спешить.       — Сойдет, красавица, — ответил по общему каналу один из бойцов.       — Да, на сей раз башка пришлась сверху, — хохотнул другой.       — А я лишь немного пандус помял…       — Сам ровнять заново будешь!       — Да я уж понял.       И все в том же духе.       Вайон глянул на пол, куда пришлись его ноги, и довольно отметил, что покрытие почти не пострадало. В такие моменты глупо держаться за всякие ручки, выступы и перекладины — «Искатель» на такое был не рассчитан. Конечно, торийцы в свое время построили прекрасный корабль, прочный, огромный, просторно вмещающий в себя габаритных и тяжелых полиморфов. Но конструкторы не предполагали, что этим многотонным полиморфам придется когда-нибудь падать с потолка всем своим весом. А все из-за накопленных ошибок и поломок в системе. «Искатель» нуждался в капитальном ремонте.       — Крима, Найк, Джас, отчеты о поломках в эфир, — сказал Вайон, перебираясь спокойным шагом к последнему. — Пирт, порадуй меня, что у нас ничего опять не отвалилось за время прыжка.       — Двигатели в норме, командир, — донеслось из рубки от пилота. — Скакнули без потерь.       — Отлично, — отозвался Вайон и тут же переключился на личные каналы Джаспера и Марина. — Как ваши успехи?       Подойдя к парочке, Вайон через плечи обоих увидел странную, но чем-то даже привычную последнее время картину. Джас, на полкорпуса забравшийся под панели рулил рукой Марина вместо плазменного резака. Сам же Марин целиком в дыру между панелей не помещался, и не знал, что и куда чинить.       — Система навигации коротнула с концами, — отчитался Джас, послав сообщение напрямую Вайону, так что синтезированный голос словно прозвучал у командира в голове. — Пока не починимся, не сможем продолжить прыжки. Пусть на мостике начинают осматривать территорию. Похоже, мы тут встряли.       — Починить еще возможно?       Джаспер отпустил руку Марина, отчего полиморф, наконец, выпрямился и демонстративно размялся, а сам выкатился из дыры на спинных шарнирах. На выразительной полиарконовой роже бывшего программиста отразилась широчайшая гамма скепсиса.       — Ее проще собрать с нуля заново, чем чинить! Я уже предупреждал раньше, Вайон — нам нужны запчасти. Нужны энергоячейки, нужны микрочипы. Говорил же — давай разберем кого-нибудь. Потом починим по прилету. Вон даже Марин почти согласен.       — Нет, — жестко и в который раз ответил командир экспедиции.       — Ну не будь таким тугим, Вайон! — Джас развел руками. — Все ж погибнем, если не соберем корабль. Надо всего ничего. Одного комплекта достаточно.       — Я сказал — нет. Мы никого не будем разбирать на запчасти. Пока возможно — чини из того, что есть.       — Но у меня уже почти ничего нет!       — Когда «почти» кончится, тогда обсудим.       Джас возмущенно взмахнул руками и хлопнул ладонью по голове. Звука не было. Но фантазия по-привычке его добавила.       Марин осторожно кинул пинг в личный канал Вайону.       — Возможно, Джаспер прав. Будет лучше починить систему навигации, чем погибнуть моралистами.       Вайон сделал вид, что продолжил наблюдать за копошением программиста в починке. Как и все, полетав некоторое время в экспедиции, Джас быстро переквалифицировался в инженера и техника, способного в одиночку то дыру в борту залатать, то силовые магистрали спаять.       — И ты знаешь, кого из своих бойцов готов пустить на запчасти? Как остальные на тебя потом смотреть станут? Нет, Марин, я такого не допущу. Никакой принудиловки и никакой жеребьевки. Пока можем — чинимся.       — Если будет надо…       — Нет, и никакой жертвенности, — отрезал Вайон раньше, чем до него долетел весь сигнал.       Но Марин отозвался иронией и молчаливой улыбкой, не отразившейся на статичном лице.       — Я хотел сказать, что если будет надо, мы скинемся с парнями на нейролитовый репликатор. Ничего страшного, посидим лет пять без оружия, зато починимся потом всем кораблем.       Вайон по не утратившейся привычке махнул рукой, ответив тем самым, что всему свое время. На репликатор он рассчитывал, но позволить в него скормить энегорячейки пока не решался. Слишком далеко они зашли в дебри дальнего космоса. Слишком непредсказуемая вокруг обстановка.       — Исправляйте, парни, — сказал Вайон уже им обоим в личный канал. — Я знаю, вы сможете. Времени у нас достаточно.       — Куда уж достаточнее, — ворчливо отозвался Джаспер, вновь ныряя под панель и цепляя за собой свой импровизированный «резак» в виде руки Марина.       Глава службы безопасности корабля лишь поудобнее пригнулся и махнул манипулятором, мол «справимся».       — Я на мостик, — бросил напоследок Вайон и оставил полиморфов работать.       На корабле тем временем вновь начиналась стандартая бодрая обстановка. Общий голосовой эфир заполняли привычные перебранки и шуточки вояк из разных концов корабля. Разбавлял их отчетливо звонкий, но как и все синтезированный голос Кримы. Единственной и незаменимой дамы на борту. Ее любили, с ней всегда перешучивались, и никогда не обижали. Это где-то в других мирах считается, что дамам в космосе не место, и от них одни проблемы. Крима же порой была единственная, кто умудрялся спасать их из вроде бы безвыходных ситуаций и поломок. Если бы не она «Искатель» мог встрять в аномалиях еще пару сотен лет назад, и сейчас был бы давно размолот на запчасти вместе со всем экипажем.       Но чем она сейчас отличалась по сути от остальных? Полиморф, как и остальные. Это только где-то в остатках привычек сохраняется половая дифференциация, стандартная для разумных. А по факту любой, кто становится полиморфом теряет все основные признаки своего пола. Машины не имеют своих гормонов, хотя химические сенсоры способны их различить. У них не случается физиологических перепадов настроения, но они могут их имитировать. Сохраняются только привычки, базовые черты характера и предпочтения, сформировавшиеся на чистых воспоминаниях.       Полиморфы — это чистые личности, без наслоения биологических загонов и гормональных предпочтений. Они даже запахи воспринимают одинаково. Не приятными или мерзкими, а просто «ощутимыми».       Во многих вылазках в неисследованные миры это очень сильно упрощало работу. Местная флора по данным сенсоров была не просто ядовита или кислотно опасна для стандартного человека, но и воняла, как редкий отстойник.       — Командир, хорошие новости! — Крима, их вечный талисман, как обычно предпочла явиться и отчитаться лицом к лицу, а не пересылать сообщения. — Система гравикомпенсатора в норме, силовая магистраль в норме, энергоядро в норме, обшивка утечек не дает. Мы вполне мобильны.       Она сияла неунывающим позитивом на маске полиарконового лица. Только имитация глаз в виде светокристаллов моргала, и некоторые мимические пластины приходили в движение, когда она впадала в раздумье. Ее юркая, компактная машина почти вдвое меньше Вайона, но для техника крупнее не требовалось. Как и все, похожая на металлического человека с обвесом и дополнительными, встроенными в конечности манипуляторами и резаками разного назначения. Разве что, в отличие от большинства, Крима не имела при себе явного оружия. Весь этот полезный объем занимали технические принадлежности и манипуляторы для особо мелкой работы.       — Прекрасно. Джаспер уже оповестил тебя, что у них навигация накрылась? — Вайон продолжил идти к мостику, заметив, что Крима намерена составить ему компанию.       — Да, но я там пока ничем не могу помочь, — полиморф развела руками и прижала мелкие декоративные «антенны» к голове. — Я прозондировала энергоканалы на целостность. Они в порядке. Поломка в самом центре просчета координат. Из-за поврежденной в аномалии оболочки теперь в ядре регулярно будет накапливается избыточное излучение. Оно дает сбои и погрешности в координатах. Но слишком уж глубокое погружение для нас и так опасно — ядро начинает дико фонить и выводить из строя очередные запчасти.       — Но почему раньше проблем не возникало? — Вайон принял сопутствующий технический образ ко всему сказанному. — Прыжок был вполне штатным.        Крима виновато пожала плечами и послала по связи легкую улыбку.       — Ошибки накапливаются. Джас верно говорит, что навигатор надо пересобрать. Ядро ушатали в хлам. Надо новое. И делать его надо при работающем старом, чтобы нормально перезалить на него систему подсчета координат. А не ваять ее в спешке с нуля.       — И мы не можем выделить на репликатор часть энергии с корабля? — спросил Вайон на всякий случай, уже предполагая, какой услышит ответ.       — Нет, — полиморф бодро замотала головой. — Создание ядра навигации слишком энергоемкий процесс. Я не рискну пожертвовать всей энергией с двигателей и системы жизнеобеспечения ради него одного. Справится ли репликатор с задачей — неизвестно. И сможем ли мы потом двинуться после такой жертвы — тем более не могу гарантировать. А вот оружка у парней восстановится сама по себе и будет как новенькая!       Вайон с Кримой тем временем добрались до мостика, где вовсю были погружены в работу Пирт и Найк. Выглядело это, правда, совершенно не зрелищно. Пилот до сих пор проверял системные сообщения от корабля, считывая их напрямую по личному каналу, а навигатор через свое подключение зондировал окрестности. И все это сидя на массивных, поворотных креслах, лишь иногда вручную переключая окна на приборной панели и выставляя некоторые данные на запись.       Увлекательное зрелище.       — Есть что-то интересное в округе? — спросил Вайон, заходя в компактное простраснство рубки управления, где лишним членам экипажа обычно не оставалось места. Мостик «Искателя» не предполагал праздной прогулки по нему каждого желающего, а напоминал скорее немного увеличенную версию корабельной кабины пилотов с дополнительными закутками.       Крима, пользуясь своими миниатюрными размерами, всегда находила место, куда пристроиться и не мешать.       Найк совсем по-человечески «проморгался» и вышел из паутины принимаемых данных. Свои старые живые привычки он, пожалуй, берег трепетнее, чем все остальные. — Сперва я бы сказал, что нет, но переключившись на глубинные диапазоны, я обнаружил нечто странное, — навигатор отодвинулся в кресле от панели и задумчиво почесал полиарконовую голову.       Вайон пристроился на свое место второго пилота и придвинул к себе подвижную информационную панель на ножке. Найк тут же отмотал показания сигналов, выводя данные в график.       — Я решил в начале, что это побочные сигналы аномальных зон, но в обозримом радиусе не нашел ни одной подобной космической структуры, — Найк задумчиво взмахнул манипулятором. — Это странная сигнатура. Не космический искусственный объект, не аномалия, не пролетающий астероид. У нас нет аналогии.       — А что-нибудь иное поблизости? — спросил Вайон, вслушиваясь. Найк пожал плечами.       — Мы всплыли далеко от звездных систем. Своим ходом без прыжкового двигателя до ближайшей будем добираться порядка двадцати лет. Как понимаешь, только там возможно найдем место для высадки и развертки базы. Нас выкинуло из прыжка слишком рано.       — Покажи направление к ближайшей звезде.       Навигатор лишь моргнул, а Вайон получил все данные на экран панели.       — …Совершенно в другую сторону, — задумчиво подвел итог Вайон, сравнивая путь к звезде и к аномалии.       — Ой, кэп, да ладно! — встрял в размышления на их канал Пирт. — Только не говори, что тебе приспичило вильнуть к этой непонятной хрени!       — Найк, каково время полета до аномалии? — вместо ответа спросил Вайон. На его лице все отчетливее проступало задумчиво хмурое выражение. Мимические пластины чутко передавали настроение оператора.       — Два дня, — опустив руки, ответил навигатор.       Присутствующие на мостике затаились, ожидая вердикта. Если бы не мелкие движения светокристаллов и не задумчиво ковыряющаяся в своей наручной пластинке Крима, то присутствующие и вовсе замерли бы как на стоп-кадре. Те, кто становится полиморфом быстро отвыкают от лишних движений, присущих почти всем живым существам.       — Какова вероятность, что мы всплыли в этой точке случайно? — издалека начал Вайон, не обращаясь особо ни к кому.       — Стопроцентная, — ворчливо буркнул Пирт. — Мы не собирались тут всплывать.       — Нет, я имею в виду не суть поломки…       — Да я понял, о чем ты, — перебил снова пилот и развалился в своем кресле, выражая недовольство всей размашистой позой. — Хочешь спросить, какого хрена мы сломались именно здесь и сейчас? Вот я тебе скажу — мы не знаем. Могла ли эта неведомая дрянь нас затянуть собой — не знаем. Могла ли она внести помехи в прыжковый двигатель — не знаем. Все, что мы знаем — это то, что эта сука фонит непонятно чем, и это ближайший к нам объект. Вайон, мы с Найком даже не знаем, сможем ли мы легко починиться и улететь отсюда подальше. Шансы — пятьдесят на пятьдесят. Или сможем, или нет, и нас снова затащит обратно. Надо проводить тесты, надо сканировать пространство, надо встряхивать в работу всех научников, пусть соберут жопы и приступают.        — Мы должны понять, с чем имеем дело, — заявил Вайон.        Пирт как-то сразу сник и махнул рукой.        — Я б не лез туда.        — Я знаю, — согласился Вайон с давно привычным фактом. — Но на то мы и исследовательский корабль, чтобы изучить все, чему у нас нет объяснений. Мы должны знать, что мы нашли. Внести в базу координаты и степень опасности.        — Это вполне может оказаться планета-шатун, — добавил Найк. — Вроде тех, которые мы уже встречали. После выхода из своей звездной системы они начинают вести себя по-разному непредсказуемо.        — Или кусок планеты, который оторвало столкновением, — буркнула Крима, все еще ковыряясь в руке. Под пластинками что-то мелко коротило.        — В любом случае мы можем подойти к точке на безопасном расстоянии и исследовать. Два дня не срок по сравнению с двадцатью годами, — заключил Вайон. — Все это время мы будем чиниться. Научники проведут тесты, и мы будем точно знать, как далеко нам надо отойти, чтобы нас снова не затянуло.        — А если нам просто нельзя больше приближаться? — ворчливо спросил Пирт.        — До тех пор, пока мы не проведем первые нормальные тесты и не построим модель пространственной среды, мы не сдвинемся, — успокоил пилота Вайон. — Маркируйте точку, активируйте синхронизацию и останавливайте дрейф. Что бы там ни было — действуем по протоколу и как всегда аккуратно. И не с таким встречались.        — Да, кэп, — отозвался Пирт и не спеша снова сел в кресле по-нормальному. Руки защелкали по приборной панели и пилот взялся за остановку корабля.       — Я продолжу сканировать, — добавил Найк. — Возможно, мы упустили за этой сигнатурой еще что-нибудь.       Вайон одобрительно кивнул. Экипаж отлично знал свое дело в подобных ситуациях. Главное было обозначить общую задачу, а свою работу каждый помнил до последнего пункта правил безопасности.       — Крима?       — Уже иду, — ответила единственная дама и талисман на борту. Закончив копаться в руке, полиморф защелкнула мелкие пластины и жизнерадостно улыбнулась. Ей-то серьезные ситуации обычно нравились, как сам рабочий процесс.       — А я поговорю с научниками, — заключил Вайон, выпрямляясь в кресле и активируя параллельно несколько каналов с членами экипажа, — Начнем полномасштабное сканирование.       “Искатель” дрейфовавал трое корабельных суток. По старой традиции, но уже без очевидной надобности, время на корабле все равно продолжали мерить знакомыми энвильскими единицами. Полиморфы в смене дня и ночи не нуждались. Как и весь остальной корабль, за исключением разве что особых саженцев биолога, которые хранились в единственном замкнутом блоке с кислородной атмосферой. Их берегли как питомцев, и большинство экипажа не смели даже наведываться в блок, чтобы не испортить устоявшуюся экосистему и не нарушить как химическую, так и радиационную стерильность.       Но последние сутки после всплытия всем было не до развлечений и праздного шатания. Экипаж исследовательского корабля работал в полную силу. Не отдыхал даже пилот, который подключился к ремонтной группе и пользовался временем, чтобы очередной раз отшлифовать системы “Искателя” до недостижимого совершенства.       Ученые накрепко засели за сканеры. Дотошно проверялось всё: излучения неизвестного “объекта” во всех доступных диапазонах, сканирование частот его фона, световое излучение, радиоволны, гравитационное поле, частота испускания сигналов. Сигнатуру энергетического фона пытались сравнивать с уже ранее известными космическими телами и химическими элементами. Одно было ясно сразу — объект, на который вышел “Искатель” — естественного происхождения.       Разбор гравитационных волн показал, что в центре зоны их ожидает планета. Некрупный каменный булыжник, меньше, чем их родная Энвилла по размерам, но достаточно плотная, отчего гравитация на ней сильнее. Планета необитаема, проморожена, по неясным причинам давно оторванная от родной звездной системы и ныне дрейфующая по космосу. В подобных условиях все живое, что могло на ней быть — давно погибло, а новое не могло образоваться. И все бы выглядело похоже на уже известные случаи блуждающих планет, если бы не одно странное излучение, которое создавало помехи на всех приборах и в то же время явно не регистрировалось ни одним из них.       Совет ученых на консилиуме не знал, какое вынести заключение. С одной стороны планета выглядела абсолютно безопасно, насколько мог быть безопасен обыкновенный кусок булыжника. С другой — нерегистрируемые сигналы вызывали здравую долю опасения. За себя полиморфы беспокоились в меньшей степени, чем за целостность корабля. Конструктивно — они были прочнее, приспособляемее и проще в ремонте. Что часто спасало во многих предыдущих вылазках.       — Мы не должны высаживаться на эту планету, — настаивал на своем физик. — Нам нечего там делать.       — Объект безопасен, — мрачно доложил со своей стороны геолог. — Посадка не должна доставить нам явных проблем.       — Но нам не нужна эта посадка, — продолжал спорить Каро. Даже в виде машины он продолжал выглядеть долговязым, особенно от того как привык держать осанку и смотреть на остальных словно бы свысока. — Корабль в удовлетворительном состоянии, а планета не входит в список пунктов обязательной остановки. Даже если бы нам пришлось чиниться, то нам нечего брать с поверхности. Ты сам это сказал.       — Все верно, — кивнул Нимер. Коренастый полиморф склонился над широкой информационной панелью и вывел на экран данные. — Данные моих сканеров весьма детально показали состав планеты, и на ней нет новых неизвестных для нас пород. Но это не означает, что нам совсем уж не нужно пополнить запас топливных ячеек. Возможно, если мы пробурим скважины в определенных местах после зондирования, мы выйдем на залежи нужных элементов.       — Это все вероятно, но лишь в теории, — привычным жестом поглаживая подбородок, заявил Ханк.       Все собравшиеся в переговорном зале мигом перевели свое внимание на химика. Кто-то поднял взгляд, кто-то задумчиво переступил с ноги на ногу. Иные не шелохнулись, продолжая впитывать набор входящих данных сканирования и фоном слушая общий канал обсуждений.       — Твое мнение, Ханк? — подбадривающе провел рукой Вайон.       Цветастый мелкий полиморф придвинулся к общей панели, вокруг которой собрались остальные, и вывел голограммы соседних данных, которые счел нужными.       — Если верить данным, то картина получается очень странной, — начал химик, в растерянности даже потускнев оттенками брони. — Нимер заявлял, что планета находится в целостном состоянии. Ее не развалило от толчка, не пожгло солнечным всплеском. Внешние слои породы соответствуют стандартам бывшей обитаемой планеты. От себя могу добавить, что планету не задевало никакое стороннее космическое тело. Та сторона поверхности, которую мы успели изучить, равномерна по химическому составу. На ней не обнаружены элементы, присущие к примеру кометам, дрейфующим астероидам. По плотности она… нормальна. У нее нет перепадов из-за тяжелых металлов, что могло бы подтвердить теорию о столкновении с другим небесным телом.       Как повелось, Ханк и остальные ученые старались не грузить весь экипаж лишними детальными данными. Список элементов и подробная карта плотности были на консилиуме ни к чему. Весь старший состав экипажа слушал общие сведения внимательно, и чем больше выводов высказывалось, тем мрачнее становилась атмосфера в зале. Почти ничего не менялось внешне, но мелкие ньаюнсы и смена банальных поз ясно говорили одно — ситуация не нравилась никому.       Сумрачной стеной металла в проходе замер пилот. Как обычно всем своим видом демонстрируя крайнюю степень недовольства. Неподалеку от него у стены в тени переборок компактно пристроился Марин, обозначая свое присутствие только светящимися светокристаллами. Пятерка старших бойцов занимала дальнюю от двери стену, и иногда явно перебрасывались своими мыслями в отдельном канале. Была бы их воля, они бы втащили и всех остальных военных в переговорку, но место было ограничено. Достаточно, что Марин и Вайон официально разрешили им транслировать услышанное остальным членам корабля.       Сам же Вайон в окружении ученого состава стоял у информационного стола, слегка опираясь о кромку и внимательно выслушивая каждое мнение.       — Итого, по всем данным и прикидкам мы можем только делать предположения, почему эта планета оказалась тут. Одна, вдали от звездной системы, — Ханк растерянно развел руками. — По всем известным нам законам астродинамики она не могла очутиться тут просто так, не испытав на себе некий явный катаклизм. Но такового пока мы не выявили.       — Только странный сигнал, — аккуратно добавил Инс, изображая на лице неподдельное недоумение. — Но я уверен, что это не помехи искусственного происхождения. Сигнал простой, не цикличный, равномерный и является ее естественным фоном. Шанс встретить там признаки ксеноцивилизации почти нулевой.       — Но все равно мы не знаем, что ее сюда выкинуло, — взмахнул руками Ханк. — И вообще! Ее, планету, объект… Назовите ее как-нибудь уже!       — Пока обозначение в нашем реестре — «Объект 14-52», — буркнул Джас, не отвлекаясь от основных размышлений.       — Занудно, — фыркнул Ханк.       — Если спустимся на нее, то дадим имя, — отмахнулся программист дежурно, как от привычного ворчания.       — Повода спускаться нет, Вайон, — заключил по итогу обсуждения Рэтхэм и похлопал командира по плечу. — Это бесполезный крюк.       Вайон не шелохнулся, лишь дрогнул пластинами на светокристаллах. Попытки Рэтхэма поддерживать дружбу и товарищеское отношение чем дальше, тем больше бесили. Но Вайон не позволял себе демонстрировать недовольство и расшатывать без того зыбкие отношения. Проще было мириться с мнением бывшего полковника о крепкой дружбе, чем доказывать непонятно что и непонятно зачем.       Тем более, что он давно перерос стадию молодого неопытного командира, всячески нуждающегося в поддержке и советах старших. Столетия на борту сровняли реальный опыт. И сейчас этот опыт зудил Вайону, что где-то его экипаж в разведке не досмотрел. Листая данные, командир не знал, за что зацепиться. Данные были максимально полны, каждый корабельный прибор снял полный анализ. Они узнали про планету всё, что можно. Все, на что хватало оборудования. Тогда что его до сих пор держит?       — Крима, Джас, что нам нужно для скорейшей починки корабля? — спросил Вайон. — Энергоячейки, немного запчастей, микросхемы, — загибая пальцы, доложил Джаспер. — Ничего из того, за чем нам требовалось бы спускаться.       — Разве что вот этот список металлов, — Крима пометила на панели несколько пунктов, — который вроде как есть внизу по данным геологического сканирования.       — Не обязательно, — отмахнулся Джас. — Затраты на спуск выйдут больше, чем мы вытащим с поверхности. Не забывай, что у нас энергоядро потом будет на подсосе, когда мы запустим репликатор. Очередная посадка и взлет обойдутся слишком жирно, и нам придется пережидать некоторое время, пока реактор не восстановит сверхзапас.       — А шаттл? — спросил Вайон.       На что ему ответил Ролу — один из бойцов группы высадки.        — Упремся в грузоподъемность. Нас-то он вытянет, но на доставку тяжелых элементов придется делать несколько рейсов. А это опять удар по энергии. Отпускать бурильщиков без сопровождения в неисследованную зону я не буду. Таков порядок. Но все вместе с таким грузом мы не поднимемся.       Ситуация выходила тупиковая. В добавок к доводом Вайон уже почти физически начал ощущать недовольство экипажа от данного места и их желание поскорее уйти от черного и мороженного булыжника. Романтика исследовательского интереса прошла у полиморфов еще в первые годы полета, заменившись здравой логикой и опасением перед любым чуждым объектом. Какой там юношеский энтузиазм и бодрые высадки полоумных идиотов! После первых же поломок и случайностей все стали на редкость аккуратны и окончательно согласились с исследовательским протоколом.       И ведь следуя ему, Вайон, как командир корабля, обязан был уже давно принять решение сваливать от бесполезной планеты подальше. Куда-нибудь в знакомые территории, где есть пригодная к высадке земля, богатые залежи руды, пригодная атмосфера для подзарядки энергоядра…По протоколу он обязан был заботиться о безопасности группы, а не слушать свою интуицию как наивный путешественник.       Однако, Вайон встряхивал свою логику и память, соображая, что же они забыли проверить.       И как ни странно, он вспомнил. То, о чем другие просто не могли знать. «Найк? Ты на мостике?» — связался по отдельному каналу Вайон.       Навигатор тут же прислал ответную волну бодрости и тревожной готовности. То, что сообщение адресовано лично ему, он понял мгновенно.       «Да, я на месте, командир».       «Повысь чувствительность на приемник и проверь частоту в данном диапазоне», — Вайон скинул численный ряд, не переставая перебирать руками голограммы данных в переговорном зале. Тянул время.       Со стороны мостика повисла короткая пауза.       «Вайон…» — неуверенно обратился навигатор.       «Да?»       «Но это же торийская частота…»       Вайон мысленно вздохнул. Иронично, что именно сейчас он не мог справиться самостоятельно. И именно сейчас дежурным на мостике остался тот, кто мог его понять. Да, Найк был единственным, кого в свое время торийцы сами попросили отдать им на обучение. И он обязан был держать некоторые полученные знания в тайне. В том числе такие вроде бы банальные вещи, как частота вещания.       И то, что Вайон знает такие государственные тайны, для Найка сейчас стало сюрпризом.       «Я в курсе. Но наш корабль в состоянии ее поймать».       «Ты думаешь, что..?»       «Нет. Но это последнее, что мы не проверили».       Найк на той стороне ненадолго замолчал, переварив свежие новости. После чего спешно ответил:       «Минуту! Уже проверяю».       Полиморфы работают быстро, когда надо. Намного быстрее людей. Им не нужно совершать лишних движений и работать с приборной панелью. Не нужно даже стучать по клавишам. Все это работает проще, если есть прямое подключение к кораблю. У Найка такое сейчас есть. И Вайон не сомневался, что в тот же миг широкочастотный приемник корабля повысил чувствительность, и их навигатор подменил собой корабельного связиста.       Тянуть время. Команда не поймет, если Вайон распустит сейчас всех по своим делам. Мало того что «своих дел» ни у кого практически в такой ситуации нет, так и удивятся, зачем ему потребовалось время на размышление. Ведь все очевидно — ловить тут нечего. Мало ли таких потенциальных остановок пропускали и шли дальше. Нет, вот ему приспичило послушаться чутья. В космосе! Почти на границе галактики. Нонсенс и дебилизм, не совместимый с инстинктом самосохранения.       И вот как ему следовало поступить? Все-таки отдать приказ сворачиваться и сваливать отсюда, пока все хорошо или…        «Вайон. Плохие новости. Сигнал бедствия на заданной частоте». Проклятье!       Командир «Искателя» с силой впечатал ладонь на кромку информационной панели. Ударопрочный край завибрировал, но выдержал.       — Найк, что у тебя? — спросил Вайон уже в общем эфире.       Взволнованность навигатора донеслась до всех даже по дистанционной связи.       — Я проверил частоты вещания и обнаружил остаточный, повторяющийся сигнал бедствия с планеты. Стандартный маячок, на случай крушения. Записанных посланий нет. Предостережений — нет. Выйти на связь — невозможно.        В переговорном зале все тут же оживились. Встревоженные члены экипажа начали переглядываться. Бойцы почти синхронно отлипли от стен, мигом переходя в готовность. Марин вышел из тени перегородок и подошел к панели. Крима тревожно прикрыла полиарконовые губы манипулятором. Даже Рэтхэм недовольно завозился на месте, переступая с ноги на ногу.        Даже приятно стало посмотреть на всех в таком виде. Не то что на металлические хмурые статуи.        — Определить потерпевших можешь? — спросил в потолок пилот, после чего склонился над панелью, развернул голограмму планеты и всмотрелся в маркер исходящего сигнала.       — Да, — Найк запинался. Не хотел говорить и с трудом верил в услышанное. — Судя по кодировке сигнала внизу разбился торийский корабль-разведчик среднего класса.       И вот тут настроение экипажа вновь круто изменилось. Вайон тщательно старался успеть считать жесты и мнение каждого, потому что в другой миг такого не повторится. Полиморфы начут сдерживаться и не демонстрировать реального отношения. Только сейчас, в короткий момент узнавания они честны сами с собой и отдаются на волю автоматике, демонстрирующей их настрой.       Реакции были не однозначны. Кто-то поник, а кто-то загорелся желанием действовать. Пирт сомнительно начал почесывать металлический подбородок и погрузился в свою глубокую задумчивость. Бойцы группы поддержки недовольно завозились. Их бы больше взбодрил федеральский крейсер, чем корабль «неблагодарных желтолицых». Так негласно повелось, что за своими потерпевшими торийцы прилетали сами. На то был ряд причин, укрепивших недовольство в среде населения. Потом пошло по накатанной и закончилось тем, что сейчас наблюдал Вайон — нежеланием вмешиваться из принципа.       Глупо.       Марин следил за Вайоном, и они встретились взглядами. Командир без слов понял одно — друг его поддержит в любом решении и вдобавок найдет дополнительные оправдания.       Рэтхэм негодовал и скрестил манипуляторы на груди. Ханк, Нимер и Каро вопросительно озирались по сторонам, надеясь найти поддержку. Эти не страдают бессмысленным расизмом. Наоборот, скорее будут уговаривать остальных спуститься, но только чтобы самим увязаться следом и «взять образцы».       И только Джас был одним из немногих, кто реально успел просчитать всю ситуацию в целом. И он тревожно надеялся, что Вайон не прикажет спускаться.       Вот только сам Вайон не мог позволить себе роскоши в виде спокойной совести и заткнувшегося чувства долга перед Лазурным Престолом. Исходя из услышанного, он просто не имел права пройти теперь мимо. Его обязанность, как гражданина, как того, в кого поверил Лоатт-Лэ, была в том, чтобы спуститься и принести данные.       — Вайон, не стоит этого делать, — попросил Джас, четко поняв полиморфа по настроению. — Мы не спасатели.       — Мы обязаны хотя бы понять, что случилось, — взялся настаивать Вайон.       — Они разбились, живых мы вряд ли там найдем. Да и что нам тогда с ними делать.       — Дело не в живых, а в том, чтобы отправить информацию о крушении на Торию. Узнать, почему они упали.       — Может, за ними уже вылетели свои. Это не наше дело, — развел руками Джас. Найк позволил себе вклиниться в разговор и вбросил значимое уточнение:       — Я тут расшифровал сигнал… Корабль упал на планету около девяноста двух лет назад...       — Тем более! — воскликнул Джас. — За ними могли уже давно явиться.       — Нет, — Вайон покачал головой. — Если данные с потерпевшего корабля снимаются, то группа спасения выключает сигнал бедствия. Или ставит пометку об опасной зоне, куда запрещается пролетать. Ничего этого нет, о корабле не знают. Их потеряли.       Показалось, или часть народу мысленно передернуло от услышанного. Поняли, осознали? Прониклись?       — Тогда просто отправим на Торию координаты этого места при следующем выходе на связь. Они сами прилетят, — проворчал Джас. — Девяносто лет лежали, полежат еще двадцать.       Вайон понимал, что в словах главного программиста и хакера «Искателя» есть здравый смысл. Другое дело, как он, командир построенного торийцами корабля, будет потом смотреть в глаза очередному королю, когда скажет, что они не спустились на планету за данными, потому что половина экипажа просто зассала, а у второй взыграл расизм. И это при том, что у них нет проблем с высадкой, нет потребности в питании и кислороде, и нет критических условий, запрещающих спуск на планету.       Великолепно!       — У нас сломан передатчик, Джас, — напомнил Вайон, мысленно выругавшись, и пойдя по иному пути убеждения. — Барахлит прыжковый двигатель. Нам нужны микросхемы, энергоячейки и комплектующие. У нас внизу лежит уже никому не нужный хлам, который можно разобрать на запчасти. Детали скорее всего подойдут — они того же поколения, что и наш «Искатель». Неужели ты даже не попробуешь?       Джаспер сумрачно уперся ладонями на информационную панель и уставился на командира. Знал, что Вайон высказался об этом намеренно, но не видел мысленной торжествующей ухмылки командира.       Остальные предпочли пока не вмешиваться, бестолково утаивая свое личное мнение.       — Вот ты мне щас на жлобство давишь, да? — проворчал программист.       Вайон скрестил манипуляторы на груди.       — Я не верю, что ты хочешь двадцать лет бездельничать, пока мы будем лететь к ближайшей звездной системе. Где вероятно, может быть, мы найдем ресурсы для починки.       — За запчастями имеет смысл спуститься, Вайон прав, — скромно подала голос Крима.       Вроде и высказалась, наконец, радоваться надо. Но с каким позорным смыслом.       Вайон держался, чтобы не показывать своего отношения и не хлопнуть ладонью по лицу. Это просто никто из экипажа не успел представить себя на месте тех разбившихся. И представить ситуацию, в которой Они бы убились просто так, а случайно пролетающий корабль мечтал бы забыть про них побыстрее. Или сделать вид, что никого не заметили. Из страха и природной пофигистичности. Ведь они же «не спасатели». Хотя им, как разбившимся было бы уже всё равно. Узнают про них, или не узнают. Будут дома сожалеть или забудут. Это живому страшно представить, что про него забудут, а мертвому похер. Тела точно никому не нужны.       Но нужна память. Потому что личность существует, пока о ней помнят. Или пока она о себе помнит. Нет ничего хуже полного забвения и полного стирания информации у окружающих о личности. Это и есть настоящая гибель. Не смерть телесной оболочки. Они, став полиморфами, должны понимать такие очевидные вещи. Особенно хорошо должны чувствовать это, являясь, по сути, носителями памяти о себе-людях. Набором электросигналов в металлической оболочке, работающих по принципу личности.       Они словно не воспринимают этого… Живут как прежде, оставшись равнодушными людьми без Человечности.       А ведь «человечность», это…       — Предлагаю не сажать «Искатель», а отправить группу разведки шаттлом, — игнорируя все разборки, вклинился мрачный Пирт. Пилот деловито отлип от голограммы и закинул от себя просчитанные данные. Около планеты тут же красочно вспыхнул кольцевой маршрут и будущий путь для посадки. — Я подлечу к планете на безопасное расстояние и выведу «Искатель» на орбиту. Потом дистанционно спущу вас шаттлом. Гравитация и условия уже просчитаны. Сложностей не возникнет. На всю возню от момента торможения до спуска уйдет девятнадцать часов. Если не жевать сопли и смазку. Внизу копайтесь сколько влезет. Подниму по первому писку. Если, конечно, пойдете.       — Мы пойдем, — поставил решительную точку Вайон, не дав Джасу и миллисекунды для ответа.       Слово командира — закон. Хоть это все до сих пор принимали беспрекословно.       — Я бы хотела спуститься. Перебрать необходимые запчасти, — по-ученически подняла манипулятор Крима.       — Кто-то из вас с Джасом должен остаться на борту за старшего инженера, — остановил ее порыв Вайон. — Однако, чинить прыжковый двигатель придется ему. И ему лучше знать, что надо взять.       Стащить… Поправил себя мысленно Вайон. Нужно быть честнее.       — Ладно, — с тоской согласилась Крима. Вот где она была раньше, когда могла сказать, что ей просто хочется спуститься? Хотя с такой жаждой приключений ей лучше сидеть на борту.       — Пойдет Джаспер и с ним двое бойцов, — Вайон кивнул старшим безопасникам, те послушно согласились. — Ханк, разрешаю спуститься в сопровождении одного и взять пробы с поверхности, если нужно.       — Нужно! — тут же подскочил от готовности химик.       — Снимать информацию с черного ящика пойду я сам, — тем же не терпящим противоречия тоном сказал Вайон. — Из нас всех это еще могут сделать Найк и Пирт, но они нужны здесь.       — Я пойду с тобой, — впервые за время обсуждения подал голос Марин. — В качестве сопровождения.       Не хотелось признаваться в собственном страхе или беспомощности, но Вайон был рад такому предложению. Одному блуждать по руинам чужого корабля не хотелось, но большая часть безопасников могли сильно давить на нервы своей неприязнью к «желтолицым». Это неуместно. А попытался бы увязаться следом тот же Рэтхэм, Вайон не думая оставил бы его на «Искателе». Только нравоучительных советов ему не хватало.       А вот присутствие Марина — это было очень кстати. Он и прикроет как надо, и не станет мешать. Все-таки за годы друг к другу они притерлись и научились командной работе.       — Годится, — кивнул Вайон. — Семеро — это хорошо.       — Я пойду, — вдруг некстати всплыл Рэтхэм. Командир честно не дрогнул. — Помогу Ханку собрать пробы.       И вот что ему не сидится?       — Я не хочу перегружать шаттл. Полезный вес нам пригодится для запчастей. А так мне придется отправить с тобой еще одного бойца, — ответил Вайон.       — Да не буду я высовываться из шаттла, а то ты не знаешь, — махнул манипулятором Рэтхэм. — Только проверю территорию на микрофлору и всё. Вдруг что-то новое найдется.       Это и напрягает. Непонятная мотивация, непонятные планы, непонятные дела. Увлеченность дока вирусологией раскрылась по-настоящему только во время полета, и как усмирить его исследовательский интерес Вайон не знал. Доводы не помогали. Опасения тоже. У Рэтхэма в лаборатории все было безупречно и безопасно. Хотя одна его пробирка может устроить на жилой планете эпидемию мирового масштаба. И вот зачем оно ему? Блажь и интерес или что-то посерьезнее?       Прижать его надо, допросить, да повода нет. Потом начнется скандал на корабле, бунт, решат еще, что командир сбрендил и не дает права заниматься личным «творчеством».       В другой раз обязательно придется прижать… Потом.       — Ладно, — со скрипом на душе согласился Вайон. — Идем в восьмером.       Иных желающих не нашлось, и команда молчаливо затаилась.       — Тогда по местам. Собрание окончено. Приступаем к высадке.       Уже в конце на затухании общего канала Вайон уловил жизнерадостный вопрос чуть ли не подскакивающего от возбуждения Ханка:       — Ну что? Можно я назову планету?! Моя очередь! Пожалуйста!       И только Джас из всех соизволил отмахнуться.       Марин протиснулся между выходящих полиморфов и догнал Вайона в коридоре по пути в рубку.       — Ты знал, что там что-то есть, — притормозил он командира, положа ладонь на плечо. Вайон обернулся и уставился на него, как на дурака.       В ответ Марин скривил кислую рожу:       — Брось. Ты знаешь, что на меня это не действует.       Вынужденно согласившись, Вайон сбросил маску и расслабился. Правда, тут же пришлось посторониться и уступить дорогу другим членам экипажа.       — Идем пока в малую переговорную. Тебе не нужно в данный момент быть на мостике, — предложил Марин.       Коротко кивнув, Вайон позволил увести себя в боковой проход и завернуть в небольшую комнату. «Малая переговорная», как принято стало называть, являлась одним из бесполезных помещений, выделенным для полиморфов под общие нужды. Сюда уходили отдыхать в уединении, смотреть в обзорный экран на космос, или запускать на широком мониторе старые фильмы. Из-за габаритов полиморфов народу влезало в помещение не много. Четверо с комфортом, шестеро — уже впритирку. Чаще всего комнату любили использовать обитатели рубки по причине ее близкого расположения, но бывало, что заходили сюда и научники.       Компактное помещение было обставлено скупо, но аккуратно. Жесткие площадки «диванов» вдоль стен, позволяющие устроиться в любом месте, большой обзорный монитор на космос напротив входа. Пара поворотных кресел на подвижных роликах и экран с панелью доступа к файлам «Искателя». Со временем народ натаскал в комнату разных кристаллических друз, подвесил на тросы экзотические каменные образования, а бойцы где-то нашли и приперли в комнату кусок плиты с окаменелым скелетом. Теперь это посмертное искусство украшало своими костями и клыками стену возле монитора. Растения и даже водоросли из-за отсутствующей атмосферы по понятной причине в таких зонах не выживали. Хотя будь такая возможность — народ украсил бы полкорабля травой и кустарниками.       — Что ты хочешь от меня услышать? — спросил Вайон, резко развернувшись, как только дверь за ними задвинулась.       — Я хочу понять, почему ты решил, что там что-то есть, — честно признался Марин, присаживаясь на ближайшее кресло. Судя по всему быстро отстать он не собирался.       Вайон демонстративно взмахнул манипуляторами.       — Я не решил. Я всего лишь попросил Найка проверить. Мне казалось, что мы что-то упускаем.       Марин охотно закивал и вздернул пластины бровей. Полиарконовое лицо тут же стало доверительно услужливым.       — Да, я верю. Понимаю, — согласился безопасник. — Но как-то уж очень удачно тебе «показалось», и мы там «нашли» корабль.       Вайон встретился с его взглядом и даже отшатнулся.       — Ты что, хочешь сказать, что я знал, что там разбились торийцы?!       — Я сказал, что ты «что-то знал».       Вайон растерянно просто замер, щелкая веками на светокристаллах.       — Может ты и координаты этого места знал… — продолжил задумчиво вещать Марин, крутанув каменную висюльку перед носом. — И наша остановка здесь не случайна... Жаль, конечно, прыжковый двигатель, но его же починят.       — Марин, я надеюсь, что ты это не всерьез, — Вайон откровенно запаниковал. Не зная, куда себя деть, он просто отступил подальше к обзорному монитору.       Глава СБ «Искателя» пристально и расслабленно смотрел на командира, всем своим видом и позой выражая довольство дорвавшегося до жертвы хищника. Еще бы облизнулся, не будь у полиморфов фиксированной рожи со скупой мимикой.       Однако, дождавшись, пока Вайон отойдет мелкими шагами к настенной скамье и стукнется неожиданно о препятствие, Марин позволил себе расхохотаться. Заливисто, абсолютно беззвучно, фоня только весельем с кристалла Сердца и согнувшись в привычной позе.       — Повелся! — довольно возвестил безопасник, хлопнув ладонью по лицу и ткнув в Вайона пальцем.       — Не смешно, — мрачно возвестил Вайон, усаживаясь напротив.       — Да ладно! Не смешно будет, когда кто-то реально так решит, и этот слух пойдет по кораблю.       Вернувшееся было хорошее настроение снова как звездным ветром сдуло.       — Что ты имеешь в виду?       Марин прекратил веселиться и склонился, опираясь локтями о колени.       — Я говорю о том, что будет если экипаж вдруг повесит на тебя обвинение в диверсии, ради спасения данных с какого-то торийского корабля.       Вайон снова замер, обдумывая услышанное, а потом помотал головой.       — Марин, ты свихнулся. Какая диверсия? Какое обвинение? Я сам не меньше остальных встрял на «Искателе»! Кому в голову придет такое выдать?!       И снова безопасник посмотрел на командира как на блаженного.       — Кому придет — тот выдаст. Этого будет достаточно. Вайон, не будь наивным. Все видят, что ты обычно себе на уме. А то, что твое чутье оказалось на редкость своевременным сейчас станет главной темой у всего не занятого экипажа. Ты видел, что никто не хотел спускаться, но ты настаивал, искал повод. Ты хоть подумал, как это выглядит со стороны в получившемся итоге?       Вайону пришлось нехотя сознаться, что он не думал. Вернее думал, но не о том. Благие цели, благие действа… Он думал о погибших людях, не важно какой национальности и расы. А теперь может оказаться еще и крайним.       — Да и Найк хорош, — добавил Марин. — Почему он проверил именно во время совещания и с твоей подачи. Почему не проверил частоту сразу? Была же команда — проверить всё.       — Потому что мы не занимаемся спасательными операциями, а у меня в тот момент не было доступа к консоли. Сам бы проверил! — злобно отмахнулся командир.       — Ты еще и спалился… — сочувствующе склонил голову на бок Марин.       Вайон мысленно выругался и рывком встал.       — И что в этом такого? Да, я знаю много секретных частот, протоколов и сигналов, которыми со мной поделились на Тории. Как с командиром корабля. Считай, я купил эти данные вместе с самой возможностью продолжить всю экспедицию. Когда я был в Золотом Дворце и договаривался о каждом члене экипажа на борту.       — И за что ты все это купил? За вечное рабство?       Вайон вновь замер, как уткнувшись в стену.       — Можешь не отвечать, — продолжил Марин, тоже вставая. — Это твоя тайна. У меня есть своя. У Джаспера тоже. У каждого члена экипажа есть свои тайны. Но я хочу попросить тебя подумать о другом. А именно — что мы за экипаж такой, если у каждого за спиной до сих пор есть свои секреты? Нет, я не предлагаю собраться кружком и излить души, это тупо. Но хотя бы кто-то должен всегда тебя поддержать. Независимо от странности принимаемых тобой решений.       Подойдя к двери, Марин замер, чуть повернув голову.       — И вообще, просто будь осторожен. Я в любом случае не допущу бунта или нагнетания обстановки. Другое дело, что имея дело с человеком — его можно посадить под замок. Но имея дело с полиморфом — придется отключать кристалл от оболочки. Не хочу этим заниматься, но если потребуется, обращайся.       Но не успел безопасник коснуться рычага двери, как Вайон его окликнул.       — Марин?       — Да?       Доли секунд разделили время слишком долгой паузой для размышлений полиморфа. Вайон колебался.       — Я являюсь гражданином Тории, а моя оболочка — передана им в собственность. По их законам через меня они имеют право на всю информацию, хранимую на борту «Искателя». Я не хочу, чтобы в будущем у нас могли случиться с этим проблемы, а разногласий и недовольство экипажа я опасаюсь.       Марин задумчиво повернулся и упер манипуляторы в бока. Оценивающе словно первый раз он осмотрел друга и демонстративно фыркнул.       — Всего лишь! А я то думал… Развел тайну из ничего. Тем более спустя столько лет.       — Я думал, что это достаточно серьезно. Особенно зная реакцию народа на на Торию, — даже в какой-то мере обиделся Вайон.       — Народ примет любую версию, в которой все будет делаться для их блага, — Марин все же открыл дверь и переступил через порог. — А тайна у тебя все равно не страшная.       Вайон прямо-таки услышал иронию в этих голосовых сообщениях.       — Можно подумать, у тебя страшнее! — выдал он вслед.       — Конечно. Я обязан привезти твое Сердце в самый центр Федерации по окончании экспедиции! — Марин обернулся с жизнерадостной рожей и козырнул. — Но я же этого не сделаю. Двое суток спустя.       Часы подлета к планете и торможения прошли слишком быстро. Вайон и не думал, что отвлеченные размышления займут его так крепко. Казалось, вот еще недавно он сел в свое место второго пилота в рубке, чтобы согласовать с Пиртом двухдневный перелет, а теперь в поле прямой видимости показался черный, невзрачный булыжник планеты. Это все Марин со своими вопросами. Вытащил информацию, узнал, что хотел, а с тех пор как ушел в свой отсек к наблюдательному пункту, так больше не говорил ни слова.       Странная у них обстановка на борту, в этом он прав. Не экипаж, а сбор железных пауков в железной банке. Когда и кого сорвет не понятно. Но народ давно устал просто мотаться по космосу. Все мечтают вернуться домой. Но только есть ли сейчас их дом?       Они давно отработали свое сполна. Были в таких зонах, куда не рисковали соваться простые корабли. Они исследовали новые планеты, отправляли координаты в метрополию, ставили маячки для дальнейших групп, которые пойдут за ними.       «Искатель» проверял космос на наличие другой разумной жизни. Они исследовали аномалии, изучали пространственно-временные искажения, доказывали и опровергали научные теории. Казалось, они делали все, кроме того, чем им приписано заниматься под своим названием.       Они ничего никогда не искали. Разве что, прыгали в очередное приключение, откуда выносили много новых образцов и битого металла собственной брони. Космос всегда оставался суров и негостеприимен.       А ведь рядом с ним сидят те же личности, что собирали однажды в открытом космосе переносные звездные врата. Это те же полиморфы, что, несмотря на громы, молнии и сумасшедшие ураганы, устанавливали экспериментальные пилоны терраформаторов. Эти же личности отбивались рядом с ним от диких тварей.       Сколько всего было, но как это превратилось в рутину… Экстрим радостной стрельбы в зверье больше не вдохновлял бойцов. Фантазия на новые опыты у научного состава словно кончалась. Откровенно скучал и говорил об этом Пирт. Найк все чаще жалел, что не остался на планете с девушкой.       Вся эта героическая беготня по мирам оказалась такой пустотой. Такой не нужной никому чушью. Только короткие воспоминания ценны, и те о дружбе и взаимовыручке. Никакой дешевой и низкопробной романтики, любовных интриг и попыток друг друга подсидеть. Скучно. Все по-деловому просто. Задания-задания-задания…       Это только в книжках романтики, улетающие в космос, находят себе на голову много приключений, каждое из которых опаснее и экзотичнее предыдущего. Только там любят придумывать и высасывать из пальца уникальный сюжет, радикально не совместимый с реальными условиями. Авторы любят бросать своих героев в огонь и пекло, в сверхмассивые черные дыры и порталы в иные реальности, любят доводить их почти до гибели… Чтобы потом воодушевляюще спасти ради сомнительного счастливого конца. Да только в настоящей жизни так не бывает. Настоящая жизнь оказывается суровой, не терпящей приключений. А если хочешь выжить — изволь действовать по протоколу, который составили ранее умные люди, научившиеся на чужих ошибках. И если книги кончаются всегда счастливым финалом или условной точкой истории, то жизнь обрывается только со смертью. Никто из авторов не будет писать, как стареют их герои на закате своей славы. Никто не говорит, что после того, как они «вернулись и стали жить долго и счастливо», про них в конце забудут, а на могилку будет приходить любимая и единственная верная псина. Или что еще глупее, никто не будет писать, что под конец жизни, после стольких побед и великий деяний герой расслабился, начал гаснуть умом, и опустился, став сумасшедшим. Чителели любят боевики и приключения. Но никто почему-то не хочет знать, как угасли их кумиры. Действительно… Почему? Ведь это тоже часть их жизни.       Что же о ней, то вот она, течет себе дальше, подкидывая очередные проблемы. Но того ли ждали все члены экипажа? Ради чего им все это? Такой ли свободы они себе хотели? На границе галактики, вдали от цивилизации в пустоте, где, конечно, каждый вправе делать, что хочет. Но только все это приелось давным-давно. Пока с метрополией была хоть какая-то связь, им присылали новости. Делились своими открытиями и просили порой проверить «еще вон тот сектор».       Потом без связи настал бардак. Сперва хотели мигом повернуть обратно. Потом первый раз коротнул прыжковый двигатель. Ошибка расчетов привела их в незвестное место. Тогда тоже вынуждены были чиниться, чтобы тронуться дальше. Потратили около пяти лет. С тех пор прыгали осторожно и на короткие дистанции. Косо, криво, как сказали бы — по дуге. Но медленно продвигались к дому. А там был шанс выйти на оставленные звездные врата и через них одним рывком прыгнуть к метрополии.       Хороший был план. Да только на деле «Искатель» уже рассыпался сам на запчасти. И с каждым прыжком от него отвалиловась что-то новое.       Время героев вышло. Хорошо, если об их продвижении вообще узнают. Пока есть шанс, за него надо цепляться. Иначе остается только сгинуть безвести в космосе.       Вайон прогладил ладонью металлический гладкий затылок и заставил себя погрузиться в поток входящих данных. Пирт, конечно, следил за выходом на орбиту самостоятельно, но дополнительная чужая внимательность лишней не бывает.       И все-таки домой хотелось уже со страшной силой. Не важно как, полиморфом или клоном. Хотелось выйти на знакомые земли и увидеть уже, наконец, живых обычных людей. Разных людей! Ведь, оказывается, это так здорово, когда на улице встречаешь много не похожих друг на друга прохожих. Без металлических лиц и фиксированных масок. А уж как этот народ любит обычно одеваться!..       Когда-то давно в своей прошлой человеческой жизни Вайон мечтал сбежать в полиарконовое тело. Он искренне полагал, что новое существование излечит его мозги, а цель заткнет собой тоску по прошлому. Да, так случилось, но ненадолго. Первые пятьдесят лет он был счастлив. Но потом обстановка начала надоедать.       — Расчетное время до выхода на орбиту — пятнадцать минут, — оповестил Пирт на весь корабль. — Самое время все еще раз подумать и передумать, жестянки! Быстро надоел пилот со своими грубыми шуточками и матершиной.       — Не передумают, им приключений надо! — хмыкнула, как всегда нависающая сзади Крима.       Так же быстро надоела борт-механик с бодрым энтузиазмом и неуемным любопытством.       — Да, конечно, вдруг что-то новое найдут, — фыркнул со своего артиллеристского угла красавчик Кирен, поглядывая на раскорячившуюся корму их дамы.       Надоел и он, бестолково и безответно пристающий обычно к Криме с пошлыми и откровенными шуточками.       — Песок, камни, в лучшем случае, вода, — поддержал Ролу, старший в будущей группе высадки. — С цианистым калием каким-нибудь.       — Не, лучше со спиртом. Им контакты хорошо протирать. И оптику от пыли.       — Кто про что, а Кирен — про спирт…       Надоело всё это. Плоские перешучивания для расслабления, глупые и повторяющиеся манеры. Вайон понимал, что народу это нужно, что так они хоть как-то оставались по-прежнему людьми, а не роботизированными машинами. Он знал, как без подобного «стандартного» поведения начинает ехать крыша. Знал… Но оттого еще больше раздражался и глубоко в душе бесился от набивших оскомину личностей.       А он ли один? Вайон не знал. Откровенничать с ним не горели желанием. И было ли это по причине его командирского статуса, или народ сторонился его подсознательно, он не знал.       — Дополнительных сигналов бедствия с планеты не обнаружено. Приступаю к сканированию и построению виртуальной модели места крушения, — отрапортовал Найк.       Пожалуй, только он не раздражал Вайона слишком уж явно. Тихий и спокойный даже еще при жизни парень мог бы стать хорошим другом. Но… время стабилизации отношений давно упущено, и теперь Найк строго придерживается иерархии.       Так выходило, что даже поболтать «о жизни и наболевшем» Вайону толком было не с кем. Чего Марин удивляется, что он стал замкнутым и себе на уме? Сам-то он может сутками торчать на канале среди бойцов и травить с ними байки. А потом как ни в чем не бывало начать командовать и построить всех, к примеру, разгребать завал в ущелье. И ничего, субординацию во время работы вояки держат упорно, зато потом легко принимают за «своего».       А раньше Вайону казалось, что это он со своей ролью и образованием может стать желанным гостем любой компании в экипаже. Не Марин, «засланный СБшник», «крыса» и «доносчик» в одном лице. Он наивно полагал, что ему придется приложить усилия, чтобы друга радостно приняли в энвильскую тусовку. Но со временем Марин сам легко втек в кружок интересов научников и даже сошелся с Джаспером. Что действительно вызывало удивление!       Если так посмотреть, ему действительно не с кем было просто… дружить. Так иногда трепаться в едином канале по рабочим моментам или обсуждать другую половину экипажа. Но это все не то и не серьезно.       Временами Вайон начинал даже жалеть, что с подсаживанием в машину он утратил возможность болтать с Пректоном. Помнится, из него получилась хорошая личность после долго общения. Иногда Вайон делал то, что запрещал себе еще в самом начале — а именно мысленно обращался к Пректону. Ему казалось, что если ИИ в его оболочке не может отвечать, то он обязан слышать.       А каково это на самом деле слушать, но не иметь возможности подать голос? Интересно ли вообще все это Пректону? Да и «жив» ли он до сих пор, и не распался ли после стольких лет обрывками кода? Хотя что с ним случится. Пока оболочка стабильно синхронизируется с кристаллом Сердца и отвечает на его запросы — сам Пректон должен быть «жив». Спрашивать Джаспера по этому поводу Вайон опасался. Еще сочтет за сумасшедшего или засмеет, неизвестно что хуже.       — Эй, Вайон? Ты где там витаешь? — окликнул Пирт. — Скоро на выход.       — Да, задумался, — командир вернулся к действительности и сфокусировался на экране.       Картина была не то что безрадостная, а вовсе унылая и мрачная. Перед камерами внешнего наблюдения завис мутно-бурый шар, укутанный пеленой серой пыли. Ни жизни, ни воды, ни пригодной к человеческой высадке атмосферы. Булыжник, исчерченный расколами и побитый метеоритами. Что вообще вынудило торийский развед-корабль на него опуститься?       — Выравниваю скорость… — снова Пирт.       Вайон подключился к бортовым системам напрямую и увеличил фокус камер. Почти под ними располагалась точка крушения. Ничем не отличающаяся внешне местность. Без перепадов температур, гравитации и без аномальных нестабильных зон. Вряд ли «золотой» экипаж метил именно в те долины. Скорее всего корабль совершал вынужденную посадку и хотел приземлиться просто на ровную поверхность.       — Всё. Готово. Мы над точкой, — довольно возвестил Пирт, снимая руки с приборной панели, но оставаясь на прямом подключении.       Автоматика «Искателя», конечно, могла сделать и за него всю работу, но пилот каждый раз получал отдельное удовольствие от вождения корабля.       — Построение модели закончено. Вывожу на экран, — сказал Найк, и над центральной приборной панелью вспыхнула сетчатая голограмма точки крушения.       Мда.. Если торийский борт планировал посадку, то явно не такую. Судя по модели все, что осталось от корабля — это присыпанные пылью бесформенные руины. Тормозной путь вспаханной почвы угадывался по глубокой траншее. Вокруг нее угловатыми глыбами лежали обломки обшивки. Повезет, если среди всего этого удастся вытащить работающие целые запчасти.       — Мы туда надолго… — вынес общий вердикт Джаспер, нервно поскребя пальцами свои антенны. Показалось, или от увиденной картины его светокристаллы едва заметно поблекли и позеленели.       Да, разбитый в хлам корабль наводил дополнительной жути. Все-таки они были «гражданскими», не привыкшими к подобным жестоким образам. Крепкая психика давала сбои, когда встречалась с чем-то суровым, настолько явно намекающим на чужие ошибки и гибель.       — Только скелеты в камеры не транслируйте, — тихонько и даже жалобно попросила Крима.       — А по коридорам тебя скелеты не смущают? — буркнул Джас, намеренно и усердно утонув в потоке данных и отведя взгляд от руинов.       — Так то окамеленый декор. Такой в музеях вешают.       — А там под ногами валяться будут, — мрачно заметил Пирт, развалившись в кресле. Его-то такой вид вообще не смущал. Насмотрелся еще раньше на службе в армии. — Смотрите, аккуратнее там, а то потом из ножных пластин выковыривать чужие черепа придется.       Джас затих окончательно, только в накатившем неприятном страхе позеленев светокристаллами. Крима хотела было что-то сказать, но тоже заткнулась и раздраженно свернула на пилота желтыми огоньками глаз.       Вайон старался держаться. Нельзя было показывать остальным свою тревогу. А она так некстати начала дергать за Сердце. Почему-то еще раньше на большом расстоянии от планеты ему было все равно, что он увидит. Мало ли встречали на своем пути мертвых планет и промороженных булыжников? Или еще страшнее — погибших в катаклизме планет, похоронивших на себе живых существ. Все это выглядело не менее жутко и мрачно. Тогда почему именно сейчас едкий холодок страха начинает опутывать Сердце?       Нужно чуть снизить активность кристалла. Притушить мешающие эмоции.       «Но от этого еще страшнее…»       Снизить активность.       «Может, все это неспроста? Может, страх — это предупреждение? Не стоит туда лезть».       Но «Искателю» нужны запчасти! Экипажу необходимо спуститься. Это шанс добраться домой, шанс выживания. Бессмысленный страх не должен мешать поставленной цели. «Может, это мне не стоит туда идти?»       Однако, логика затыкала всплески эмоций, а снижаемая активность Сердца гасила яркие порывы паники.       Вайон считал, что должен пойти туда лично. Именно ему надо найти черный ящик и доставить информацию Лазурному Престолу. Это Его долг. Его цель.       А весь остальной страх подождет на грани восприятия.       — Вайон? Время. Пора грузиться в шаттл, — напомнил Пирт, повернувшись в кресле. — Командир?       Первый полиморф моргнул голубыми, спокойными светокристаллами и кивнул пилоту. Джаспер уже покинул рубку и ушел вперед. Крима выскочила за ним, отдавая последние распоряжения и заказы по запчастям. Кирен ушел следом последний раз проверять готовность шаттла и его боезапас. На мостике остался только сам Вайон, Пирт и задумчиво погруженный в модель Найк.       — Всё нормально? — уточнил пилот, нахмурив полиарконовое лицо.       Вайон неспешно встал.       — Да. Работаем по протоколу.       После чего развернулся и автоматической выверенной походкой вышел из рубки.       Командира «Искателя» внизу поджидал Долг.