Вернувший меня к жизни- история одной души

Часть вторая «Новая жизнь. Начало» Америка. Дэвид проснулся в своем номере в отеле, когда было уже около полудня. Добрую половину ночи, он пролежал без сна и все думал о Марии, об ее истории, которая не выходила у него из головы, заставляя строить все новые и новые догадки. Полежав немного в постели, мужчина встал, принял душ, почистил зубы, позавтракал, потом опять почистил зубы, оделся и вышел из номера. На улице уже наступила жара и по дороге к клинике, Дэвид купил себе маленькую бутылочку лимонада. Когда он зашел в здание, все выглядело как обычно, те же люди, занятые обычными делами. Быстрым шагом, Дэвид направился к лифту, зашел в него и поднялся на шестой этаж. - Доброе утро,- улыбнувшись сказал Дэвид входя в палату. - Доброе утро,- бесцветным голосом ответила девушка.,- Вы готовы дальше слушать меня? - Да,- ответил Дэвид. Он ждал продолжения, и хотел понять, почему Мария сделала свой рассказ настолько личным, что доверила эти воспоминания только ему одному. Вздохнув, Мария продолжила историю. Может где-то в глубине души, она хотела сохранить воспоминания внутри себя, но понимала, что для начала новой жизни ей необходимо отпустить боль прошлого. *** Утренний рейс «Москва-Лос-Анжелес» медленно шел на посадку. Los Angeles International (LAX) как всегда был полон народу. Самолет благополучно приземлился. Через полчаса я была уже у здания аэропорта и искала, как бы добраться до заранее забронированного отеля, где мне предстояло прожить месяц, пока я не найду жилье. Взяла такси. Настроение ехать экспрессом просто не было. Все время полета, а это без малого тринадцать часов, я провела в тревожном сне, который хоть на мгновение заставил меня забыть о пережитом кошмаре. Я не знала, что ждало, меня в этой совершенно чужой стране, но искренне полагала, что хуже, чем то, что я пережила в России, уже не будет. Я надеялась, забыть все пережитое, как только освоюсь здесь и начну новую жизнь. Но это было не так легко, как казалось мне в мыслях. Сердце переполняла боль, и всю дорогу до отеля я провела в слезах, а деликатный таксист, который из вежливости поинтересовался, не может ли он чем-нибудь мне помочь, затих, поняв, что сейчас я не очень хороший собеседник, и что из меня слово не вытащишь. Когда доехали до места, я, расплатившись с таксистом, сама взяла чемодан и направилась к входу в отель. Назвала свое имя и номер брони на ресепшен, взяла ключ от номера, поднялась туда. Отрыв дверь, поставила чемодан около входа ванную, бросилась на кровать и разрыдалась. Я не знаю, как долго плакала, наверное, несколько часов. После перевернулась на сухую подушку, и забылась сном. Невообразимый кошмар творился у меня в душе. Я не понимала, что я делаю, что будет дальше. Знала только одно: такого счастья, у меня больше никогда не будет, никогда… Мне снился чудесный сон: я находилась на огромной цветочной поляне. Каких только цветов там не было! Не хватит взгляда, чтобы понять, где находятся границы этого удивительного места. Все вокруг было залито ярким солнечным светом. Он мог бы ослепить в одно мгновение, но мне он не причинял вреда, только согревал своим необыкновенным теплом. В душе пело счастье. Проснулась я с улыбкой. Глаза открывать не хотелось. Но как только я окончательно проснулась, жестокая реальность и боль, снова ворвались в мою жизнь, словно напоминая: « Мы тоже имеем право на сон. Ты спишь, спим и мы. А утром мы снова приходим к тебе и начинаем свою печальную миссию». Слезы вновь заволокли глаза. « Хватит плакать!- твердо сказала я себе.- Слезами горю не поможешь, и ты это отлично знаешь. Так что успокойся, и лучше подумай, что будешь сегодня делать». Вздохнув и собравшись с мыслями, я встала и пошла в ванную. Когда я вышла, то увидела чемодан, оставленный у двери. Нужно разбирать вещи. Открыв чемодан, я принялась вытаскивать все, что могло точно пригодиться каждый день. Закончив эту нехитрую сортировку, я наконец-то осмотрела номер, в котором провела ночь. Эта небольшая комната была довольно уютной и просторной. Посредине стояла большая двуспальная кровать с двумя тумбочками. В каждой тумбочке находилось по ящику. Напротив кровати находилось окно, занавешенное плотным шторами цвета кофе с молоком. Приоткрыв штору, я увидела выход на небольшой уютный балкончик. На нем легко можно было поставить мольберт и палитру с красками. Дальше от окна шла небольшая перегородка, за которой находился письменный стол и стул для работы. Напротив находился маленький журнальный столик, напротив которого примостилось небольшое кресло под цвет штор. Пол был устлан мягким пушистым ковром, по номеру можно было ходить босиком. Тапочки могли понадобиться только в ванной, поскольку пол там был выложен глубокого синего цвета плиткой. Четыре дня я находилась в сонном состоянии, привыкала к двенадцати часовой разнице во времени, между Москвой и Лос-Анжелесом. За окном лето, люди стараются по возможности выбираться из города поближе к воде. Но я бесцельно брожу по улицам, не замечая ничего вокруг. Окружающие пространство кажется мне пустым и бессмысленным, когда я иду, все сжимается, сдавливает меня, мне становиться тесно и хочется поскорее убежать подальше отсюда. Звуки города отключаются, я тону в своей боли, не могу больше ни о чем думать, кроме как о том, что моя жизнь закончилась, так и не придя в определенную точку. Одной единственной реальности для меня больше не существовало. Все слилось в одну сплошную пустоту, и в этой пустоте я и жила. Остальные люди были настолько далеки от меня, что порой идя по улицам, я задавала себе вопрос: » А кто эти люди? Как они оказались здесь? Я что-то пропустила?» Но все же подумать еще кроме этого было о чем. На резервной кредитной карточке, которую мне на экстренные случаи, дала мама, скоро заканчивались деньги. Еще месяца два-три и мне станет не на что жить. Значит нужно срочно придумать выход. Вроде как нужно было бы найти работу. Тут возникала следующая проблема: образование у меня было незаконченное, диплома нет. Конечно, для творческого человека разные бумажки с печатями значат очень мало, но мир диктует свои законы. Можно было попытаться продать через интернет несколько своих пробных работ. Но кто их купит за приличные деньги? У меня нет ни имени не связей, необходимых в моем деле. А как же талант, спросите вы? Он-то чего-нибудь да стоит! Но, увы, этих денег хватило бы опять максимум на пару месяцев, а потом что? Ведь чтобы написать хорошую картину, требуется гораздо больше времени, а кушать, как известно, хочется каждый день. Но совсем бросать живопись я не хотела, да и не могла. Она часть моей жизни и так просто отказываться от нее я была не намерена. За все в этой жизнь нужно бороться, этот нехитрый принцип я уяснила давно. Решив, что пока не наступит какая-то финансовая стабильность, не делать творчество своим основным занятием, я принялась рассматривать другие варианты зарабатывания денег. Обратиться к американским знакомым родителей я не могла, ведь они могли запросто рассказать, что никакой учебы в престижном университете нет и в помине, и что их дочь поехала в Америку только для того, чтобы забыть свою боль и начать новую жизнь. Конечно, я понимала, что рано или поздно сказать родителям правду все же придется. Врать до бесконечности гадко и некрасиво. Но что я им скажу? Эта мысль наравне с другими постоянно вертелась в моей голове, не давая спокойно спать. Чтобы как-то отвлечься от всего этого и спокойно отдохнуть, я снова вернула свою привычку много читать. Когда я жила в России, то читала довольно много, в основном японскую литературу, иногда английскую. Но русскую классику так того реже. О чем, по приезду в США, очень пожалела. На нее почему-то меня и потянуло. Найти в Америке русскую литературу, конечно, не сложно, но она же вся на английском! Читать родные книги на чужом языке как-то не хотелось, да и мой уровень языкознания не позволял мне читать что-то по-настоящему сложное. Возможности читать электронные книги, тоже не было, так мой ноутбук нуждался в ремонте, да таком, что на деньги, за которые его делали, можно было купить новый. Вскоре, я вспомнила о русских кварталах. Эти своеобразные уголочки России, немножко на американский лад, но в целом, очень милые. Может, там я найду, что мне нужно? Зашла в маленький магазинчик на углу, он напоминал русские магазины до появления «супермаркетов». Картина там была примерно, такой: заходя в магазин, на тебя взирает грозного вида женщина, которая пристально следит за каждым твоим шагом, а вдруг что-нибудь утащат? Когда ты, наконец, выбрал, что хотел, подходишь с этим со всем к прилавку, продавец, она же кассир, считает конечную сумму, вы рассчитываетесь и все. Можно идти гулять дальше со своим покупками. В таких магазинах в основном, расплачиваются по старинке, наличными деньгами, но в некоторых принимают и кредитки. И вот, когда я рассматривала полки с разнообразной едой, к которой я так привыкла в России, под взглядом все той же строгой продавщицы, в магазин вошла приятного вида женщина. Она была аккуратно одетая, невысокого роста, с миловидным круглым лицом. При одном взгляде на ее было понятно, что человек она добрый и открытый. Она стала не спеша делать покупки, выбирая только действительно нужное, и не отвлекаясь на разные мелочи, лежащие на витринах в ярких манящих упаковках. Мы прошли к кассе одновременно, довольно быстро рассчитались и пошли к выходу. Тут я, очнувшись от своих мыслей, заметила, что у женщины по два огромных пакета в каждой руке. - Извините, пожалуйста, могу я вам помочь?- сочувственно спросила я. - Спасибо большое, но мне совсем не тяжело, да и живу здесь неподалеку, дойду потихоньку. Что-то знакомое и родное слышалось в ее голосе, и я решилась спросить: - Можно задать вам еще один вопрос? - Конечно,- улыбнувшись, ответила женщина -Вы не из России?- с некоторым волнением произнесла я. - Да, совершенно верно, я приехала из России. - Можно помочь вам, пожалуйста, мне так одиноко здесь, так хочется с кем-нибудь поговорить, оглянешься вокруг и не одной родной души рядом! Женщина смотрела на меня с такой добротой и душевной теплотой, что показалась мне самой родной в этом огромном, бездушном мире, где я, без близких и своей лучшей подруги, чувствовала себя совсем одинокой и покинутой. - Я тебя понимаю, мне тоже пока, кроме своей дочки, поговорить особо тут не с кем. Я взяла из ее рук самый тяжелый пакет, и мы не спеша пошли по улице. Женщина рассказывала мне свою историю: - Родилась и выросла я в Москве. Работала учительницей русского языка и литературы. Потом мужу моей дочери предложили хорошую работу в Америке, и он согласился. Дочь решила, что мне не стоит оставаться одной в России и поэтому они забрали меня с собой. И вот уже как год мы живем здесь все вместе. Тут замечательно, добрые улыбчивые люди, чистые улицы, никто никогда не откажет в помощи, но иногда я скучаю по России, особенно по своей работе. Выпустив свой последний класс, я покинула место, где провела двадцать лет своей жизни. Я уходила, оставляя там часть своей души. А твоя история? - Я…Я…приехала сюда учиться, - с трудом произнеся эту фразу, я почувствовала, что большой комок застрял у меня в горле, я не могла сказать правду этой доброй женщине, но про себя пообещала, что если когда-нибудь еще раз встречу ее, то расскажу все историю такой, какая она есть. В тот момент, я сама еще с трудом понимала, что чувствовала, хотела прежде разобраться в этом одна, а потом уже по истечению я буду готова рассказать ее кому-нибудь еще. - Скучаешь по России?- спросила женщина. - Немного,- честно призналась я,- мне больше всего не хватает книжек. Нашу русскую классику не заменит ни что…. - Это точно, настоящее искусство всегда будет притягивать нас своим совершенством, и вызывать восхищение еще не один век существование человечества. У меня в доме много разных книг, давай я тебе что-нибудь подберу, а то в Америке трудно найти книги в оригинале на русском…. - Ну что вы,- попыталась отказаться я. Мне казалось, что эта женщина и так сделала достаточно, просто поговорив со мной по душам, а книги в подарок, были явно лишними. Мы дошли до небольшого домика из красного кирпича. Дом был ухоженный, хотя и не совсем новый. На маленьких аккуратных балкончиках примостились яркие цветочные горшки. Многообразие растений в них просто поражало воображение, и я никогда не любившая цветы в горшках, почему сама не знаю, застыла в восхищении, любуясь ими. Женщина взяла из моих рук пакет и зашла в подъезд, попросив немного подождать. Через несколько минут она вернулась с небольшой коробкой в руках. - Спасибо вам большое!!!- сказала я,- я не знаю, чтобы было, если бы я вас не встретила! Вы, даже просто поговорив со мной, сделали мою жизнь намного светлее!!! - Ну что ты,- тепло улыбнулась она. И как будто что-то почувствовав, сказала: - Ты еще будешь счастлива, поверь мне. Жизнь дает на испытания и, преодолевая их, мы становимся сильнее. Береги себя!!! И она ушла. Я осталась стоять посреди улицы с коробкой книг. Вернувшись в отель, я начала рассматривать свой подарок. Там был томик рассказов Чехова, две книги Достоевского, несколько небольших по формату книжек Толстого и Булгакова. Я была от всего сердца благодарна доброй женщине. Впервые с моего приезда в США я ощутила покой и умиротворение. Теперь я могла хотя бы на время забыть о своих грустных мыслях, погружаясь в невероятно реалистичный мир русской литературы. Читая, я словно была частью истории описываемой великими авторами. Казалось, будто герои переносят меня в свой мир, сопровождая на протяжении всего путешествия, раскрывая мельчайшие детали, а если замешкаюсь и задумаюсь слишком долго, остановятся, постоят рядом немножко, а после улыбнуться, возьмут за руку и поведут дальше, неспешно поясняя, где здесь что. Когда прогулка заканчивается, наступают печальные минуты прощания. За все время путешествия, герой становится таким родным и близким, что оставляя его на страницах книги, кажется, что расстаёшься с другом детства. Немного успокоившись за чтением, я задумалась, что мне делать дальше. С деньгами было совсем туго. Нужно было снять жилье, мой срок проживания в отеле истекал через две недели. Конечно, можно было продлить бронь и жить здесь и дальше, но если я это сделаю, то мне будет не на что даже купить что-то элементарно для жизни, например, книги, краски, новые холсты для мольберта. И так хватит рассуждать, пора действовать! Зашла в газетный киоск, купила газету с объявлениями и стала изучать. Через два часа передо мной открылась печальная действительность: без оконченного образования и с временной регистрацией, в Америке из приличной работы, можно было найти только место официантки в местных кафе. Поразмыслив, я поняла, что другого выхода у меня не было. Деньги были нужны срочно, иначе оставалось только одно решение: вернуться обратно в тяготившую меня горькими воспоминаниями Россию. Ну, что ж… официанткой, так официанткой… Я устроилась работать в кофейню, недалеко от отеля, в котором жила. Это было весьма уютное местечко. Люди меня окружали вполне дружелюбные и понимающие. Все они приехали в страну за осуществлением так называемой « американской мечты», если верить которой, откуда бы ты не приехал, если усердно трудиться и верить в свои силы, можно за небольшое время стать уважаемым человеком и сколотить состояние. Каждый день я работала по десять часов, принимала и разносила заказы, протирала столы и надеялась на хорошие чаевые от посетителей. Так протекали мои трудовые будни, с утра до позднего вечера. Возвращаясь в свой номер, я принимала душ и падала от усталости. Сил больше не на что не оставалось. Первый месяц работы, я даже книжек в руки не брала, а потом привыкла к такому графику и стала рациональнее распределять время. По выходным я выходила на балкон своего номера и часами сидела там с мольбертом. В своих работах я выражала все что вижу и чувствую и вижу в данную минуту времени, смотря какое было настроение. Позже я заметила, что быстрее всего у меня заканчиваются темные краски. Представьте себе большой шумный город. Дома высокие и не очень, разные по форме: прямоугольные, квадратные, полукруглые и овальные, да каких только нет! Но удивительнее всего дома, которые словно доходят до самого неба, они видят все, что там происходит и словно ведут невидимую тихую беседу с облаками, солнцем и звездами. Знаменитые американские небоскребы. Когда смотришь на них снизу вверх, и, кажется, они олицетворяют бесконечность и величие одновременно. На фоне этой красоты можно встретить людей спешащих по своим обычным делам, делающих покупки и обсуждающих последние мировые новости. Так вот всего этого многообразия красок я в своих картинах просто не видела. Солнечный городской пейзаж представлялся мне серым и унылым, небо вместо глубокой голубизны, рисовалось затянутым плотными черными тучами. Смотришь и думаешь: « Сейчас прогремит гром, ударит молния, хлынет дождь и крупными каплями, словно небесные слезы омывающие землю. Только от этих слез радости никакой не испытываешь. Печально». Мои работы были пропитаны моей болью и отчаянием. Только им я могла открывать душу и рассказывать о своих чувствах, больше, увы, было не кому. Они стали для меня живыми, словно могли ответить, подержать и понять. Часами я сидела за мольбертом, когда был выходной от основной работы, и разговаривала в процессе создания картины. Это помогало мне систематизировать мысли и привести в разумное русло чувства, чтобы окончательно не сорваться и не довести себя до истерики. Порой мне было очень плохо. Возможно, мое поведение покажется Вам странным, но если бы я не выплескивала свои эмоции, пусть даже неживым предметам, неодушевленными мне их назвать трудно, ведь они несли частичку моей души, так вот, если бы я этого не делала, я наверно, с ума сошла, столько всего накопилось в моей голове. Так прошел мой первый год в Америке. Через некоторое время работы в кофе, мне удалось снять маленькую квартирку. Находилось мое жилье в старом доме, но зато из ее окон был виден прекрасный парк. Правда, приходилось отдавать большую часть моей маленькой зарплаты за квартиру, но я не жаловалась. Это было лучше, чем совсем нечего, ведь я не прекращала заниматься живописью и верила, что настанет день и мои работы будут продаваться с аукционов за приличные деньги. По вечерам я гуляла в одиночестве, прислушивалась к звукам, разговорам, записывала то, что видела вокруг. Словами передать происходящее у меня получалось довольно неплохо, но все же живопись была для меня словно дыханием жизни, ничто не могло заменить ее. Я отправила пару своих текстов в издательства, в надежде, что получу за них хоть какие-то деньги. Сейчас они стали одной из составляющих моей жизни, так как чтобы полностью погрузиться в создание картин, мне необходима была полная тишина и сосредоточенность, чтобы не думать какое-то время о посторонних вещах. Сейчас в моей голове, крутились несколько удачных образов, они представлялись мне расплывчатыми, в них не было целостности, законченности, того, чтобы давало полное представление о сюжете. Это произошло внезапно. Неожиданно. Я нашла музу и одновременно новую работу. Мне позвонили со студии, куда я отправляла свои тексты, в надежде, что возможно они ими заинтересуются. Так я стала сценаристом-художником. И там я встретила свое великое вдохновение. Длинные, кудрявые светлые волосы до пояса, голубые глаза, от которых исходило невидимое притягательное сияние. При одном взгляде на нее, да это была девушка, у меня начинало бешено биться сердце, и учащался пульс. Я могла часами смотреть за тем, как она ходит, слушать ее голос. А самое главное, я начала творить совсем иначе. Мои работы стали отражать свет и теплоту. Боль, которая снедала сердце на протяжении года, словно испарилась, тихо уйдя не попрощавшись. Самое прекрасное имя на свете… Сара… Ее фамилии я не запомнила, но это было не важно, самое главное я могла видеть и слышать ее, а остальное превращалось в пустые ненужные мелочи. Я почти забыла свое одиночество и снова обратилась к жизни. Мы лежали на полу моей комнаты, к тому времени я сняла квартиру побольше, и теперь можно было приглашать гостей, раньше этой радости из-за очень маленького пространства, я позволить себе не могла. Я показывала ей фотографии, она задавала мне вопросы, и я отвечала ей с особым воодушевлением. Рассказывала ей о моей поездке в Париж, о том, как прекрасен город и как мне хочется вернуться на его улицы снова. И вдруг от воспоминаний из глаз крупными каплями хлынули слезы. Они были такими горячими и чистыми, что мне не хотелось в это время быть одной. Я обняла Сару, уткнувшись носом в ее сладостно пахнущие волосы. Когда я выплакалась, подняла на ее взгляд, то увидела, что она улыбается мне своей лучезарной улыбкой, а глаза ее отражают мою душу, словно мы соединились в одно целое. Фильмы по моим сценариям приносили студиям хорошую прибыль, а я сама зарабатывала достаточно, чтобы не испытывать больше нужду в деньгах, наслаждаться жизнью и творить. Про нас с Сарой ходили разные слухи. Многие говорили, что у нас роман и что, лишь вопрос времени, когда мы станем еще одной однополой американской парой узаконившие свои отношения. Другие усмотрели в нас внешнее сходство и решили, что мы сестры. Журналисты выяснили правду о моих настоящих родителях, конечно же, приписали им всякие гадости, и писали об этом чуть не в каждой газете, журналах, на интернет сайтах. Объяснение с приемными родителями. Это был самый тяжелый момент в моей жизни. Мы встретились у меня дома. Они специально приехали, чтобы услышать всю историю от меня самой, а не в искаженном виде от журналистов. Говорили мы больше трех часов. В конце моего рассказа, мама посмотрела на меня и сказала: - Почему ты нам сразу ничего не сказала? Мы же тебе не чужие люди, нам не безразлично твоя судьба и будущее. Зачем надо было врать нам? - Я боялась, что вы заберете меня домой, боялась сделать вам больно, стыдилась своего состояния. Думала, что вы назовете мое решение уехать из страны, поступком ребенка, а не взрослого человека, но тогда я иначе не могла. Мне нужно было побыть одной и обдумать положение вещей. Сама страна меня тяготила, я не хотела ее больше никогда не видеть и забыть весь кошмар, произошедший там со мной. Простите, меня, пожалуйста!!! Я обняла маму и папу, вложив в свое объятие столько теплоты и нежности, какой никогда им не показывала. Хоть они и были моими приемными родителями, они заботились обо мне как о родной дочери. Временами я думала, как бы сложилась моя судьба, если бы эти замечательные люди не удочерили меня и не показали мир во всех его многообразных красках. - Я думаю, что это неправильно,- хмуро сказала мама.- Не окончив университет, пуститься в незнакомую страну! Это очень опасно! Жить на нищенскую зарплату официантки, переживать, страдать, а все для того, чтобы бороться со своими горестями, печалями и болью в одиночестве! Если бы ты поехала к нам, мы тебя поддержали, обогрели, мы бы все поняли! Наступила пауза. Я смотрела маме в глаза примерно с полминуты, а потом сказала: - Мне, правда, тогда нужно было побыть одной. Я не убегала от проблем, просто я не могла иначе, понимаете! Мне было очень больно, я не хотела, чтобы все вокруг напоминало о недолгом, но таком настоящем счастье! Пережить обман любимого человека нелегко, но я обещаю, что справлюсь с этим и найду свою дорогу в жизни. Сейчас я главный сценарист на проектах, за эту работу платят немного больше, чем авторам, занимающимся, например, только описательной частью текста или диалогами. Когда я накоплю достаточно денег, я уйду из литературы и начну занимать живописью. Она мне все же ближе, чем писательство. Моя цель - стать хорошим художником, не изменилась, я по-прежнему создаю картины и считаю это делом всей жизни. Поверьте мне, пожалуйста! Доверьтесь мне… - Мы доверяем тебе, доченька,- серьезно сказал папа. Он был человек спокойный, никогда не повышал на людей голос, относился ко всем По-справедливости и чести. – Я понимаю, что это решение ты принимала на эмоциях, под воздействием обстоятельств, но все, же нужно было хорошенько обдумать свое положение, прежде чем вот так ехать в неизвестность. Мы с мамой очень переживаем за тебя и, конечно же, хотим твоего счастья. Поехали с нами домой, в Россию. Будешь творить искусство на просторах малой родины, поближе к нам, понимаешь? Америка не родная тебе, она чужая для тебя страна. - Маша,- серьезно спросила мама,- а кто такая эта девушка, с которой тебя постоянно видят вместе? - Она моя хорошая подруга,- пространно ответила я. На самом деле мои отношения с Сарой были намного тоньше. Мои чувства к ней казались мне самым светлым и чудесным, из того что происходило со мной в жизни. Они стали глотком свежего воздуха, после всего, что со мной произошло, и я отчаянно цеплялась за них. - Не знаю, вы так друг на друга смотрите,- с сомнением произнесла мама.- Я понимаю, что в этой стране у тебя особо нет близких людей, но… - Между мной и Сарой отношения чисто духовные. Она самый близкий мой друг в этой стране! - Вас постоянно видят вместе, вы выглядите как влюбленные. В газетах такое про вас такое пишут, что страшно читать! - Мама, в газетах пишут ерунду всякую про нас. Это все неправда. Они ничего достоверно не знают, собирают слухи и сплетни, придумывают еще что-нибудь для остроты и продают потом это за большие деньги. Это их работа. - Все равно одумайся, дочка!- умоляюще сказала мама,- Мы любим тебя и желаем тебе добра и хотим, чтобы ты была счастлива! Полетим домой, и тебе станет намного лучше! - Мама, папа…- это решение я должна была озвучить давно, просто сейчас наконец-то настал подходящий момент, - Я уже достаточно взрослая и могу жить самостоятельно, своей жизнью, сама принимать решения и отвечать за свои поступки. Я остаюсь в Америке. Это мое решения и я не намерена его менять. Они поняли, что сражение проиграно. Если их дочь чего захотела, то даже самая могучая сила не способна хоть на йоту сдвинуть ее решение в более благоприятную для них сторону. - Хорошо,- сказал папа,- Мы принимаем твое решение. Можешь оставаться в Америке сколько хочешь. Но нас с мамой не будет рядом, чтобы тебе помочь, ты будешь строить свою жизнь сама. - Спасибо вам большое за понимание!- я подошла к маме и папе и обняла их. Они отлично меня поняли, и я была им за это безмерно благодарна. Перед тем как уходить, мама достала из сумочки письмо, протянула мне и сказала: - Оно от Наташи. Мы встретили ее в аэропорту в Москве. Думаю, ты будешь рада узнать новости о своей лучшей подруге. Когда родители ушли, они срочно улетали в Россию по служебным делам, даже не дав мне их проводить. Развернув письмо, я разрыдалась, бросившись на подушку. Она так далеко от меня, так далеко! Я хочу увидеть ее и обнять. Рассказать обо всем, что со мной произошло, поделиться печалями и радостями. Вот что было в письме: «Привет! Я очень рада, что встретила твоих родителей в аэропорту, а то не знала, как дать тебе знать о себе. Я писала это письмо в ужасной спешке, за столиком в кофе. Я очень по тебе скучаю, ты снишься мне каждую ночь, и я не знаю, что с этим делать. Мне больно и плохо без тебя, надеюсь, что скоро мы с тобой увидимся, и я смогу обнять тебя, посмотреть, какая ты сейчас. Теперь о главном, а то времени остается мало, у меня скоро регистрация. Мою первую песню заметил известный британский продюсер и захотел увидеть меня лично (сама не знаю, как так мне вдруг повезло!) Я думаю, что это мой шанс. Я хочу заниматься музыкой больше всего на свете, ведь это часть моей жизни и души. Сейчас я пока не имею постоянного адреса, так что ты не сможешь ответить мне письмом, но ты знаешь мой E-mail, так что пока пиши мне туда. С тех пор, как ты год назад уехала из России, тут все осталось по-прежнему. Те же улицы, дома, люди. Только нет тебя там… Ну, все. Мне пора. Регистрация на мой рейс начинается. Не скучай и держись! Скоро увидимся! Твоя Наташа. Читая письмо, я представляла себе, как она пишет его. Как ее рука мягко скользит по листку и выводит каждую букву, каждое слово. Они были наполнены теплотой самого дорого мне человека… Тут Мария прервалась и разрыдалась. Слезы потоком хлынули из глаз и не могли остановиться, а становились все крупнее и сильнее. Девушка немного привстала со своей постели и обняла Дэвида. Теперь слезы заливали его пиджак и рубашку. Он робко обнял ее, стал шептать что-то одобряющее, утешать ее стал, а она все плакала и плакала. Тогда Дэвид мягко уложил Машу обратно в постель и позвал врача. Врач, вышел из палаты, а через минуту вернулся с успокоительным и стаканом воды. Через полчаса девушка уснула. Выходя из палаты, Дэвид еще раз печально посмотрел на девушку, сочувствуя ей всем сердцем. - Когда мисс только привезли сюда, - пояснил доктор,- Девушка вышла из палаты, прокралась на пост дежурной сестры, подождала пока та отойдет в туалет, и украла сильнодействующие успокоительные из шкафчика. Ночью, когда персонала в центре находиться меньше, чем в дневное время, она пыталась с помощью этих таблеток лишить себя жизни. Нам удалось спасти ее, только по тому, что врач, делавший ночной обход по палатам, заглянул к ней повторно, просто на всякий случай. Он обнаружил ее лежащую на полу без сознания и вызвал экстренную бригаду, дежурившую в эту ночь. Ее буквально вытащили с того света, еще пятнадцать минут, и вы бы с ней не разговаривали бы сейчас. Дэвид словно прирос к полу в больничном коридоре. Шок. Холод в его душе распространялся по всему телу, хотя лето в этом году в США было довольно жаркое. Он представил, как это милая девочка подходит к шкафчику с лекарствами, дрожащей рукой открывает его, достает с полок пузырьки с таблетками и каплями, тихо уходит с поста дежурной сестры в свою палату, открывает их, все еще дрожа и от принятого ей решения и от того, что боль разрывает ее изнутри, и она хочет поскорее с ней покончить, чтобы больше ничего не видеть и не чувствовать. Открывает и глотает таблетки, запивая их каплями, а из глаз потоком льются слезы и она уже на грани истерики. Тело сотрясается от слез, а душа просит, чтобы все поскорее закончилось. И вот она падает на пол. Долгожданная свобода, словно уносить ее в небеса, она чувствует себя самой счастливой на свете! Перед глазами белый туман, наверное, это уже облака, как красиво! Сегодня она непременно проснется в прекрасном дивном саду, на деревьях будут расти спелые сочные плоды, яркое солнце освещать теплую пушистую поверхность под ногами, а вместо облаков вверху будут звезды, до которых можно дотянуться рукой, больше они не покажутся такими далекими! Глаза, наконец, открываются, она слышит, как в предвкушении осуществления своей мечты сердце с отчаянным трепетом рвется из груди! Когда она окончательно просыпается, то видит перед собой врачей, слышит, как работает аппарат по поддержанию сердца. Она все еще жива, значит, они спасли ее. Но зачем? Ведь она не просила их об этом! Она хотела умереть и в смерти обрести свободу! Еще через некоторое время она заметила, что находится не в своей палате. Присмотрелась, незнакомые лица окружали ее, значит она даже не в центре, а какой-то другой клинике. Возможно , первую помощь ей оказали местные врачи, а потом передали свою пациентку другим специалистам, чтобы они вернули ее к жизни. Дэвиду стало дурно от всего этого. У него закружилась голова, а к горлу подступила тошнота. Он поскорее пошел к лифту, чтобы поскорее оказаться на улице. Выйдя из центра, Дэвид остановился на мгновение, сделал глубокий вздох и побежал по улице. Он бежал, не останавливаясь даже чтобы перевести дыхание. Звуки города выключились, вокруг Дэвида стояла давящая на барабанные перепонки ушей тишина. Через несколько минут кто-то включил звук и он ворвался в сознание Дэвида так резко, что у него закружилась голова, и он чуть не упал. Мужчина остановился, встал лицом к стене, подошел к ней близко-близко, затем приложил к ней сначала руки, потом голову. Горячая кирпичная стена обжигала кожу рук и лба, но ему было все равно. Физическая боль немного заглушала душевную, и он готов был на любые ожоги и травмы, лишь бы она хоть ненадолго ушла. Несколько человек подошли к Дэвиду и спросили, что с ним случилось и не нужен ли врач. Он отрицательно замотал головой, всем своим видом показывая, что помощь ему не нужна и что его лучше сейчас оставить одного, наедине со своими мыслями. По прошествии нескольких минут, Дэвид отошел от стены и медленно пошел по улице, никто уже не обращал на него никого внимания. Дойдя до своего отеля, поднявшись наверх в номер, Дэвид посмотрел на себя в зеркало. Лицо белое, глаза испуганные, с неким оттенком безысходности. Ноги подкосились, и он упал на колени, все еще видя свое отражение в зеркале. Все тело сотрясало от беззвучных рыданий. Уже в течении недели он пропускал через себя страдания и боль этой девушки, представляя мысленно ее историю в мельчайших деталях: несчастная любовь, предательство любимого человека, разбитое сердце, казалось, капкан плотно закрылся. Она решает уехать в другую страну, чтобы хоть немного заглушить свою боль. Что-то произошло, она попала в автомобильную аварию, потом ее перевели в реабилитационный центр, где она пыталась прервать свою жизнь с помощью лекарств, хранившихся в шкафчике первой помощи. Каждый психолог, если он профессионал своего дела, глубоко эмоционально воспринимает истории своих пациентов, и сопереживает им всей душой. Но в истории с этой девушкой, Дэвид чувствовал не только профессиональную принадлежность и желание помочь, но еще едва уловимое чувство, что когда-то очень давно они были хорошо знакомы. Прошло время, они разъехались по тем местам, куда указала им жизнь, а после снова встретились, совершенно позабыв друг друга, словно и никогда не было прекрасных моментов их дружбы, но где-то в потайных уголках сердец осталась эмоциональная память тех событий, только теперь они их не так четко помнят. « Нет,- сказал он себе, пытаясь рассуждать логически,- этого не может быть, я просто проникся историей этой девушки, только и всего. Все мои родные живут в Лондоне, друзья тоже, давних знакомых в Америке у меня нет. Так что это просто профессиональный интерес и желание помочь. Мне нужно успокоиться, собраться с мыслями и попытаться сделать все, что в моих силах, чтобы помочь ей». С этими мыслями Дэвид встал с колен. Отражение было уже не таким бледным, но все еще выражало тревогу и беспокойство. Приняв душ, он упал на кровать и забылся сном, сил на ежевечернее чтение уже не оставалось. Ему снились запутанные, тревожные сны. Сознание рисовало все новые картины, почему же Мария пыталась лишить себя жизни, одна страшнее другой. Он несколько раз просыпался в холодном поту, лежал, уставившись в потолок, думая о человеческих несчастьях и боли. Ему нехватало Анны. Ее спокойствие, улыбка, душевное равновесие, несмотря на все то, что она пережила, являлись для Дэвида самым лучшим лекарством от плохих мыслей и переживаний. « Надо будет позвонить ей сегодня, она нужна мне, как источник с целебной водой. Родная моя, почему ты так далеко от меня сейчас?» И он забылся спокойным, ничем не тревожным, сном. Утро было солнечным и прохладным. Такая погода держится обычно до полудня, потом наступает нестерпимая жара, которая спадает только глубокой ночью. Ночь обычно была для Дэвида временем раздумий. Окружающая тишина позволяла максимально сосредоточиться и спокойно разложить все по «полочкам». С тех пор, когда он встретил Марию, подумать было над чем. До сих пор из головы не выходила фраза доктора Стэнфорда: «Она говорит, что знает Вас и Вы очень близкий ей человек. Только Вам она может довериться». Но Дэвид совершенно не представлял, откуда Мария знала его. Абсолютно незнакомая девушка рассказывает ему всю историю своей жизни, даже те моменты, которые были неизвестны ее близким. Предположим, что это просто доверие между психологом и его пациентом, но почему же она категорически отказывается общаться с его американскими коллегами, и просит, чтобы ей пригласили специалиста из Лондона? Тогда ей правда есть что скрывать. А вдруг окажется, что эта девочка, кстати, похоже, весьма известная сценарист, просто пытается привлечь к себе еще больше внимания, и хочет сделать из себя великую мученицу, а потом через месяц - полтора, сказать, что ничего на самом деле не было, а всю эту историю выдумали журналисты? Но почему то Дэвид искренне верил этой девушке. Что-то в ней было такое, что говорило: «Я скажу тебе все свои тайны, я обещаю. Но пока я не готова это сделать, нужно чтобы прошло время и все тебе расскажу, не волнуйся. Ты узнаешь все, потерпи немножко». Сегодня встречи с Марией у него не было, так как девушка должна была немного отдохнуть от пережитого накануне эмоционального всплеска. Он все еще терзался сомнениями, еще раз все основательно обдумав, Дэвид решил позвонить Анне. Как иногда важно спросить совета, вы даже себе не представляете. Терзающие нас мысли не дают покоя, копошась в голове, словно беспокойные жуки, которых выпустили из многовековой темноты на солнечный свет. И тогда их просто необходимо успокоить, объяснить им, что на свету тоже можно жить, нужно только найти решение как. В таком состоянии находился сейчас Дэвид. Ему просто необходимо было высказать свои сомнения и спросить совета. Мысли путались, и Анна была одна из немногих, кто мог их успокоить и выслушать. Таинственная девушка и ее история не давали Дэвиду спокойно спать по ночам. Бывало, он даже часами лежал без сна, глядя в потолок и думая, о странном чувстве, которое посещало при взгляде на свою пациентку. Как порой трудно решиться поделиться своими сомнениями, даже с близким человеком, задать вопросы, не дававшие спокойно проводить дни и наслаждаться летними ночами, так чтобы человек «на той стороне» не уловил нотки тревоги в твоем голосе, случайно не передать это состояние ему в душу. Но, не смотря на внутреннюю дрожь и сомнения, без советов и поддержки нам порой не обойтись. Это факт тверд и древен как скала. Тут уж ничего не попишешь. Порой нам кажется, что со всеми проблемами и неурядицами в жизни мы можем справиться сами, не втягивая в это своих близких и друзей, но истина такова, что в одиночку с самыми сильными бедами мы справиться не в состоянии. И тут приходиться признать свою не всесильность. Но может это и хорошо, что можно обратиться за советом и поддержкой к близкому человеку, так мы показываем свою человечность, а ее в нашем современном мире, где искренние и добрые ценности стали забываться и уходить в далекое пыльное прошлое, так не хватает. В любой жизненной ситуации, где бы и кого не застала на жизненном пути беда, мы должны оставаться людьми. Иначе темнота и беспросветность души поглотят нас навечно. Преодолев последние сомнения, Дэвид решился поделиться своими мыслями с Анной. Медленно открыл ноутбук, подождал, пока он загрузит систему, и будет готов к работе. Почему-то когда собираешься сделать что-то очень важное в своей жизни, боясь принятого тобой решения, начинаешь волноваться и сомневаться, вот тут-то время летит с невероятной скоростью и те вещи, которые в обычные дни кажутся такими медленными, вдруг превращаются в самые быстрые на свете. Так было и с Дэвидом. Обычно медленно включавшийся ноутбук, загрузился довольно быстро, и недолго думая, Дэвид, кликнув мышкой по значку, открыл программу для видео звонков. Ему показалось лучше, если он будет видеть Анну, смотреть ей в глаза и все рассказывать, чем просто позвонит и услышит ее голос. Дэвиду нужно было поговорить с женой с «глазу на глаз», так почему бы не сделать это таким способом, как видеозвонок? Современное средство не чувствовать расстояние, стирающие грани разделяющие людей. Дэвид посмотрел на панель «контактов» и увидел, что сейчас Анна была доступна. Очевидно, она с кем- то недавно разговаривала, и еще не успела закрыть программу. Дэвид кликнул на имя, потом на значок «видеозвонок» и стал ждать ответа. На экране возникло родное лицо, такое прекрасное и светлое, что все плохие мысли тут же забылись, уступив место солнечному теплу в душе. - Здравствуй, родная,- улыбнулся Дэвид.- Как ты там без меня? Как наши детки? - Привет, милый,- так же тепло улыбнулась Анна.- Я хорошо и дети тоже. У них каникулы, так что скучать им некогда. В Америке очень жарко? - До полудня прохладно, а потом начинается ужасная жара. Но я это время обычно провожу в центре, со своей пациенткой. - Как она?- участливо спросила Анна.- Ты сможешь ей помочь? - Думаю, да, хотя я до конца еще не разобрался в ситуации. Понимаешь, ее история кажется мне очень личной, такое посторонним людям, даже психологам, не рассказывают. Мне кажется, она что чрезмерно доверяет мне. Что-то здесь не так…. - Тебе кажется, что она разговаривает с тобой, словно вы давно знакомы и ты очень близкий ей человек?- догадалась Анна. – Я думаю, что все дело в тебе. Ты внушаешь доверие, люди тянутся к тебе. У тебя в глазах при беседе отражается сочувствие и понимание, глубокое и искреннее. - Ты слишком меня расхваливаешь,- смутился Дэвид,- дело, я думаю, совсем не в этом… Я думаю, у нее есть тайна. Тайна, которую она пока не готова раскрыть. - А я думаю, что дело в твоей доброте,- повторила Анна.- Она просто доверяет тебе, вот и все. Не переживай, я знаю, все у вас будет хорошо. - Спасибо, любимая,- с облегчением вздохнул Дэвид. У него словно гора с плеч свалилась. Анна сказала именно такие слова, которые он хотел услышать. Она не сказала не единого слова о «тайне», позволив Дэвиду самому до конца разобраться в ситуации, не захламляла его и без того перегруженную мыслями голову, новыми догадками и сомнениями. Она лишь направила Дэвида на правильный путь, а выбор следовать ему или нет, был только за ним. В любом случае, разгадку мог найти только он один. А для этого нужно было дослушать историю до конца, пропуская через сердце и душу все то, что пережила Мария за эти пять лет. Так было нужно, и он это знал. Посмотрев на часы в правом углу монитора, он с удивлением заметил, что прошло около десяти минут, прежде чем он произнес эту маленькую, но такую важную фразу. - Я люблю тебя. - Я тоже люблю тебя,- сказала Анна.- Береги себя, пожалуйста, прошу тебя. - Хорошо,- произнес Дэвид.- Пока - Пока,- сказала Анна и одарила его все той же теплой и светлой улыбкой. Звонок завершился. Дэвиду стало гораздо легче после разговора с женой. Он чувствовал себя отлично, мысли спокойные, сознания на удивление ясное, будто и не было всех этих волнений последней недели. Оставшееся до вечера время он решил провести за чтением любимой книги. А после крепко уснул, впервые за время жизни в США. На завтра он снова пришел к Марии. Она как обычно лежала на кровати и смотрела в одну точку на потолке. Дэвид поздоровался и присел в кресло напротив кровати. Мария молчала. Прошел час. Разговор даже не начался. Прошло еще полчаса. Молчание густым туманом заполнило комнату. Сколько в него не всматривайся, не увидишь ничего, даже на близком расстоянии. Наконец Дэвид робко нарушил затянувшееся молчание: - Может мне прийти завтра? Или в любой другой день, когда Вы захотите продолжить? - Нет,- твердо сказала Мария.- Я буду говорить сегодня и сейчас. - Хорошо,- произнес Дэвид. Он был готов ждать продолжения истории Марии сколько угодно, терпения ему было не занимать. Мария тем временем оставалась все такой же неподвижной фигурой со стеклянным взглядом. За время, проведенное в центре, кожа девушки стала бледной, сразу было видно, что она долго не видела дневного света. Под глазами залегли ярко-лиловые тени. Длинные, соломенного цвета волосы, были тусклые и безжизненные. Но в отличие от самого первой встречи, которую Дэвид никогда не забудет, они были причесаны. Очевидно, иногда Мария вставала с постели. Дэвид обратил внимание на чуть приоткрытую занавеску на окне. « Значит, она подходит к окну, что бы посмотреть, что за ним происходит. Возможно, это помогает ей отвлечься от своих мыслей. Хотя, вероятнее всего, что ей просто надоедает все время лежать целыми днями в одной позе, и, вставая с кровати, она создает для себя некую иллюзию жизни». Сквозь эти мысли Дэвид расслышал голос Марии. Он звучал тихо, но отчетливо. Мужчина прислушался к словам… … Я все время думала о Саре. Мне очень хотелось ощутить тепло ее руки, смотреть в эти наполненные райским светом глаза. Я понимала, что общество относиться к нашей дружбе предвзято, но мне было все равно. Впервые после приезда в США я начала жить, а не просто ежедневно существовать, выполняя рутинные и бесполезные действия, находя отдушину лишь в творчестве. Сара стала для меня долгожданным глотком свежего воздуха, после мучительного нахождения взаперти в душной комнате, без возможности даже открыть окно, их там просто не было. Она все время мне что-то говорила, но почти не слушала, что, только смотрела на нее и думала: « Я снова живу! Я снова чувствую и ощущаю прекрасное вокруг себя!» Сара была моей музой на протяжении полугода. Она вдохновляла меня на новые сюжеты и композиции, помогала взглянуть на давно уже рассказанные и пересказанные темы с другой стороны, более яркой и необычной, открывая все новые детали давно уже придуманного велосипеда. Однажды она исчезла. Исчезла как дым. Просто ушла и все. И тогда во мне наступила пустота. Я словно потеряла часть души, этот осколок было уже не вернуть. Все мне опостылело. Я больше не писала сценарии. Они напоминали мне о Саре. Каждый раз, беря чистый лист бумаги, я смотрела на него примерно минут тридцать пять. Воспоминания душили меня, не давая сосредоточиться или даже думать о чем-то кроме нее. Сминая очередной листок, я бросала его в мусорную корзину. Все было тщетно. Моя карьера сценариста близилась к закату. Но у меня был один проект, который я была обязана довести до конца, иначе я бы подвела очень много хороших людей. Подумав, я решала так: « Я должна довести проект до конца и сделать, то, что обещала. Но потом я уйду. Моя задача будет выполнена, а совесть чиста». С трудом начав писать, я исправила все те моменты, где режиссер сделал пометки, добавила к уже написанному материалу немного нового для перехода в следующий эпизод и не затягивания концовки фильма. На следующий день режиссер посмотрев мою работу, сказал, что хотел бы сотрудничать со мной и дальше. - Ваши тексты полны глубины и жизни, мисс Миронова,- говорил он.- Я в профессии режиссера уже довольно давно и редко встречаю подобное. Обычно сценаристы, работающие с крупными студиями, пытаются создать какие-нибудь нереальные картины будущего или другие миры, отличающего от нашего, мир фантастики и бесконечного воображения, населяя его разными персонажами. Это притягивает зрителя, позволяя ему отвлечься от повседневных забот и проблем. Вы пишите очень реалистично. Ситуации, которые Вы описываете, невозможно придумать, их уже придумала жизнь. Вы только умело превращаете их в Слова. Я думаю, что Вам не стоит оставлять литературу. У Вас есть талант, мисс Миронова, необыкновенный талант. Ваши тексты, словно живые существа. Они дышат, думают, разговаривают. У них есть чувства и душа. Настоящие произведения искусства. - Мистер Хэмстон, я не думаю, что смогу сейчас написать что-то действительно хорошее. Мне нужен перерыв, чтобы подумать над всем тем, что происходит сейчас в моей жизни. Я ценю то, что Вы верите в меня, и я глубоко Вам признательно за это, но сейчас действительно не время для моего возвращения к литературе. Я не готова к этому. - Я понимаю Ваши переживания, мисс Миронова, возможно, Вам нужно время, я не тороплю Вас. Сейчас я готов отпустить Вас, но с условием, что через год Вы вернетесь. Я не хочу терять такого автора как Вы. До встречи, мисс Миронова. Я буду ждать Вас. - Спасибо Вам большое, мистер Хэмстон. Я подумаю над Вашими словами. Возможно, я и вернусь в литературу. Я повернулась к двери, нажала ручку и вышла из кабинета режиссера. И вот через три минуты я стояла у входа в студию, невидящим взглядом смотря на людей проходящих мимо меня и ощущая себя совершенно чужой среди них. Сегодня я была готова навсегда порвать с творчеством. Но в словах режиссера я уловила нотки здравого смысла. В чем-то он был прав. Мне нужно время, чтобы все обдумать и прийти к окончательно верному решению. Не стоит сейчас так резко обрывать все ниточки. Я представила себе куклу марионетку, которую кукловод дергает за специальные привязанные к ней ниточки. Они позволяют кукле двигать руками, ногами. Но характер того или иного персонаж ей придает уже человек. И вот внезапно ниточки обрываются. Кукла не может больше двигаться и становиться бесполезной деревяшкой. Конечно, через какое-то время кукловод прикрепит к ней новые ниточки, и она снова сможет двигаться, а пока она просто лежит и пылится в углу, никому не интересная и покинутая. Я бродила по улицам, пока на город не опустилась глубокая синяя ночь. В ней чувствовалось некое спокойствие и умиротворенность. Это была прекрасная теплая ночь. Весенние запахи уже ощущались в воздухе, и природа начинала свои нехитрые приготовления к весне. Я просидела на скамейке в своем любимом парке, пока темнота окончательно не сгустилась над городом. Нужно было идти домой. Я медленно встала и пошла по аллее, думая о Саре. Интересно как она сейчас? Что с ней? Сможем ли мы когда-нибудь увидеться снова или судьба разлучила нас навсегда? Она так резко уехала, что я даже не успела с ней попрощаться. Уже прошло три месяца, а такое ощущение, что все это было только вчера. Когда мы встречались на съемках или дома, она всегда улыбалась. Я никогда не видела ее грустной или чем-то расстроенной. Много позже, вспоминая, как она тогда выглядела, я буду часами молчать, и уходить в себя. Мне и в голову не могло тогда прийти, что я когда-нибудь смогу так о ней говорить… Я пришла домой в три часа ночи. Приняв душ, я упала на кровать и мгновенно уснула. Сон подкрался ко мне незаметно и заключил в свои сладкие объятия. Утро стало для меня невыносимым. От аромата кофе к горлу подступала тошнота. Я открыла окно и с полчаса стояла у него, пока свежий воздух, проникая в легкие, не очистил их. Мне стало немного легче. Закрыв окно, заварила себя зеленого чая. Мягкий аромат чая привел меня в чувства. « Пиши!- вдруг сказал внутренний голос» Я чуть снова не лишилась чувств. Призыв был сильный и эмоциональный. Я поняла, что надо действовать. Пошла в комнату, взяла стопку белый листов, простой карандаш, села за стол и начала писать. Писала день, неделю, месяц, полгода, год, прерываясь лишь на то чтобы поесть и немного поспать. Все остальное время я писала. Записывая свои мысли, чувства, переживания, радости, улыбки, описывала жесты и позы. Когда последняя строчка была дописана, пустота у меня в душе куда-то исчезла. Стало намного теплее и светлее. Такое ощущение, что мне перекрыли воздух, а потом открыли к нему доступ и я снова начала дышать полной грудью, с упоением вдыхая ароматы вокруг. Эти исписанные страницы стали неразрывной частью меня. Они помогли мене вернуться к жизни и дали шанс начать все заново, с чистого листа. Я смотрела на них и мысленной благодарила за то, что все это время они были со мной. Впервые за целый год я решила проверить электронную почту. И не поверила своим глазам: Наташа едет в большой гастрольный тур, и одним из пунктов значился Лос-Анжелес. Наташа писала, что очень занята подготовкой к шоу и извинялась, что так редко мне пишет. В письме было именное приглашение на концерт, которое следовало распечатать и показать на входе. Американские организаторы уже предупреждены. Выступление должно было состояться через месяц от написания письма. Я прочла его за неделю до концерта. « Отличное начало новой жизни!- подумала я.- Наташа….как я по тебе скучаю! Невозможно было передать словами, с какими чувствами я читала твое письмо с новостью, что ты добилась своего и уезжаешь в Великобританию строить музыкальную карьеру!» Я попробовала представить себе нашу встречу. Картинка расплывалась от слез, застилавших глаза, но в тоже время я улыбалась. Увидеть Наташу было настоящим подарком после года печальных мыслей и депрессии, которую я старалась заглушить написанием тех страниц, которые сейчас аккуратной стопкой лежали на столе. « Все начинаю новую жизнь!»- радостно возвестила я на всю квартиру. Времени оставалось мало, и нужно было торопиться. Для начала продумать, как и в чем я появлюсь на концерте. Открыла шкаф и стала осматривать его содержимое. На глаза мне попались мои любимые синие джинсы, которые я не променяла бы ни на какие платья на свете. И я не раздумывая больше не секунды, сделала окончательный выбор. День концерта настал. Я сильно волновалась, приглашение было у меня в руках, оставалось только показать его на входе охране, и путь к желаемой встрече открыт. Не пред одной премьерой я так не переживала. И вот я в зале. Дошла до фан-зоны, она была расположена почти вплотную к сцене, отделенная от нее лишь металлическим ограждением, чтобы оградить музыкантов от слишком радостных поклонников. Стоя в самом центре, я рассматривала сцену. Примерно через час зал наполнился полностью, радостное возбуждение в нем можно было при желании нащупать рукой. Фанаты требовали любимую группу на сцену, всем хотелось, чтобы концерт поскорее начался. В зале погас свет, и заиграла музыка. Это был настоящий рок-концерт! Двухчасовое живое выступление! Я видела, как Наташа играет на гитаре, видела огонь в ее глазах. Казалось, он освещал весь зал, ярче, чем установленные прожектора. Истинная любовь к музыке… Когда концерт закончился, фанаты еще час не отпускали своих кумиров со сцены. Они аплодировали и кричали «Bravo», так что некоторые даже охрипли от восторга. Америка благосклонно приняла в свои объятия английскую рок-группу. Это был оглушительный успех! После концерта я, наконец, смогла поговорить с Наташей. Меня проводили к ней в гримерку, где на маленьком журнальном столике уже стояла корзина с фруктами, значительное место в которой занимали любимые мной и Наташей бананы, а так же две чашки и заварной чайник, где находился наисвежайший чай. Дверь в гримерку открылась и вошла вторая солистка группы, Мэри М. Это был ее псевдоним, настоящего имени я, к сожалению, не знаю. ( И не знала, из-за чего в один прекрасный день попала в довольно затруднительное положение, но об этом позже). Мэри М. была необыкновенно добрым и светлым человеком. Я убедилась в этом, во время нашего недолго общения в гримерке. Она тоже была из России. Из маленького провинциального городка, название которого я как-то позабыла. Да оно и не важно. На лице Мэри М. всегда светилась улыбка. Она постоянно шутила на самые разные темы и так звонко смеялась, что заражала всех окружающих своим позитивным настроением. Она умела видеть в черноте лучик света и надежды. Этим Мэри М. мне очень понравилась. После приятно беседы, она пошла поговорить с музыкантами о прошедшем концерте, оставив нас с Наташей попрощаться. - Сестренка,- сказала Наташа,- ты на правильном пути. Я горжусь тем, что ты не сломалась и нашла в себе силы идти дальше. Ты должна продолжать заниматься творчеством, это то, что у тебя лучше всего получается. У тебя есть талант. Раскрой его как можно глубже и ты сможешь свернуть горы. - Спасибо тебе за такую стойкую веру в меня,- я подошла и обняла ее.- У меня нет никого на свете дороже тебя, и я благодарна судьбе, что встретила тебя на своем пути. - Мне правда нужно идти,- печально сказала она. – Мы улетаем завтра рано утром. Следующей нашей остановкой станет Прага. А еще нужно хотя бы пару часов поспать перед вылетом. На сцене усталость не замечается вообще, кажется, что когда играет музыка, я готова парить в небесах от переполняющего меня счастья, но концерт заканчивается, музыка затихает, и тут я чувствую, что хочу видеть перед собой не столпившихся у входа журналистов, а чашку горячего чая и мягкую постель. - Конечно,- я тепло улыбалась ей. Я пыталась вспомнить, когда мне было так же хорошо, как сейчас, но не могла. Этот момент нашей встречи стал самым чудесным событием в моей жизни, и я, никогда его не забуду. Мы вместе вышли через служебный выход, и разошли в разные стороны. Наташа направилась к машине, которая должна была отвезти ее в отель, а я пошла пешком до дома, наслаждаясь сладким весенним воздухом и все еще улыбаясь. Утром я проснулась в отличном настроении. Начало новой жизни было положено. Еще раз, перечитав и отредактировав текст, я, наконец, отправила его нескольким знакомым режиссерам и на студии, с которыми раньше работала. И стала ждать ответа. Через неделю мне позвонили. - Добрый день, я могу поговорить с мисс Марией Мироновой?- спросил приятный мужской голос. - Здравствуйте, я Вас внимательно слушаю,- ответила я. В данный момент я собиралась уходить немного погулять. Звонок застал меня уже у входной двери. - Мисс Миронова, Вас беспокоят со студии Mountain. Нас заинтересовала Ваша последняя работа, и мы хотим пригласить Вас сотрудничать с нами. Вы могли к нам подъехать? - Когда?- спросила я.- несмотря на то, я была решительно настроена и готова к новым проектам, сегодня я не хотела думать о работе, мне хотелось побыть одной. - В среду в пять часов Вас устроит?- осведомился голос. - Да, мне удобно в это время встретиться с Вами. - Прекрасно, мисс Миронова. Записываете адрес… В среду ровно в пять я была в офисе студии Mountain. Целый час я общалась с ее представителем и была готова сбежать при первой же возможности, только бы этот глупо улыбавшийся мне менеджер отвернулся хотя бы посмотреть в окно. Но он упорно продолжал смотреть мне в глаза, не отрываясь и почти не моргая. Наконец я не выдержала и сказала: - Мне в принципе понятны Ваши условия. У меня еще осталось пару небольших вопросов, можно мне переговорить о них с режиссером? - Конечно, мисс Миронова,- приторно улыбнулся менеджер.- Вот Вам его визитка. Вы можете позвонить ему и договориться о встрече. - Спасибо, всего доброго, до свидания,- сказала я, и как только менеджер наконец отвернулся к окну, тут же выбежала из кабинета. Через два дня у меня была назначена встреча с режиссером. Выбор пал на местную кофейню, спокойное, тихое местечко, хоть и находилось оно в самом центре города. Когда подошел режиссер, я уже сидела за столиком и пила чай. Вообще чай был самым моим любимым напитком, в который я иногда позволяла себе добавить молоко. Эта моя привычка вызывала у моих знакомых и друзей неоднозначную реакцию, но потом я к этому привыкла и перестала обращать внимание. Я любила чай с молоком и не собиралась от него отказываться, хоть мир перевернись вверх дном. - Добрый день, мисс Миронова,- приветливо сказал режиссер и присел напротив меня за столик.- Меня зовут Гарри Эйбрамсон. Меня заинтересовала история, которую Вы написали. Она очень искоренения и правдивая. Вы когда-нибудь работали в независимом кино? - Нет,- я покачала головой. - Тогда я вкратце расскажу Вам про него. Независимое кино не зависит от крупных студий, больших денег и крутых спецэффектов. Чаще всего это малобюджетные картины, основное внимание в которых уделяется глубине истории, раскрытию характеров персонажей. Они бывают чаще длиннее или короче по времени, чем фильмы, выходящие в широкий прокат. На нас меньше давления со стороны студии и продюсеров, которые ориентируют фильмы на коммерческий успех. У нас больше художественной свободы. Зрители часто неоднозначно воспринимают наши фильмы, просто потому, что им хочется отдохнуть в кинотеатре в выходной день, а не задумываться над вопросом жизненных проблем, которых им хватает и в обычной повседневной жизни. Но мое мнение, люди должны думать над тем, что они смотрят, читают или слушают. Настоящее искусство быть не может пустым, оно несет в себе глубокий смысл, который автор хочет донести до людей. Оно изменяет представление о многих вещах, открывает новые горизонты восприятия мира. Я слушала и кивала головой. Мне было очень приятно общаться с этим человеком. Он говорил об искусстве с таким вдохновленным трепетом, что я даже боялась задавать вопросы, непосредственно касающиеся проекта, чтобы не разрушить идиллию, установившуюся между нами во время разговора. Дальше детали вспоминаются мне размыто. Мы обсудили некоторые нюансы нашей будущей совместно работы и на этом разошлись. Но эта наша беседа об искусстве врезалась мне в память навсегда. Почему? Может потому, что я давно исто стосковалась по подобным разговорам и мне хотелось глотка свежего воздуха, среди моей обыденной и тусклой жизни, а может потому, что я давно не говорила с кем-то вот так, открыто, все время на меня давили то правила поведения в публичном обществе, то защита личного пространства от посторонних глаз и ушей. Теперь я чувствовала, что освободилась от всего этого хотя бы на один час, и мне стало казаться, что что-то внутри меня в этот момент сломалось. Я никогда больше не возвращалась к прежней напряженности на людях, а держалась свободно и легко. Это была одна из главных внутренних перемен, посетивших мое сознание в тот год. После всех согласований с режиссером и продюсером, в моей жизни опять начинается творческий беспорядок. С утра - обсуждение свежего эпизода с режиссером, уточнение деталей и мест съемки, после пятнадцати минутного обеда - ознакомление актеров с текстом. Два дня на подготовку. После - многочасовые съемки. Все зависело от размера сцены, которую мы запланировали снимать. Естественно, само понятие нормальный человеческий режим дня, было с треском забыто. Мы могли снимать по ночам, рано утром, едва забрезжит рассвет, поздно вечером, когда темнота становилась настолько густой, что приходилось включать мощные прожектора, чтобы осветить пространство, если проходили натурные съемки. Но, не смотря на дикую усталость, мы продолжали шутить и улыбаться. Непрекращающейся творческий процесс был для нас истинным удовольствием и наслаждением, рождая новую жизнь вокруг нас. История, мягко сошедшая с бумажных листов, и воплотившиеся в реальные образы, зачаровывала всех своей простотой и искренностью. Всех, кроме ее автора. Мне казалось, что я лишь временно во всем этом деле, и наступит время, и я смогу спокойной закрывшись в маленькой квартирке, продолжать заниматься тем, что дорого моему сердцу. После окончания съемок, у меня должна была состояться первая в жизни выставка моих работ. Я страшно волновалась, как она пройдет, и как люди воспримут мое творчество. Как сценарист, я была уже довольно известна и популярна, но как художника меня должны были увидеть впервые и от этого волнения еще больше возрастали. Режиссер и вся наша команда, поддерживала и ободняла меня как могла. Это помогало мне держаться и не сорваться. По ночам мне снились запутанные кошмары, и я просыпалась в беззвучном крике. Кошмары были похожи друг на друга: выставка оказалась провальной, мои работы не поняты людьми, которые говорят, что живопись-это высокое искусство, а ее работы больше похожи на рисунки душевнобольного человека. Я остаюсь одна в пустом зале, наедине со своей разломленной душой…все кончено…и нет возврата больше… Чтобы не меньше волноваться, я с головой погружалась в работу. Все свое подавленное и нервное настроение, я переносила на бумагу. История, которая и без того была эмоционально насыщена, становилась просто взрывной. Актеры, занятые в проекте, так талантливо воплощали написанное, что казалось, они не играют, а камеры просто снимают отрывки из их жизни. Я смотрела на происходящие, и мне становилось немного легче. Через два месяца для продолжения съемок я со всей командой, улетели в Лондон. Там мои чувства обострились с новой силой. От волнений, ненормированного графика съемок, я превратилась в самый настоящий нервный комок, сгусток негативных эмоций. Любая фраза, произнесенная громко или с сильным эмоциональным оттенком, будь то положительное или отрицательное значение, неважно, вызывали у меня приступы неконтролируемого гнева и истерик. Обычно на следующий день, мне было жутко стыдно за свое поведение, и приносила людям, которые без всякой на то видимой причины попадали под мое меняющиеся настроение, свои глубокие и искрении извинения. Мне кажется, что отчасти они понимали меня, но в целом принимали мои извинения потому, что были людьми вежливыми и спокойными. А еще я скучала по Наташе. Виделись мы теперь редко, в основном списывались по электронной почте, хотя признаться, делали мы это ничуть не чаще, чем виделись лично. У нее был сумасшедший гастрольный график и свободного времени на что-то еще оставалось катастрофически мало. Спала она по три часа, не больше, и заветной ее мечтой было наконец нормально выспаться. Наступил июнь. Сьемки почти подошли к концу. Актеры усиленно готовились к финальному рывку, чтобы достойно завершить работу. А через полтора месяца картина должна была быть представлена самым строгим на свете судьям: зрителям. Что будет дальше, не мог сказать никто. Если картину воспримут положительно, то она обещала стать самым дорогим независимым фильмом за всю историю! Многие критики уже пометили наш фильм в список самых ожидаемых фильмов года. В один из выходных от сьемок, я решила навестить Наташу. Она как раз была сейчас в Лондоне. Сестренка встретила меня в своей небольшой квартире, на четвертом этаже. Это было чистое и уютное место, пусть и его окна выходили на шумный Лондон, здесь можно было побыть наедине со своими мыслями. Наташа встретила меня очень встревоженной и уставшей. Когда мы сели пить чай на кухне, руки ее тряслись так, что заварной чайник и чашки слегка позвякивали. Когда я спросила, что с ней случилось, она, улыбнувшись, сказала: - Я просто устала. Сама понимаешь, гастроли, записи, постоянные недосыпы. Еще сейчас новый альбом выходит, если все получится, как мы задумали, то он может стать самым важным в моей музыкальной карьере. Ты же знаешь, как это для меня важно… Наташа если сдерживала слезы, а мне, как я потом себя за это корила! Мне не хватило духу подробнее узнать о ее состоянии, хотя бы задать уточняющие вопросы. Вместо этого, я промолчала, предположив, что когда придет время, Наташа сама найдет силы мне все рассказать. Хотя, если бы я тогда все узнала, стало ли бы нам от этого легче? Не знаю… Когда я вернулась в отель, где жила вся съемочная группа и поднялась в свой номер, у меня закружилась голова. Я упала на кровать, и лежала лицом вниз примерно полчаса. Я была расстроена и одновременно зла на Наташу. Я была в шоке от нашей встречи. Как можно было после полутора лет разлуки, так холодно и безразлично принять меня?! Она даже не улыбнулась за все время нашей встречи! Держалась сдержано, что-то явно не договаривала. Конечно, успокаивала я сама себя, она, возможно, не хотела загружать меня своими проблемами, но раньше мы делились друг с другом своими переживаниям, давали советы, поддерживали в трудных ситуациях. А теперь я ощущала себя такой одинокой и несчастной, что становилось еще хуже, чем было все эти месяцы. В тоже время я злилась и на саму себя. Нужно было уже давно бросить все эти сценарии, и спокойно заниматься живописью. И с Наташей можно было чаще видеться, но я была настолько погружена в свои переживания, что не могла резко решиться на перемены, хотя понимала, что они мне необходимы. Я боялась броситься в омут с головой, разрушая привычный порядок вещей. И мне было очень стыдно за это. Я встала с кровати и посмотрела на себя в зеркало. В нем оказалось лицо девушки с растрепанными светлыми длинными и безжизненными волосами. Черные круги под глазами с трудом скрывал даже тональный крем, щеки были впалые и глаза из-за этого казались большими пустыми окнами, в которых давно погас свет. Мне стало тошно смотреть на нее, и я со всей силы ударила по зеркалу. Оно разбилось и рассыпалось на множество осколков. Один из них я взяла в руку и крепко сжала. Естественно, из руки полилась алыми струям кровь. Она лилась по всей длине руки. Вид крови всегда смущал меня, но сейчас приносил удовольствие и истинное наслаждение от физической боли. Теперь моя душа и тело были наравне. Из глаз лились слезы. Я чувствовала себя уставшей от всей этой жизни, оболочкой, что-то представлявшей из-себя снаружи, но совершенно пустой внутри. Я не помнила, как уснула. Тут Мария замолчала и жестом дала понять, что рассказ на сегодня закончен. Время пролетело незаметно, рабочий день у центра уже подходил к концу и Дэвиду действительно пора было уходить, даже если Мария была бы готова продолжать. Наступила очередная пауза… Утром Дэвид проснулся в подавленном настроении. После услышанного вчера, мысли все еще не могли успокоиться. Сон получился прерывистым и тревожным. Ему снилась плачущая Мария. В руке она сжимала осколок зеркала. Все вокруг было залито кровью. Мужчина чувствовал, что все больше погружается в эмоциональное состояние девушки и ощущал себя ребенком, по сравнению с ней. Она встретила его как обычно, с отсутствующим взглядом и печальной интонацией в голосе. - Мы продолжим сегодня, да?- спросил как обычно Дэвид, после утреннего приветствия. - Да,- после долгой паузы ответила Мария.- Можно я попрошу Вас об одной вещи? - Конечно, все что угодно,- ответил Дэвид. - Вы не могли бы взять меня за руку? Так мне будет гораздо спокойнее рассказывать историю дальше. - Да, конечно,- не раздумывая ответил Дэвид. Когда он взял девушку за руку, то сразу почувствовал ее тепло. Ее рука крепко сжала его пальцы. Сначала он немного дрожала, но когда произошел полный контакт, дрожь прекратилась. « Ей так нужен родной и близкий человек. Она кажется такой маленькой и одинокой девочкой. Она ребенок, в этом большом бездушном реальном мире» И так, съемки подходили к концу,- начала свой рассказ Мария,- и наступили наши последние дни в Лондоне. Процесс шел даже ночью, всем не терпелось увидеть результат режиссерской работы. Когда нужно было расставаться, вся команда решила сделать мне сюрприз. Они закали большой торт с таким количеством крема, что было не понятно, где сам торт. Он был невероятно вкусный, и я немного приободрилась. Люди, окружавшие меня сейчас, казались мне такими милыми и родными, что думать о том, что мы увидимся еще очень не скоро, не хотелось. Потом все хором прокричали мне удачи, и мы разлетелись кто куда. Впереди меня ждала выставка. Я вернулась обратно в США и первым делом, заглянула в зал, где она будет проходить, узнать, все ли готово. Оформление зала уже почти закончили, сейчас велись работы по монтажу нужного освещения. С ним возникли определенные проблемы. Лампочки, которые подходили в светильники были очень сложными, к тому же одна коробка оказалось некачественной. Пришлось заказывать еще, а ждать нужно было месяц. Но это были мелочи. Уже вся Америка бурлила в ожидании моей выставки, и я чувствовала свою ответственность перед всеми этими людьми. Я не могла подвести их и поэтому старалась из-за всех сил. Через месяц решалась моя судьба. И вот долгожданный и волнительный день наступил. В зале, где проходила выставка, собрались сотни людей: звезды шоу бизнеса, мои коллеги, с которыми я работала на разных проектах, фотографы самых знаменитых изданий Америки. Все не терпелось взглянуть на мои работы. Волновалась я страшно. Мысли были только о том, что скажут все эти люди, когда обойдут небольшую площадь зала. Казалось, что все пройдет сегодня просто идеально: гости улыбаются, фотографы, не переставая щелкают затворами камер, коллеги поздравляют меня с триумфом. Блеск и свет повсюду. Я была так счастлива, что полностью погрузилась в атмосферу радости и наслаждения искусством. Засыпала я абсолютно счастливой. Прошлые переживания забылись и стали незначительными. Я смягчила свои негативные мысли о Наташе. Она была единственным человеком в моей жизни, кто по-настоящему понимал меня. На следующий день я, просматривая новости в интернете, увидела ссылку под названием: «Талант или миф? » « Многие знаменитости помимо своей основной деятельности, например, модельного бизнеса, кино и музыки, пытаются заниматься чем-то еще. У многих звезд есть свои собственные рестораны, линии одежды, парфюмерии и т.д. и у некоторых такой побочный бизнес становиться довольно успешным. Но бывают случаи, когда звезды вкладывают огромные деньги в провальные проекты, надеясь только на свое громкое и известное имя. Так и произошло с еще одним проектом. Известная американская писательница, сценарист, Мария Миронова, на днях представила публике выставку собственных картин. С начало общество с энтузиазмом восприняло данное известие, ведь Мария Миронова является человеком очень талантливым и искренним в своих работах, и многие ожидали, что и в своих картинах мисс Миронова будет передавать подобную глубину чувств и образов. Но их ждало разочарование. Придя на выставку гости, рассматривая работы автора по началу, искренне улыбались, но примерно через полчаса, их улыбки стали натужно-вежливыми. Рисунки казались гостям непонятными и невзрачными. Многие, выходя, сравнивали их с рисунками душевнобольных людей, совершенно не понимая, как такая талантливая личность, как Мария Миронова могла изобразить такое. Критики сошлись во мнении, что утверждение « талантливый человек талантлив во всем» не всегда истина. Они отметили, что работы мисс Мироновой далеки от высокого искусства и представляют собой « что-то невообразимо буйное в красках». Хотя критики, на то и критики, чтобы просматривать работы поверхностно, особо не вдаваясь в детали, многие ведущие эксперты и простая публика полностью согласна с ними. Остается пожелать мисс Мироновой удачи на литературном поприще, которое и принесло ей мировую известность, и надеяться, что в дальнейшем, она добьется успеха еще где-нибудь». Я смотрела в монитор и не понимала, почему вокруг меня вдруг все заволокло туманом, стало трудно дышать. Только через несколько минут я осознала, что туман-это слезы, застелившие мне глаза, а дышать было трудно из-за того, что все внутри словно заморозилось. Я больше не чувствовала себя живой. В тот, момент, когда я дочитала статью, во мне умерли все чувства и ощущения. В сознании возник мой давний ночной кошмар, который преследовал меня все-то время, пока я готовилась к выставке: я стою посреди огромного зала, внутри пустота и одиночество. Мир рухнул в одно мгновение, и стала понятна истинная природа вещей. Жизнь моя была завершена. Все закончилось, так и не успев начаться. Я мечтала о том, чтобы стать великим художником, а получила в ответ на свое творчество только гору насмешек и глупых бессмысленных статей. Не знаю, как мне пришло в голову, то, что происходило после. Я встала из-за стола, сделала глубокий вздох, оглядела комнату, в которой находилась и вышла из квартиры. Я вся дрожала. Было холодно и темно вокруг. Я не думала куда иду, и зачем мне это было нужно, главное было двигаться, неважно в каком направлении. Мне нужно было побыть одной в месте, где меня никто не потревожит и можно будет придаться слезам. Так мой путь привел меня к небольшой лестнице, поднявшись по которой, я оказалась на крыше собственного дома. Какое же это незабываемое ощущение смотреть на город сверху вниз! Можно рассмотреть город, замечая мельчайшие детали тех мест, на которые, находясь внизу, просто не обращаешь внимания, потому что там они кажутся привычными. Идущие мимо люди, спешащие по своим делам, проезжающие машины, и прижавшиеся друг к другу, словно обнявшиеся влюбленные, близко построенные дома. Все это престает в совершенно новом свете, при взгляде с высоты. Я стояла у самого края крыши и слезы крупными каплями катились по лицу, омывая его. Чувство опустошенности и глубокого разочарования разрывало меня изнутри. « Я предала ее…я разбила все ее надежды…. а ведь она так верила в меня!» Мне вспомнилась Сара. Ведь именно она тогда, три года назад, повлияла на мою судьбу. Если бы не она, я бы так и оставалась официанткой в местном кофе, мечтала бы о том, что настанет момент, и мои картины оценит общество и признает во мне талантливого художника, переворачивающего умы и сознания людей. Я погрузилась в воспоминания… Удивительной красоты девушка с длинными светлыми локонами уверенно идет по коридору киностудии. Подходит к двери. Краткий стук. За дверью слышится голос: « Входите!» Она заходит в комнату и закрывает дверь. Солнечный луч падает на девушку и теперь можно получше рассмотреть ее. Блондинка, примерно метр восемьдесят в росте, с густыми длинными волосами, с огромными на пол лица голубыми глазами, маленьким правильным носом и тонкими губами. Она стояла у двери и внимательно смотрела на человека, сидящего за письменным столом. Они наблюдали друг за другом примерно минуты две, а затем человек сказал: - Присаживайся Сара, таким красивым ножкам не нужно так долго стоять у порога. - Ты как всегда очень любезен, Джеймс,- с иронией произнесла девушка.- Умеешь говорить девушкам комплименты. - Это моя работа, дорогая,- улыбнулся мужчина.- Что привело тебя ко мне? Опять сценарий не устраивает?- и он издевательски засмеялся. - Очень смешно,- оборвала его Сара. – Ты думаешь, я буду вечно играть хорошеньких девочек с полным отсутствием мозгов? Это мой десятый фильм подобного формата, мне уже надоело изображать пустышек! - Так что же ты хочешь? Играть серьезные драматические роли, где для достижения правильного образа нужно уродовать себя? Зритель привык видеть тебя во всей твоей красе и сексуальности, и не примет подобные изменения. Ты привлекаешь его именно такой. - Я уже устала от подобных образов! Мне хочется работать над высокохудожественным проектом, где будет раскрыта многогранная палитра эмоций моей героини. Будет настоящая жизнь, а не только физическая ее сторона! Я хочу доказать всем, что я актриса, а не просто хорошенькое личико! - Таких предложений для тебя нет совсем, увы,- развел руками Джеймс.- Я же говорил, ты привлекаешь зрителя исключительно своими физическими данными. У тебя типичная судьба «хорошенького личика». Сара начала внимательно рассматривать стол Джеймса и увидела в общей горе сценариев ярко желтую папку, выделявшуюся на фоне остальных, скучных и черных. - Можно посмотреть желтую папку?- спросила она. - Конечно,- смягчившись, сказал Джеймс,- смотри что хочешь. Только вряд ли ты найдешь там что-то стоящие, это просто сценарии, которые авторы присылают мне в надежде, что по ним будет снят фильм. Скажу честно, и половина из них не стоит внимания. Они пишут однотипно и скучно, совершенно не представляя, как строится сценарий и что от него требуется. Конечно, иногда попадаются вещи на которые стоит взглянуть, а снимать и того реже. Слишком жесткая конкуренция между авторами. Каждый старается привлечь внимания к своему произведению и придумывает разные сумасшедшие идеи. Сара, слушая его речь, внимательно рассматривала стопку папок, хаотично покачивающуюся в углу стола. Взгляд девушки привлекла желтая папка. Она производила яркого пятна. И действительно, что-то в этой на вид обычной папке, было притягательное. Сара обратила на нее внимание еще, как только вошла в кабинет и села за стол. Тогда она не знала, что эти страницы изменят ее жизнь навсегда. Через пару дней от этого разговора, мне позвонили со студии и пригласили на встречу. Сказали, что мой сценарий заинтересовал одну молодую и талантливую актрису и что она очень хочет со мной побеседовать. Я пришла на эту встречу с тревогой в сердце, не зная, чего мне ожидать. Моя собеседница немного опаздывала, поэтому меня попросили немного подождать ее в холе. Я присела в одно из глубоких мягких кресел и с дрожащими от волнения коленками, но всеми силами старалась скрыть свое состояние. Прошло полчаса. Дальше все вокруг казалось мне волшебным сном. Дверь открылась и вошла Она. Длинные светлые волосы, простое синее платье с широким поясом. Но глаза… Они завораживали всякого, кто смотрел в них. От них исходило притягательное сияние. Голубые огромные глаза… Они были самым совершенным творением природы. Глубокий взгляд, проникая мне в душу, заставлял забыть о том, что я существую в этом мире, перенося в совершенно иную реальность, в ту, в которой мы просто стоим, друг напротив друга, и смотрим глаза в глаза, не отрываясь даже чтобы сделать вздох. Девушка приветливо мне улыбнулась и заговорила: - Добрый день. Прошу прощения, что заставила Вас ждать, у меня были срочны дела в студии. - Я понимаю,- спокойно ответила я. - Тогда давайте пройдем в комнату тихих разговоров и все обсудим,- сказала девушка.- Ах, да… Я забыла представиться… Меня зовут Сара, а Вас? - Мария Миронова,- скромно улыбнувшись, сказала я. Мы прошли в маленькую комнатку, находящуюся в конце коридора и сели в такие же мягкие кресла, какие находились в холе. - Давайте сразу перейдем к предмету нашей с Вами встречи. Я и режиссер проекта, по совместительству мой хороший друг, прочли Ваш сценарий и нам он очень понравился. Вы пишите очень эмоционально, настоящая драма, но в тоже время Ваши тексты не лишены тепла и светлых моментов. Я никогда не работала с подобным материалом, и мне стало интересно попробовать, что из этого может получиться. Я редко сама встречаюсь со сценаристами, обычно это делает мой агент, а после передает тесты мне на изучение, но Вы стали исключением из этого правила. Я захотела взглянуть на человека пишущего подобные вещи, почувствовать его присутствие перед собой, узнать, как это. Вы меня понимаете? – спросила Сара глядя мне прямо в глаза. - Вообще, я не профессиональная писательница,- честно призналась я. – Всю жизнь я мечтала стать художником, в уединении писать картины и ощущать гармонию с окружающим миром посредством своего творчества, даря людям пищу для размышления о своей жизни. Когда я приехала в США из России, я начала свою жизнь заново, обстоятельства заставили меня тогда это сделать. Около двух месяцев я не могла написать не одну картину, как не пыталась это сделать. И чтобы не сойти с ума от переполняющих меня мыслей, я начала каждый вечер ходить гулять в городской парк. Наблюдая за людьми вокруг меня, делая записи о том, что они делают, я постепенно приводила в порядок свои мысли и чувства. Так собственно родилась история, которую я впоследствии, потому что мне были нужны деньги, отправила на студию, ну а уже после она попала к Вам. Рядом с этим человеком я чувствовала себя хорошо и спокойно. Тревоги, которые в течение всего года моей жизни в США сковывали сердце, ушли, как сон, который чаще всего забываешь, когда просыпаешься утром. Казалось, сделай я вздох и прекрасная картина передо мной исчезнет в небытие. Я разговаривала совершенно свободно, не испытывая стеснения или волнения, которое обычно присутствовало, когда я общалась с незнакомыми людьми. Мы проговорили почти час. За все время разговора, Сара приятно улыбалась и кивала головой в знак согласия со мной. Иногда вставляя короткие реплики в беседу, в основном, они касались нашей предстоящей работы. Через пару дней начался процесс подготовки к съемкам. В павильонах студии устанавливались декорации. Хотя они были не сложными, монтаж их занял целую неделю. Дело в том, что режиссер хотел показать полную реалистичную картину происходящего в фильме действия, а для этого нужно было продумать весь пейзаж до мелочей. Каждый листочек на импровизированном дереве, каждая свечка и лампочка, по замыслу режиссера играли значительную роль в повествовании. Я очень волновалась, ведь это была моя первая работа в качестве сценариста. Я терялась среди этих людей, воплощающих мои слова в живые, реальные материальные образы. Они были настоящими профессионалами своего дела и выполняли его с максимальной точностью и тщательностью. Я же была новичком среди них, и смотрела на весь процесс преображения студии с выражением благоговейного ужаса. Сара же, как человек, знавший весь этот процесс в действии и привыкший к постоянной суете, поддерживала меня и отвлекала от волнений разнообразными рассказами о том, как интересно создавать фильмы, где на твоих глазах рождается целый мир. Очнувшись от воспоминаний, я словно вынырнула из теплого моря, где вода, нагретая летним солнцем, ласкает лицо своими мягкими брызгами. Мое тело давно уже чувствовало холод, но мое нестабильное эмоциональное состояние не позволяло до конца передать это ощущение мне. Теперь, когда я полностью вернулась в реальность, холод полностью завладел мной, заставив задуматься о месте, где можно согреться. Медленно повернувшись к двери, через которую попала на крышу, я пошла в обратном направлении. Через две минуты я была дома. Воспоминания о Саре немного отогрели душу, и окружающая обстановка больше не давила на меня своим присутствием, а наоборот, она снова стала такой родной и спокойной, какой была до моего подъема на крышу. Налив себе кружку горячего чая, я опустилась в мягкое кресло и закрыла глаза… Мария прервалась и задумалась, над тем, что говорить дальше, как в дверь тихонько постучали. В палату бесконечно извиняясь, вошла сестра . - Извините,- робко произнесла она, - доктор Стэнфорд хочет поговорить с Вами, мистер Брауни. - Но я еще не закончил работу на сегодня,- возразил Дэвид. Каждый раз оставляя Марию в палате одну, Дэвид чувствовал, что не хочет покидать эту девушку на долго. Ему хотелось, оберегать и защищать ее как родную дочь. - Он говорит, что это очень важно,- повторила сестра. Хорошо,- вздохнул Дэвид,- я только попрощаюсь с Марией и сразу спущусь к нему в кабинет,- пообещал он. Сестра согласно кивнула и вышла. Дэвид еще немного посидел возле Марии, и сказал: - Наверное, будет лучше, если Вы немного отдохнете от наших бесед. Я вернусь, завтра в тоже время, отдыхайте, - и с этими словами Дэвид вышел из палаты и направился к лифту, а от туда, в кабинет доктора Стэнфорда. Теперь можно было сосредоточиться на предстоящей встрече с доктором Стэнфордом, рассказать ему как проходит беседа с Марией и есть ли улучшения в ее состоянии. Доктор Стэнфорд сидел за своим столом, слушал, что ему рассказывает Дэвид и хмурился. И чем больше Дэвид углублялся в подробности истории Марии, тем сильнее он хмурился. - Да… - произнес он в конце рассказа.- Мы и не думали, что все так серьезно. Думали, что это просто сильное эмоциональное потрясение, вызванное недавними событиями, но нам и в голову не приходило, что проблема гораздо глубже. - Недавними событиями?- переспросил Дэвид.- Вы имеете в виду аварию? - А вы знаете, почему она случилась?- спросил доктор.- Мария, очевидно, Вам еще не рассказывала об этом. - Нет, она пока не дошла до этого момента,- произнес Дэвид. - В той части, которая Вам известна, Мария упоминает некую Наташу. Она говорит о ней как о своем самом близком человеке, понимающем и поддерживающем ее. А Вы знаете, чем занималась Наташа? - Как рассказывала Мария, ее подруга мечтала стать известным музыкантом в Великобритании. - И она им стала,- продолжал доктор,- Она добилась мировой известности, ее любили фанаты и ненавидели, те, кто завидовал ее таланту. И у одного человека эта зависть была очень сильной. Она разъедала его душу и не давала спокойно жить. Ему хотелось занять то место, которое заняла Наташа в мире музыки, ведь они шли с ней почти вровень. И вот настал день возмездия. У группы Наташи был большой концерт, билеты распроданы, фанаты ликуют. В этой толпе стоит скромный молодой человек лет двадцати пяти, внимательно смотрит на сцену и словно ждет чего-то. Вдруг в определенный момент его рука опускается в карман брюк, он вытаскивает пистолет. Дальше все происходит словно в замедленной съемке. Раздаётся выстрел. Наташа падает на сцену. Гитара падает вместе с ней, так и оставшись у нее в руках. С начало никто ничего не понял, все думали, что это часть концерта, Наташа любила устраивать безумные вещи на своих выступлениях. Крик. Безумный крик горести и боли, заставил людей осознать, что случилось ужасное. В зале началась паника. Кто-то рвался на сцену, и только ограждение и охранники сдерживали натиск толпы. Вторая солистка группы крепко вцепилась в тело своей подруги. Ее рыдания перешли в затяжную истерику. Она не могла остановиться. Слезы вымочили Наташину одежду, и то место, куда попала пуля. Вдруг девушка что-то заметила, позвала одного из охранников, коротко с ним переговорила, тема разговора, увы, осталась неизвестной. Приехала машины скорой помощи и Наташу забрали в больницу. Через час она умерла, не приходя в сознание. Так официально заявили врачи. Убийцу, насколько я знаю, поймали и приговорили к тюремному заключению. Он пробыл в тюрьме совсем недолго-умер от какой-то болезни, а может просто не выдержали нервы, не знаю. Когда Марии позвонили и сообщили эту новость, она сказала, что слышать ничего об этом не хочет, что это неправда и бросила трубку. Через месяц случилась авария, и она попала к нам. А еще через две недели она попросила встречи с Вами. Сказала, что откроет причины аварии только Вам и никому больше. Нам пришлось выполнить ее просьбу, и мы пригласили Вас. Теперь надежда только на Вас, Дэвид. И еще. Я думаю, что Мария не должна знать о нашем сегодняшнем разговоре. Вы меня понимаете? - Да, конечно, понимаю,- заверил Дэвид. У него так тряслись руки, что быстро унять дрожь не удавалось, и он спрятал одну руку в карман, притворившись, что что-то ищет. – Я обещаю, что ничего не скажу, Марии о том, что я что-то знаю, и предоставлю ей возможность самой рассказать мне обо всем так, как она это пережила сама. - Спасибо, мистер Брауни. Я рад, что мы с Вами поняли друг друга. До встречи. - До встречи,- произнес Дэвид и, стараясь сохранять присущую ему уверенность, вышел из кабинета. Руки у него все еще дрожали, и конечно, доктор Стэнфорд заметил это, поэтому так быстро и закончил разговор. Он видел, что Дэвиду стало не по себе от всего этого, и тонко и деликатно отпустил его. «- Что же мне еще придется здесь услышать?- со страхом в сердце подумал Дэвид». *** Лабиринт был длинным и запутанным. Она бежала по нему и отчаянно звала ее, но она не отзывалась. Рыдания девушки перешли в истерику, и она упала на пол лабиринта. Пол был каменный и холодный, и от него ей стало еще больнее, теперь физически. Одиночество и отчаяние сдавливало ее, словно тугие кольца на горле, с начала затрудняя дыхание, а затем прекращающие его совсем. Мария резко проснулась. В палате никого не было, и это давало возможность спокойно подумать. Этот лабиринт снился ей уже два месяца, с тех пор, как она потеряла Наташу. Потеряла навсегда. Ей даже не дали с ней попрощаться. Церемония похорон была закрыта для всех, кроме родственников. Даже вторая солистка группы, насколько знала Мария, не смогла туда попасть, хотя провела рядом с Наташей последний час ее жизни. Наташа нашла свое упокоение, там, где всегда хотела остаться - в Великобритании. Этой стране она посветила лучшие моменты своей жизни, а Хайгейтское кладбище обрело еще одну знаменитую могилу. Вспоминая об этом, Мария вдруг осознала, что следующая часть ее рассказа Дэвиду, как будет тесно связана с Наташей. Ей вдруг стало холодно и страшно. « В ее истории много такого, что даже родные Наташи не могут понять, как я смогу донести весь глубокий смысл до человека, который слышал об этом только из газет? Что если он неправильно поймет ее и сделает неверные выводы? Пора вспомнить свое сценарное прошлое и снова углубиться в переделку известных тем и сюжетов. Но я не хочу врать ему, он слишком дорог мне. Искать этого человека столько лет и потерять его из-за вранья? Ну, уж нет! Этого я делать не стану! Думаю, если «опустить» некоторые детали этой истории, большого вреда основной информации не будет, да и Дэвиду будет легче понять ее». Дэвид не спал всю ночь, пытаясь найти корень проблемы Марии в ее работах. Для этого он нашел сайт с фотографиями и теперь внимательно его изучал. *** Художник в своих работах передает состояние человеческой души. От творца не сокроется печаль, одиночество, скука, боль, веселье. Художник не просто изображает пейзаж, окружающий его, например, дерево за окном, он видит чем « дышит» это дерево, что оно переживает, что чувствует, видит вокруг себя и рассказывает свою историю. История его такая же многогранная и яркая, как человеческая жизнь, ведь это дерево было безмолвным свидетелем творения человеческих судеб и чувств. Легкий шелест листьев, словно шёпот, ведет тихий неспешный разговор с художником, который с помощью кисти и карандаша, записывает эти слова, тем самым передавая их людям. Смотря на фотографии работ Марии, Дэвид пытался сопоставить изображенные на них сюжеты с личностью художника. Мария до сих пор оставалась для него загадкой, те же чувства он испытывал и при взгляде на ее работы. Изображения были понятны не всем и не сразу. Но присмотревшись, можно было уловить в них тонкую грань между вещами и человеческими эмоциями. Увы, улавливалась она не так просто. Дэвид понял, почему люди, пришедшие на выставку, так отзывались о работах. Они были непонятны простому обывателю, автор заключил в свои творения особую магию искусства, которую прочувствует не каждый. Из глаз Дэвида потекли слезы. Они омывали лицо, шею. Все тело сотрясалось от слез. Он просто плакал и не знал почему. Это происходило и все. Причин этому не было. « Я схожу с ума,- подумал Дэвид,- Она нужна мне, но я не понимаю зачем. У меня с ней какая-то особая эмоциональная связь, которая заставляет меня оставаться с ней все дольше и дольше, но уже не как врача с пациенткой, а как с близким родным человеком, которому нужна помощь, поддержка. Она нуждается во мне, я нуждаюсь в ней. Что же все- таки происходит между нами?» Проснувшись утром, Дэвид с полчаса настраивал нужное выражение лица перед зеркалом, чтобы скрыть вчерашнее состояние от Марии. Пока история не будет до рассказана до конца, он не должен говорить ей о своих подозрениях и переживаниях. Мария, как всегда лежала неподвижно в своей постели, когда ровно в десять утра, в палату вошел Дэвид. Сегодня она ждала его с особым нетерпением, так как хотела убедиться, каким образом придуманный ею план будет выглядеть в действии. Дэвид заметил некий слабый блеск в ее глазах, и внутренне порадовался за свою пациентку. « Ей становится лучше, - подумал Дэвид, - вот она уже улыбается глазами, значит и до настоящей улыбки недалеко». Мужчина как обычно, присел в кресло около кровати Марии, поздоровался, и приготовился слушать продолжение истории. Девушка еще раз прокрутила в голове задуманное и, сделав глубокий вздох, начала рассказ. … День премьеры фильма все приближался. Шумиха вокруг моей выставки быстро затихла на публике, но не моей душе. Я все еще пыталась понять, почему люди не поняли, да и не попытались понять, даже маленькой частички моих работ. От этого на сердце было грустно и тоскливо. «В моем понимании, искусство должно нести в себе смысл, который передает людям, заставляя задуматься над вопросами жизни, любви, смерти.… Но, увы! Современно общество было настроено иначе. Оно хотело, чтобы автор прямым текстом или изображением той или иной сцены, сразу показывал главную мысль, желательно, чем проще она, эта мысль, тем лучше, а затем «разжевав» весь сюжет, рассказал всю историю целиком. Но ведь это неправильно! Человек должен задумывать над тем, что он читает, слушает, смотрит! Ведь если все уже известно, сказано, показано, то смысловой интерес к самому произведению теряется и превращается просто в яркую, состоящую только из спецэффектов, картинку»,- вспомнились мне слова режиссера проекта, над которым я недавно закончила трудиться. Раньше я воспринимала все это как правдивые слова, которые определяли для меня сущность искусства, но теперь я почувствовала эту истину на себе. Она разрушила все мои иллюзии на то, не все так плохо и люди хотя бы немножко попытаются понять, что я хотела им сказать, но они остались глухи к моим словам. Люди разучились слышать друг друга, и от этого становится очень печально и горько. Но еще больше меня удивляло то, как все они быстро переключились с отрицательных отзывов о моих картинах, на восхищенные возгласы ожидания моей киноработы. Просто удивительно, что буквально пару дней назад, они бес устали ругали и поливали грязью одни мои работы, а теперь по всему городу расклеены яркие постеры фильма, автором сценария которого являлась знаменитая и талантливая Мария Миронова. Они не понимали, что все, что я делаю, одно целое, это моя душа, и отторгая одну ее часть, они разрушают это целое, принимая только половину. Все это отзывалось нестерпимой болью, которая медленно разрушала мою, только-только устоявшуюся, спокойную жизнь. Мое сознание находилось на грани между « раскричаться на всех этих людишек за все то, что они делают, и моральными устоями, которые не позволяли мне это сделать отрыто, ведь оскорблениями ничего хорошего не добьешься, всегда говорили мне». Я находилась на грани нервного срыва все то время, пока не пришел день премьеры. Но переживала я не только из-за творчества, у меня была еще одна серьезная причина, по которой я даже ночами бывало, не спала. Лежала по нескольку часов неподвижно, с отрытыми глазами, смотря в одну точку, а мысли путались. Наташа. В ее творчестве наступила затяжная пауза. СМИ поговаривали, что у группы начались серьезные проблемы со студией звукозаписи, под чьим лейблом они выпускали свои альбомы. Дескать, студия слишком давила на творческий процесс, не давала свободу выражения, и требовала, чтобы музыканты больше подстраивались под потребности рынка, который требовал все больше и больше однотипного материала, проглатываемого слушателями. В наше время музыка воспринимается больше как фон, чем что-то серьезное, заставляющее задуматься или прочувствовать всю глубину звучания мелодии. Все что-то попадало под так называемый «не формат» отсеивалось тут же без объяснения каких-то конкретных причин, просто кто-то за тебя решал, что твоя музыка слушателям заранее не понравится. Конечно, действительно талантливые люди, найдут, как донести свое творчество людям, но им в таких жестких условиях приходится очень трудно. Весь процесс приходится финансировать и прорабатывать самим, поэтому большинство творческих людей, чтобы хоть как-то обеспечить все это, берутся за любую другую работу, которая позволить вкладывать деньги, в то, что они действительно любят и чем живут. Порой это бывает им в тягость, душит их изнутри. По идее, им бы нужно полностью погружаться в творческий процесс, отдавать ему все силы, но сегодняшняя жизнь диктует свои условия. Хочешь действительно заниматься творчеством, а не плясать под дудку продюсеров и лейблов, значит делай все сам, никто помогать тебе не будет. Это печально…Наташа попала как раз в такую ситуацию. Музыка, которая не подходила по формат, заворачивали, а так как она была связана со своим продюсером жестким контрактом, сделать что-то, как-то воспрепятствовать этому, она не могла. Поэтому девушка впала в глубокую затяжную депрессию, сдавливающую ее изнутри, а причиной этому были не дававшие выхода настоящему искусству дураки, которые только и думали, как бы заработать побольше денег. Другая сторона процесса их не заботила, что еще больше угнетало Наташу. *** Наступил день премьеры. Лос-Анжелес забурлил в ожидании, когда начнется долгожданное действие. Нервы были на пределе не только у участников всего шоу, но и у зрителей, которые начали собираться перед кинотеатром, в котором должна была пройти премьера, за семь часов до начала показа. В этот день у меня все валилось из рук, я не могла ни на чем сосредоточиться. Мое состояние можно было назвать нервным безумием. Я накричала на в чем неповинного стилиста, который так старательно делал мне прическу и подбирал платье, что пришлось полчаса, потом перед ним извиняться, что бы он мог спокойно продолжить работу. Мы не в первый раз работали вместе, так что он привык к моим эмоциональным перепадам, но все равно был немного на меня обижен за неоправданную критику его трудов. Наконец приготовления были закончены, и я спустилась вниз, где меня ожидала машина. Когда мы подъехали к кинотеатру, нас встретила безумная толпа фанатов. Они кричали, в руках у некоторых были самодельные плакаты с наклеенными фотографиями актеров и надписями, вроде: « Мы любим тебя!»; «Ты самый лучший!» и т.п. Я была одна из тех счастливчиков из состава съемочной группы, на которых фанаты с криками и объятиями не бросались, так что мы могли спокойно шествовать по красной дорожке. Но в этот раз все было иначе. Как только я вышла из машины, журналисты буквально набросились на меня, как коршуны на свою добычу. От них было невозможно убежать под каким-то благовидным предлогом, ведь от этих людей зависели отзывы на нашу работу, так что приходилось терпеть их, и отвечать на эти глупые однообразные вопросы. Наконец журналисты отступили, и я смогла спокойно идти в зал. Наши места находились в первом ряду, дальше сидели уже обычные люди. Мы решили не устраивать закрытых звездных показов, а сразу выставили наш фильм на суд зрителей. Конечно, же право приходить или нет у знаменитых гостей сохранялось, но они должны были смешать с обычными людьми и не привлекать к себе излишнего внимания. Когда я заняла свое место в зале, почти вся съемочная группа, включая большую часть актеров, уже была там. Обменявшись краткими репликами, и стали ждать начало показа. Обычно когда мы встречались всей командой, то подолгу разговаривали и шутили, но все были настолько взволнованы, что душевные беседы пришлось на время отложить. Гости продолжали прибывать, многие целую минуту, искали свои места в зале, поэтому в проходах между рядов образовалось небольшое скопление народу. Но вскоре зрители заняли свои места и долгожданное действие началось. Фильм продолжался почти три часа, но зрители несколько не устали за такое долгое время, наоборот, когда на экране показались финальные титры, все встали со своих мест и восторженно зааплодировали. На фильмах моего авторства такое было впервые. Слезы счастья и гордости застилали мне глаза, а сердце радостно билось в груди. Это был настоящий триумф! Когда мы выходили из зала, все присутствующие поздравляли нас с успешной премьерой, говорили, что то, что они сейчас видели на экране, это шедевр высокого киноискусства. Мы уходили из зала упоенные своим счастьем. Все освещение ламп, сияние глаз, было направлено на нас и мы сияли вместе с ними. Наконец, мы оказались на улице. Там на нас набросились журналисты с вопросами и поздравлениями. Их голоса сливались в одну словестную бурную реку и было трудно расслышать, что говорят мне люди, стоявшие от меня на расстоянии вытянутой руки. Но через несколько секунд я увидела ее. Она стояла в этой огромной толпе и ее глаза сияли ярче, чем все драгоценные камни вместе взятые. Потом я обратила внимание на ее улыбку. Она была холодная и надменная. Я не могла в это поверить, ведь когда я ее видела, улыбка и глаза светились удивительной теплотой и нежностью, а теперь все резко изменилось. Нет, этого не может, быть, может, я ошиблась и это вовсе не она? Выбравшись из толпы, я подошла ближе к этой загадочной девушке. Она снова улыбнулась мне, правда чуть теплее. - Я очень рада за тебя,- произнесла она. Да ошибиться было не возможно, это была она!- Я знала, что ты добьешься своего и станешь известным человеком в области искусства. Моя вера в тебя всегда жила в моем сердце. - Ты не представляешь, как я рада тебя видеть!- на одном дыхании выговорила я. Этой встречи я ждала целый год и вот она состоялась. – Ты так внезапно уехала, не сказав мне ничего, не написав потом, что я подумала, что ты решила навсегда вычеркнуть меня из своей жизни. Но вот ты здесь и теперь все хорошо и спокойно. - Пойдем, прогуляемся, - предложила Сара,- Ночной город особенно красив с приближением осени. Конечно,- я все еще не могла поверить своему счастью и была готова следовать за Сарой хоть на край света. Она снова стала для меня центром вселенной. Мы не спеша шли по ночному Лос-Анжелесу и разговаривали. Сара наконец-то рассказала мне свою историю. - До того как познакомиться с тобой я снималась в основном дорогом коммерческом кино. Играла девушек суперагентов, героев спасающих нашу планету от вселенского зла, благо моя внешность очень хорошо вписывалась в подобный формат. Но вскоре мне это надоело. Надоели однотипные роли, продюсеры, эти ванильные красавчики - актеры. У меня началась депрессия. Мне хотелось настоящей работы, с полной эмоциональной отдачей роли. Тогда я пошла к одному знакомому продюсеру, с которым я работала на нескольких проектах, и решила спросить, может у него есть что-нибудь для меня. Начинающие авторы присылают ему свои работы, но он просматривает лишь избранные, и то под настроение. Остальные же ждет печальная участь - быть сожженными в камине у него в кабинете. И твою историю ждала бы та же судьба, но я вовремя увидела ее и, прочитав текст, поняла, что это роли моей мечты. Я с трудом уговорила его спродюсировать твой фильм, и он согласился, но при условии, что заручусь поддержкой знакомого режиссера, с которым я поддерживала теплые дружеские отношения. Я связалась с ним, и после долгих уговоров, и перечислений плюсов экранизации твоего рассказа, он согласился. Теперь оставалось только встретиться с тобой и обсудить детали. Я никогда лично не встречалась со сценаристами, но твоя личность привлекала меня своей искренностью, ведь я верила, что ты в жизни очень похожа на своих литературных персонажей. Когда я увидела тебя, я подтвердила свое предположение. Я сразу тебе поверила, поняла, что нашла родственную душу. Постепенно общаясь с тобой, я освобождалась от своей боли и отчаяния. А еще я видела, что освобождаю от оков тебя. Я почувствовала себя нужной кому-то. И это согревало мне душу и сердце, давало стимул жить дальше. Но больше всего я боялась привязаться к кому-нибудь. Понимаешь, я потеряла почти всю свою семью. Мама погибла в аварии, а папа не хотел жить без нее, и сам убил себя. Я осталась на руках с маленькой трехгодовалой сестренкой, и нужно было на что-то жить. У нас еще была бабушка, она помогала нам, как могла, присматривала за сестрой, кормила нас. Я по вечерам после школы подрабатывала официанткой в местном кафе. Но много ли могла я могла заработать? Мне было тогда пятнадцать. Когда я окончила школу, нужно было думать, что делать дальше. Бабушка хотела, чтобы я поехала учиться в колледж. Я не хотела бросать ее одну с сестрой, но она настаивала. Я уехала. Потом оказалось, что сестра бабушке была не нужна, она только создавала видимость заботы о ней. После моего отъезда, сестра, которой тогда только- только исполнилось шесть лет, сбежала к нашим соседям. Она больше не могла оставаться в доме, от, куда уехал последний по-настоящему любящий ее человек. Миссис Смит, наша соседка, вырастила ее, дала ей воспитание, определила в школу. Я присылала деньги и им, и бабушке. Какая бы она не была, она была и остается моей семьей. В ту пору, я снималась в малобюджетных фильмах, естественно, больших гонораров там не видел никто. Через три года, после приезда в Лос-Анжелес я встретила одного продюсера, который решил подзаработать на моей внешности и взял меня на мою первую значительную роль. Так я вырвалась из бедности. Когда я вернулась в родной городок, чтобы забрать сестру, я узнала, что миссис Смит умерла от сердечного приступа. Сестра осталась одна в большом доме. Дети миссис Смит были уже давно взрослые, и с матерью не жили. От такого счастья как « приемная сестра» они отказались и написали мне, чтобы я забрала сестру. Моей малышке тогда было девять. Сейчас ей шестнадцать. Она такая красивая! Но ее скоро ждет очередная потеря. Полгода назад мне поставили страшный диагноз – опухоль мозга. Как прямо в фильме « Достучаться до небес». Мне осталось жить последнюю неделю, так что…. – Она прервалась. Я машинально потянулась к ней, крепко сжала ее руку, коснулась ее лба своим. Между нами были настоящие, неподдельные чувства. « Милая, моя.. любимая, не уходи, пожалуйста, не бросай нас.. ты так нам нужна».- шептала я. Через час она умерла у меня на руках. Слезы душили меня, но никаких звуков я не произносила, даже всхлипов. Я просто застыла как каменное изваяние и стояла, пока не приехали врачи, которых, очевидно кто-то их вызвал, когда увидел, что Сара упала. Дальше все происходило как в смазанном сне. Сару увезли, я все повторяла шепотом: « Родная моя, не уходи, останься со мной, пожалуйста,… открой глаза, прошу тебя, не бросай меня…» Самое тяжелое было сообщить обо всем ее сестре. Бедная девочка потеряла единственного близкого ей человека. Ее горе, боль было трудно понять человеку, который не пережил в своей жизни что-то подобное. Сейчас с девушкой все хорошо. Она закончила медицинский колледж, устроилась работать медсестрой в больницу. Там она познакомилась с хорошим, добрым, человеком ,доктором из своей же больницы. . Они поженились, и у них родилось трое детей. Все о чем можно только мечтать: большой дом, дети, любящий муж. Она обрела долгожданное счастье, но ценой стольких потерь. Мария прервалась. Она молчала где-то минут пять, прежде снова продолжить рассказ. Дэвид видел в ее глазах глубокую погруженность в свои мысли. Такого во время их бесед случалось редко. Очевидно, эти воспоминания были самыми тяжелыми моментами ее истории. Она взяла Дэвида за руку, прежде чем продолжить. Ее рука дрожала, все внутри страдало от беззвучных и невидимых слез. Плакать у нее сил уже не было. Душа ее была слишком растерзана той болью, которая сопровождала ее на протяжении долгого времени. Ему вспомнились слова Марии: « То, что вы видите сейчас перед собой не настоящая я. Настоящую меня уже не вернуть». Прошло два месяца со дня премьеры. Критики отзывались о фильме крайне благосклонно, а зрители были в таком восторге, что засыпали студию письмами о продолжении истории. В общем, все шло лучше не бывает. Я была тогда окрылена успехом, но это чувство омрачала смерть Сары. Она приехала попрощаться со мной, она знала, что жить ей осталось последнюю неделю. Когда провели вскрытие, выяснилось, что эта неделя истекала как раз в день нашей встречи. Позже я узнала, что Сара хотела тихо и незаметно умереть в своей скромной квартире, чтобы никого не беспокоить и не тревожить, но она немного задержалась, заканчивая свои дела, и не рассчитала со временем. Ей не хватило какого-то часа, чтобы осуществить свой план до конца. Она встретила свою смерть у меня на руках. Журналисты с начало пытались выяснить подробности, но вскоре эта тема стала им неинтересна, и они затихли. О Саре теперь помнили лишь немногие, в основном это была ее сестра, я и еще несколько друзей. «Пока в наших сердцах живет память о ней,- писали позже ее знакомые и друзья,- она останется в этом мире. Пусть в виде наших мыслей и воспоминаний, но она останется живой». Но для меня эта потеря была еще одним ударом. Я вспомнила нашу первую встречу с ней. Как легко и свободно мы общались, словно лет сто знали друг друга. Через короткий промежуток времени, мои чувства к ней стали намного тоньше и глубже, чем просто дружба. Она стала частью моей души, а я стала частью ее. Теперь во мне снова поселилось одиночество. Я часам гуляла по городу, мимо меня проходили люди идущие по своим делам, некоторые оборачивались, пристально вглядывались, но даже это обычно раздражающие меня действие, не вызывало у меня никаких эмоций. Только пустоту и желание исчезнуть из этого мира, туда, куда отправилась Сара. Я наделась, что там она обрела покой. Вот если бы поселиться с кем-нибудь в маленьком уютном домике с цветущим садом, наполненном пьянящим ароматом, от которого испытываешь легко головокружение. Просто сидеть рядышком обнявшись и молчать. А на самом деле разговаривать на своем особом языке, который известен только вам двоим, и никто посторонний не посмеет помещать вам. Я представила эту картину. Как мы с Сарой просто сидим и молчим в таком домике, и меня захлестнули слезы. Я опустилась на корточки около какого-то памятника, прислонившись спиной к постаменту. Все внутри меня все разрывалось на куски. Наверно, с этого момента я и перестала быть цельной. Тогда-то моя жизнь и разделилась на «до» и «после». Я потеряла всякий интерес к жизни. В тот момент я не могла решить, что для меня сейчас важнее: то мне хотелось находиться в шумной веселой компании, но когда я оказывалась там, мои желания резко менялись, и мне снова хотелось одиночества. Но оставшись одна, я понимала, что мне не хватает душевной близости с кем-то. Часами я сидела или лежала, смотря в потолок, иногда наблюдала пейзаж за окном. Сейчас он снова не радовал меня. Я словно вернулась в начало своего пути, когда только приехала в чужую, незнакомую мне страну, пытаясь забыть прошлое и вернуться пусть даже к тени спокойной жизни. Заглушить боль, терзающую сердце. Тогда и сейчас, я потеряла людей, которые были дороги мне. Они стали для меня всем. Судьба отняла их у меня по разным причинам, наверно, кто-то там, далеко наверху записал в книгу моей жизни все эти потери и горести, и теперь просто перелистовал страницы, когда приходило время очередного события. Так вот незаметно прошла еще одна глава. В это самое время, ровно через две недели после смерти Сары, ко мне из Лондона прилетела Наташа. Она знала о произошедшем несчастье и старалась избегать этой темы в разговорах, хотя сама была очень расстроена. Легкая улыбка и умение прятать свои чувства годами, помогали казаться всегда спокойной и счастливой. Но лишь не многие знали, какая боль жила у нее в душе. Уже несколько недель она ничего не писала, боясь прикоснуться к инструменту. Стоило ей остаться наедине с музыкой, как перед глазами возникал этот страшный человек. Он преследовал ее, не давая спокойно жить. - Я боюсь,- говорила Наташа. Мы сидели в комнате, в моей квартире, пили чай с печеньем, и разговаривали.- Боюсь, что он приедет за мной сюда, что каким-то образом узнает, где я. Каждую ночь я вздрагиваю от малейшего шороха, звука, который нарушает глубокую тишину. Даже когда я убеждаюсь, что звук этот был вполне себе безобидный, я долго лежу без сна и думаю, что это был своего рода знак перед большой бедой. - Все будет хорошо,- утешала я ее.- Рано или поздно он отстанет от тебя, вот увидишь. Ко многим известным людям, с которыми я работала, досаждали безумные фанаты, но, в конце концов, им это надоедало. - Я тоже знаю такие истории,- вздохнула Наташа, - Но, похоже, мой не из таких. Он не остановиться не перед чем, чтобы навредить мне или моим близким. Я больше всего боюсь за них. А вдруг он узнает их номера телефонов, адреса и будет им угрожать? Я этого себе никогда не прощу.… Не прощу, чтобы моя жизнь стала причиной их несчастий. - Судя по тому, что ты писала о нем, он просто больной человек с навязчивой идеей, будто без тебя его жизнь не имеет смысла, и ему абсолютно все равно, что своими действиями он причиняет тебе боль. Может мне самой с ним поговорить?- спросила я, сочувственно посмотрев на сестренку. - Нет, спасибо,- всхлипнула она,- я думаю, что это пройдет, и как ты говоришь, ему это со временем надоест. Я видела как ей тяжело в эту минуту, но она как всегда не хотела принимать ни от кого помощи. Люди прячут свои эмоции и чувства глубоко в сердце, запирая потайные двери на тяжелые замки с цепями, что иногда даже близкие не понимают до конца, что с нами происходит. Просто видят нашу грусть или веселье, и находят ей свои объяснения и причины. Или мы говорим им, что с нами все в порядке, а на самом деле хотим, чтобы они не тревожились и не беспокоились за нас. Но почему? Ну, почему, она не говорит мне все до конца? Почему она что-то скрывает от меня, ведь раньше мы доверяли друг другу как родные сестры, а теперь… Странные намеки, недоговорки… Что собственно происходит? Зачем все эти тайны? Может за время нашей долгой вынужденной разлуки, она перестала доверять мне? Ответы один хуже другого, возникали у меня в голове, ведя себя словно беспокойно жужжащий рой диких пчел. Голова разбухала от мыслей и догадок. Я зажмурила глаза и попыталась не думать об этом. Но не получалось… не получалось поверить, что близкий родной человек скрывает от меня что-то очень важное. Те дни, что мы провели вместе, походили на детский праздник мечты. Мы объедались сладостями, гуляли по улицам и паркам развлечений. Это были счастливые секунды, минуты, часы. И не отпуская рук друга, понимая все без слов и лишних звуков. Зачем они нам? Это лишь иллюзия. Реальность для нас куда более не осязаема. Жизнь в своем мире, мире, где нет никого кроме нас и наших чувств. Но все что что-то изменилось в наших отношениях. Когда Наташа смотрела на меня, в ее глазах отражались совсем противоположные чувства. Смех был с оттенком грусти, улыбка, словно отдельно от лица, будто ее кто-то приклеил ее второпях к лицу, желая завуалировать печальный образ. Настроение прыгало то вверх - то вниз, словно воздушный гимнаст в цирке. Хотя сестренка всеми силами пыталась скрыть свое состояние, иногда она срывалась и становилась совсем непохожей на себя: капризной и раздражительной. Один раз у нее случился настоящий срыв. Мы гуляли в парке, она неожиданно остановилась, отпустила мою руку и задрожала. Стоял теплый осенний вечер, в небе уже догорал закат, еще мгновение и город погрузится в яркую ночную жизнь. Закат в крупных мегаполисах совсем иного свойства. Здесь он не является знаком, что закончился еще один день жизни, а наоборот, дает начало самому ее рассвету. Глаза ее были полны слез еще секунду, и вот они уже хлынули бурным потоком, заливая лицо. Обняв ее, я крепко и нежно, я почувствовала, что словно держу в руках ребенка, нуждающегося в материнской защите и поддержке. Я тихо шептала ей на ухо, уверяла, что все будет хорошо, и я никогда не оставлю ее одну, буду всегда рядом. Прошло где-то минут пятнадцать, прежде чем она слабо пошевелилась. Чуть ослабив объятья, я посмотрела ей в глаза. В них застыли боль и одновременно душевная пустота. Впервые за годы нашего знакомства, мне хотелось не отпускать ее как можно дольше, отогреть душу ее от холода и боли. Но через мгновение Наташа отстранилась от меня, как ни в чем не бывало, продолжила прогулку. Я в изумлении застыла, словно в меня ударила молния и парализовала все тело. Что происходит? Еще мгновение назад, Наташа была такой беззащитной и несчастной, нуждалась в помощи и готова была разорваться на части, а сейчас она уже улыбается, словно этого всего не было и во все. - Что случилось Наташа?- спросила я. – - Ничего,- сказала она отстраненным голосом. Казалось, события, которые произошли минут назад, случились не с ней, а с каким-то другим человеком. - Но…но,- произнесла я дрожащим голосом. И вдруг меня словно подменили. - Ты не понимаешь!- закричала я. Все, что накопилось в моей душе, вдруг вышло наружу бурным потоком эмоций и слов. – Ты не понимаешь, какого при каждом появлении на публике приклеивать к лицу улыбку, а в душе оставаться глубоко несчастными человеком! Ведь все эти люди хотят видеть тебя именно такой, какой хотят видеть, им абсолютно безразлично, что ты живой человек и тоже имеешь право на чувства! Они видят в тебе лишь образ, который нарисовали себе в своем воображении, но думают, что это и есть настоящая ты! А на самом деле, мы просто каждое утро надеваем маски и веселим людей, а им это нравится! Нам тоже бывает грустно, больно, одиноко! Так зачем же со мной так себя так вести?! Скрывать от меня все, прятать свои чувства?! Я не они! Я не стану публично осуждать тебя или крутить пальцами у виска! Мы никогда не скрывали друг от друга ничего, делились самыми сокровенными тайнами, доверяли друг другу как родные сестры! А теперь ты ведешь себя так, словно мы с тобой на красной дорожке и на нас смотрят сотни фотографов! - Я знаю как все это горько и тяжело! Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь! Сейчас я не могу сказать всего, но придет время, и ты все узнаешь! Я тебе обещаю! - Я доверяла тебе свою жизнь, а ты не хочешь сказать, что сейчас с тобой происходит?! А может наша дружба больше для тебя ничего не значит? Может за время нашей разлуки ты все забыла?! - Нет, как ты можешь так говорить!- возмутилась Наташа.- Я по-прежнему твой друг, твоя сестренка! Просто я не хочу причинять тебе новую боль и обрекать на новые страдания! - Новые страдания?! Да что ты знаешь о страданиях?! - Послушай! Послушай меня внимательно, пожалуйста! Завтра я уеду, через неделю отыграю концерт, после него ненадолго исчезну, а когда все уляжется, я вернусь и мы будем всегда вместе. Я все расскажу тебе, ты только потерпи еще немного, хорошо? Твой гнев на меня праведный, огонь от него скоро погаснет в твоей душе, на смену его придут тишина и спокойная жизнь. Мы будет с тобой всегда вместе, это я тебе обещаю. - Ты, правда, расскажешь мне все, когда вернешься?- сквозь дрожь и слезы произнесла я. - Конечно,- улыбнулась Наташа,- в ее глазах и улыбке я увидела целый мир. Мир, не омраченный болью, страданиями и отчаяниям. Там царил вечный свет и тепло. А потом она улетела в Лондон. Я осталась ждать ее. Через восемь дней мне позвонили и сообщили, что Наташа была убита на концерте, тем самым безумным фанатом, который так упорно угрожал ей. Пуля попала прямо в сердце, и она умерла в больнице, не приходя в сознание. Когда я узнала об этом, я была за рулем своей машины и, не успев затормозить, врезала в фонарный столб. Раздался крик, толи мой, толи это люди кричали вокруг. В тот момент, я не основала, что происходит. Мое сознание отключилось. Очнулась я уже в больнице. Авария оказалась несерьезной, сработала система безопасности в машине, да и скорость была не большая, так что удар был не такой сильный. Физически меня быстро подлатали, но мое психическое здоровье вызывало у врачей тревогу, и они приняли решение отправить меня в центр психологической реабилитации. Позже туда же приехали мои приемные родители. Они настаивали, чтобы забрать меня с собой , чтобы оградить от посторонних расспросов и новых потрясений. Даже вспоминать не хочу, сколько гадостей я им тогда наговорила еще через неделю, я узнала, что на похоронах Наташи были только родственники, больше никого туда не пустили. Мне так и не удалось с ней попрощаться, сказать ей, как я ее люблю, и попросить прощения за все те слова, которые я ей наговорила в последнюю нашу встречу. Она была моим другом, ближе и дороже которого у меня не было. Целый месяц я молчала, только смотрела в одну точку на потолке. Сама жизнь стала мне безразлична и противна. И тогда я решила, что она не нужна мне больше. Как-то ночью я встала, подошла к шкафчику и абсолютно твердой рукой, с полным пониманием своих действий, выпила первые лекарства, которые попались мне под руку. Через примерно, пять минут, у меня помутилось в сознании, и упала. Пока я лежала на полу, я была счастлива, потому что думала, что навсегда освободилась от всей той боли, что сопровождала меня на протяжении всей жизни, думала, что избавляю своих приемных родителей от несчастья знать и видеть меня такой. Меня спасли врачи. И сейчас я постоянно задаю себе вопрос: « А была моя жизнь зря или нет? Прошло достаточно времени, и я искренне раскаиваюсь в том, что сделала, и уже давно дала себе обещание, как только выйду из больницы, поеду к моим приемным родителям, и вымолю у этих святых людей на коленях прощение. Дальше все было вполне предсказуемым. Я осталась одна. Все мои «друзья» отвернулись от меня в одно мгновение, как только узнали обо всем, что случилось. Им просто нравилось купаться в лучах моей известности, а на мои чувства им было наплевать. Так я осталась совсем одна. Первое время, была даже рада этому, но потом поняла, что мне нужен кто-то, кому я могу рассказать всю эту историю и наконец, понять, весь ее смысл. - И поэтому Вы разыскали меня?- спросил Дэвид. Стараясь сохранять сдержанность и спокойствие, хотя все внутри его обливалось слезами. Он не понимал, как один человек, тем более такая хрупкая и тонкой души девушка, смогла вынести все это. Да, она совершила много ошибок, но она искренне хочет все исправить и просто спокойно жить. - Да, - ответила Маша. – Я думаю, что на сегодня можно закончить. - Так Вы не скажите мне, почему только мне было позволено услышать эту историю до конца?- изумленно сказал Дэвид. Столько недель ожидания и что? - Всему свое время и место,- спокойно сказала Маша.- То, что собираюсь Вам рассказать дальше, касается не только меня, но и еще очень близких мне и Вам людей. Сейчас я частично успокоилась, мне правда стало легче после нашей беседы. Я наконец-то смогла все рассказать без утайки и придумок. Спасибо Вам большое, что приехали и выслушали меня. И Мария отвернулась к окну. Она не могла больше смотреть Дэвиду в глаза, понимая, что еще не все рассказала ему. Дэвид встал из своего кресла и произнес: - В таком случаи, мне больше нечего здесь делать. Я выполнил свою миссию и теперь с чистой совестью могу возвращаться в Лондон к семье. А когда придет время, Вы сможете со мной связаться и мы обсудим вторую часть Вашей истории, когда Вы будете к этому готовы. До свидания, Мария. И Дэвид повернулся к двери собираясь уйти. - Постойте,- окликнула его Мария.- Я должна рассказать Вам еще кое-что. Дэвид медленно повернулся к девушке. В ее глазах отражалась решимость, но было видно, как трудно ей сказать то, что она собиралась поведать Дэвиду. - Я соврала,- тихо сказала она. - Что, простите?- переспросил Дэвид. - Про наше расставание с Наташей,- почти шёпотом сказала девушка. Мы не так расстались на самом деле. Дэвид опять присел в кресло и непонимающим взглядом посмотрел на Марию. Что там может быть еще? И так хуже некуда. - После случившего между нами в парке, мы пошли ко мне домой,- продолжила Мария,- Войдя в квартиру, Наташа заперлась в ванной и довольно долго от туда не выходила. Я слышала, как она плачет. Посчитав, что ей сейчас лучше побыть одной, я воспользовалась второй маленькой ванной и тихо легла спать. В три часа ночи она пришла ко мне. Пришла неожиданно и бесшумно. Я включила настольную лампу и посмотрела на нее. Лицо моей сестренки было красное и опухшее от слез. Мне стало жаль ее. Я приподнялась на локоть, потом медленно встала на колени и приобняла ее. Она не двигалась. Я потянула ее за руку и помогла ей лечь рядом со мной. Она продолжала плакать, я, пытаясь ее утешить, гладила ее сладостно пахнущие волосы. Потом она прошептала: - Маша, я боюсь. Я не могу так больше жить, с этим нужно что-то делать. А если я умру? Как ты будешь без меня? Как я буду там, на небесах, без тебя? Я не хочу терять тебя. Ты мое все. - Не бойся, - тихо сказала я,- я тебе никуда не отпущу, я всегда буду рядом с тобой. Она прижалась ко мне и вроде бы уснула. Утром я проснулась уже одна. На столе, около лампы лежала записка. В ней было всего несколько строк, да и несколько только, потому, что листок бумаги, который удалось найти Наташе, был очень маленький: « Береги себя. Если я умру, не иди туда за мной, подожди, когда придет время». Это были последние ее слова ко мне. Больше никто не знает, что последним человеком, с кем она была откровенным, была я. После ее смерти, пресса строила множество догадок, в том, числе, и такие, в которых в ее смерти обвиняли меня, ведь все прекрасно знали, что мы давно дружили и находились в достаточно доверительных отношениях. Общество считало, что я должна была остановить ее, как-то отговорить ее от этого шага- провести концерт в столь опасное время. В ее смерти до сих пор столько догадок и загадок, что даже Мэри М, которая была с ней на протяжении всего концерта, и та не знает всех подробностей. Ее даже на похороны не пустили. Мария прервалась. Слезы омывали ей лицо, но глаза выражали глубокое душевное облегчение. Чувствовалось, что она наконец-то выговорилась, и теперь между ней и Дэвидом не осталось больше душевных тайн. Но Дэвид думал сейчас не об этом… - Почему Вы не сказали мне все с самого начала? - зачем нужно было врать мне? Изменять детали, чтобы все равно потом рассказать мне все? Я бы понял Вас, услышал бы! - Я знаю!- закричала Мария.- Я знаю, что Вы как никто другой поняли бы меня! Но я слишком любила Наташу, чтобы тревожить ее память рассказывая кому-либо о том, что произошло в ее душе на самом деле! Но пятнадцать минут назад, я поняла, что Вы именно тот человек, которому я по-настоящему доверяю, и что Вы для меня не просто тот родной человек, которого я так долго искала. Теперь мы подошли к самому главному. Я не хочу рассказывать это здесь, да и Вам после услышанного сегодня, нужно прийти в себя и успокоиться, мы встретимся через неделю в том парке, где бесподобно цветут орхидеи, и спокойно обо всем поговорим. Я прошу Вас только об одном: пожалуйста, поверьте мне еще раз, Вы мне очень дороги, и я не хочу Вас потерять. Дэвид молча встал и вышел из палаты, даже не попрощавшись. Услышанное никак не выходило у него из головы, и нужно было время, что бы хоть немного систематизировать мысли и прийти в себя. Оказавшись в пустом коридоре, где его никто не мог видеть, Дэвид закрыл лицо трясущимися руками. Все его существо разрывалось на тысячи мельчайших кусочков, словно кто-то превратил все внутри его в большое зеркало, а теперь это зеркало разбилось, и осколки теперь больно врезались в сердце. Он больше не мог сдерживать слез. Горячими волнами хлынули они по его лицу. Дэвид присел в углу пустого коридора, сжавшись в комочек, и сотрясаясь всем телом. Редко мужчина мог позволить себе такую слабость. Он предпочитал держать свои чувства в сердце под огромным тяжелым замком, ключ от которого он доверял только себе, или жене. Больше никто не мог получить к нему доступ. Дэвид знал, что очень глубоко погружается во все что делает, а если это еще и было ему интересно, то процесс настолько затягивал его, что становился смыслом жизни. Но здесь никакого интереса Дэвид не чувствовал. Не было также обычного жгучего желания разобраться в тайне до конца. Ему стало невероятно жаль эту бедную девушку. Она ведь не сделала ничего плохого, а на ее душу выпало столько боли и страданий, какие не каждый сможет пережить. « Душа тоже нуждается в заботе».- часто повторял он. Именно так и нужно сделать. Дэвид твердо решил позаботиться о Марии. Ей нужно уехать из этих мест и забыв свое прошлое, начать жизнь с чистого листа. Теперь уже по-настоящему чистого. Казалось бы, вокруг нас столько людей готовых приклоняться перед нами и боготворить. Толпа шумно кричит «Мы любим тебя!» Но среди этих голосов не хватает одного единственного, родного… Мы всю жизнь ищем кого-то, но все равно остаемся одинокими и несчастными. **** Они встретились в одну из пятниц, в том парке, где как она рассказывала, безумно красиво цвели орхидеи. Теперь девушка была совсем другой, по сравнению с тем печальным образом, который он так долго наблюдал в психологическом центре. Мария была одета в белое платье в пол, поверх она накинула небесного цвета жакет. На плече весела маленькая белая сумочка на длинной ручке. Образ завершали изумрудного цвета балетки. В руках девушка держала рожок шоколадного мороженного. Увидев, что Дэвид подходит к ней, она тепло улыбнулась ему. «Может это и есть первый шаг к ее выздоровлению?» - подумал Дэвид. - Спасибо, что согласились снова встретиться со мной,- сказала Мария. – Сегодня я, наконец, хочу расставить все точки над «i» и открыть самую главную тайну, ради которой я и пригласила Вас сюда из Лондона. Сердце Дэвида бешено забилось в ожидании. Вот он наконец-то ответ на самый важный вопрос: Почему? - Вы были хорошо знакомы с Роджером и Мэри Хэндорсэн? - Они были мои лучшие друзья…- сказал Дэвид и на глаза навернулись слезы. Он вспомнил восьмидесятые, университет… Парень и девушка, смеявшиеся вместе, читавшие Шекспира в саду на скамейке, под ярко святящим солнцем… Но в один дождливый осенний день их жизнь трагически оборвалась. На автостраде грузовик на большой скорости вынесло с дороги, водитель не справился с управлением, и зацепил машину Роджера и Мэри. Они умерли, не приходя в сознание, держась за руки… Дэвид в это время был в Индии, в ашраме, находящиеся в глухой деревушке. Это удивительное место для духовных практик и медитаций. Люди приезжают туда с различными мирскими проблемами, но пожив там некоторое время, очищаются и возвращаются домой уже новыми личностями. Новость о гибели друзей застала Дэвида как раз во время такого духовного путешествия. Он помнил, как месяц не замечал происходящего вокруг, находился в апатичном состоянии, и только необыкновенная атмосфера ашрама помогла ему постепенно прийти в себя и начать жизнь заново, без таких близких и родных людей. Возродиться, снова заняться любимым делом, только теперь в полном одиночестве. Из писем Мэри и Роджера, Дэвид знал, что у них родилась дочка. Но когда пришло последнее письмо от друзей, Дэвид не успел узнать имя девочки т.к. уронил от радости письмо в камин. Неужели девушка, которая сейчас перед ним это.… Не может быть… - Вы дочка Мэри и Роджера?- спросил тихо потрясенный Дэвид. - Да. Они мои биологические родители. Я была совсем маленькой, когда произошла трагедия, которая забрала их на небо… - Мария всхлипнула,- Меня забрали в приют и через некоторое время, я уехала в Россию со своими приемными родителями. Они чудесные люди, добрые, отзывчивые, понимающие. Я бесконечно рада, что попала именно к ним. - Поэтому Вы не хотели рассказывать свою историю местным психологам, Вы хотели дождаться меня, чтобы пообщаться с человеком, который имел связь с Вашей семьей? - Я искала Вас уже довольно давно, с того самого момента как приехала в Америку и узнала, что это моя родина. - Да, Ваши родители переехали сюда из Лондона, еще до Вашего рождения, им предложили хорошую работу и они остались здесь, чтобы проводить свои исследования, – пустился в воспоминания Дэвид. Но пожалел об этом. Девушка не выдержала и расплакалась. Слезы сотрясали все ее тело, боль вырывалась из нее непрекращающееся истерикой. У Дэвида ушло полчаса, чтобы успокоить ее. Он по-отечески обнял девушку и все шептал на ухо ласковые слова утешения, просил, чтобы она берегла себя. Кажется, слова подействовали, и вскоре Мария успокоилась. С опухшими от слез глазами, она посмотрела на него - Дэвид,- произнесла тихо девушка. - Что Маша?- ласково сказал он. После того, что произошло, ощущение теплоты и душевной близости прочно установились между ними. Сложно было передать это словами. Прошло несколько минут, прежде чем Дэвид нарушил молчание: - У тебя голос как у твоей мамы, тихий и спокойный… - Ты любил мою маму?- спросила Мария. - Все кто знал ее, не могли не полюбить ее, она была удивительно красивой и доброй женщиной,- пояснил Дэвид. Они сидели на скамейке, держась за руки и молчали. День медленно завершался. Солнце заливало небо своим золотисто-розовым цветом и казалось, старалось быстрее скрыться, чтобы дать возможность этим двоим начать новую счастливую жизнь. Мягкая осенняя ночь принимала наших героев в свои объятия.