Проект: Полиморф. Созданный монстр

      Центр Экспериментальной Киберинжнерии       Неделю спустя              Вайон снова очнулся в лазарете. Не успело еще пройти его второе подключение через Пректона, как хрупкие и толком не окрепшие мозги вновь не выдержали и отправили парня в нокаут.       Правда, на сей раз Вайон слышал фоновые звуки. Джаспер громко ругался со злым Сайрезом, медсестры близняшки причитали и старательно приводили организм подопечного в норму. Спешно делали уколы, отцепляли кушетку от пазов и перегоняли в нормальную палату.       Иной бы на месте Вайона мог смело психануть и допытаться со всеми вопросами до руководителей проекта. А то и вообще подать в суд, разорвать контракт и потребовать компенсацию за нанесенный физический вред. Но глядя в уже знакомый белый потолок Вайон понимал, что не станет размахивать своими жалобами и возмущаться на пустом месте.       Во-первых — он сам подписался на этот проект. Да, его много раз предупреждали о последствиях, угрозе жизни и куче сложностей на пути к славе и триумфу. Как бы не звучало, но за исключением летального исхода — все остальное можно было пережить. А если судьба или криворукие ученые допустят его гибель, то… Вайону было все равно. Главное, чтоб все прошло быстро и безболезненно.       Во-вторых, размышляя об угрозе жизни, парень понимал, что ни Сайрез, ни Джаспер не станут его намеренно гробить. Смерть Вайона, к слову ставшего уже обсуждаемой личностью в научно-популярных блогах, поставит крест на их проекте. И «Полиморф» будет закрыт не только законодательством Энвилы, но и пострадает личная репутация всех руководителей. Конечно, в таком случае Рэтхэм и программист могли бы договориться с Цинтерой, и продолжить работу уже на их территории, но Вайон сомневался, что они решатся на такое.       В-третьих, доктор на днях таки распорядился и выделил Вайону комнату в своем доме. Отказываться от такого жеста вежливости и контроля за здоровьем было глупо. Как и портить отношение с Сайрезом. Правда, Вайон снова залетел на белую кушетку на ближайшие пару дней, но тут уж что поделать…       Ну и в-четвертых, парню начинала нравиться их будущая команда. Оказалось, что ребята из ученого состава очень даже общительные и приятные личности, с которыми не скучно проводить рабочие будни.       Например, Ханк незаметно и легко стал заводилой их маленькой компании. Помимо того, что парень был блестящим химиком и с отличием закончил университет экстерном, еще он умел прекрасно готовить. В первые же дни, как научный состав поселили в Центре, Ханк узнал, где во всем этим «бетонном гробу» можно воспользоваться кухней. Джаспер от такого вопроса растерялся и сперва решил, что таких зон у них в Центре вообще нет. На что получил от Ханка длинную тираду о несовершенстве быта, о работниках, которых держат в здании как рабов и кормят по расписанию.       — У нас во всех общежитиях есть свободные и общие кухни, где сотрудники могут приготовить то, что им хочется, — утверждал тогда Ханк.       — Но зачем? — недоумевал Джаспер во время их первого разговора. — Если можно заказать все из ресторана или, в крайнем случае, попросить местную столовую расщедриться.       — Вы так не уважаете желания своих сотрудников? Ведь одно только наличие собственной кухни прибавляет месту обитания домашнего уюта и повышает КПД! — настаивал химик.       — КП.. чего? — Джаса аж перекосило от удивления.       — Коэффициент профессиональной деятельности, — пояснил Ханк. — Он складывается из любви сотрудника к его делу, из отношений в коллективе, из комфортабельности условий и максимального удовлетворения личных бытовых потребностей, превращающих рабочий процесс в приятное и полезное времяпровождение.       — Что? — от быстрого потока слов гениальный программист совсем бесстыдно завис.       — Короче, я хочу, чтобы у меня был доступ к кухне в вашем Центре или поселите меня в отдельный дом, — припечатал Ханк.       Вайон тогда понял, что эту ситуацию надо как-то разнимать.       — Боюсь, что Джаспер просто не сталкивался с такой необходимостью, — вклинился он в их беседу. — Ханк, я думаю, что при таком огромном числе сотрудников с разных концов планеты, в Центре или рядом с ним наверняка есть общежитие, которое тебе понравится. Я узнаю потом у Сайреза.       — Да уж пожалуйста, — фыркнул с усмешкой Ханк. — А еще мне пригодятся контакты ближайшей службы доставки продуктов, и флаер. Я хочу лично проехаться по окрестностям.       — Не волнуйся, — улыбнулся Вайон. — Всё тебе будет.       Как оказалось, в Центре на жилых этажах нашлось потом всё. И свободные кухни, и комнаты отдыха, и мини-кинотеатр. Даже бассейн и тренажерные залы, расположенные в соседнем здании, тоже являлись частью инфраструктуры Центра Киберинженерии. Нужно было обо всем просто спросить у местных старожилов.       Ханк потом светился от восторга. И уже пару раз угощал всю будущую команду своим кулинарным творчеством. Оценили все, даже Джаспер, который до последнего относился к этой идее скептически. А уж какой у Ханка получался чай… Вайон честно сознался, что не пробовал травяного напитка вкуснее.       — А он не на травах, а на фруктах, — подмигнул химик, в тот вечер развалившись в мягком кресле-мешке, честно купленном на свои деньги и притащенном в Центр.       — Что-то я не помню у нас тут фруктов с таким запахом, — признался Вайон. Сделав выводы в первый день, парень решил, что завязать общение с флайтонцем ему будет легче и быстрее всего. Поэтому без лишних поводов напросился к Ханку в гости поболтать.       — А у вас и нет таких фруктов, — с хитрой миной сообщил юноша. — Половина с моей планеты, часть с Роккона, что-то с Тории и Артаны. Личный рецепт, который я держу в секрете. Только вода ваша, энвильская.       — Не вредно ли такое сочетание для организма? — уточнил Вайон, но увидев, как Ханк нахмурился, быстро добавил. — Нет, не подумай, что я в тебе сомневаюсь или хочу обидеть. Просто интересно как ты все собрал.       — Я же химик, не забыл? — вновь улыбнулся парень. — Бытовое применение моих знаний — это хобби, в котором я могу хоть как-нибудь оттянуться.       — Но химия — очень широкое понятие. В моем скупом представлении — это пробирки, горелки, формулы и сложные структуры.       — На самом деле — это очень узкое понятие, — не согласился Ханк и отставил свою кружку чая на низенький столик. — Стоит отклониться от предмета чуть глубже в структуру вещества и его поведение на атомарном уровне — как это уже начинает проглядывать область физики. Если же заняться вопросом влияния веществ на организмы — то это мостик к биологии. Сама по себе химия как предмет изучает лишь поведение вещества и его свойства в различных условиях. Но, например, имея готовый и проверенный базис из области биохимии, и зная какие вещества способен переработать человеческий организм, я могу с уверенностью скормить тебе даже стружку древесной коры с Фарэи.       — С Фарэи? — изумился Вайон. Слушать Ханка оказалось очень интересно, но вопросы, как назло, всплывали самые дурацкие. — С этого сухого красного рудника, куда сейчас наивный народ переселяется толпами? Так там же вроде все до сих пор радиоактивно и не до конца терраформировано.       В довольных глазах Ханка сверкнули предвкушающие огоньки. Вот уж кому нравилось шокировать и удивлять собеседника своими экзотическими знаниями.       — Зато местные жители успешно наловчились при особом способе варки и брожения готовить из этой коры очень интересное пиво.       — И ты пробовал? — искренне ошарашено спросил Вайон.       — Увы, — щелкнул пальцами Ханк. — Не довелось. Но слышал, что оно странное и полезное.       — На радиоактивной почве. Полезное?       — Всего лишь химия и знания о свойствах вещества, — отсалютовал своей чашкой парень.       — Гениально, — заключил Вайон и тоже вернулся к своей порции чая.       В тот вечер они проговорили долго. Ханк действительно оказался интересным рассказчиком, а Вайон для него — идеальным слушателем. О чем только они не заводили беседу… Продолжали вспоминать тонкости мировой кулинарии, расхваливать экзотические культурные и национальные ценности Флайтона, сравнивать их с энвильким бытом. Ханк много рассказывал о сокурсниках по своему университету и как они делились друг с другом новостями с родных миров. Вспомнил даже одного торийца, приехавшего за каким-то делом на стажировку. Химик поведал Вайону даже о том, как они с ребятами набрались духа и попытались вытащить эту «редкую залетную птицу» к себе на вечерние посиделки. А вдруг бы получилось, и тогда там уже с ним можно было бы нормально пообщаться.       — А я бы тоже не отказался с кем-нибудь из них поговорить, — мечтательно задумался Вайон. — Расспросил бы как и что у них дома, да даже просто интересно посмотреть какие они в жизни без своих рабочих вежливых масок и скупых ответов.       — Так мы его потом даже вытащили! — с гордостью заявил Ханк.       — Да ладно! — изумился Вайон.       — Да! И вот я его как тебя сейчас общал и чаем своим отпаивал. Хороший парень оказался, общительный, ничего сверхэкзотического в личности. Только эм… — замялся и засмущался вдруг химик, — через пару часов траванулся он у меня этим чаем.       Вайон тут же покосился недоверчиво на свою чашку, потом прикинул время, которое они уже сидели с Ханком, свое состояние и подозрительно нахмурился.       — Аллергия на какой-то продукт всплыла?       — Да если бы аллергия! — отмахнулся парень. — Если бы так, то красавчик обнимался бы у меня с унитазом в первые пятнадцать минут, или бы начались внешние проявления вроде сыпи или удушья. Но там уже организм начал все прерабатывать. Он потом спросил, что я туда намешал. Я честно сознался. Мда… ему единственному сознался. Хотя как тут не признаться, когда у тебя в уборной на карачках не то богатенький сынок торийского клана, не то шпион, а сам ты трясешься от своей глупости, незнания что делать, глубины последствий и пытаешься отпоить его водой. Короче, Вайон, я тебе говорю — торийцы это не люди.       — В смысле? — хмыкнул парень, живо представив картину бедолаги.       — В прямом. Не люди и всё. Выглядят так же, воздухом дышат таким же, культура похожая, а биохимия организма — совершенно иная. Ну да, некоторые наши продукты им подходят, но только из очень узкой линейки.       Вайон от такой новости четно завис. Одно дело читать подобные статейки в желтой прессе, наравне с писком мелких ученых о якобы найденных негуманоидах, верхом на пролетевшем астероиде. Другое дело слышать вполне серьезные выводы от Ханка, которому Вайон считал, что можно верить на слово. На юмориста химик не походил. Но все-таки?       — Ты шутишь? — учточнил Вайон.       — Нет. С чего ты взял? — до безобразия серьезно сказал Ханк. — Сам подумай. Вспомни хоть один описанный случай, когда ториец попадал бы в обычную клинику? Или думаешь они от большой гордыни разместили на каждой планете Федерации свои «посольства» с личной медслужбой? Или вот! Вспомни хоть один смешанный брак и рожденного полукровку от торийца?       — Вот про последнее ничего не могу сказать, — сознался Вайон, покачав головой. — В такие тонкости не вникал. Да и честно, не задумывался. Они просто всегда держатся… обособленно.       — Но в том то и дело, — вознес чашку над головой Ханк. — Что если мы сталкиваемся с генетической несовместимостью, то имеем два разных вида.       Вайон на это только хмыкнул и надолго задумался. Даже не о том, что кто-то там в космосе, очень похожий на людей — людьми не является, а о том, почему он сам не пытался над этим подумать. Как много он еще упустил в своей жизни очевидных вещей, над которыми всего лишь не догадался задуматься. Сколько мелочей прошло мимо? И ладно бы окружающая жизнь и слухи из желтой прессы. А что если он упустил много тонкостей даже в последние дни проекта?       Очень плавно Вайон свел беседу с Ханком на его выбор и решимость податься в полиморфы. И если с парой других ученых парень еще подозревал некие договоренности с правительством, большие обещания, подпольные тайны и подговоры, то с химиком ему казалось все странно. Ну не может по идее такой молодой умный парень без веской причины стремиться в машину!       — А что не так? — изумился Ханк. — Я закончил университет, начал работать над диссертацией. На три года раньше своих сверстников я по идее попаду по распределению на интересную должность. Но что я там сделаю? На исследовательский корабль или в дикую колонию меня не возьмут, в лучшем случае будут присылать образцы в НИИ, и я буду пахать наравне со многими коллегами. Интересно, конечно, но… Я хочу приключений и больше отметиться в истории. Сам подумай — мне будут попадать в руки неизвестные ранее материалы и вещества, мне составлять по ним анализ, изучать свойства. Мне их называть! Вот как я могу отказаться от такого предложения? Может кто-то бы на моем месте и отказался, но явно не тот, кто любит свою профессию.       — И ради этого ты даже готов на опасную авантюру с машиной? — уточнил Вайон.       — Машина, космический корабль, колония, станция… Какая разница, если погибнуть в нашем мире можно даже разбившись на флаере по пути в ресторан, — пожал плечами Ханк. — О безопасном переходе в машину позаботятся остальные. А о спокойном пребывании в космосе позаботятся пилоты. Мы и так регулярно кому-нибудь доверяем свою жизнь. То врачам, то водителям общественного транспорта. Так что я вижу для себя в проекте не опасности, а набор возможностей.       С таким мнением Вайону сложно было не согласиться. Ход мыслей Ханка ему нравился. Легкий, свободный, не отягощенный прошлыми проблемами и жизнью, от которой хотелось бежать. Вайон очень хотел проникнуться такой идеологией и впитывал слова парня как губка. Когда-нибудь он обещал себе подумать над таким взглядом на жизнь и принять его.       — А почему наш неслучившийся пилот назвал тебя командиром группы? — под конец того вечера спросил Ханк, чем сбил Вайона со всех философских размышлений о жизни.       — Не знаю, — честно сознался он. — Возможно, потому что я во время отбора проходил тесты на лидерские качества. Но я бы даже во сне не назвал себя командиром. Может быть, идейным вдохновителем максимум, но какая речь может идти о вдохновении в исследовательской работе.       Ханк смотрел на Вайона как на блаженного и улыбался чему-то своему в голове. Молча, глубоко задумчиво, словно уже представляя себя и команду в глубинах космоса, на пике их творческой и исследовательской деятельности.       — Не знаю, какой из тебя лидер, — сознался потом химик. — Но сам по себе ты просто прикольный.       В тот вечер Вайон уходил от Ханка на редкость в приподнятом настроении. С парнем оказалось легко общаться и легко дружить. Особенно здесь, в глубине Центра, где во всех уголках царила рабочая атмосфера, а Вайон с каждым днем начинал все больше чувствовать себя бестолково. Свою часть работы он выполнял не спеша, и постепенно отбирал литературу и информационную базу, которую хотел бы загрузить в свою машину. Следующий контакт через Пректона обещался только после полного выздоровления. А до тех пор можно было только втыкать в планшет и общаться с будущей командой, которая пока тоже «втыкала в планшет» и не более того.       Правда, вот после второго контакта Вайон снова оказался в лазарете и тихо взвыл. Вот стоило неделю маяться по Центру и лечить головную боль, чтобы на второй минуте эксперимента снова выпасть еще на несколько дней?!       А ведь Джаспер обещал, что все исправил.       Даже после прокола приходил и пытался объяснить почему так получилось. По его словам «скачок перехода дает сильную нагрузку, за секундную паузу техника вдогонку шлет потерянный пакет данных…». Эти объяснения Вайона быстро утомили, и он попросил программиста дать ему время отдохнуть. Хотя о каком отдыхе может идти речь, если коварные мысли прогрызают мозг и нашептывают, что никто не обещал легкости эксперимента.       Сколько раз еще придется так отрубаться?       

***

      — Есть контакт! Процесс стабильный. Начинается подгрузка данных.       — Джас, не гони! Притормози процесс. Дай время на адаптацию.       — Уже не могу. Программа автоматическая. Я и так сбросил все лишнее, что только можно.       — Пошла перегрузка. Джас, отключай Пректона! Дефибриллятор сюда! Живо!       — Твою мать… опять.       — Три. Два. Один. Разряд!.. Есть. Живой. В лазарет его.       

***

      Вторые сутки Вайон мрачно смотрел в осточертевший белый потолок. Сколько раз это будет еще продолжаться он не знал. Гарантий никто никаких не давал. Извинения доктора надоели. Как и бесконечные заверения Джаспера, что он «все поправил».       В кои то веки Вайон начал хотеть вернуться домой. Переехать к Рэтхэму было конечно, интересной, идеей, но дома он мог быть предоставлен сам себе. Там парень хотел вволю расслабиться. Залечь в теплой ванне. Вздремнуть здоровым сном на кровати. А перед этим он мечтал хорошенько напиться и, может быть, не добраться потом до спальни, а захлебнуться где-нибудь на середине планов.       Инстинкт самосохранения при подобных размышлениях даже не просыпался. Или отмер за очередным прожиганием мозга. Доктор утверждал, что все это пройдет, а до тех пор ему нужно держать Вайона под присмотром. Парень не протестовал. Периодически кивал на все и молча соглашался. А между тем, чем дальше, тем сильнее в голову скреблись коварные мысли. Может, он все-таки зря подался в проект? С таким неусыпным контролем, он даже если захочет сбежать — его не выпустят. Даже с того света откачают, если потребуется.       От мрачных размышлений Вайона выдернул зашедший в палату Каро. Явление сурового и холеного физика их команды стало для парня неожиданностью, так как ранее рокконианец демонстрировал к нему вежливое равнодушие. А если быть еще точнее — держался в стороне с терпеливым скепсисом.       А тут явился. Внезапно. Да еще с передачкой в бумажном пакете. Судя по приятному пряному запаху — явно от их кулинара-химика.       — Ханк как всегда считает, что тебя тут недокармливают, — ставя пакет на тумбочку, без приветствия начал Каро. — По крайней мере, этим он пытается объяснить свою заботу.       Взяв за спинку небольшой стул, которым обычно пользовался Сайрез, физик придвинул его к кровати и сел. Обычно всегда чрезмерно вежливый и учтивый сегодня Каро начал диалог даже не поздоровавшись.       — А еще они все таки пригласили в команду того ксенобиолога, которого ты рекомендовал. Инс Кайл, если я прав.       — Да, он самый, — кивнул Вайон, присаживаясь удобнее на кровать.       — Неплохой малый. Но как и Ханк — витающий в облаках.       — Разве в этом есть что-то плохое? У нас экспедиция, которой еще не было аналогов. Народ в ней должен быть творческим и вдохновенным.       Правда, вместо возвышенного тона у Вайона получилась похоронная тирада, словно пояснение того, где он уже видел эту экспедицию со всеми проблемами.       Каро лишь хмыкнул на это и улыбнулся уголком губ.       — Смотрю, и тебе тоже перестает нравиться данная авантюра? А то я уже почти в тебе разочаровался.       Вайон вопросительно вздернул бровь. Пока голова болела, без надобности он пока старался не произносить лишних слов.       — На твоем месте я бы уже задумался о профессиональных качествах наших ведущих специалистов, — прояснил Каро, откинувшись на спинку и чуть вальяжно облокотившись на тумбочку. — Или задумался о том, что не так с подключением. А то, если все будет продолжаться дальше в том же духе, то оно выглядит как экзотический способ по убийству организма.       — Захоти я убиться, то поступил бы проще, — буркнул Вайон. — На кой вообще нужно это подключение.       — Считается, что оно помогает привыканию к будущей оболочке, — подражая тону Рэтхэма, ответил Каро. Но не нужно было особо вслушиваться, чтобы уловить в голосе физика иронию.       — Да, я уже почти привык, — кивнул издевательски Вайон. — К лазарету.       — Человек ко всему привыкает, — многозначительно ответил физик. — Удивительная приспособляемость, не так ли?       Парень молча кивнул и снова уставился в потолок.       Дела шли действительно неуспешно. Чем дольше он лежал в лазарете, тем больше были перерывы между тестами. Пока систему подключения не отладят до конца — остальная группа ученых будет бестолково куковать в Центре. Вайон еще верил, что, возможно, когда подключение действительно станет безопасным и безболезненным, то начнется то привыкание, к которому все они стремятся. Он по-настоящему почувствует себя машиной. Поймет, каково это будет дальше. Его советы и рекомендации помогут Джасперу усовершенствовать системы и добавить привычные для сознания вещи. Пускай даже имитации, но с ними адаптация все равно пройдет быстрее. И только потом к тестам смогут подключиться остальные ученые. А до тех пор им даже пытаться войти в контакт опасно. Как объяснял Рэтхэм, их коэффициент по тесту Гиммела был очень низок, и мозги могли просто не выдержать столь сильной нагрузки. Или получить несовместимые с дальнейшей профессией повреждения. Тогда на карьере гарантированно можно было бы поставить жирный крест. И даже пересадка поломанного сознания в кристалл не спасет.       — Надеюсь, ты уверен в том, что делаешь, — поднимаясь со стула, сказал Каро. — Мы бы хотели видеть тебя в числе экипажа. Не сломленным.       Вайон хотел было подозрительно покоситься на физика, но мимика подвела, выразив лишь усталость.       — Я попробую, — ответил парень. — Пока ничего от меня не зависит.       — От твоего желания зависит всё, — Каро покачал головой и похлопал Вайона по плечу. — Важно лишь правильно хотеть.       После чего ученый вышел из палаты, а парень в еще большей растерянности остался наедине со своими размышлениями.       

***

      Недели стали пролетать незаметно. Дни не отличались разнообразием и сменялись словно слайды старого проектора. Ночи текли без сновидений и запоминались Вайоном только фактом появления под головой подушки и отключением освещения. Чтобы хоть как-то быстрее приходить в норму парень занялся ежедневными упражнениями и разрешенной зарядкой. Помогало оно не сильно, но хотя бы немного разбавляло одинаковые будни.       Джаспер почти перестал вылезать из своей коморки с оборудованием. По его словам — он отлаживал процесс, проводил собственные тестирования и бесконечно исправлял всплывающие огрехи.       Рэтхэм, как и обещал, не давал Вайону оставаться надолго одному. И чувствуя, что парень начал скучать и заметно сдавать, занялся не только его физиологическим лечением, но и психологическим. Когда Вайона очередной раз признавали условно здоровым, доктор вывозил его в Тейлаан, где они целыми вечерами гуляли по широким столичным улицам и могли часами сидеть в уютных ресторанах.       Вайону казалось, что так Сайрез пытается сгладить свою вину перед ним и хоть немного привести в чувства. На публике парень старался улыбаться. Особенно, когда его начинали узнавать на улицах и просить сфотографироваться. Поначалу это оказалось интересно, но вскоре одинаковая реакция приелась. Вайон понял, что популярность дается ему тяжело и отбирает много нервов. В конце концов такая известность начала раздражать. И когда Вайон однажды не выдержал и рявкнул на приставших прохожих, Рэтхэм сменил места вечерних прогулок. С тех пор он стал приглашать парня гулять больше по паркам и тихим безлюдным побережьям.       А Вайон поймал себя на том, что он уже не знает, что ему нравится больше. Спокойствие и умиротворение пригорода или пестрота ночной столицы. Шум морского прибоя или опера. Простая еда, приготовленная на скорую руку или роскошные блюда в дорогих ресторанах. Все это одинаково вызывало в нем уныние и нарастающую тоску. Чем дальше — тем больше. И виной тому была не головная боль после каждого подключения, а приближающаяся пересадка в машину. С каждым новым тестом подключение шло успешнее, Вайон начинал постепенно понимать, что чувствует его машина. Что будет чувствовать он сам. И это угнетало его больше всего. Ведь машина не чувствует абсолютно ничего.       Слова пробивались через акустические сенсоры информационным потоком, а играющая музыка не вызывала в сознании приязни. Никаких мурашек, натянутых струн в душе, эйфории от громких звуков. Ничего. Только набор разнотональных частот, бьющих по сознанию своей громкостью. И то недолго, пока автоматика Пректона не снизит чувствительность сенсоров. Неужели он всегда будет потом воспринимать музыку так?       А запахи? Всего лишь поток цифр, приравненных к ассоциативной базе данных. Рецепторы машины не могут считать запах букета цветов как приятный. Они просто разбирают аромат на составляющие, подкидывая в сознание лишь названия и образы. Значит, он никогда больше не будет радоваться вкусному запаху?       Все то же самое относится к вкусу. С той лишь поправкой, что машине не нужно пробовать все «на зуб» по банальной причине их отсутствия. А это значит, что все рестораны, кафе, вкусный кофе и шоколад — все это скоро будет последний раз.       Тогда чем, по сути, переход в машину отличается от самоубийства? Только сознание по недоразумению будет еще функционировать. Да, можно будет общаться, шутить, работать. Но без мелких прелестей человеческой жизни пересадка в машину ничем не лучше добровольного рабства. Ради которого нужно сейчас быстрее восстанавливать здоровье. Быстрее готовиться к очередным тестам. Ложиться на кушетку, одевать шлем, подключаться к системе. И снова… и снова. Отключка. Лазарет. Три дня изнуряющей головной боли, которая, казалось, выжигала остатки эмоций.       Даже команда иногда заикалась Вайону, что замечают его упадническое настроение. Он лишь кивал и соглашался. А толку было отрицать, если он устал от бесконечных попыток и начал тихо смиряться?       Правда, когда группа программистов изобрела для остальных ученых виртуальную реальность со шлемами, Вайон позволил себе язвить. То, что для остального экипажа было в новинку и воспринималось как странность, для парня являлось легким симулятором. Развлечением для скучающего народа и игрушкой. Вайон сам не ожидал, что его вдруг прорвет на эту тему и вместо покорного молчания он позволит себе высказаться.       — Все ваши симуляторы — чушь! Имитация бурной деятельности вместо конструктивной работы. Ни этот шлем, ни виртуальность не передают всю суть машины и восприятия. Нельзя заставить простого человека, одевшего шлем, поверить в то, чем он пока не является. Даже гипноз не способен выдернуть полностью сознание в другую оболочку. Потому что вы все равно знаете, что пройдет несколько минут, и вы вернетесь в себя, снимите шлем, пойдете наешьтесь, отоспитесь, потрахаетесь, и все это не в последний раз. И вы знаете, что ничто не погонит вас обратно в виртуальность, кроме вашего собственного желания. А когда вы осознаете, что вся эта радость простой жизни вам больше не светит, то сможете ли вы гарантировать, что захотите в машину обратно?       И как после такой речи ни Сайрез, ни Джаспер его не заткнули и не отрубили каким-нибудь успокоительным, Вайон так и не понял. Ведь кто как не он должен был, наоборот, подбивать всю команду к развитию проекта? Это ему, будущему «Первому Полиморфу» предстояло открыть людям путь к фактическому бессмертию в машине!       Но только радости от проекта за последние месяцы не осталось. Вайон хотел верить, что все это выжгло бестолковыми подключениями. Легкий интерес еще тлел в сознании, но не более. Все чаще стало накатывать раздражение.       В какой-то момент Вайон понял, что стал срываться практически на всех и по любым мелочам. Тогда он попытался держать себя под контролем. Но как следствие, срывы стали только сильнее. Парень постарался честно предупредить команду, что он не держит на них зла, а просто устал. Все сочувственно согласились, а Рэтхэм и Джаспер в который раз извинились и предложили дать Вайону больше времени на отдых. Но смысла медлить он для себя не видел. Собственное промедление сказывалось на задержке команды, которая за неимением полезных задач в проекте, занялась работой в Центре и прилегающих НИИ по специальности.       Ситуацию с «Полиморфом» надо было спасать и не давать ей затянуться больше положенного. Поэтому Вайон продолжал нырять в подключения, которые, однако, с каждым разом становились все дольше и продуктивнее. Но и среди них по-прежнему находились сбои.       — Джас! Твою мать! — проорала металлическая голова Вайона на болезненной громкости динамиков. — Ты снова не снизил порог чувствительности?! Я же просил!       — Ой, — зажимая уши и щурясь от громкости, пискнул программист. — Прости. Забыл.       — Убью, как очну… — прорычала голова, прежде чем отключиться и отправить своего хозяина в очередной нокаут.       — Но я, правда, забыл! — уже в тишине повторил Джас, виновато разводя руками и глядя в грозные глаза Сайреза.       И хотя последнее Вайон уже не слышал, очнувшись, он снова махнул на программиста рукой. Злиться на Джаса бесполезно, он и так работал пока больше всех. А вот срываться на прохожих или других сотрудников Центра, случайно подвернувшихся не вовремя по дороге, было неправильно, но Вайона от этого попускало.       Правда, когда однажды парня вызвал к себе на ковер директор Центра и вежливо поинтересовался, все ли его устраивает, Вайону пришлось воскресить в себе остатки терпения и сдержанности. Он не имел ничего против директора, но проект… казался уже бесконечным. Спокойным и вежливым тоном Вайон заверил представительного мужчину, что его все устраивает, нареканий к коллегам он не имеет и в скорейшие сроки обещает положительный результат. Ему не менее вежливо покивали, сделали вид, что поверили и отпустили с намеком, что дальше внимания за ним станет больше. Из кабинета директора Вайон ушел в нервной трясучке и медленно развивающейся мании преследовании.       Но последнее, что довело самого парня до мысли о необходимом отпуске, стала его ссора с Рэтхэмом дома. Уже в процессе ора и отказа от проекта, Вайон почувствовал себя конченным истериком и слабаком. Зато Сайрез на его фоне смотрелся образцом терпения и настоящим двигателем идеи. Ее флагманом, мотиватором, истинным образцом для новостных лент. Оценив такое сравнение с собой, Вайон буркнул едва разборчивое «мне нужен отдых», и, громко хлопнув своей дверью, закрылся на пару суток в тишине.       

***

      — Поверить не могу! Показатели в норме!       — Не радуйся раньше времени, Джас.       — Нет, Сайрез, я серьезно! Процесс стабильный! Сам посмотри. Эй, Вайон? Ты как? Слышишь нас?       — Вас только мертвый не услышит, — спокойно ответили динамики.       — А тогда чего молчишь и не подаешь признаков жизни? — настороженно спросил Джаспер, проверяя данные с монитора.       — Потому что, наконец, все идеально, и я просто наслаждаюсь.       

***

      Успешное завершение первого этапа проекта будущий экипаж решил отметить в тихом кафе.       Умиротворенного Вайона до последнего держали в неведении и сделали сюрприз, приведя в его любимое местечко под Тейлааном. С хозяином кафе договорились заранее, а уже он предупредил своих официантов. Никто не задавал лишних вопросов про проект, никто не просил сфотографироваться. Вежливые ребята в кафе довольно быстро предложили уединенный закрытый уголок и внимательно принялись обслуживать группу клиентов.       Сегодня посторонние не беспокоили. Позволив себе растечься в мягком кресле, Вайон впервые за несколько месяцев бесстыдно отдыхал, лениво слушая разговоры своей будущей команды.       Ханк как всегда выступал заводилой компании. Он умудрялся говорить много, непрерывно, но так, что его рассказы и истории не вызывали раздражения и желания отмахнуться. Даже Каро, поначалу казавшийся Вайону самым сдержанным из всех, за последнее время расслабился, привык к группе и часто вставлял свои комментарии на рассказы юного химика. Это удивляло парня, так как полностью противоречило его изначальному представлению о «суровом физике». Холеный мужчина со значком оказался интересен и открыт к общению. Да, он продолжал оставаться самым главным скептиком и ядром подозрительности в команде, но, тем не менее, уверенно шел к избранной цели и ждал момента, когда сам сможет окунуться в виртуальность машины.       Зато Нимер по прошествии времени полностью совпал с представлением Вайона по первому впечатлению. Нелюдимый и малообщительный геолог, пожалуй, был самым замкнутым из их команды. Разговорить его мог только Ханк, и то, в те моменты, когда долго и упорно интересовался вещами в рамках его профессиональной деятельности. Однажды Вайон застал подобное — артанец, поняв реальный интерес химика, около пары часов без перерыва рассказывал ему про составы различных почв на планетах и их сравнительный анализ.       Даже Инс, принятый в команду последним, пока совпадал с тем, что Вайон о нем понял по первым встречам. Тихий молодой и талантливый ксенобиолог всегда очень старательно не привлекал к себе излишнего внимания и смущался при расспросах окружающих. В группу он влился легко. Быстро нашел общий язык с Ханком и Джаспером и неспешно занимался своей работой. Вайону лично Инс был безмерно благодарен. В первые дни он сильно смущался и честно признавался, что не знает, как может отплатить парню за рекомендацию. Именно тогда Вайон впервые узнал, что недавний студент ко всему прочему еще являлся выходцем из приюта, откуда мало кому открывается дорога в большую карьеру.       И вот теперь они сидели дружной командой, вспоминая различные истории из жизни, подшучивали над Джасом и доктором, перетирали новости из желтой прессы о проекте и просто отдыхали от серых и давящих стен Центра. Первый этап пройден. Система подключений отлажена и полностью безопасна для остальных членов экипажа. Скоро настанет черед остальных ребят, и уже они будут познавать на себе все плюсы и минусы дальнейшей жизни.       — А, правда, что для нас пока готовят только головы? Якобы на остальное у проекта не хватает средств? — спросил Ханк у ребят, снова переключившись на скользкую тему.       Такие слухи ходили нередко. Пробалтывались в основном техники со стройки и инженерная группа, которые работали над машинами Вайона, Джаспера и Рэтхэма. Все остальные машины лишь недавно вышли со стадии трехмерных моделей, хотя ничего не мешало начать сборку намного раньше. Особенно несущего каркаса, который был для всех почти одинаков и тем более не зависел от вкладываемой в машину приборной начинки.       — Не знаю как насчет средств, а вот с рабочими руками у них точно туго, — ответил ему Каро, держа чашку чая у рта. — Я интересовался этим у главного инженера, и он пояснял, что в этом деле конвейер недопустим. Все машины собираются вручную. Ошибки чреваты. Делается бесконечное множество тестов на ранних этапах. Да и потом нельзя просто так взять и перебросить часть группы со стройки в новую сборку. Тогда окончательно встрянет весь процесс.       — Хорошо, что хоть дали обдумать внешний дизайн, — хмыкнул химик. — А не делают всех по одному образцу. Это было бы скучно и убило индивидуальность.       — Тебе лишь бы о внешности думать, — парировал слегка язвительно Каро, демонстративно скользнув взглядом по цветастой рубашке и брюкам Ханка.       — Мы им свои жизни дарим. За такую цену, я считаю, еще мало с них требуем.       — Все это окупится за первый же вылет, — вставил Нимер, дожевывая свой кекс, — Новые миры. Доступ к информации, ее применение, ранее закрытые базы данных.       Все это обсуждалось уже не впервые. Возможности, перспективы, обещания. Пока что команда могла только грезить о будущем, проводя время поблизости от Центра. Ну, почти вся команда, за исключением одного члена экипажа, которого ученые так до сих пор в глаза не видели.       — Кстати, никто не слышал, как там дела у нашего навигатора? — спросил Вайон, вспомнив единственного, кого их них отправили на обучение на Торию.       — Найк-то? — уточнил Ханк. — Нет, про него ничего не слышно. По-прежнему в «лазурии». Возможно, если его не вернули, то нам действительно повезет полететь на весьма интересном корабле.       — Можно подумать, есть какая-то разница? — снова скептически вздернул бровь Каро. — Словно сам будешь сидеть за штурвалом.       — Вообще большая разница, — покачал головой химик. — Торийцы строят надежные корабли. Это как минимум гарантия того, что нам не придется чиниться уже в первый вылет.       — А кто чинить будет? — успел спросить Вайон, пока Каро снова открывал рот, чтобы что-то сказать.       — Техник, — как само собой разумеющееся, ответил Ханк.       — А где он? — ляпнул Вайон и неожиданно встретил во взглядах команды растерянность.       — Пока про инженеров, техников, артиллеристов и службу безопасности речи не заходило, — пояснил Каро. — Возможно, эти ребята прибудут с Цинтерры или Тории. Логично было бы предположить, что к кораблю приставят еще и группу, которая будет знать его до каждого болта.       — Это если метрополия позволит желтолицым отправить с прототипом кого-нибудь из своих, — мрачно отметил Нимер. — В чем я сомневаюсь. Будут навязывать столичных. Или в крайнем случае, разрешат найти кого-нибудь на стороне.       — А все из-за каких-то торийских законов, — закатил глаза к небу Ханк. — По которым построенный ими на заказ корабль без экипажа — считается товаром, а с прилагаемым хотя бы одним гражданином Тории — уже собственной территорией Лазурного Престола.       — Цинтерра удавится, но не допустит на борт никого от Его Величества, — подытожил Нимер.       — Значит, до момента пересадки в машины нам нужно хотя бы познакомиться с полным составом экипажа, — сказал Вайон.       — Это если они согласятся его собрать до гарантированно успешной пересадки, — тихо выдал Каро, снова опираясь губами на край кружки.       — Я их… попрошу, — в предвкушении начала расплываться улыбка Вайона.       И лишь физик был единственным, кто разглядел в глазах измученного подопытного парня разжигающийся азарт и просыпающийся твердый характер. Слишком долго Вайон позволял себе плыть по пути их экспериментов и ставить на себе опыты. Сейчас парень задумался о своей заслуженной оплате. Ведь неужели они откажут их «Первому кандидату» в маленькой «просьбе»? Тем более, если ее правильно и обоснованно подать.       А то, что после полноценного набора экипажа ведущие проекта и сама Цинтерра не сможет отступить обратно и слить всю идею в утиль — это лишь сопутствующие мелочи. Так же как и мелочь то, что Вайон получит больше уверенности в целесообразности своего участия. И в безопасности.       — Но для начала я бы хотел встретиться с нашим пилотом, который пока отказался работать, — Вайон аккуратно поставил пустую чашку на блюдце. — Я думаю, что теперь готов с ним поболтать. Ни у кого случайно нет его контактов?       Честно, парень сомневался, что у его ученых вдруг окажется контактный номер энвильца, которого они видели от силы минут десять на первом собрании. Но, к его искреннему удивлению, Инс достал из кошелька небольшую бумажку и протянул.       Вайон удивленно вздернул бровь.       Юный ксенобиолог пожал плечами и пояснил:       — Он сказал, что я могу позвонить, если у меня возникнут проблемы. Думаю, услышать тебя ему будет тоже… интересно.       Вайона это обрадовало еще больше. Действительно, кто бы мог подумать, что из всей команды именно пилот окажется наиболее предусмотрительным.       Он обязательно должен войти в их состав. Просто жизненно необходимо.       Не растягивая время, Вайон взял листок бумаги и набрал на коммуникаторе записанный номер.       

***

      На следующий день энвильский отставной военный пилот Пирт Куреф ожидал Вайона в столь полюбившемся парню кафе. Он не стал пытаться диктовать своих условий встречи, не стал расспрашивать многое по телефону. Наоборот, услышав Вайона, Пирт быстро перешел на спокойный деловой тон и согласился на встречу без колебаний.       Сегодня пилот выглядел лишь ненамного опрятнее, чем при первой встрече. Всего лишь двухдневная щетина, свежая рубашка, но вместе с тем знакомые потертые брюки и стоптанные ботинки, которые по виду похоже отмывались только сезонным дождем.       Вайон присел напротив, и пилот придвинул к нему вторую заказанную чашку еще горячего чая.       — Спасибо, что согласились встретиться, сьер Пирт, — Вайон вежливо кивнул и обхватил свю чашку руками. — Мне было важно поговорить с вами.       — Давай без этих аристократичных нот, парень, — криво ухмыльнулся пилот. — Я смотрю, раз ты меня позвал, то дела у вас идут не очень.       Вайон вынужденно согласился и опустил глаза. В целом дела проекта можно было считать успешными, и острой необходимости в Пирте парень не видел. Да, пилот он явно отличный. Профессионал, военный, с нестандартным складом ума. Но явно проблемный, именно из-за своей проницательности. Вайон понимал, что в совокупности такие качества у одного из членов команды будут подобны гранате в птичнике. И что привлечение Пирта в их группу может сильно взболтнуть всю ситуацию проекта, вплоть до его провала. Но интуиция подсказывала, что сейчас он поступает правильно. Вайону нужен этот разговор. Он определит многое.       — Буду откровенен, да, проект развивается странно, — сознался парень, понимая, что даже лукавить сейчас не стоит. — Слухи о нехватке средств. Задержки по поставке кристаллов. Виртуальное подключение через Пректона, которое по идее несущественно, но по заверениям очень важно. И при этом у нас до сих пор нет окончательного списка команды, нет инженеров, техников, безопасников. А навигатора, по слухам, нам могут не вернуть, если Торийцы не договорятся с Цинтеррой.       Пирт внимательно слушал Вайона, и с каждой фразой глумливая улыбка его становилась все шире. Парня это поначалу смутило, а потом начало злить. Но Пирт, поймав момент паузы, вклинился в монолог.       — А я говорил, что эти пафосные придурки и толстосумые жмоты будут долго жевать сопли. Да с таким ленивым передаточным звеном на пинковой тяге как наши — тем более.       Вайон подавился на фразе и растерял все заготовленные ранее мысли.       — В смысле? — только и смог, что выдавить он.       — В прямом! А то ты не понял, что Цинтерра и Тория срать хотели на всю эту экспедицию, и они ни одной лишней суммы не выделят на ваши нужды. Кто-то начал эту блажь. Нашел мечтающего свалить нахер Рэтхэма и Джаса, увлекли идеей и теперь неспешно ждет, пока они разродятся наработками. Они будут пахать в свое удовольствие, пока метрополия с желтолицыми в своей типичной манере будут прогрызать друг другу узорчато мозг. Не им нужна вся эта покатушка в космос. А вам.       — А как же планы? — запнулся Вайон. — Терраформирование. Открытия.       — Красивая сказка для лохов вроде вас, — отмахнулся Пирт, допивая залпом чай, словно крепкое спиртное, и попросив у официанта добавки.       Вайон впал в ступор. Да, чутье подсказывало раньше, что все выглядит как-то слишком радужно и красиво для правды. Но никто за последние месяцы не заявлял ему таких откровений в лоб. Был Сайрез, который мечтательно вырисовывал планы. Был Джаспер, взахлеб рассказывающий о дальнем космосе и совершенствовании машин под него.       Пирт же свалился ему со своими словами, как ведро кирпичей на голову. Обсыпал тяжелым содержимым и еще накрыл для гарантии сверху. Чтоб парень наверняка прозрел.       — Ты не обижайся, — с ноткой сочувствия продолжил Пирт, обращаясь к Вайону как к убогому, — но мечты об экспедиции в дальний космос на неопределенное время — это смешно. Ни один из тех, кто поработал там, — пилот ткнул пальцем в небо, — никогда не будет воспринимать это как романтику. Все красивые слова метрополии — лишь сладкий пиар, на который клюнули такие, как вы. Детки, ни разу не видевшие своими глазами космос, в котором легко заблудиться. Это вам не кругосветка по океану. Не парусная яхта, которую когда-нибудь прибьет к берегу. Да, в машинных телах вы, конечно, не сдохните от голода. Но если у вас хоть раз сломается навигация, а она обязательно когда-нибудь дает сбои от аномалий, сверхсильного облучения, гравитации или насравшего в приборную панель питомца зам начальника по хрен-какой службе… то вот тогда вы окончательно потеряете свою романтику и поймете, куда ввязались.       Вайон старался не вжимать голову в плечи. Именно сейчас ему по-настоящему стало стыдно. Не потому что он считал себе романтиком и подался на красивый пиар объявления. И не потому, что Пирт считал его таковым. Нет. Вайон стыдился, что сам об этом не подумал в таком контексте.       — А потом вы будете чиниться, чтобы дальше продолжать пахать на Цинтерру. Искать планеты, работать, ставить те самые буйки, разворачивать станции… и годами не видеть никого, кроме самих себя. Мелкую группу обманутых наивняков, запертых с отобранными безопасниками, которые будут вечно прикрывать ваши железные неугомонные профессорсткие задницы.       Пирт прервался, когда официант принес ему новый чай. Добродушно улыбнувшись, пилот поблагодарил его и блаженно откинулся на спинку кресла. Он понимал, что Вайону нужно было дать время переварить информацию, и ждал, пока парень немного соберет мысли в кучу.       Со стороны Вайона ситуация становилась все мрачнее и бестолковее. Более того, он еще раз укрепился в мысли, что с экипажем надо знакомиться до пересадки. Пока привычные условия позволят сложить первое впечатление. И никаких пополнений в последний момент. Только сейчас, когда есть еще время и можно успеть понять, с кем придется годами иметь дело в замкнутой среде корабля.       — Я так понимаю, — тихо и неуверенно заговорил Вайон, — вас мне бесполезно уговаривать отправиться с нами? Вы ведь, как сами говорите, не романтик, не искатель приключений, и вряд ли согласитесь просто так иметь дело с толпой «ученых ботаников»? Мне показалось, что Рэтхэм ваш старый знакомый. И если даже его убеждения на вас не сработали, то на частную просьбу малолетки без опыта полетов вы тем более не обратите внимания.       Пирт хмыкнул, одарив парня ироничной улыбкой.       — Как раз таки на просьбу «малолетки» я, как минимум, пришел.       Вайон удивленно поднял глаза от своих рук и затаился. Показалось или нет?       — Да, во мне давно выветрилась романтика, — пояснил Пирт. — Но на скучной работе в перевозчиках я понимаю, что загнусь быстрее. А если взять в расчет мою социопатию, то выбор между сотней пассажиров и десятком ученых становится… не в пользу богатеньких туристов с ерзающими детьми и вонючими питомцами.       Нет, Вайону не показалось! Даже воспрянув духом, парень уставился на пилота и внимательно слушал, улавливая малейшие интонации. Все-таки он хочет в проект. Иначе не ставил бы таких сравнений. Тогда в чем же подвох?       — Но вас что-то останавливает… — закинул пробный крючок Вайон.       — Не совсем, — расплылся в улыбке Пирт, смело садясь на этот крючок и цепляясь, чтобы посильнее дернуть. — Мне многое недодали.       Намеки Вайон всегда понимал с первого раза, и сейчас не дрогнул, когда понял, что с него потребуется какая-то услуга.       — У меня в проекте исключительное положение, — сказал парень. — Роль «первого» не делает меня командиром отряда, но дает много возможностей для маневра. А популярность, которую создала мне пресса, расширяет сферу влияния. Что вы хотите ради участия в проекте, Пирт? Я помогу вам этого добиться.       Пилот смотрел на парня и молча улыбался. Долго, изучающе. Словно видел впервые и наслаждался зрелищем. Или его так взбодрил конструктивный диалог? Вайон трезво оценивал, что Пирт может им воспользоваться и сесть на шею. Но если он в результате заслужит его доверие и получит в команду, то цель окупит все затраченные средства.       — Я всего лишь хочу, чтобы торийцы законно взяли меня на обучение, как пилота экспедиции, — коротко по делу сообщил Пирт.       Мда. Что-то подобное Вайон предполагал, когда шел на диалог. Задачка из маловероятных и сложных в реализации. Было понятно, что пилоту не понадобятся никакие материальные ценности, что он не страдает ностальгией по каким-нибудь семейным ценностям или сентиментальностью. Как и подтвердилось, Пирт оказался глубоко практичен в своих запросах. Только, помнится прошлый раз он соглашался принять участие, если торийцы возьмутся за стройку. А сейчас требования немного… сильно возросли.       — Хорошо, — тем не менее легко согласился Вайон, чем вызвал у пилота слегка удивленный взгляд. А он что думал? Что парень будет ломаться и «сбавлять цену»? Не дождется. — Но мне надо понять, почему вы не смогли об этом договориться через Рэтхэма.       Внезапно Пирт не выдержал и расхохотался. Громко и заливисто, так что посетители за соседними столиками начали коситься в их сторону.       — А вот это правильный вопрос, парень! — вытерев рот тыльной стороной ладони, сказал Пирт. — Позволь провести тебе небольшой ликбез. Дело в том, что изначально лазурные не хотели ввязываться в проект. Им плевать на то, что очередной раз выдумывает метрополия. Но так получилось, что Величество учуял в самой идее полиморфов военную угрозу и, чтобы не прохлопать ушами агрессоров, ввязался в дело.       Пока Вайон кивал на все, соглашаясь и понимая. Ситуация с двумя планетами была всегда напряженная. И даже мирный совместный проект вызывал много споров.       — Но когда Величество захотел лично взять проект на поводок, метрополия взвыла, дескать Тория хочет присвоить всё себе. Считается, что желтолицые согласились на условиях столицы Федерации. Опять же считается, что Цинтерра начала строительство каркасной базы под торийские движки. Но что там на самом деле — неизвестно. Рэтхэм обе стороны уже просто задолбал настолько, что его обязали сперва предоставить результаты, а потом они, дескать, согласятся на действия. Я даже знаю, что он пытался за меня просить.       — Но?.. — подбодрил его Вайон.       — Но я однажды сбил торийский разведкорабль, приняв его за неопознанный объект, — виновато оскалился Пирт и развел руками. — С тех пор они на меня «обиделись», а указом ведомства с Цинтерры меня отстранили от военной службы. За не соблюдение порядка, самовольное принятие решения и действие без приказа. Хорошо хоть не приписали разжигание национального конфликта… Торийцы забрали свои претензии, когда нашли пилота выжившим. Ну или их удивило, что я его вообще сумел догнать.       Вайон слушал пилота, хлопая глазами. Если последнее было правдой, а судя по небрежности и огонькам в глазах Пирта оно таковым являлось, то задачка встает действительно сложная. Разубедить народ так, чтобы с этим пилотом вновь захотели иметь дело… Вряд ли Торийцы настолько «обидчивы», как считает Пирт. С точки зрения мастерства за ним, наоборот, стоило бы присматривать и не дать загнуться на перевозках. Ведь, если подумать, то на разведкорабли обычно сажают профессионалов. И если какой-то обычный военный пилот сумел сбить корабль высшего класса… Даже Вайон считал, что такой талант пропускать не стоит. Тем более так должны были решить сами торийцы.       Возможно, причина в Рэтхэме и в том, что ему перестали доверять. Он давно ведет проект, выдает много обещаний, но мало результатов. Правительство не пойдет ему на уступки. Особенно, если проект затянется надолго без видимого прогресса.       — Что, непосильна задачка? — съязвил Пирт, отрезвляя парня от размышлений.       — Нет. Не в этом дело, — Вайон почувствовал, как уже знакомый прилив азарта начинает накручивать его изнутри. Именно сейчас, ему казалось, что вот она — цель всего разговора. Мотивация, чтобы воспользоваться своими возможностями и связями. А главное, парень начинал убеждаться в необходимости взять все в свои руки.       — А в чем?       — Мне интересно… — мысли и идеи уже улетели далеко вперед, к планируемому общению, так что вопрос пришлось придумывать на ходу. — Интересно… что вы будете делать, если я за вас договорюсь, но проект сорвется?       Вайон уже видел себя, торгующимся с директором Центра, чтобы получить прямой контакт с Торией. Первые детали будущего разговора уже начали формироваться быстрыми тезисами. Парень предвкушал сопротивления, которое ему начнут оказывать и то, с каким ядовитым цинизмом он будет напоминать о своем положении и правах. Или стоит, наоборот, прикинуться безобидным? Над этим надо еще подумать. Такие детали следует прикидывать сразу, чтобы выстроить изначально более выгодный образ.       — Ну сорвется проект, ну и хрен с ним, — махнул рукой Пирт.       Вайон чуть было не рухнул мысленно на землю, со своих мечтательных облаков. Даже дыхание сбило. Хорошо хоть чашка была в тот момент на столе, а не в руках.       — Почему?       Пирт сделал вид, что не заметил реакции и флегматично принялся рассуждать:       — Если торийцы возьмутся меня обучать, то мне уже будет не важно полетим мы в экспедицию или не полетим. Какая разница, если я получу интересующие меня знания и нормальную подготовку, которую у меня потом никто не отнимет. Если вылетим — буду радовать вас и вытаскивать из любой космической жопы. Если не вылетим — то меня пристроют работать на Тории. А это куда интереснее, чем катать мамочек на пляжи.       — Но почему вы уверены, что вас оставят работать там? — растерянно спросил Вайон. Если пилота до сих пор не перевербовали после такой выходки на Торию, то уверенность о дальнейшей работе была как минимум странной. Парень ожидал, что пилот снова выдаст какую-нибудь колкость или в лучшем случае факт о собственной ценности.       Но на сей раз в улыбке Пирта проскочило что-то очень многозначительно серьезное с оттенком старых мечтаний. А в голосе прозвучала твердость заученных и неизвестных Вайону порядков.       — Все знания Лазурного Престола, считаются собственностью Лазурного Престола. А все люди, прошедшие Академию, считаются хранителями таких знаний и, следовательно, носителями государственной собственности. А своё — Лазурный Престол никогда не бросает.       И почему-то именно на этих словах Вайон увидел настоящего Пирта. Без мишуры скепсиса и раздутой социопатии. За этими фразами звучало много ответственности и чести, которую пилот разделял глубоко в душе, и за отсутствие чего презирал родное государство.       Именно эти слова Вайон запомнил в разговоре ярче всего. Интуиция подсказывала, что они еще пригодятся.