С чистого листа

      Его звали Художник. Он возился с красками и постоянно делал наброски всего, что попадало под руку. А еще он старался не показываться на улице лишний раз с мольбертом: всегда находилась парочка зевак, которые могли часами обсуждать едва начатую работу. Одним не нравилось небо, другие лезли под руку со своими советами... Но он был Художник, и он был терпелив. Лишь одно пугало его. Художник знал, наступит день, когда его не станет, когда все работы, написанные его рукой, потеряют всякий свой смысл, и он вместе с ним обратится в пыль... И вот этот день настал.       В то утро он долго лежал в постели, потом бесцельно бродил по квартире, пил кофе. Художник даже не пытался скрыть поиск того, на что можно было бы отвлечься. Он хотел было обвинить во всем утро, но оно оказалось воистину живописно: в распахнутое окно ворвалась утренняя прохлада, в меру разбавленная ароматом сирени; всю ночь лил дождь, и его отголоски искрились радугой на листьях деревьев в свете робкого солнца.       Краски мешались, кисти не слушались руки. Художник с досадой отбросил испорченный холст. Муза отвернулась от него, а день, которого он так боялся, наступил.       Кисть сменил карандаш, холст – простой лист бумаги. Из-под руки его вышел не черновой набросок, лишь презренные буквы. Буквы складывались в слова, наполняющие собой образ будущей картины. Список слов рос, обрастал деталями. В итоге на бумаге вырос крошечный, но близкий сердцу с детства двор, к которому примыкает школа. Из школы в определенные часы выбегает шумная стайка ребятни. И, конечно же, футбольное поле за школой, что не пустует даже под проливным дождем. И тот самый куст сирени, что отделяет поле от богом забытой детской площадки, разгромленная песочница и неуклюжие карапузы в ней...       ...Время спустя Художнику довелось слышать один странный разговор о его новой Картине:       «Жаль, что он перестал писать красками» – пожаловался один Прохожий.       «Да, но он начал писать словами!» – возразил ему второй.