Сказки и сны

Питер Пэн уже покорил очередную низину своей трусливой тщетности бытия и был уверен что тут-то его и не найдут, когда под ногами разверзлась бездна, и он камнем полетел в неё. Волшебный порошок обиженной в очередной раз своими несбывшимися ожиданиями феи Динь-динь естественно не сработал. Обиженные феи путаются в словах и энергиях. Настолько, что все их чары либо становятся пустышкой, либо детанируют не так, как планировалось. Поэтому уповать на личных фей опрометчиво, особенно когда взбесил куда более грозную силу, пытаясь то ли завладеть, то ли уничтожить её. Питер Пэн, отчаянно посыпал себя волшебным порошком и... падение становилось всё быстрее. Те, кто наблюдал его полет, говорили, что он похож на метеорит. Таков был эффект порошка. Возможно, такова была мелкая малодушная месть феи, которая слишком долго была ему слепо предана, растратив саму себя. Возможно, ей кто-то помог кое-что понять. Питер Пэн грохнулся в изумрудную траву на небезызвесной поляне. От удара об эту землю дыхание с душою вместе покинуло тело и рвануло обратно в небеса, туда, где уже сложила, как конверт, свой сказочный портал та самая связующая бездна. А он сквозь боль смотрел, как вновь падает вниз, сгорая дотла, его детская мечта, как отверг её сказочный мир, и понимал - назад уже не вернётся. Так и будет жить с пеплом вместо души, зияющей пустотой внутри. С новой волной жгучей боли вернулось дыхание. Он вытер злые слёзы, встал и осмотрелся. Вслушался в мир. Мир издевательски предложил ему готовить ментальный вазелин и перевязку. Потому что кто-то уже преобразовал его косяки в арматуру и летит его огорчать. - Больно, да? - в этом вопросе было столько яда, что хватило бы, чтобы навеки отравить все реки и сделать бесплодной и мёртвой всю землю. Он обернулся. Неподалёку стояла... фарфоровая кукла. Красивая. Таких он видел в музее и в витринах дорогих магазинов. На них можно было только смотреть, но руками не трогать и нет, такую родители точно не купят, дорого, разобьешь, мальчики в куклы не играют, опять со своими глупостями... И волна той детской обиды и тщетности захлестнула с головой. Злые слёзы брызнули из глаз, невольно сжались кулаки и хотелось заорать, забиться в истерике, кусаться... и получить заслуженное наказание, ведь хотеть такого нельзя, такой ты неуместен, неправилен, неудобен, ты сам - взбунтовавшаяся кукла - которую сейчас или дома поставят на место рассчетливым наказанием, потому что любить надо удобных и правильных, послушных, а не живых и настоящих, а если это живое и настоящее отказывается подчиняться, его надо сломать. Сломать. Сломать... - И это был твой первый выученный урок нелюбви к себе и к миру, между прочим... Питер. Ты решил, так правильно. Он оглянулся. И увидел алую машину. Крутую. - Завязывай копаться в моей голове! - рявкнул он и отвернулся. Взгляд зацепил какой-то модный телефон, ультра модные шмотки и дорогое бухло. - Понты стоят дорого, Питер. - Ты мне не мамочка, - огрызнулся он. - Ну наконец-то дошло. А вернее - проболтался. Впрочем, я и раньше это видела. Тебя очень легко читать. Ты ж проще надписей на заборе. И в подавляющем числе проявлений своих такой же тупой. Он побледнел. За спиной послышались шаги. Лёгкие. Они всё ближе. Он обернулся. - Ты может скажешь наконец, что ты такое и... - Ангел Смерти, и ты меня достал. Сильно. - Да ты же ничего не знаешь... а, нет... знаешь. Но тогда ты же... - Понять, не значит оправдать. Понять - это изучить. Исследовать. Целиком. Увидеть всё поле. А не только то, что хотят показать. - Это же не... - Ой, ты заговорил об этике. Смешно. - Почему сейчас? А не, я и сам понял - потому что вырос. Это месть, да? - Это возмездие. Кара. Возврат. Называй, как хочешь, но я возвращаю тебе то... - А что-то другое... ах да, уже вернула, я прое... ничего нового. Он опустил глаза. Снова. Внутри пустота. Где-то за окном послышался лай собак. Питер проснулся в просоленной от пота кровати. И вкусом пепла сгоревших иллюзий на губах. Так иссякло его детство.