Время чудовищ

Два месяца спустя

Город сегодня был чертовски громким – куда громче, чем обычно. Хантер раздраженно потер виски в надежде, что шум в голове утихнет сам по себе, но город не собирался идти ему на уступки. – Да я понял, понял, не надо так орать, – пожаловался Хантер в пустоту. Наверное, со стороны он смотрелся более чем странно. Люди, которые разговаривают сами с собой на улице, всегда выглядят как полные психи. – Я ведь работаю, чего тебе еще надо? Город предсказуемо не ответил, но нахохлился, как обиженный домашний питомец. Хантер закатил глаза – когда он принимал пост, то и подумать не мог, что город в его подчинении окажется хуже маленького капризного ребенка, за которым нужен глаз да глаз. Впрочем, гораздо больше его беспокоило то, что кто-то сумел совершить преступление так, что он этого даже не заметил. Такого просто не случалось. Любое действие, которое угрожало жителям города, и раньше отголосками беспокоило его, а теперь от преступности и вовсе не было спасения. Преступники были везде – в его голове, пока он спал, или принимал душ, или читал газету, или работал (потому что да, Вашингтон, у некоторых тут еще и работа имеется, так что, будь добр, заглохни хотя бы на секунду), или сидел в баре с друзьями. Разумеется, за последние несколько месяцев в городе стало куда более безопасно, но Хантер все равно продолжал ломать голову над тем, как бы создать эффективную систему делегирования полномочий и начать для разнообразия хотя бы высыпаться по ночам. Теперь, когда место преступления оцепили полицейские, Хантер точно видел, куда ему следует направляться в первую очередь. Сегодня у него были непослушные рыжие волосы, завязанные в маленький хвостик, и живое мальчишеское лицо с лучиками морщин у глаз. Хантер менял лица каждый раз, когда приходилось сталкиваться в своей работе с другими людьми. Правила и меры предосторожности – никто не может знать, как на самом деле выглядит комиссар. Иногда необходимость выглядеть по-разному его напрягала, потому что отнимала время и силы, которые он предпочитал тратить более рационально, но иногда это просто было весело. Смайт теперь постоянно наливал ему побольше выпивки за счет заведения, только чтобы посмотреть, после какого по счету стакана Хантер потеряет над собой контроль и наконец позволит вовлечь себя в игру «сделай мой любимый нос, ну пожалуйста». Теперь Хантер носил свое настоящее лицо только в компании людей, которым мог доверять. На публике же приходилось вносить изменения – прошло два месяца, но дело о смерти Уилла Шустера так и не раскрыли, а подозреваемый Хантер Клэрингтон все еще находился в бегах. Наркотики в порту полиция все же нашла – не без его помощи, конечно, но связать пропавшего без вести Ника Дюваля с этим делом так и не удалось. Начал накрапывать мелкий дождь. Хантер поймал пару капель на ладонь, поежился и запахнул плащ. Какой смысл быть чуть ли не всемогущим в пределах города, если даже дождь остановить не можешь? Его работа – сплошные недостатки и никаких преимуществ. Хантер остановился у желтой ленты и приветливо помахал рукой одному из офицеров, которые обеспечивали безопасность и смотрели, чтобы никто из гражданских не пролез под заграждением. – Сэр? – обратился к нему офицер. – Вы что-то хотели? – Да, – кивнул Хантер и поднял правую руку. Ладонь привычно кольнуло, на грани щекотки, и на ней появился его собственный вариант полицейского жетона столичного управления. Так комиссары обычно доказывали подлинность своей личности, когда того требовала ситуация. – О, – рот офицера забавно округлился. – Вы здесь. А в прошлый раз выглядели совсем по-другому. Хантер передернул плечами, будто извиняясь за маскарад. – Издержки профессии. Что здесь произошло? Он приподнял ленту и чуть пригнулся, пересекая черту. – Я проведу вас к сержанту Фрикли, он первым прибыл на место и посвятит вас в детали, – затараторил офицер. Хантер осмотрелся. Район на окраине города, довольно беспокойное место. Здесь все еще время от времени собирались банды, хотя, помнится, в прошлый раз ему лично пришлось преподать урок тем, кто считал, что сможет продавать что-то незаконное на территории его города. С тех пор, как Хантер принял должность, наркоторговцам было особенно несладко. Сержант Фрикли, невысокий полноватый мужчина с коротко остриженными волосами, повернулся к ним. Хантер по привычке продемонстрировал жетон, и сержант понимающе кивнул: – Господин комиссар. Хантер поморщился. – Давайте без официоза. Что тут у нас? – Барни Джеймс, 38 лет, возвращался домой с работы. Умер примерно полтора-два часа назад, хотя очень сложно делать какие-то предположения, и причина его смерти… Мягко скажем, я такого никогда не видел. Вы сейчас сами все поймете. – Не очень-то удачно он выбрал путь домой, – заметил Хантер, пока сержант вел его к телу, над которым уже носились судмедэксперты. – Он всегда ходил этой дорогой? – Сложно сказать, – повторил сержант, – мы еще не успели опросить его родственников и знакомых. Но его дом находится в двух кварталах отсюда, думаю, здесь он пытался немного срезать дорогу. Вполне вероятно, что маршрут был для него обычным. Вот, полюбуйтесь. А полюбоваться было на что. Признаться, Хантер почти ожидал какую-нибудь замысловатую расчлененку, реки крови и все такое, но на самом деле зрелище было как раз противоположным. Барни Джеймс вовсе не выглядел так, словно умер несколько часов назад. Теперь Хантер действительно понял, с чего вдруг такие сложности с определением времени смерти. Барни Джеймса словно высушили, оставив только сухую-сухую кожу, которая, казалось, вот-вот осыплется. И Хантер прекрасно знал, от чего именно люди вот так умирают. Когда к тебе прикасается человек с черными руками, жизни в тебе больше не остается. Хантер принюхался, пытаясь уловить запах сточных вод, но так ничего и не почувствовал. – Здесь нет никаких камер? Или, может, свидетели были? – хмуро поинтересовался он. – Почему мне кажется, что у вас уже есть своя версия событий? – оживился сержант. С каких пор в полиции работали такие проницательные ребята? Во времена Хантера никто бы не сделал подобного вывода из тех вопросов, что он задал. Может, это его лицо выдавало его с потрохами? В следующий раз надо выбрать что-то более невозмутимое. – Возможно, – уклончиво ответил он. – Но мне бы не хотелось, чтобы я оказался прав. Что-то еще? Пока что я склоняюсь к тому, чтобы предоставить расследование вам и связаться с вами, если что-нибудь узнаю. Хантер не стал упоминать о том, зачем изначально появился. Не стал говорить о том, что не сумел почувствовать, как умер этот человек. Будто что-то заволокло черным туманом этот отрезок времени, и Хантер не понял, не догадался. Подвел. Об этом полиции знать не следовало. – Да, – сержант легко прищелкнул пальцами, – еще была записка. Какое-то безумное дело. – Записка? – переспросил Хантер. – Да, ее сейчас изучают ребята из лаборатории, – закивал сержант, – обычный клочок бумаги, вырванный из рабочего блокнота самого Джеймса. Ручка тоже из его кейса. Вот. Сержант протянул ему полароидный снимок. Копы, прибывшие на место преступления, делали фотографии улик, прежде чем отдать их экспертам. Это помогало ориентироваться и искать зацепки. На фотографии был кусок линованной бумаги, грязный оттого, что валялся на земле, но без единого пятнышка крови. Крупными печатными буквами на нем было написано всего два слова – и шапка над последней букой «т» любопытно завивалась, словно крысиный хвост. «Город засыпает».