Сказки и сны

Кай злится. Он проламывает границы снов вот просто даже не заснув толком наяву, ищет след… И… Сюрприз! Не находит. Тем, кто отрёкся от своей судьбы в пользу болота предсказуемой, выхолощенной от чудес повседневности, не тягаться с ангелами. И не найти так запросто, а то и вовсе не найти даже своего прежнего Хранителя. Не стоило Каю обнаруживать так громко, что он – парадоксально уцелевшая дивная часть Лисёнка. Лисёнка, который, несмотря на выбор, почему-то ничего не забыл. В некоторых сказках случается, что оступившийся, выбравший торенную тропу вместо заповедной, герой может всё-таки, если истопчет особые ботинки и сгрызет в пыль гранитные стены обычной жизни, обнаружить вновь тот самый путь, свою судьбу. То крылья себе вернет, то светом мир озарит, то ещё каких чудес создаст на коленке, лишь бы снова стать частью сказки, найти свою вечность, пересечь её… В легенде о бескрылом скитальце складывали так. Жил на окраине города зажиточный купец. Был у него дом не самый богатый, но и перед соседями стыдиться не приходилось. Держал он лавку, в которую народ исправно за покупками шёл. И жена у купца была, а после и сын народился. Возрадовался купец, мол, наследник получился. Будет кому дело продолжить, в старости опереться на кого. Баловал чадо всячески, но и наказывать за дурные дела не забывал. Думал во всём сыну примером быть, наставником, каким отцу и должно быть. Но легко фантазировать, воображать себя кем-то, картины респектабельные в воображении писать, да жизнь одно на своём поставит. Вот и поставила перед купцом девицу молодую со взором горящим. Беспутную, но свежую. Захмелел купец, из семьи ушёл. Про сына позабыл, про жену, лавку свою. Увлёк зазнобу новую в другие края, да там обосновался. Может и ещё кого народил, но о том молва не звучит. След простыл и чомор бы с ним. А сын рос тем временем в доме матери. То отрадою был, то докукою, как за детьми водится. Славным слыл, пусть и безголовым слегка. Но юность такова, что в скоротечности своей до поры до времени беспечность извиняет. И случилось однажды мальчику, от пригляда няньки, что за ним ходила, на берегу моря укрыться. То ли он от нравоучений устал, то ли манил его солнечный свет, бегущий по скалам так, что сил ходить по земле не было, то ли волшебный ветер случился и подхватил его, унеся от скучного мира… Но оказался он один на берегу. И берег этот в лучах заходящего солнца был не похож на то, что он ещё вчера видел. Синие камни, серебристая листва могучих деревьев, невероятные рыбы с крыльями, как у стрекоз выпрыгивали из волн и, шлепнув по алчному клюву чайку, с мелодичным свистом скрывались в водах, оставив охотницу ни с чем. И страшно почему-то не было. Скорее интересно. Этот мир на берегу был куда ярче, интереснее и роднее, чем тот, в котором он рос. Мальчик почувствовал, что вернулся домой. За спиной раскрылись белоснежные крылья. И хотелось взлететь. Но пока он не понимал, как… Мальчик разбежался, прыгнул, пару секунд парил в воздухе, потом кубарем рухнул вниз. И покатился по песку. Встал, отряхнулся. Попробовал вновь. На этот раз полёт продолжался почти что вечность, которая может уложиться в минуту, если ты по-настоящему счастлив. И бухнулся в воду. Вода была теплой, солёной и пахла розмарином. Крылья отяжелели. Их надо было сушить. Но под заходящим солнцем, похожим на бронзовый щит, перья быстро сохнут. Особенно, когда желание снова взлететь так сильно, что огонь изнутри жарче всего на свете. Когда сердце исполнено огня. Ещё попытка. Ну почти уже три вечности. И на песок он плавно приземлился, а не кубарем, как до этого. Но мальчику было мало. Он хотел ещё. И ещё. Но не знал как. – Не пытайся оседлать ветер, дурачок, – услышал он голос. – Стань им. Мальчик обернулся. Неподалеку от него стоял ангел. Но не такой, как в его книжках рисованный, в белых одеждах и с нелепым диском над макушкой. Таких ангелов он лишь однажды видел, мельком, когда с матерью пошел на ярмарку. Там, в одной из лавок, суливших диковинки и волшебства на фреске были как раз такие крылатые. Вроде похожи на людей, только глаза… необычные. Темные одежды, черные крылья и будто всё ночное небо за спиной или они сами это небо. Торговец вроде сказал, что это особые существа, их называют Ангелами Смерти. Или проводниками из мира живых в мир духов. И что если человеку повезет и он найдёт кого-то из них, то, когда наступит срок, Ангел Смерти проведёт его через лабиринт в лучший мир, заговорив напасти. А если человек наделён при этом особой силой, то вполне может и сравняться с крылатыми, стать одним из них… снова. Тогда мальчик не особо задался вопросом, что означает это «снова». – Стать ветром? Это как? Ответом была улыбка и… Ангел взлетел. Плавно… И на слился с потемневшим небом. А потом что-то теплое и знакомое коснулась щеки мальчика. И его собственные крылья расправились, и он взлетел. Плавно… Он стал ветром. И небо приняло его, обняло… А потом он очнулся на берегу. Уже обычным. Мокрый, замёрзший и голодный. И вовсе не понимающий, куда ему идти. Солнце давно уже десятый сон смотрело, спрятавшись под одеялом моря. Стало страшно. Одиноко. За спиной уже не было крыльев. Только угловатые лопатки. И тоска накрыла мальчика. Он бы разревелся, но на слезы нужны силы. А они иссякли. Хотелось упасть на холодную гальку и больше никогда не вставать. – Ну это уже слишком, – опять этот голос. И давешний Ангел. И снова теплые крылья коснулись лица. По теплу пробежало тепло. И что-то внутри мальчика отозвалось. – Сердце огня, – неопределенно и будто себе сказал Ангел. – Своя судьба. Особая. – Я особенный? – Сердце у тебя особенное. А вот каким будешь ты… Мальчик смутился. Ему неловко было признаться, что он не особо понял, ни что с ним было, ни почему, если у него сердце особенное, то сам он при этом совсем не обязательно особенный. Он зажмурился было, а потом… Сделал то, что обычные люди не решились бы сделать. Открыл глаза и поймал, не таясь, взгляд Ангела Смерти. Если бы мальчик был сведущ в делах небесных, он бы знал, что так он открывает душу настежь. И не всегда стоит это делать. – Выбор. Всегда определяет выбор, который мы совершаем. Слушаем своё сердце или… других. Остаемся собой или становимся, как все. Мальчик опять ничего не понял. Он был слишком мал, слишком устал и хотел уже оказаться дома. Пусть даже не в настоящем, который остался там же, где и крылья, и небо, и что-то важное. Даже в привычном под одеялом с кружкой горячего молока в руках и тайной в особенном сердце. – Пойдем, дурачок. Ангел слегка изменился. Крылья будто исчезли, хотя мальчик точно знал, что они есть. И вид ангела стал совсем человеческим. Но мальчик уже понял, как различить, кто человек, а кто ангел, который прикинулся человеком. Они шли рядом. Молча. Мальчик думал о том, что теперь в его жизни есть Ангел Смерти. Личный. Ангел… Ангелы редко докладывают даже повествованию, о чём думают на самом деле. Так и дошли до дома мальчика, где его уже хватилась и мать, и нянька, и прочая родня. Прошло несколько лет. Мальчик стал юношей. И особенное сердце наделило его особым даром. И притягивало к нему людей. Они верили ему, зачастую не понимая почему. И так просто оказалось использовать этот дар совсем не для того, для чего стоило. Юноша видел, что то, чем он наделен, нетрудно преобразить в другую… силу. Не особо-то тратя изначальную. Использовать огонь, чтобы дурить бабочек. А не греть. Одурманенные бабочки оказались удобными. Можно было ничего не делать, так слегка. Спустя рукава. Он сделал выбор. И… Тогда на его пути снова случился Ангел Смерти. Тот, что когда-то на берегу раскрыл его крылья и… предупреждал. Но предупреждение не было понято тогда, а после юноше не хотелось уже осмысливать прошлое. Да и Ангела он не узнал. Узнало лишь сердце и… юноша бездумно обменял его на повседневность. И стал обычным. И небо стало обычным, летают там чайки всякие, ну и что. Отказавшись от сердца, а вместе с ним и крыльев, в это небо ему уже не вернуться. Остались только сны. Зыбкие, неясные, полные тоски по чему-то важному, утраченному. Но и они таяли, как и… та самая сила, дар. И всё мельчал поток бабочек. Из юноши стремительно уходил свет. А он взрослел. Стал мужчиной. Обычным. Просто таким, как все. Ни чудес, ни сказок, ни ангелов, ни сказок, которые не случаются зря. Праздники, будние, мелкие проблемы, предсказуемые приятели, удобные женщины, усталая мать. Всё, как у всех. Только иногда накатывала какая-то печаль, которую как сильно не пожелай счесть тоской по юности, не выйдет. И внутри холодело то, что горело когда-то. То, что он обменял. По глупости, малодушию. И что до конца жизни страстно желал вернуть обратно – сердце огня. А вместе с ним – крылья. И того, кто помог бы ему вернуться в небо. Но так и не смог отыскать Ангела Смерти. Потому что Ангелы Смерти не прощают тех, кто так запросто отрекается от своей судьбы. И, вопреки совсем другим сказкам, на самом деле не оборачиваются злобными демонами с мечами окровавленными. Они просто уходят, захлопнув за собою дверь. За которой всё небо и Страна Чудес. – То есть это у нас теперь такая сказочка?! – Кай настолько зол, что едва удерживается на границе. Ответа не будет. Ни здесь… ни там. Это последняя сказка. Сердце вернётся в небо. – Нет. Без меня не вернётся. Даже твою сказку можно переписать! Он просыпается наяву. И… всё никак не поймёт, что без сердца огня он переписать не сможет ничего. Для этого нужно как минимум чудо. А наяву для обычных людей чудес не бывает.