***
Спустя еще час Себастиан успел наделать гораздо больше дырок в стене, чем Хантер мог себе представить. Казалось, что в нервном ожидании время летело быстрее, и, если честно, Хантер не мог заставить себя думать еще и о состоянии чертовых стен. Все четыре звонка прошли куда более успешно, чем он рассчитывал: пожалуй, добрые дела все же окупались со временем. Когда-то Хантер оказал им всем услугу, видимо, сейчас пришла пора вернуть должок. – Еще раз, – болезненно скривился Блейн, и, услышав его голос, Хантер вынырнул из задумчивости, – зачем ты позволяешь ему это делать? Он усмехнулся. – Во-первых, пока он бросает, его рот остается закрытым, что меня вполне устраивает. А во-вторых, уж лучше эта стена, чем, например, моя голова. – Вот видишь, – пропел Себастиан, бросая на них взгляд через плечо, – в отличие от тебя Клэрингтон сечет. – Блядь, твой слух меня бесит, – мгновенно ощетинился Хантер, привычно реагируя на то, что Смайт открыл рот, как на раздражитель. – Прекрати так делать. – Когда ты бесишься, это весело, – Себастиан прямо расцвел в улыбке, – поэтому нет. – Урод, – пробормотал себе под нос Хантер. Себастиан отвлекся от бросков в стену, подошел к нему сзади и забросил руку на плечи. Хантер сразу напрягся. – Наверное, ты уже догадался, что это я тоже услышал, – обманчиво доброжелательно сообщил Смайт. – Но только потому, что я добрый, ты не закончишь сегодняшний вечер с дырой в затылке. – Какое облегчение, – голос Хантера просто сочился ядом. Себастиан хмыкнул и убрал руку. – А ведь ты так и не ответил на вопрос о полиции, – вдруг напомнил он. – Давай, Хантер, – почему-то имя Хантера из его уст звучало особенно издевательски, – расскажи нам историю своей жизни. Можем обняться и вместе поплакать, когда закончишь. – Да нечего рассказывать, – попытался отмахнуться Хантер. Он просто надеялся, что удастся как-то соскочить с этой темы, потому что делиться трогательными историями и заплетать друг другу косички – это последнее, чем ему бы хотелось сейчас заняться. Он демонстративно повернулся к экрану компьютера, делая вид, что сосредоточенно изучает документы Шустера, но на самом деле уже третий раз читал одну и ту же строчку отчета, наизусть выучив, какая сумма ушла на аренду транспортных средств и какой налог с этого поимело государство. – Не будь занудой, – улыбка Себастиана стала еще шире, и мысленно Хантер пожелал ему, чтобы его лицо наконец-то треснуло пополам и перестало так выводить из себя. – Нам же надо как-то убить время, пока твои дружки сюда доберутся. Да, подумал Хантер, это была бы выигрышная во всех отношениях ситуация – треснутое лицо Смайта означало бы, что он: а) больше не смог бы улыбаться, как идиот; б) больше не смог бы разговаривать; что автоматически приводило к пункту в), где Хантеру не пришлось бы говорить о работе в полиции, и пункту г), в котором Хантеру просто немного нравится, когда Смайту больно. – Серьезно, это неинтересная история. – Себастиан было открыл рот, чтобы возразить, как Хантер, усмехнувшись, перебил его: – Но раз уж ты так хочешь меня утешить, Смайт, то кто я такой, чтобы отказывать? Веселое фырканье говорило о том, что подкол засчитан. 1:0. – Да, детка, я готов принять на себя бездны твоей боли, – театрально закатил глаза Себастиан. Приходилось признать – это 1:1. А Блейн, эта мелкая сволочь, просто хихикнул себе в кулак. Хантер не знал, почему вообще решил, что рассказать что-либо этим двоим – это хорошая идея. – Надеюсь, ты в ней утопишься, – беззлобно пожелал Хантер. – Рассказывать действительно особо нечего. Обучение в полицейской академии я прошел без особого труда, мне там даже нравилось. Вообще, в том, чтобы быть копом, было что-то заманчивое, и нет, Смайт, предупреждая все твои комментарии, не только наручники и ролевые игры в полицейского и преступника. Судя по тому, как Себастиан пробормотал себе под нос что-то подозрительно похожее на проклятия, Хантер предположил, что попал прямиком в цель. – Конечно, первые дни, да что там, месяцы в управлении оказались совсем не тем, чего я ожидал. В боевиках, – Хантер невесело улыбнулся, – не рассказывают о том, что перед тем, как выйти на какое-нибудь интересное дело, приходилось зарываться в бумажки с утра до ночи, выписывать штрафы и патрулировать улицы с человеком, который тебе даже не нравится. Мой первый напарник был старым брюзгой с высоким уровнем холестерина в крови. И этому старому брюзге, по-хорошему, уже давно пора было на пенсию. В участке таких называли копами старой закалки, и, честное слово, я каждый день молился о том, чтобы не превратиться в такую же свинью на старости лет. Затем старик Хитч действительно ушел на пенсию, и так я познакомился с Дювалем, своим новым напарником. Вместе мы прошли путь от уличных копов до офицеров с именем и званием. Настоящая полевая работа, адреналин, конечно, постоянная усталость и ночевки на рабочем месте тоже, но оно того стоило. В какой-то момент дела просто пошли под откос. Хантер пожал плечами, будто пытаясь убедить Себастиана и Блейна, что все, что он говорил, было неважно и не страшно. А может, пытался убедить себя. – Мы провалили несколько больших дел, – продолжил он. – Не лично мы с Дювалем, конечно, но наш участок. Все они были связаны с одной из крупнейших уличных банд нашего района. Сначала мне казалось, что парнишки просто заигрались в мафию, так бывает. Но они очень быстро перешли от разбоев и ограблений к торговле наркотиками и убийствам, и другие мелкие банды, которые раньше не особо-то позволяли себе борзеть, прогнулись под них. Под «королей района», мать их. Сначала мы не могли понять, как так им постоянно удается вовремя унести ноги, когда наши мигалки уже были на подходе. Это потом мы узнали, что у нас в участке завелась крыса. Операцию по поимке готовили наверху, потому что под подозрением был каждый сотрудник. Все смотрели друг на друга, не скрывая подозрительности. Наверное, каждый из нас думал: «А вдруг это он?» Вдруг сегодня я повернусь к кому-то спиной, и это будет последним, что я сделаю в жизни? – И что, вы взяли крысу? – поинтересовался Блейн. – Да, – Хантер вздохнул. Время шло, но ему до сих пор не нравилась эта история. – Информатором был тихий и неприметный парень по имени Трент, если бы спросили лично меня, я бы ответил, что этого не может быть. Трент был как… – Хантер поджал губы, пытаясь подобрать подходящее сравнение, но потом решил, что быть поэтичным – все равно не его конек. – Трент был хорошим человеком, – в конце концов сказал он. – Я не думал, что могу настолько ошибаться в людях. – Ты сказал «был», – непривычно тихо заметил Себастиан. – Это то, что я думаю? – Да. В процессе операции мы потеряли людей – и самого преступника в том числе. Оказание сопротивления при аресте, нападение на полицейского. Веселенький был рапорт. – Ты принимал участие в операции? – осторожно спросил Блейн. Неужто беспокоится, вдруг подумал Хантер. – Нет, – ответил он, – меня тогда хорошенько приложило во время одной из предыдущих стычек, да и потом, все равно наших ребят почти не задействовали. – Но это не причина, по которой ты ушел из полиции? Ты ведь ушел, верно? – Ну, – Хантер потер шею, – можно и так сказать. Думаю, я начал задавать слишком много вопросов. Мы, конечно, старались, чтобы эту историю по минимуму освещали в прессе и все такое, но все дела, связанные с Трентом, прикрыли или передали наверх. В то, что Трент вообще мог пристрелить кого-то из своих, мне верилось еще меньше, чем в то, что он стал бы сливать информацию уличным бандам. Ну я и начал копать самостоятельно. – Дурак, – Себастиан покачал головой так, словно ожидал от Хантера чего-то большего. – Что, по-твоему, надо было сидеть и жрать все то лживое дерьмо, которое нам тогда скармливали? – мрачно посмотрел на него Хантер. – Конечно, нет, – Себастиан округлил глаза и одарил его взглядом, который отчетливо сообщал, что именно Смайт думал об уровне интеллекта Хантера. – Но не палиться же так, как ты наверняка спалился. Ты же прямой, как палка, небось, еще и дебош у себя в участке устроил, чтобы уж точно все в курсе были, что у тебя какие-то подозрения? Будь Хантер на пару лет моложе, наверное, потупил бы взгляд. Кто бы мог подумать, Смайт отчитывал его, как зеленого пацана, причем отчитывал без малейшего признака сарказма в голосе. Должно быть, пока они сидели под землей, на улице снег пошел или еще что-то в этом роде. Но больше всего его зацепило то, что Смайт озвучил те же самые вещи, которые и сам Хантер себе потом не раз говорил. Интересно, что бы сказал Себастиан, если бы знал, что это далеко не последняя крупная лажа в жизни Хантера. – В любом случае. – Хантер решил просто проигнорировать его слова. Он пока был морально не готов к тому, чтобы вслух признавать правоту Смайта в таком проблемном для него вопросе. – Меня не уволили, конечно, но мягко попросили выйти в бессрочный отпуск, чтобы «проветрить голову». Вместо заявления на отпуск я положил на стол значок и оружие. И возвращаться ко всему этому больше не стал, хотя Дюваль через пару лет хорошо пошел вверх по карьерной лестнице, звал обратно. Сказал, что штат сильно изменился, и в управлении меня с радостью готовы принять на прежнюю должность. – Говорю же, дурак, – вздохнул Себастиан. – Ничего общего с полицией иметь не захотел, но в частные детективы все равно подался? – Не сиделось на месте, – криво улыбнулся Хантер. – Тебе ли не знать. – «Тебе ли не знать», – передразнил Себастиан. – Эй, а ты чего замолчал? – обратился он к Блейну. Тот мягко улыбнулся в ответ, хотя Хантеру показалось, что мысли его были где-то далеко. – Ты сегодня отлично говоришь за двоих. Себастиан подозрительно прищурился, но ничего не сказал, и именно это его молчание насторожило Хантера больше всего. Иногда ему казалось, что эти двое могут переговариваться между собой, при этом не произнеся ни слова. Это напрягало – не в том смысле, что Хантер стремился к тому же уровню доверия, а в том, что порой чувствовал себя будто вне игры. Будто упускал что-то очень важное, потому что не видел картину целиком. – Ты до сих пор веришь, что в истории с Трентом что-то не так? – вдруг спросил Блейн, и Хантер осознал, что совсем не знает, что ему ответить. В конце концов, все, что у него тогда было в качестве доказательств невиновности Трента, – это чутье и немного наивная вера в людей. Даже неловко как-то – для бывалого копа. – Я не знаю, – признался он. – Я похоронил эту историю. И свою немного наивную веру в людей – вместе с ней. – Если бы похоронил, то не стал бы частным детективом, – возразил Себастиан. – И не надо тут мне про то, что на месте не сиделось. Незавершенные дела беспокоят, а, Клэрингтон? – Если бы я хотел совет от психоаналитика, – угрожающе начал Хантер, – то спросил бы у специалиста. Но уж точно не у тебя. – Ты ранишь меня, Хантер, – издевательски протянул Себастиан. – К сожалению, не так сильно, как хотелось бы, – пробормотал Хантер.***
Хантеру стоило догадаться, что Себастиана и Блейна нельзя ни на секунду оставить одних. То, что они умудрились найти себе неприятности даже в полностью изолированном от внешнего мира помещении, вызывало раздражение пополам с восхищением. Сначала из соседней комнаты послышался грохот. Когда Хантер подошел ближе, то услышал и ругательства Себастиана. Он открыл дверь – ну спасибо, что хоть не заперлись – и хотел было войти внутрь и отвесить обоим по подзатыльнику, но напряженный голос Себастиана скомандовал: – Стой, где стоишь. Хантер хотел огрызнуться, правда хотел, но так и застыл в дверном проеме, глядя на полуразгромленную комнату. Хорошо, что в ней не было ничего по-настоящему важного для их дела, так, запасной склад всякой мелочи, которая может и не пригодиться, если повезет. Блейн стоял в центре комнаты. Что-то в нем неуловимо изменилось, и стоило Хантеру только получше присмотреться, он сразу же понял что. Он уже видел этот взгляд однажды, но теперь глаза у Блейна почернели, по-настоящему почернели. Себастиан медленно пятился назад. – Надеюсь, тебе не жалко эту комнату, – предупредил он. – Блядь, как это все не вовремя. Вместо того, чтобы последовать примеру Себастиана, Хантер сделал шаг вперед. Что бы сейчас ни происходило с Блейном… Он больше не был похож на себя: лицо побледнело и, кажется, черты его заострились, как это случается с мертвецами. Может, дело было в освещении, но на секунду Хантер увидел, как в его ладонях собирается черный туман. Еще шаг вперед. – Оставь его, – снова заговорил Себастиан. – Тебе не надо это видеть. Хантер слышал его голос, словно сквозь вату. Вся комната вдруг сузилась до черноты между пальцев Блейна. Еще один шаг – теперь голос Себастиана звучал издалека, может, он кричал, а может, Хантеру просто показалось, но черное было все ближе, и он уже не мог остановиться. Вдруг в один миг заболели все старые шрамы, все сросшиеся переломы, заныло где-то в груди, и Хантер слишком хорошо знал это чувство – так бывало, когда он надолго покидал Вашингтон. Но теперь это чувство не имело никакого смысла, и, если честно, Хантера слишком тянуло вперед, чтобы об этом думать. Теперь Блейн был на расстоянии вытянутой руки. Хантер поднял было голову, чтобы наконец-то посмотреть, наконец-то рассмотреть как следует, но тут же почувствовал, как чья-то горячая ладонь касается его лица, закрывая глаза. Крепкая хватка на плече, его куда-то потащили, и сил сопротивляться почему-то совсем не было. Себастиан – а, видимо, именно ему принадлежали и горячие ладони, и крепкая хватка – вытолкал Хантера за дверь и с громко захлопнул ее, когда они оба оказались снаружи. Хантер прислонился к стене, пытаясь отдышаться и понять, что же это вообще было. Длинные пальцы Себастиана все еще до боли сжимали его предплечье. Когда Хантер все же решился посмотреть на него, то совсем не ожидал серьезного, усталого взгляда, а Себастиан, осознав, что до сих пор держит Хантера, быстро разжал хватку. – Думаю, ты уже догадался, – непринужденно заявил он, усевшись на пол рядом с Хантером, – что Блейн не совсем человек.***
Попытки птиц сожрать его пальцы напрягали. – Я ведь еще не умер, – пожаловался Блейн, аккуратно бросая окурок в чашку, из которой поднималась тонкая струйка дыма. – Пока нет, – покладисто согласился знакомый голос. Иногда Блейн слышал этот голос во сне. И уж точно никогда не думал, что услышит и наяву. Ну или почти наяву. – Тогда скажи своим птицам, чтобы перестали. – Ты им нравишься. – Почему-то меня это не очень обнадеживает. Мертвые соловьи Некроманта не пели, а пожирали чужую плоть. Сегодня они облюбовали босые ноги Блейна: пока что просто целомудренно клевали в стопы, будто проверяли на рефлексы. Все равно что – тук-тук молоточком по коленным чашечкам. Мир вокруг приобрел странный оттенок, как у плохих ретро-фильмов. Блейн сидел на причале из обветшалых досок – глядишь, вот-вот окончательно сгниет и провалится к чертям собачьим. Позади него возвышались небоскребы Вашингтона, это Блейн знал, и ему даже не было нужды оборачиваться. Позади – пластик и бетон, впереди – грязная вода, полная живых мертвых птиц. И голос. – Я разочарован, мистер Андерсон, – сообщил Некромант. Вместо ответа Блейн достал из смятой пачки без всяких опознавательных символов последнюю сигарету и прикурил. Кажется, в этом выдуманном мире не только география, но и здравый смысл был вверх тормашками. С удовольствием затянувшись – сигареты были чудо как хороши, даже жаль, что марку не узнать, – Блейн скрестил голые лодыжки и поинтересовался: – А сейчас ты скажешь, что матрица желает мне только добра или что-нибудь в этом роде? Некромант рассмеялся, но от этого смеха у Блейна мурашки побежали по коже. Как от холода. Как типично. Блейн не видел его лица, но теперь знал: Некромант способен понимать шутки, связанные с поп-культурой. Он управляет живыми мертвыми птицами и, наверное, живыми мертвыми людьми тоже, но все равно смотрел «Матрицу». Порой мир бывает полон чудес и открытий. – Я разочарован, что ты не используешь все свои возможности, – отсмеявшись, продолжил Некромант. – Я в отставке, – напомнил ему Блейн. Он ненавидел разговаривать с Некромантом вот так – не видя его лица, не видя его глаз. Хоть бы улыбку свою засветил, ублюдок, раз уж так охота поговорить с театральными эффектами. Классика всегда актуальна. – Одно другому не мешает. – Еще как мешает, – твердо возразил ему Блейн. Прохладный воздух легким ветерком прошил тяжелый вздох Некроманта. – Тебе не понравятся последствия, – прошелестел напоследок тот и, кажется, окончательно затих. Птицы больше не донимали ноги Блейна, но, когда он чуть наклонился вперед, чтобы посмотреть, то увидел, что том месте, где пальцы его ног касались воды, она была красной, как кровь.***
После того, как Себастиан выпер Хантера из комнаты, Блейн практически моментально вырубился. Электронные часы на столе у компьютеров показывали семь вечера. – Он проспит до утра, – сообщил Себастиан, тяжело опускаясь на диван рядом с Хантером. – С ним подобное уже случалось? – поинтересовался тот. Себастиан просто кивнул в ответ. Значит, его догадка была верна. Смайт явно не впервые имел дело с этим приступом и очевидно знал, что при этом стоило делать, а что нет. – Наверное, я должен поблагодарить, – немного помолчав, Хантер снова заговорил, стремясь разбить тишину. Слова Себастиана там, у двери, обещали объяснение, но как раз его-то Смайт предоставлять не спешил. – Должен, – глухо согласился Себастиан. – Еще немного, и тебе бы серьезно не поздоровилось. – Ладно, очевидно, ты хочешь, чтобы я сам спросил, так что я спрошу. Что ты имел в виду, когда сказал, что Блейн не совсем человек? – А сам не догадался? – Себастиан покосился на него, и Хантер подавил вспышку раздражения. Смайт никогда не уставал играть в игры, а Хантер… А Хантер уже, кажется, немного выдохся. – Если бы догадался, то не стал бы спрашивать, умник, – заметил он. – Так что с ним? Себастиан закинул руки за голову и закрыл глаза. На вкус Хантера, он сидел слишком близко и почти задевал его локтем. Глупо, но отодвигаться Хантер не стал из принципа. Это его диван, в конце концов. Он не уступит ни единого дюйма. Себастиан заговорил, когда сам Хантер уже почти утратил надежду услышать от него хоть слово (и в другой ситуации он бы несказанно порадовался молчанию, но только не сейчас). – Это трудно объяснить, потому что я никогда не испытывал ничего подобного, – начал он. – Блейн бы наверняка сумел объяснить гораздо лучше меня. Но он вроде как впадает в транс, бродит между мирами. – Между мирами? – Хантер удивленно приподнял брови. – Типа как на веществах? Себастиан фыркнул: – Я смотрю, это в тебе сейчас личный опыт заговорил? – Ты сейчас говорить вообще не сможешь, – на автомате пригрозил Хантер. – И тогда тебе придется ждать, пока Блейн проснется, чтобы услышать конец истории, – Себастиан отнял руки от головы и самодовольно сложил их на груди. – Так что поаккуратнее со словами, я ведь могу и передумать. Хантер закатил глаза, но промолчал, признавая поражение. – Вот так-то лучше, – похвалил Себастиан и тут же ошарашил Хантера вопросом. – Слышал когда-нибудь о черных докторах? Хантер беспомощно приоткрыл рот, но так и не сумел произнести ни слова. Теперь Смайт сидел, повернувшись к нему лицом, все так же близко, и Хантер буквально мог наблюдать за тем, как при виде выражения лица Хантера в его глазах зарождаются смешинки. Впрочем, ограничился он простым комментарием: – Вижу, что слышал. И, чтоб его, Хантер действительно слышал. Он, конечно, подозревал, что Блейн вполне мог быть не обычным человеком, учитывая, что и сам Смайт – с сюрпризом, а они, похоже, служили вместе или что-то в этом роде. Но чтобы такое… Слухов и городских легенд о черных докторах ходило не меньше, чем о модификатах или даже самих древних. Да оно и понятно, дети Некроманта, зараженные его черной силой, живые представители мира мертвых в мире живых были регулярным объектом сплетен. Наверное, Хантер не смог бы отделить правду от выдумки, даже если бы хорошенько постарался. Несмотря на свое имя, черные доктора были такими же убийцами на службе у армии, как и снайперы. Их внедряли в спецоперации как гражданских. Их жертвы умирали будто бы естественной смертью, и еще ни разу не было доказано обратное. Дошло до того, что черными докторами пугали детей, которые отказывались вовремя ложиться спать или доедать свой ужин. – Слышал, но подробностей не знаю, – признался Хантер. Ему было интересно – что же о признанных чудовищах из детских кошмаров расскажет другое признанное чудовище. – Мы с Блейном познакомились во время одной из операций в Персидском заливе. Я тогда впервые увидел черного доктора в деле, а до этого даже думал, что их и вовсе не существует. Так, очередная городская легенда, вроде аллигаторов в канализации. Хантер хмыкнул, представляя себе Блейна с хвостом и в канализации. – Мой контракт тогда как раз заканчивался, и я еще не решил, что делать дальше. С одной стороны, мне надоело убивать, – Себастиан изобразил подобие улыбки, и Хантер понял, что эта тема ему не очень-то приятна, – а с другой – не то чтобы я умел что-то, помимо этого. Операция тогда была сложная, многоуровневая, с несколькими целями, ликвидацию которых не должны были связать между собой. Мы с Блейном работали вдвоем, тогда-то я и понял все про его силу. Себастиан замолчал, а Хантер не стал торопить. Как чувствовал, что не стоит. – Как по мне, – пожал плечами тот, – это все слишком сложно и дохера хитровыебанно. Есть и попроще способы убить человека. Например, мое дело простое: один выстрел, один труп, а остальное – ненужные детали. С докторами все по-другому. В них сидит мертвая зараза, и она убьет любого, к кому они прикасаются с намерением убить. Но вот что я тебе скажу, Клэрингтон: есть причина, по которой их называют докторами. Если человек здоров, черный доктор его убьет, даже если захочет помочь, – это без вариантов. Но если человек ранен, черный доктор может его и вылечить этой своей бешеной магией, тут уж пятьдесят на пятьдесят. Баланс во всем или как-то так. – Не вижу в этом никакого смысла, – нахмурился Хантер. – Не думаю, что в том, что делает с людьми Некромант, можно найти очевидный смысл, – заметил Себастиан. – Но есть условие, при котором лечение сработает. Прозвучит тупо, но человек должен быть «хорошим». – Последнее слово Смайт выделил кавычками в воздухе. – Что бы это ни означало. – И как это понимать? – Блейн и сам толком не знает. Говорит, магия сама определяет, кого посчитать хорошим, а кого плохим. Кого убить, а кого оставить в живых. И отношение Блейна к человеку на ее решение никак не влияет. Поэтому он ушел в отставку и больше не вернулся к врачебной практике, хотя после колледжа и службы в армии его бы с руками оторвали, – поймав непонятливый взгляд Хантера, Себастиан объяснил: – А, ты же не знал. Раньше он хотел стать врачом, а теперь предпочитает без лишней надобности к людям, к которым магия не определила свое отношение, не прикасаться. – Но… – Хантер вспомнил, как Блейн с первого момента их встречи пожимал ему руку и забирал ключи от машины из его ладони, и как хлопал по плечу, и кучу других мелких прикосновений. – Меня не спрашивай, – сразу открестился Себастиан, догадавшись, о чем хотел спросить Хантер, – я в этом ни черта не понимаю. Может, ты для него по какой-то причине безопасный вариант. А может, ему тебя просто не жалко, откуда мне знать. – Готов поспорить, что второй вариант тебе нравится больше, – пробормотал Хантер. – Я не обрадуюсь, если ты умрешь, – пожал плечами Себастиан. Хантер вытаращился на него, даже не заботясь о том, чтобы скрыть удивление во взгляде. Он-то ожидал очередной подначки, а нарвался на серьезный ответ. – Эй, не пойми неправильно, – поспешил оправдаться Себастиан. – Расстраиваться я бы тоже не стал. – Как скажешь, Смайт, – хмыкнул Хантер и вернулся к прежней теме разговора. – Допустим, я понял, в чем соль. Но это никак не объясняет того, что с ним случилось в той комнате. Себастиан с готовностью ответил: – Как ты понимаешь, Блейн своей магией совсем не пользуется, и уже давно. А ей нужен выход. Когда ее становится слишком много, она как бы льется через край. Тогда он впадает в этот свой странный трип между мирами, пока не выбрасывает лишнюю энергию, а потом спит как убитый. Подходить к нему в такие моменты опасно и ни в коем случае нельзя смотреть ему в глаза, иначе тоже затянет в междумирье. И если Блейн к этому приспособлен, то другие люди нет. Так и в овощ на грядке Некроманта превратиться недолго. Хантер задумался, анализируя свои ощущения, когда оказался рядом с Блейном. – Знаешь, – он потер переносицу, – думаю, я понимаю, о чем ты. Как только я подошел на расстояние вытянутой руки, мне показалось, я почувствовал каждый шрам на своем теле, даже самый мелкий. Заныли места старых переломов, словно… Словно хотели, чтобы их вылечили. – Вот и славно, – Себастиан снова растянул губы в фальшивой улыбке, которую Хантер уже почти успел возненавидеть. – В следующий раз просто держись от него подальше. Хантер не знал, что его напрягало больше: эта его улыбка или слова «в следующий раз».