Имитация правды

      Элис покупает цветы в небольшом павильончике, если она поторопится, то успеет встретиться с Энни. Проходит вдоль благоухающих белых лилий, они так похожи на стройных балерин, таких прозрачных, что все капилляры видны сквозь тонкую кожу, цветы – нежные убийцы. Говорят, что эти цветы имеют столь резкий запах, что если их оставить на ночь в спальне, то можно получить сильную головную боль, некоторые падают в обморок. Одна актриса так любила лилии, что, заболев, получала от поклонников тысячи лилий.       Огромная благоухающая спальня, наполненная ядовитыми парами – прекрасная, сладкая смерть.       Элис дотрагивается до ярко-желтой веточки мимозы: Энни любит Булгакова, она оценит ее отчаянно тревожный жест. Девушка покупает два цветка: лилию, как торжественно благоухающую смерть, и мимозу, как отвратительно беспомощный крик о помощи.       Она опять опоздала. Энни ждет ее уже давно, в парке рядом с ними полно людей, но никто их не замечает. Все эти люди тоже ждут кого-то, они в нетерпении притихли, замерли и кажутся в своих позах нереальными. Энни молчит, она не говорит ни слова, и Элис приходиться оправдываться: девушка говорит, что не забыла про встречу, просто Макс опять заболтался. Нет-нет, она не променяла ее на Макса, просто он другой, и все. Иногда с ним приятно пообщаться, но он ничуть не лучше Энни.       Вот уже как год Элис и Энни встречаются, они любят друг друга. Месяц назад Энни попросила возлюбленную признаться обо всем родителям, та ответила, что призналась… но это обман.       Энни сказала, что поверила, но и это обман. В тот же день она позвонила родителям Элис и спросила, что они думают об отношениях девушек? Не в обиде ли они на влюбленных, но мать Элис не поняла о чем говорит ее собеседница, она провела краем ладони по ярко накрашенным губам, убирая несуществующие остатки косметики, ее рот как всегда идеально трансформирован в прекрасные складки лжи и фальши.       Энни так и не призналась, что знает правду, Элис так и не рассказала о своей любви родителям.       Сейчас обе девушки стоят напротив друг друга. После «взаимной откровенности» прошел ровно месяц, теперь они видятся не так часто, но все же любят друг друга. В руках одной из них странный букет, она не стала его украшать, только два цветка, ничего лишнего, именно так любит Энни: два любящих тела без одежды смогут удовлетворить друг друга намного лучше, нежели завернутые в лишние рюши. Только фигура человека является венцом творений, без единой одежды, без ненужной фальши. Так привыкла Энни, и была верна данному убеждению, этим она и зацепила тихоню Элис.       Девушка протягивает цветы своей любовнице, Энни подается навстречу… Только и это ложь – Элис стоит на кладбище, ее окружают могилы. Энни нет рядом с ней, она умерла.       Ровно месяц назад подруга выстрелила себе в голову после разговора с матерью Элис. Никто так и не узнал об их отношениях. Элис не смогла признаться людям, как дорога была ей Энни.       В обволакивающей тишине вечернего кладбища раздается звонок:       – Элис, милая, мы ждем тебя за столом, все уже накрыто, а тебя нет, давай быстрее, – девушка слушает голос и представляет, как красные губы прикасаются к белому динамику телефона, пачкая его помадой и ненужными словами.       – Хорошо, я уже бегу…       Элис провела на кладбище еще полчаса и направилась к дому, она очень хотела, чтобы где-то ее ждали и наконец дождались.       Элис захотелось сделать приятно своей семье, и забежала в магазин, купить любимый торт своего отца. У кассы стояла вульгарно накрашенная девушка лет шестнадцати и упрашивала продавца продать ей пачку сигарет. Он долго сопротивлялся, но потом решил, что они могут друг другу помочь и, усмехнувшись, пригласил ее пройти в подсобку в глубине магазина. Курильщица ушла за ним, нагло подмигнув Элис, которая в отчаянии сжимала торт, в шоке наблюдая за происходящим. Ее так никто и не обслужил. Квартира встретила ее тишиной, прерываемой только тиканьем настенных часов. В пустоте этот звук был похож на удары топора: четкие, размеренные, равнодушные.       Родителей дома не было, на кухонном столе лежала записка: «Прости, милая, меня вызвал босс, срочное дело». Элис представила, как усмехнулась ее мать, когда она написала эти сухие строчки, как ее светлый язык пробежался по засохшим складкам алой помады отвратительных, лживых губ, окрашенных в ярко алый цвет.       Отец не оставил даже записки, посчитав и этот скупой жест ненужным, требующим от него эмоциональных затрат.       Еды дома не было. Холодильник привлекал своей холодной, белой пустотой. Зато дверная полка удивляла своим разнообразием – на ней странным образом сочетались таблетки от изжоги, снотворное и Бейлис. Желудок Элис заурчал, словно одобряя увиденного на полке.       «А почему бы и нет?», – подумала Элис, не удивляясь сочетанию уведенного – «Меня же пригласили на ужин, давайте перекусим». Как говорят, чем богаты – тем и рады.       Девушка достала из шкафа пепельницу и сигареты, которые лежали рядом. Элис не любила курить, но идея вновь ощутить противный, горький вкус сигарет ее привлекла…       В маленькой, уютной кухне на столе громоздился необычный натюрморт: в пепельнице догорало «чувственное» письмо матери, жарко обнимая недокуренную сигарету, на которой четко виднелся след от ярко-красной помады. Рядом стояла початая бутылка ликера в окружении разноцветных таблеток, они напоминали праздничное конфетти, что не могло не радовать «художницу». Слева стояло зеркало, отражающее лицо девушки: она медленно подкрашивала свои губы красной помадой, потерянной матерью под столом, где и нашла ее Элис. Глаза медленно затуманивала дымка смерти.       Ласково провожая жизнь, она подумала: «Все когда-нибудь задумываются о самоубийстве, но у кого хватит смелости совершить его? Принять смерть с радостью, встретить как любовницу, а не врага, медленно погружаясь в сладостный сон. Покидая грязный, так и не ставший родным мир, полый лжи и лицемерия».       Послышался скрип ключа, тихонько приоткрылась дверь в квартиру, а с ярко-красных губ девушки слетел последний вздох. Опухоль в голове Элис лопнула. 31 марта 2014 г.