Побочный эффект популярности

      Если вам суждено быть вместе, то даже спустя несколько лет человек, который был предназначен вам задолго до рождения, вернется. И вы простите ему все грехи и оплошности, вы простите ему невнимание и причиненную боль и впустите снова в свою жизнь, чтобы кто-то на небесах поставил «галочку».       Когда мне говорили подобные слова, что мол: «Не встретила ты еще своего человека», я лишь улыбалась и ложилась в постель с очередным клиентом. Тогда не было и мыслей о том, что моя жизнь в корне изменится, что я полюблю. И главное — полюбят меня, со всеми пороками.       И сейчас я еду в неизвестном мне направлении за город с чужим человеком, который влюблен в меня… В авто играет музыка и пахнет бензином. И я хочу ему сказать о том, как кровоточат мои раны, как хочется выскабливать из себя все эти чувства и ночами орать от боли, но я лишь улыбаюсь и позволяю ему поглаживать мои ноги.       Мэтью сосредоточен на дороге. Я же устроила себе маленький психоанализ, пока мы ехали. Поездки всегда меня вводили в некий транс, когда я смотрю в проезжающие мимо автомобили, вглядываюсь в местность за окном и прокручиваю в голове все самые яркие моменты, которые были только с Гарри Стайлсом.       — Ты все еще не решился сказать, куда мы едем? — я нарушила тишину.       Мэтт сделал тише музыку и мимолетно взглянул на меня.       — Нет. Это сюрприз.       — Я не люблю сюрпризы! — устало ответила я. — Уже темнеет, а мы с тобой едем за город. На обратном пути будут пробки, а ночевать в машине я не хочу.       — Энди, милая, нам не придется ночевать в автомобиле. Потерпи немного, — парень сжал пальцами мое бедро.       — Ну, смотри, иначе я пойду домой пешком! Позвоню пока Эрику, если ты не против, — я достала телефон из кармана, но светловолосый юноша резко вырвал его из моих пальцев.       — Не надо. Все потом. Мы почти на месте, — парень свернул с главной дороги, и мы оказались в лесопосадке. На этой проселочной дороге было лишь несколько указателей, и мне, если честно, стало страшно. Мэтью заглушил мотор, но не выключил фары ближнего света.       — Подожди здесь, Эн, — я ненавидела, когда он так сокращал мое имя.       Покинув автомобиль, парень закрыл меня в нем, а сам направился вглубь лесной полосы. Я не видела ничего, кроме кустов и деревьев. Легкий холодок пробежался по моей спине. Мэтью забрал мой телефон, и я даже не могла позвонить своему брату. Посмотрев в лобовое стекло, я увидела три силуэта, которые приближались к машине. Стало и в самом деле страшно. Пассажирскую дверь открыл мой «парень» и, криво улыбаясь, попросил выйти из авто. Страх бился под моей кожей, в каждой вене. Он был не таким искренним, как обычно. Когда я вышла из машины, юноша взял меня за запястье и буквально поволок к тем двум людям, что стояли немного вдали.       — Мэтт, что происходит? Куда ты меня ведешь? Где мы и кто эти люди? — дрожащим голосом спрашивала я.       Когда мы подошли к этим двум высоким мужчинам, меня передернуло. В прямом смысле этого слова. Ком застрял в горле, я попыталась вырываться, но крепкие мужские пальцы цепко сжимали мою руку.       — Вот товар для вашей мадам. Целый, но немного подпорченный, — Мэтью издевательски взглянул на меня.       Я хотела заорать, но мои связки словно ослабли. Я хотела вырваться, но мое тело меня не слушалось. Это был лишь спектакль. Меня предали. Меня продали. И я сейчас на смертном одре.       — Вот твои сто тысяч, — мужчина швырнул сумку с деньгами под ноги светловолосому парню, — теперь шлюха.       Мэтью толкнул меня в руки этих «костоломов», а сам схватился за сумку с «бумажками», на которые меня выменял. Я ведь ему доверяла. Лучше бы я просто умерла в утробе матери. Возвращения в «дом» я не переживу.       — Прости, Энди. Считай, что теперь мы квиты, — парень улыбнулся и, крепче сжав вырученные деньги, направился в свое авто.       Мне нечего было сказать.       Я хотела, чтобы моя жизнь закончилась прямо сейчас. Чтобы эти вышибалы из публичного дома выстрелили мне в голову и бросили мой труп гнить в этом лесу. Но я знала, что нужна Жози живой, и она точно не собирается меня убивать. Она будет издеваться надо мной, мучить меня, делать со мной страшные вещи, чтобы наказать…       — Пойдем, красавица, — грубо сказал один из мужчин и толкнул меня вперед. В мой затылок упиралось холодное дуло пистолета.       Но даже если я попытаюсь сбежать, выстрел придется мне в ноги, а не в голову, и тогда я буду корчиться от боли. Я смиренно шла к черному внедорожнику, который, как оказалось, стоял недалеко от нас. Меня не связывали, не заклеивали рот и даже не закрыли глаза. Просто усадили на заднее сидение и увезли в том направлении, которое я так хорошо знала…       Когда мы оказались на месте, меня начало тошнить.       Я видела девушек, которые расхаживали по дому в неглиже или в красивом белье. Некоторые были моими знакомыми, а некоторые — молодые и новенькие в этом бизнесе. Проститутки в доме смотрели на меня с неким удивлением.       Меня вели в ад. На аудиенцию с дьяволом.       Затолкав меня в кабинет Жози, мужчины заперли дверь с другой стороны. Тучная женщина сидела за своим столом, перебирая бумаги. Подняв глаза на меня, она сразу же отложила документы и улыбнулась самой уродливой улыбкой, на которую только была способна. Сделав глоток янтарной жидкости из стакана, она встала со своего места.       Двигалась женщина плавно, словно хищник, который загоняет свою жертву в угол.       Я стояла словно смертница с поясом из тротила на талии.       Жози подошла ко мне вплотную. От нее дурно пахло алкоголем и терпким парфюмом. Замахнувшись, она ударила меня по лицу с такой силой, что я рухнула на пол.       — Добро пожаловать домой, — ядовито сказала она, смотря на то, как я неуклюже пыталась вытереть кровь, что выступила из разбитой губы. Спустя два месяца.       Мое тело болело. Каждая косточка была словно переломана. Я лежала на бетонном полу, на боку, пытаясь не захлебнуться кровью, которая лилась из меня при любой попытке поменять положение. Подозреваю, что у меня дела совсем плохи, и, скорее всего, сломаны ребра, которые повредили внутренние органы. Меня избивали, когда я отказывалась снова работать. Лицо не трогали, так как Жози все надеется, что я сломаюсь в итоге и стану стелиться под ее клиентов, а для этого нужно, чтобы я «имела товарный вид». Мне так больно, что я не могла даже плакать, потому что любая истерика и движение заканчиваются кровотечением. Порой медсестра даже приносила обезболивающие, чтобы облегчить мою участь. Но как только я начинала восстанавливаться, меня снова били. Сегодня меня дубасили ногами двое крепких мужчин. Все что я могла — это молча терпеть боль и все побои.       Меня никто не искал.       Эрик после всего не звонил мне, как и Дэнни.       Стайлс же порадуется, когда узнает, если конечно узнает, о том, что меня до смерти избили.       Мне страшно. И меня никто не спасет.       Я была готова сломаться, лишь бы прекратилось это насилие надо мной. Я была готова снова стать подстилкой для мужчин, чтобы выжить. «Смерть для тебя была бы прощением. Смерть бы облегчила все. Но я не могу этого допустить. За тобой должок, Райтерс, и придется его отработать», — сказала мне однажды Жози.       Ко мне спустилась медсестра. Это была женщина крепкого телосложения. Она всегда проводила гинекологические осмотры проституток, дабы убедиться в том, что все девушки здоровы. Я не доверяла ей, но лишь она была моим спасением. Ощупав меня, женщина тяжело выдохнула.       — Я не могу помочь, — констатировала медсестра, осматривая мой синюшный живот. — Согласись на ее условия, иначе ты умрешь.       Не было сил ответить. Я медленно моргнула, давая согласие на все.       Медсестра быстро набрала номер Жози, которая через несколько минут спустилась в подвальное помещение публичного дома.       — Что, птичка, не нравится плеваться своими внутренностями? — женщина присела около меня, небрежно убирая грязные волосы с моей щеки. — Позвони им, пусть забирают, а то, чувствую, через пару часов придется звонить патологоанатому, — обратилась она уже к медсестре, что стояла позади сутенерши.       Мои веки начали тяжелеть. Я потеряла сознание.