Виражи судьбы

Ноябрь 1945 года. Вечерело. Скудные лучи солнца прятались за крышами домов. Владимир шел знакомой дорогой, той, что вела от аэродрома к жилому району военного городка. На первый взгляд, все, окружавшее его сейчас, осталось таким же, как и четыре с половиной года назад, когда их эскадра отправлялась на фронт. Только тогда было начало лета, было зелено и светло. Теперь же маленький городок казался похожим на нахохлившегося воробья, начинавшего готовиться к долгой зиме. Но это не главное. Главным было то, что он дома. И совсем скоро увидит жену и своих мальчишек. Одна мысль об этом заставила ускорить шаг. Вот и знакомый двор. Длинное здание в два этажа, офицерское общежитие. Глаза быстро отыскали родные окна. Горит свет. Значит, все дома. Сердце заныло от близости долгожданной встречи. Войдя в барак, Платонов поднялся по лестнице на второй этаж. Длинный коридор освещали несколько электрических лампочек. Из кухни выскочила знакомая соседка. Столкнувшись с ней, Владимир машинально кивнул и не обратил внимания на удивленно-радостный возглас. Быстрым шагом он направился к своей комнате. За дверью раздавались голоса. Один из них был громким, бойким, мальчишеским. Второй - тихим, мягким, женским. К горлу подступил ком, перехватило дыхание, и Платонов, прислонившись к стене, резким движением расстегнул верхнюю пуговицу гимнастерки. Вздохнув полной грудью, он повернулся и, взявшись за ручку, открыл дверь. Внутри сразу стало тихо. Переступив порог комнаты, Владимир сразу же встретился взглядом с женой, стоявшей у стола. Время замерло для двоих, смотревших друг на друга. - Папка! – разорвал затянувшуюся тишину ребяческий голос. Секунда… И на Владимира налетел вихрь в виде долговязого мальчишки со взъерошенной копной темных волос. Следом мелькнула коротко стриженая голова Сережки. Платонов крепко прижал к себе мальчишек. - Папка… - Алешка уткнулся носом в отцовскую гимнастерку. Владимир почувствовал, как макушка сына упирается ему в подбородок. «Вырос. Пострел вырос…». Сильнее прижав к себе мальчишек, мужчина перевел взгляд на жену. Она стояла на прежнем месте, схватившись руками за деревянный стул, и смотрела на них. - Аня, - тихо позвал он. Женщина вздрогнула, крепче сжимая ладонями спинку стула. Все происходящее было похоже на сон, и Анна боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть его. Казалось, стоит сейчас сделать шаг, и Владимир, который минуту назад появился в комнате, исчезнет, растает, а она опять проснется одна. Без него. И только услышав родной голос, зовущий ее, женщина словно очнулась. Отбросив страхи, она отодвинула стул и кинулась к мужу. Порывисто, резко, как утопающий к появившемуся спасителю. Споткнувшись, она непременно упала бы, но родные руки подхватили ее и крепко прижали к мужскому телу. Вновь ощущая силу этих объятий, чувствуя запах дорогого человека, Анна осознала, что все наяву. Он вернулся. Владимир дома. - Володя, Володенька! – всхлипнула она, целуя обветренное лицо мужа и не обращая внимания на слезы, бегущие по щекам. - Я, Анечка, я, любимая моя, все хорошо. - шептал Владимир, отвечая на поцелуи. – Я дома. Немного отстранившись, Платонов погладил ее по плечу и поманил к себе мальчишек. Алешка и Сережа снова подскочили к нему и прижались к крепкой солдатской груди. Мужчина обнял всех троих, и впервые за долгое время ему было не стыдно за появившуюся в глазах соленую влагу. Этот вечер вернул Владимиру долгожданный ужин в кругу семьи, смех, разговоры – все то, что еще вчера жило только в воспоминаниях, а теперь стало явью. Состоялось знакомство Платонова с тетей Варей, ставшей ангелом-хранителем для его семьи. Они вместе пили чай, разговаривали, а потом добрая женщина, взглянув на супругов, понимающе улыбнулась и деликатно сообщила, что переночует у соседки. Ей, за войну немало повидавшей разлук и так мало видевшей счастливые встречи, ничего не нужно было объяснять. Когда стало совсем поздно и дети, наконец-то, уснули, Владимир и Анна остались наедине. Прохладной ноябрьской ночью они заново узнавали друг друга, взаимно возвращая нерастраченные за долгие годы ласки, горячие поцелуи, объятия, нежные слова. Потом, лежа на диване, Платонов крепко прижал к себе жену и слушал тихий рассказ о том, как она и мальчишки жили все это время, как добирались. Уютно устроившись на плече мужа, Анна шепотом говорила о том, как они выбрались из Одессы, как вернулись в родной городок, о том единственном, но таком важном письме, подарившем большую надежду. - Все закончилось, Анечка. Все закончилось. - проговорил Владимир, когда жена завершила свой рассказ. – Я рядом. Теперь всегда буду рядом. - Знаю, Володя. Я верю. - тихо прошептала Анна, глядя в любимые глаза. Знакомая улыбка появилась на лице мужа. Повернувшись, он сначала мягко, нежно, а потом властно, с появившейся страстью принялся целовать губы той, что всегда была и будет единственной любовью, самой родной, самой близкой.