Побочный эффект популярности

      Теплые лучи майского солнца пробирались сквозь тонкие занавески и ласково касались моего лица. Сладко потянувшись в кровати, я неохотно открыла глаза. Впервые, проснувшись утром, я не чувствовала себя разбитой и уставшей. Повернув голову, я увидела рядом спящего Гарри. Его лицо было безмятежным, умиротворенным, будто ему снятся самые яркие и хорошие сны.       Это наше первое утро после его долгого отсутствия в туре. Мне не хотелось его будить, и поэтому я просто нагло рассматривала такое любимое лицо. Уже изученные мной родинки похожи на мириады маленьких созвездий на идеальном полотне. Я готова целовать каждый миллиметр этой нежной кожи, которая мерцает в солнечных лучах.       Когда он рядом со мной постоянно, я ничего подобного не ощущаю. Но стоит ему уехать, как во мне просыпаются чувства. Острая необходимость быть рядом с Гарри перерастает в сумасшествие, но все, что у нас есть, – звонки и сообщения. И сейчас, когда после долгой разлуки в несколько месяцев я лежала с ним в одной постели, то понимала, как сильно скучала по нему.       Не хватило бы всей жизни, чтобы насытиться этим человеком.       Не хватит слов, чтобы сказать ему о своих чувствах.       Он спал рядом со мной. Называл меня «своей» и всячески издевался над моим «мужским» именем, но это делало меня счастливой. В этом парне заключен весь мой маленький мир. Невозможно так сильно любить человека. Помню, когда от него не было звонка несколько дней. Я вся извелась, не выпуская телефон из рук. Глубокой ночью пришло долгожданное сообщение с его фотографией на фоне аэропорта. Он написал, что летит домой. В тот момент мое сердце застряло где-то в гортани. Самые долгожданные несколько слов.       Ласково убрала непослушную кудряшку с его лба. Он улыбнулся.       — Я уже давно не сплю, — хриплым ото сна голосом проговорил юноша, но не открыл глаза.       — Тогда я пойду готовить нам завтрак, — я попыталась встать, но он остановил меня.       — Позже. Давай еще побудем в кровати, — его тонкие пальцы скользнули по моей руке.       Я легла обратно, не сказав больше ни слова. Смотрела на его сонное лицо и не могла поверить в то, что он на самом деле рядом.       — Ты многие праздники провела в одиночестве, — Гарри улыбнулся.       — Зато ты сэкономил на подарках и цветах, — я улыбнулась в ответ.       Наши пальцы переплелись. В этом жесте, кажется, заключалась вся наша любовь.       — Поедем завтракать в нашу кофейню? Мы там не были так давно, — он не смотрел мне в глаза, а рассматривал замок из сплетения наших пальцев.       — Тогда я пойду собираться, — отпустила его теплые пальцы из своих и встала.

***

      Дорога до кофейни заняла около часа. Мы слушали музыку и молчали. Одна его рука покоилась на моей ноге, второй же он крепко держал руль. Казалось, что счастье, которое меня переполняло, своим светом бы затмило яркое майское солнце.       — Эрик звонил? — отвлекшись от дороги, Гарри мельком взглянул на меня.       — Его парень звонил. Беспокоился. Мой брат снова напился, – я отвела взгляд и начала рассматривать проносящиеся по встречной полосе машины.       — Волнуешься? — его пальцы сильнее сжали мое колено.       — Теперь ты — моя семья. Давай не будем портить такими разговорами столь чудесное утро? — положив свою руку поверх его, я умоляюще взглянула на парня.       — Извини, — коротко ответил зеленоглазый юноша.       Мы больше не возвращались к этой теме.       Эрик спивался. Звонил мне пьяным и просил прощения. Потом, поутру, мне перезванивал Дэнни и просил прощения за моего неудачника-брата. Он перестал быть важной фигурой в моей жизни, когда я узнала, что он снова не хотел меня вытаскивать из всего того дерьма, оправдываясь тем, что мне там и место. Это все его парень. Он подключал связи, он пытался. Но итог – меня спас человек, которому на самом деле не плевать на меня.       Гарри… Его поклонницы даже смирились с моим существованием. Бывали случаи, когда Стайлсу приходили сообщения с угрозами, но это были лишь слова маленьких, больных девочек, которым просто нужно было влюбиться и перерасти.       Наверное, нет человека счастливее меня. И это счастье сейчас сосредоточенно следит за дорогой, напевая популярную песню себе под нос.       Когда мы вошли в кофейню, то нас окутал аромат свежей выпечки. Это место всегда будет таким же, как и в день нашей встречи. Заняв столик и сделав заказ, мы оба смотрели в витражное окно, разглядывая спешащих и занятых людей. Его пальцы едва поглаживали мои, и волна мурашек накрывала меня, будоража в моей памяти самые яркие моменты рядом с ним. В каждом прикосновении было что-то особенное, будто Гарри пытался вложить в них все свои чувства.       — Помнишь, как ты испуганно смотрела на меня, когда я отдавал тебе белье, затерявшееся под моим столиком? — он перевел взгляд на меня.       Я лишь улыбнулась.       Но в моей голове хорошие воспоминания сменились другими.       Страх, отчаяние, боль.       — В следующий тур поедешь со мной, — сказал Стайлс и сделал глоток только что принесенного жасминового чая.       — Мне бы работу найти, — я рассматривала принесенные пирожные.       — Зачем? Я зарабатываю достаточно для того, чтобы еще наши внуки жили в роскоши, — он говорил это так, словно мы ведем светскую беседу о погоде, а не о будущем. С внуками.       — Что? — переспросила я.       — А ты удивлена? — он откусил пирожное, и сладкий крем остался на алых губах.       — Я… Гарри… — это не удивление, а шок.       — Нет. Гарри — это я. А ты та, с кем я вижу свое далекое будущее, — смех этого юноши залил собой всю кофейню. Он отражался от каждой стеклянной поверхности и врезался в мою кожу, словно острые лезвия.       — Не знаю, что тебе ответить, — промямлила я, ковыряя ложкой пирожное.       — Например, то, что ты не будешь его есть, — он указал на выпечку, — и отдашь мне. А я закажу тебе твои любимые шоколадные эклеры.       Будущее с ним. Дети. Замужество. Я мечтала об этом с того момента, как мы начали вместе жить, когда его семья наконец-то приняла меня, а друзья прекратили открыто называть шлюхой. Я знала, что лишняя в его окружении, но с ним наедине я не ощущала этого груза. На званых ужинах, на пресс-конференциях, на благотворительных вечерах, на любой премии и вечеринке после нее я была девушкой Гарри Стайлса, спутницей и другом. Но я чувствовала себя чужой в этом «свете софитов и вспышек фотокамер».       Он видел, как мне некомфортно, когда его просили сфотографироваться с кем-то, и ему приходилось меня оставлять одну. Я была в стороне, напивалась шампанским и улыбалась натянутой улыбкой каким-то уважаемым людям.       Я все еще проститутка. Но в платье за несколько тысяч фунтов и в ожерелье, которое стоит дороже меня самой. Порой, когда я уходила в уборную, мне хотелось снять с себя все это обмундирование и выбросить на помойку. Мою сущность не скроешь дорогими украшениями и одеждой от известного модного дома. И мне казалось, что все это видели, просто молчали.       Сейчас я смотрю на моего Гарри и знаю, что кроме него мне никто не нужен, но готова ли я всегда быть дополнением, разодетым аксессуаром на всех вечеринках? Я чувствую, что он любит меня, и отдаю ему то же в ответ, но меня ненавидят не только некоторые его неадекватные поклонники, но и весь бомонд.       — Энди, — из моих мыслей меня вернул голос Стайлса, который обеспокоено на меня смотрел. — Все в порядке?       — Да-да, просто летаю в облаках, — улыбнувшись как можно искренне, я сделала внушительный глоток остывшего чая. — Мне нужно в дамскую. Я быстро.       Я смотрела на себя в зеркало и понимала, что с Гарри или без него я все равно остаюсь никем. Все счастье, которого было в переизбытке, словно выбили из меня.       Это не моя жизнь. Это не я.       Сбрызнув лицо ледяной водой, я направилась обратно. Гарри с кем-то говорил по телефону. Остановившись на полпути к столику, я смотрела на него и не верила в то, что сейчас говорил мне мой внутренний голос. Он сидел спиной к выходу и не видел меня.       Собрав волю в кулак, я покинула кофейню и быстрым шагом направилась к остановочному комплексу. Мне захотелось сесть в любой автобус, доехать до конечной остановки, куда-то за город, словить авто и уехать из этого места восвояси.       Но я остановилась посреди улицы и, закрыв лицо руками, старалась унять все эмоции, которые солеными слезами обжигали лицо. Меня обняли. Не трудно догадаться, кто это был. Родной запах любимого мной человека еще больше заставил меня заплакать. Он не пытался меня успокоить, а просто прижимал к себе так сильно, что хрустел каждый позвонок. Мне нужно было это. И он знал, что самое важное — это дать мне выплакаться.       Успокоившись, я не решилась посмотреть на него, продолжая упираться лбом в его грудь.       — Не знаю, что произошло, но я бы бежал за автобусом, чтобы тебя догнать и остановить.       — Гарри, меня ненавидит весь мир, — отпрянув от него, я осмелилась посмотреть на мужчину, которого любила.       — А мне плевать на весь мир. Я. Тебя. Люблю, — он выделил каждое слово.       — Что мне делать? — мой голос истерически дрожал.       — Быть со мной.       Коротко и ясно.       Вот он, истинный побочный эффект популярности твоего любимого мужчины — тебе придется быть женщиной, которой всегда кто-то будет желать смерти, которая всегда будет в тени. А не то, о чем мне когда-то говорил Гарри.       Но сейчас я смотрела на самого родного для меня человека и готова была уничтожить весь мир, выдержать всю эту ненависть, которая лилась из груди лицемерных людей, что знакомились со мной. Уронить небо к его ногам и растоптать каждую звезду ради него. Я готова. Я смогу.       — Я тебя люблю, Гарри Стайлс.       — Так мы и познакомились когда-то: ты бежала по этой улице в надежде ускользнуть от меня, но я успел тебя догнать. История повторяется, — он улыбнулся.       Я улыбнулась в ответ и прильнула к нежным губам зеленоглазого юноши. Нас обходили люди и ворчали, что стоим посреди улицы, мешая им куда-то бежать. Но мы молоды. У нас все впереди. И нам некуда спешить. Мы проживаем эту жизнь лишь раз. Лишь в данный момент.       И я поняла одно: самое главное — не упустить то, что воистину делает тебя счастливым.