Kill the lights

Наверняка, дорогой читатель, ты прекрасно знаешь современный Лондон. Статный, закалённый боями, познавший громкие победы и кровавые поражения. Прекрасный и загадочный, он то плачет с дождём, то улыбается тёплым лучам солнца. Может гордо похвастаться пейзажами, поразить величием дворцов и простых улочек. Люди теснятся в уютных домиках и в смотрящих ввысь небоскрёбах. Ему есть чем удивить и поделиться. А ещё у него своя история, конечно, как и у каждого города. Великое наследие – хранить честь и лицо предшествующих поколений, добившихся поражающих результатов и всемирного уважения! Однако оставим изящный и строгий Лондон для туристов и перенесёмся в совершенно иной, тёмный Лондон, пропахший похотью и разрывающимся между королевской четой с аристократами и революционерами. Добро пожаловать в мир стимпанка! Очередное облако дыма медленно плывёт над серым городом. Умиротворённое, чуждое до людских проблем, не обращает никакого внимания на суету под собой. Оно - порождение огня, одна из густых верениц, что бывает от пожара, такое же тёмное и безразличное. Рядом плывёт ещё одно, и ещё. Таких тысяча. Лондон день и ночь окружён ворохом бесшумных клочков, заполонивших его со всех концов. Возвышающиеся над высоченными зданиями чёрные трубы заводов, ещё больше распространяя едкий запах, равнодушно смотрят на снующий изо дня в день народ. Некогда процветающее место с приходом научного прогресса превратилось в гнилой, отвратно пахнущий фрукт. Оно живёт без сердца, ибо люди здесь душой сгнили вместе со своим пристанищем. Солнце редко даёт знать о себе, скрываясь то за дымовой завесой, то за тучами. Оно, кажется, ужасно обиделось на людской мир за то, что они давно променяли его ласку на думы о выгоде и делах. Даже не замечают, когда оно им радостно улыбается, освещая тусклые улицы, по которым за день проходят совершенно разные люди. От бегающих детей до еле двигающихся стариков, от хмурых аристократов до ободранных бродяг, торговцы и воры – жители Лондона самой разнообразной масти. Каждый человек свыкся с ежеминутным гудением поездов и визгом аэропланов. Увязший в грязи и черноте Лондон будто застыл во времени. Он неприветлив, как и наибольшая часть его жителей, пристрастившаяся к порокам и заплутавшая в серых облаках. Гудок громадного поезда, как гусеница тронувшегося с места, и в без того затянутое тучами небо спешит чёрный густой дым. Он постепенно рассеивается тёмной массой над крышей вокзала. Ему, как и всем, всё равно, что стоящий на платформе мужчина задумчиво наблюдает за обычным явлением. - Ну вот, опоздал. Он поджимает губы, успокаивая себя: “Ничего, сможешь уехать завтра”. Глядя на часы, без удивления отмечает, что поезд ушёл точно вовремя. Ай-яй, кажется, нужно воспитывать в себе пунктуальность. Мужчина вздохнул, думая, что неплохо бы выпить сейчас чего-нибудь тёплого, что-то весна в этом году холоднее, чем обычно, хотя уже май. Он, слегка улыбнувшись, идёт по вокзалу мимо юных леди и их разодетых матушек. Воззрившись на огромный купол вверху, он остановился, рассматривая замысловатый механизм под стеклом: странные линии и гайки, пружинки, шестерёнки, которые закрепляли работники. Поговаривают, что под крышей хотят установить гигантские часы, а может, повесить какую-то чудесную движущуюся картинку. Иван хмыкнул: зачем это здесь? Для пущей величественности? Тихонько вздохнув, но не теряя улыбки, он качнул головой, думая о чём-то своём, и дёрнулся, непроизвольно пройдя шаг вперёд. - Да посторонитесь! Проходящий рядом джентльмен толкнул его в плечо, что-то проворчав о том, что стоят тут всякие без дела. Иван слегка наклонил голову, растеряно глядя в спину удаляющегося мужчины, и лишь приподнял цилиндр на голове в знак извинения. Потом, аккуратно заправив белесую чёлку под головной убор, развернулся, направившись к выходу. Слишком людно здесь. А ведь он так надеялся вырваться за город, на маленький клочок земли, где ещё хоть иногда появляется зелёная травка и ветер не такой злобный, как здесь. Все стихии, обитавшие в городе, кажутся неестественными, прирученными людьми, такими же гордыми и циничными. Грязная вода, земля увядшая, вымученная, умерщвлённая, а воздух тяжёл и пропитан не самыми благоухающими запахами. Отмахиваясь от дыма перед глазами и прикрыв нос широкой ладонью, Иван продолжает свой путь. Закрывая лицо воротником от длинного плаща, он не спеша прогуливается по дороге, оглядывая прохожих. Всякий здесь люд: вон разодетая в меха дамочка приторно-ласково разговаривает с продавцов ковров. Цену сбить хочет? Хм, продавец восточной внешности, такой навряд ли уступит. А слева широкая лавка с газетами, у которой толпа старичков почитывает свежие новости, качая головами. Они говорят, что в их время такого не было. Иван ухмыльнулся: неужели и он когда-нибудь сохранит традицию – старчески причитать? Он мотнул головой, смеясь над самим собой. Ему вдруг представилась картина: сидит он в кресле и жалуется на нынешнюю жизнь, а рядом сестры со своими детьми возводят взгляд к небесам, прося прекратить. Ну, да ладно о будущем, нужно думать о настоящем. Вон, например, как носятся по мощёной улочке вдоль железных и каменных стен мальчишки! Снег уже растаял, поэтому они гоняют мяч, что-то крича друг другу. Веселье. Простое детское веселье, кое-что не до конца запятнанное в этом мире. Правда, иногда немного опасное. Мяч полетел под ноги женщине, и та упала, выронив ящик из рук. Из него тут же на дорогу покатился свежий, вкусно пахнущий хлеб, на который налетела толпа мальчишек, стремясь отхватить кусок побольше. - А ну, кыш! – вскочила на ноги женщина и, замахав руками, бросилась на смеющихся босых мальчуганов, подгоняя. Те, конечно, разобрав почти все булки, кинулись в разные переулки, на ходу откусывая лакомство. Их задиристый смех и хвастовство “кто больше схватил” затихли. Неспешно подойдя к ящику, Иван поднял его с земли, замечая, что на них глазеет пол-улицы, даже из окон двухэтажек. Какая-то маленькая девочка с балкона показывает пальчиком маме на женщину, подбирающую остатки хлеба, и что-то говорит, но мать только одёргивает её. Иван сощурился, показывая девочке язык, та вытаращила глаза и, развернувшись, начала ябедничать маме, дёргая за фартук. В конце концов мать прикрикнула на неё и завела домой, подхватив пустой тазик из-под белья. Иван, поджав губы, закрыл глаза: нехорошо получилось, ребёнку влетело из-за его проказов. Он обернулся, протянув ящик женщине, только вот она почему-то не собиралась его забирать. - Вы тоже из тех? Иван свёл брови – тех? - Если “те” хотя бы изредка помогают людям, то да. - Нет, как раз-таки нет. Женщина отступила на шаг, удерживая в руке несколько булочек. Похоже, она думает о предложенной помощи, только взгляд её явно страхом пропитан. Иван ждёт, не опуская протянутую руку с ящиком, благо он не такой огромный и сделан из дерева. - И? – осторожно поинтересовался Иван. Момент – протянутая рука едва касается края ящика, как из угла со скрипом и скрежетом вылетает карета с лошадьми, облачённая в красную ткань. Все прохожие бросились врассыпную, а Иван едва успел затиснуться в один из переулков. Карета остановилась у одного из кирпичных домов, и из неё, что-то крича, выбежали несколько мужчин в форме полиции. - Давай, ломай эту чёртову дверь! Они скрылись в помещении, и в скором времени из дверей на асфальт вывалился молодой человек, пугливо озираясь по сторонам. - В карету! В карету, я сказал! – один из офицеров пнул его под бок, держа пистолет наготове. - Развелось тут крыс! Иван потёр лицо ладонями, чувствуя, как холодеют пальцы. Крысы. Конечно! Так именуют революционеров. Резко развернувшись, он зашагал в сторону другой улицы, равнодушно глянув на обломки ящика, разлетевшегося под колёсами кареты. Женщина исчезла. Она приняла его за чиновника, отслеживающего недовольных властью? Втесавшись в какой-то узкий переулок, Иван огляделся вокруг, проверяя слежку. Нет, его не должны были заметить. Он окончательно успокаивается только когда неспешным шагом бредёт по иной улице. - Ох, вот так изобретение! И как смог ведь? Иван резко остановился заслышав фразу незнакомца. В паре метрах от него стоял богато одетый мужчина с моноклем, чему-то дивясь и глядя в потрёпанную газету. “Что там такого?”, – полюбопытствовал у самого себя Иван. Вокруг мужчины маленьким ураганчиком вьётся мальчуган в шортах и жилетке. В руках он держит несколько выпусков газет, и ещё около двух десятков выглядывают из детского портфеля. - Сэр, – осторожно обратился он к мужчине, и тот, не отрываясь от чтения, кинул ему пару монет, шугнув напоследок. Не раздумывая, Иван сунул руку в карман, ища деньги. - Давай, я куплю один выпуск. Обрадованный мальчишка тут же пригладил листы газеты, хотя это не помогло, и протянул вперёд. Расплатившись, Иван с нетерпением перелистывает страницы, пробегая взглядом по строчкам и ища что-нибудь об изобретениях, только вот его настойчиво снизу дёргают за плащ. - Сэр, вы не доплатили мне цент, – пожаловался мальчик, склонив голову. Чумазый, шорты в чём-то испачканы, а из фуражки торчат нити – Иван отдал два цента. Мальчик вытаращил глаза, держа в ладошках лишнюю монетку и, снова дёрнув плащ, пропищал: - А вы книжку купить не хотите? “Почуял наживу, – усмехнулся про себя Иван, - Хотя, я сам дал повод”. - Что за книга? - Это сказка. Называется “Питер Пэн”, - мальчик вытащил из сумки небольшую книжечку и отдал Ивану. От волнения он перекатывается с пяток на носки, ожидая решения. Иван нахмурился, завидев обложку. На ней изображён юноша лет двадцати с рыжими торчащими волосами и в докторском халате. На голове чёрная фуражка, а сам, как оказалось, главный герой открыл рот в безумном смехе, стоя у какого-то металлического кольца. У Ивана он ассоциировался с сумасшедшим учёным, возжелавшим покровительствовать миром. - А про что сказка? Мальчик наклонил голову и улыбнулся, вероятно, радуясь возможности поговорить. - Ну, Питер – изобретатель. Он как этот… гений! Меня тоже, кстати, зовут Питер, - зачем-то похвастался он. - И ему хочется сделать что-то такое, что смогло бы остановить время, чтобы он не старел. А ещё у него есть сестра – Венди. - Она ему помогает? - Да. Она пробует все изобретения на себе. Честно сказать, Иван не нашёл, что ответить. Он вдруг вспомнил о своих любимых сестрах и ужаснулся, представив, как толкает одну из них под лезвия или опутывает проводами. - Но я ещё не дочитал её. - Зачем тогда продаёшь? Питер хмыкнул, будто собираясь заплакать. - Мы бедные. Мама больна, папа работает весь день вместе с моими старшими братьями. И Лизка домой не приходит давно, и старший братик ушёл, мне никто ничего не говорит. А кушать хочется. - Оставь себе. Надеюсь, там счастливый конец. Мальчик всхлипнул и сунул книгу обратно, кивая Ивану. - Я тоже надеюсь. Иван долго стоял, смотря, как мальчик бежит к другому покупателю. И всё-таки, какие же странные сказки пишут сейчас для детей. “Ей Богу, в моё детство было по-иному”, – думает он и тут же смеётся вслух, открывая газету. Но всё веселье повисает в воздухе и резко лопается, стоит найти нужную статью. В том, что это именно то, что нужно, Иван даже не сомневается. Сложив газету в трубочку и придерживая цилиндр, он чуть ли не бегом отправляется домой. Необходимо проверить сведения. Уже подходя к дому, Иван ещё раз перечитывает заметку и не успевает притормозить, когда в него с разбегу влетает юноша. Растеряно озираясь, Иван успел увидеть лишь разорванный плащ беглеца. Сбоку послышалась ругань, и из-за угла выбежала компания из четверых мужчин, все во фраках, прилично одеты. Иван успел отскочить к двери, пропуская их вперёд. Прижав газету рукой к себе, он поспешно достал ключ и открыл дверь, шагая в темноту коридора. - Ольга! Наталья! Я вернулся! С кухни слышится шипение и грохот, очевидно Ольга снова что-то уронила, испугавшись того, что кто-то так неожиданно её позвал. Ведь она была уверена, что они остались с Наташей вдвоём на сегодня. Спеша к брату, которого она, безусловно, узнала по голосу, Ольга на ходу вытирает руки влажным полотенцем, причитая. - Ванечка! – всплёскивает она руками. - Ты ведь должен был уехать. Ольга приняла его плащ и повесила на вешалку. Цилиндр Иван положил на входную тумбочку, краем глаза замечая, что к им вышла Наташа. - Что случилось? Выглядели они обе обеспокоенно. Иван почувствовал странный прилив нежности: обе его любимые сестрички настолько разные, что каждый раз он дивится их несхожести. Ольга, прижав руки к груди, покачивает головой, тряся белой копной коротких волос, а Наташа только хмурится, теребя шаль, накинутую поверх белого платьица. - Всё хорошо. Я опоздал, – с улыбкой сообщил он, дабы успокоить их. Иван поправил зелёный жилет и воротник рубашки, решая, что сегодняшний день не должен быть потерян зря. - Наташа, - сестра обернулась к нему, шаркая туфелькой о ковёр. - Отошли весточку сэру Тиму Говерту и его сестре Эмме, я приму их сегодня. - Хорошо. Ольга вернулась на кухню готовить ужин. То и дело Иван слышит грохот тарелок, опасаясь, как бы сестра не поранилась. Спустя какое-то время, прогуливаясь у себя в кабинете вдоль книжных полок, Иван заметил то, что меньше всего ожидал увидеть. “Питер Пэн”, – гласила одна из книг. Иван тут же вытащил её, листая страницы. Не вчитываясь в строки, он кричит с кухни Ольгу, которая тут же торопливо вбегает в комнату, держа полы жёлтого платья. - Это откуда? – Иван потряс книгой. Ольга аккуратно забрала её и нахмурилась, стоило взглянуть на обложку. - Она у тебя с детства. После её прочтения ты так загорелся идеей быть изобретателем, мы с Наташей даже не знали тогда, что делать с тобой. Но эта книга потерялась на какое-то время, вероятно, когда мы переезжали. И знаешь, я этому рада, - Ольга слегка улыбнулась. - Дети впитывают в себя всё очень быстро, ты тогда был таким амбициозным, кто знает, что могло случиться. Отдав книгу обратно Ивану, она развернулась и скрылась за дверью. Немного ошарашенный от её слов, Иван открыл последнюю страницу и без раздумий согласился с её словами. Питер Пэн погиб, а сестра умерла при одной из разработок. Захлопнув книгу, Иван направился к камину и решительно кинул её в огонь. Внизу послышались звонкие голоса, и Иван поспешил спустится к своему гостю, возвращая улыбку на лицо. Больше никаких сказок. Однако Иван и не подозревает, что не ему одному детская история сегодня подпортила день. Врезавшийся в него у дома юноша пострадал гораздо больше, чем морально. Он выдохся, силясь спастись от погони, его подгоняет страх, и любой поворот в один из мерзких переулков может оказаться тупиком, а потом и могилой, если уже нагонят. Так неудачно обрушившийся на город дождь ощутимо бил по плечам даже через плащ; капюшон, натянутый на голову, то и дело спадал, сильно раздражая. Перемахивая через трубу, беглец счастливо смеётся на ходу, увидев в свете молнии нынешнее его укрытие. Откуда-то взялась сила на последний рывок, и он под раскаты грома влетел в помещение, разбрызгивая воду и захлопывая дверь. Ещё одна погоня позади, и это радует. Ощущение некой защищённости позволяет немного расслабиться, и беглец оседает на пол, пытаясь восстановить дыхание. - Вернулся, да? – голос откуда-то с другого конца помещения. - Иди сюда, поедим наконец. Поднявшись, парень буркнул какое-то ругательство, но поплёлся на голос, слегка прихрамывая. Он скинул плащ куда-то на пол и провёл ладонью по мокрым волосам, чтобы занять трясущиеся руки. - Туши свет, за мной слежка была. На мгновение повисла тишина, и вокруг стало темно, откуда-то сверху послышались торопливые шаги, кто-то спрыгнул на пол. - А раньше сказать не мог? А если бы заметили? - Я вроде оторвался. - Дай я посмотрю на тебя. Перед лицом оказалась горящая свечка, правда света от неё было почти что ничего. - Ай, Романо, - строго запричитал Антонио, вороша тёмные волосы. - У тебя синяк под глазом, или так тень падает? Романо тут же отступил на шаг, прикрывая ладонью левый глаз и опуская взгляд в пол. Антонио только вздохнул и покачал головой. - Ждём полчаса. Если никто не потревожит, то я врубаю свет. Романо кивнул, ловя брошенное ему полотенце, и прокашлялся то ли из-за пересохшего горла, то ли для напоминания о еде. - И синяк под правым, кстати, - донеслось уже откуда-то издалека. Они укрывались в здании какого-то заброшенного завода на окраине Лондона. Почти всё оборудование обветшало, но каким-то чудом сохранившаяся проводка ещё работала. Похоже, завод принадлежал очень богатому человеку, так как здесь множество изобретений, только недавно поступивших в продажу, например, появившееся пять лет назад электричество. Но помимо прекрасной оснащённости, есть и красота - стеклянный купол крыши, открывающий вид на небо, которое сейчас переливается молниями. Привыкнув к темноте, Романо осмотрелся. Огромное пространство. От самой двери в пять рядов до противоположной стены стоят затянутые паутиной примитивные рабочие станки. Откуда же Антонио спрыгнул? Романо перевёл взгляд влево и заметил небольшой выступ, будто огромная полка. В стене проём, как шкафчик. - А, это я проводку смотрел, – Антонио вернулся с чеплашкой супа. - Думал, может, пойму что-нибудь в нынешних сворах электрики или механики, да какой там. Ешь. Ужинали в молчании. Дождь затих, только изредка поблёскивают молнии. Романо подвинулся поближе к костру, который им удалось развести в камине одной из комнат, вероятно, это был кабинет какого-нибудь управляющего. Антонио сел рядом, осматривая синяк. С собой, к счастью, была мазь, так что хоть для небольшой помощи, может, и хватит. - Я пытался найти работу в городе, – тихо заговорил Романо, равнодушно глядя в огонь. Он потёр ладони и цыкнул, когда его закадычный друг слегка промахнулся, почти попав в глаз. – Но какой-то идиот-воришка, сунул мне в руку детскую книжонку и дал дёру. Своровал дешёвку, поди, а за ним уже погнались, вот и подумали на меня. Я кое-как оторвался от них. - Книгу-то куда дел? - Тебя больше книжонка волнует, чем я?! А если бы меня поймали?! - Успокойся! – словно защищаясь, Антонио водит руками в воздухе. - Я лишь пытаюсь тебя отвлечь от тяжёлых мыслей. Я, конечно, рад, что ты вернулся и не так сильно пострадал. На его доводы ответа не последовало. Романо из-за усталости неумолимо тянет лечь спать, ноги гудят от долгого бега, а огонь сливается в одну жёлто-оранжевую массу. - Вот слушай. Походишь по городу по всяким углам и такого услышишь. Нам, если искать работу, то не на заводе бы, а то, говорят, среди рабочих неспокойно, - Антонио кинул деревяшку в камин и накрыл Романо плащом. Заснул. - М-да, странный город. Хотя, сейчас вся Европа какая-то неспокойная. Дальний раскат грома известил об уходе грозы, и Антонио мысленно пожелал ясного неба и себе, и своему другу. Он вздохнул, поджав губы, вероятно, ему тоже тяжело предугадывать, что с ними будет дальше, поэтому пришёл к мысли, что всё равно ничего не решит, но точно знает, что нужно делать сейчас. - Спа-а-ать, – протянул он, зевая и заваливаясь на бок, рядом с Романо. Завтра им снова предстоит убегать.