Лисица

      Гермиона проснулась с чувством вялости и слабости. Кровать была очень мягкой и удобной, но шевелиться всё равно было страшновато. Девушка двинула рукой… и поняла, что она больше не в своей анимагической форме.       Гриффиндорка приоткрыла глаза и оглядела тёмную комнату. Она могла разглядеть чёрные портьеры вокруг кровати и шёлковые простыни. Гермиона медленно села, прислонившись к спинке кровати, и поняла, что она одета в большую белую рубашку. Девушка обернулась и увидела маленькую свечку, стоящую на тумбочке около кровати. Протянув руку, Гермиона пробормотала заклинание и зажгла свечу. Надо было осмотреть себя и понять, какие потери она понесла.       Гермиона всё прекрасно помнила. Рвано выдохнув, она приподняла рубашку. Вроде всё было в порядке, лишь серебристый шрам чуть ниже пупка показывал, что с ней что-то было. Она легко провела пальцами по ране, шрам выглядел так, как будто ему было уже несколько лет, а не несколько часов. По крайней мере, Гермиона надеялась, что прошло всего несколько часов…       Гриффиндорка слегка пошатывалась, и организм отчаянно требовал сходить в туалет. Оглядев комнату ещё раз, девушка опознала в ней спальню Снейпа и обрадовалась: это значило, что здесь есть ванная. Сделав свои дела и обрызгав лицо холодной водой, Гермиона без палочки превратила банный халат зельевара в полотенце и осталась крайне довольна собой. Обнаружить в себе способности к беспалочковой магии — это очень приятно, но она понимала, что надо действовать очень осторожно, потому что она ещё слишком слаба, а магия отнимает много сил.       Гермиона направилась к двери, тихо ступая по каменному полу и вздрагивая от холода. В гостиной Снейп приглушённо разговаривал с кем-то, и она не решилась выйти туда, присаживаясь обратно на кровать. Гриффиндорка уставилась на свечу, ожидая, когда Снейп закончит разговаривать. Воск медленно стекал по огарку вниз и скапливался в блюдечке. Она, на самом деле, хочет стать ему другом. Она хочет завоевать его доверие. Ей казалось, что у него нет таких людей, которых он может по-настоящему назвать друзьями, а есть только такие, как профессор МакГонагалл, с которыми он может подразниться и откинуть пару язвительных шуточек без взаимных обид. Это страшно.       Она не знала, как долго ей пришлось просидеть, подвернув под себя замёрзшие ноги и наблюдая за догорающей свечой, но, когда Гермиона подняла голову, она увидела Снейпа, который стоял в дверях и хмуро наблюдал за ней.       Гермиона нерешительно улыбнулась: она до последнего надеялась, что он не будет на неё сердиться, она ведь пыталась защитить его, в конце концов.       — Какой частью тела вы думали? — Его голос был фирменным, ледяным голосом сволочного Мастера Зелий, и Гермиона склонила голову. Она передумала: она хотела, чтобы он накричал на неё, проявил какие-то эмоции, а не стоял с неподвижной маской на лице, полностью уйдя в себя, как он часто это делал.       — Я ничем не думала, профессор. Я действовала импульсивно, — тихо, но мягко ответила девушка.       — Ах, да, так же импульсивно, пожалуй, вы сделали Поттера своим другом! Мисс Грейнджер, вы хоть на секунду понимаете, что могли быть убиты?! Я понятия не имею, что дёрнуло вас прыгнуть наперерез заклятию, это идиотский, глупый, дурацкий поступок, достойный имбецильных, до безрассудства смелых гриффиндорцев!       Гермиона слегка приподняла голову и исподлобья посмотрела на Снейпа. Ей показалось, или Снейп действительно сейчас поблагодарил её чередой оскорблений? Она научилась читать между строк и могла понять, когда он был искренне обеспокоен.       — Так вы не сердитесь на меня? — с надеждой спросила Гермиона.       — Не надо улыбаться, мисс Грейнджер, я ещё как злюсь на вас! Дамблдор поручил вас мне, чтобы я защищал вас от самой себя и от необдуманных поступков. А в итоге вы идёте и прыгаете наперерез смертельному заклинанию, чудесно! Но я всё же благодарен вам, — выдохнул он, отворачиваясь. — Я не смог полностью залечить шрам, поэтому это останется вам напоминанием о вашем героическом поступке, — фыркнул он, раздвигая тяжёлые шторы.       Гермиона отмахнулась и встала, слегка покачиваясь.       — Мне кажется, или я только что говорил вам не действовать опрометчиво?       Гриффиндорка посмотрела на него и усмехнулась.       — Вы, наверное, считаете, что я действовала в интересах Рона или Гарри, вы думаете, что я защищала их? Нет, это не так. Я действовала исключительно в ваших интересах, я защищала вас! — Гермиона сделала шаг вперёд и продолжила: — Я сделала это потому, что доверяю вам, потому, что считаю, что вы не заслужили этого! И повторись такая же ситуация ещё раз, я сделала бы то же самое! А Гарри — идиот.       Снейп ухмыльнулся и кивнул.       — Я пытался донести это до Минервы уже семь лет. Как вы думаете, если это ей скажет её любимая ученица, она поймёт, наконец?       Гермиона засмеялась и вздохнула с облегчением. Теперь она знала, что прощена, и Снейп даже поблагодарил её в своей особой манере. Она улыбнулась ему, когда зельевар помог ей дойти до кресла в гостиной и протянул ей пузырёк с голубым зельем.       — Это Кровевосстанавливающее. Вы потеряли очень много крови, пока мы смогли добраться до Дамблдора, чтобы он обратил вас в человека. Голова тоже перестанет кружиться.       — Спасибо. — Гермиона одним махом опрокинула пузырёк в себя и блаженно откинулась в кресле, чувствуя, как становится легче. Снейп кивнул. — Когда профессор Дамблдор превратит меня обратно?       — Он не будет превращать.       Гриффиндорка нахмурилась, немного привстав.       — Как это не будет?       — Профессор Дамблдор решил, что вы, видимо, достаточно пришли в себя, чтобы вернуться к учёбе и к остальным студентам.       — Ох… — Гермиона почувствовала, что разочарование буквально затопляет её. Она надеялась, что ей разрешат остаться со Снейпом и дальше добиваться его доверия.       — Но для начала я хотел бы, чтобы вы рассказали мне о своих родителях, мисс Грейнджер…       Гермиона задохнулась, почувствовав резкую боль в лёгких. Будучи в анимагической форме, она была занята другим и почти забыла, что такое печаль, горе и депрессия. А сейчас всё это нахлынуло в тройном размере. Его слова всколыхнули то, с чем она пыталась бороться несколько месяцев. Слёзы непроизвольно потекли из глаз, плечи затряслись, и Гермиона отвернулась, пытаясь подавить истерику.       — Нет, — прошептала она, вытирая глаза.       — Да, мисс Грейнджер, вам нужно рассказать об этом, поверьте, я знаю куда больше, чем большинство.       — Ваши родители?..       — Моя мать, — слишком резко кивнул он.       Вина и счастье наполнили её одновременно: вина — потому что он продолжал страдать в одиночестве, и счастье — потому что он доверился ей.       — Вы бы рассказали мне, если бы я спросила, что случилось? — Она знала ответ ещё до того, как задала вопрос.       — Нет, мисс Грейнджер, не сегодня.       Гермиона кивнула, но надежда теплилась в её душе, он ведь не сказал «никогда», он сказал лишь «не сегодня».       — Хорошо, я расскажу вам. — Её голос немного дрогнул, но она упрямо посмотрела в чёрные глаза напротив, начиная рассказ.