Сыщик

      - Добрый день, - проронил я, забравшись в песочную по цвету снаружи и темную из-за отсутствия освещения внутри палатку.       - Их здесь давно не было, - спокойно заявил смуглый парень примерно одного возраста со мной, мимолетно взглянув на меня и продолжая перебирать боеприпасы.       - Меня направили в вашу роту, - пояснил я, покрепче ухватив вещмешок.       - Вот оно что, - поднял брови мой новый знакомый. - Азад Раббани, - сообщил он, протянув мне руку.       - Я только "Аллах Акбар" знаю... - извиняющимся тоном начал я.       - О, что ты! Меня зовут Азад Раббани, - издав смешок, объяснил парень.       - Святослав Шемякин. Проще - Слава, - пожал его руку я.       - Я что-то слышал об этом... Кажется, на английский переводится как "Glory", верно?       - Вообще-то имена не переводятся, но можно, - согласился я.       - Отлично, - Азад быстро завершил церемонию знакомства. - Одежда, - он швырнул мне в руки форму такого же цвета, как палатка. - Нашивки замаскированы. Нас осталось мало - вместе с тобой двадцать, поэтому будем делать все, что в наших силах.       Разговор капитан вел как-то нелогично, хаотически перепрыгивая с одной мысли на другую, но говорил быстро и четко. Я же кивал и чувствовал себя достаточно комфортно, выполняя точные и обдуманные приказы.

***

      Отслужив неделю, я плавно переместился в состояние шока, потому как от нашей роты осталось только название. Пятнадцати человек для нее было явно недостаточно.       Мы с Азадом засели в укрытии чуть поодаль от остальных, и Азад, видя, как на меня повлияли эти быстрые перемены, повел о них разговор.       - Хочешь - возвращайся обратно, Glory, - посоветовал он мне.       - Это невозможно, - отозвался я.       - В этом мире возможно все, - отрезал капитан.       - Это будет предательством, - возразил я.       - Послушай, - перебил меня парень. - Ты вернешься на Родину, туда, где твое сердце. Это не очень радостно, но так. А мы все вернем на свои места, если будет возможность. Эти... - он пренебрежительно дернул головой в сторону. - Они не настолько великие, чтобы выиграть войну против всего мира. А мы будем сражаться здесь. Они не вечны.       - От этих слов я чувствую себя еще большим предателем. Уйду, а ты останешься.       - Знаешь, почему? - Азад перехватил мой взгляд. - Потому что это моя страна, и я должен за нее отвечать. Страна ничего не значит без людей, как человек без души. Душа им управляет. Оглянись вокруг. Эти пески, камни похожи на твой дом?       Я покачал головой.       - И твой дом не похож на эти пески. Ты понимаешь меня, - капитан сжал мое плечо. - За нашим поколением пойдет другое поколение, и все мы, увы, а может, к счастью, не на их стороне, - в его речи снова всплыли "они", и я осознавал, о ком он говорит. - Придет наше время. А ты делай так, как велит сердце.       Я снова тряхнул головой, как сивый мерин.       - У меня есть идеи, есть силы и желание, но я простой солдат. Кто пойдет за мной?.. - подавлено добавил он.       - Я пойду, - словно сквозь пелену послышался мой голос. И я мгновенно заметил, как в глазах Азада загорелось пламя, которое могло погаснуть только вместе с его жизнью.       - Оно того стоит, - прохрипел капитан, чувствуя то, чему я при всем желании не мог подобрать название. - Сподвигнуть хоть одного человека, Glory.       Все мы напряглись, услышав автоматную очередь. Азад, оказавшись в своей стихии, немедленно начал отдавать приказы.

***

      - Сколько еще мы продержимся? - спросил я, когда все вокруг немного поутихло.       - Зависит от нас, - спокойно ответил Азад.       С того момента я перестал считать дни и недели и очнулся только тогда, когда нас осталось двое. Все попытки связаться с командованием были безуспешны, и для меня капитан стал генералом.       Я никогда не боялся крови, да и раны меня особо не пугали. Как и всякий мальчишка, в детстве я регулярно получал синяки и ссадины, падал головой с парапета, после чего Эдька еще долго надо мной подшучивал, падал под качель, зарабатывая дырку в макушке от металлической перекладины... Бывало всякое. Единственное, чего я никогда не видел собственными глазами, - война.       Представляющееся мне великаном с огненными руками, одним шагом сотрясающее планету и одним взмахом ладони испепеляющее будущее миллионов людей, это чудовище старательно обходило меня стороной. Сунувшись к нему в объятия по прямой, я понял, что не может быть ничего ужаснее.       Каждый раз, наблюдая чью-то смерть, я чувствовал, как что-то умирает во мне самом. Жжет изнутри, кровоточит, гноится, нарывает и при всем этом до сумасшествия хочет жить. Хочет плакать и смеяться, хотя слез уже пролило на тысячу лет вперед, хочет чувствовать еще что-нибудь, кроме адской боли, и видеть что-нибудь помимо постоянных разрушений. Не кричать и не умолять о пощаде, но для начала просто безбедно существовать.       С каждым днем во мне воспламенялась все большая ненависть к нашей породе, которой вечно мало того, что она получает. Мне все равно, будет ли на слуху то, о чем я сейчас думаю.       Я постоянно вижу в глазах Азада сочувствие, четко дающее понять: он через это уже прошел. И даже более болезненно, потеряв гораздо большее количество дорогих ему людей. Придя к последовательному завершению логической цепочки, я возненавидел себя. Возненавидел за бесцельно прожитые годы бездействия, за которые мог сделать столько всего.       За время, проведенное в эпицентре войны, своими руками я не убил никого. Я беспрекословно подчинялся Азаду, бывшему не в пример мудрее меня.       Когда мы привычно находились в укрытии, я заметил, как лицо моего товарища из обычно сосредоточенного стало напряженным. Его чуткий слух определенно уловил что-то чужеродное. Капитан по обыкновению попытался связаться по рации с командованием и, не получив ответа, проверил, все ли в порядке с оружием.       Парень со всей осторожностью высунул голову из-под земли и со звуком выстрела откинулся назад. Затем послышался еще один, но к нам пуля не прилетела. Я прекрасно понял, что означал первый снаряд. Азад распластался на иссушенной почве, а в его лбу точно посередине теперь была крупная рубиновая точка.       Вдруг послышался шорох песка. Кто-то направлялся ко мне. Я покрепче вцепился в автомат, но человек, словно узнав о моих действиях, заговорил.       - Вы в порядке? - крикнул он по-английски. - Война уже закончилась! Этот талиб напал на вас, не желая подчиниться ее исходу!       После этих слов у меня напрочь заложило уши. О том, что было сразу после смерти Азада, я рассказывать не хочу и не буду. Но расскажу о том, что было позже. Это мой долг. Азад Раббани - герой, и о нем должны узнать.       О том, что капитана не стало, я сообщил его родственникам - матери и старшей сестре. Парень постоянно носил под формой сложенный вчетверо листок с контактными данными семьи. Когда я только прибыл в роту, он предложил мне сделать то же самое. Я отказался, объяснив, что мне некого оповещать о своей смерти. Азад в это не поверил, но настаивать не стал, заявив, что в крайнем случае сам разыщет моих близких.       На всю оставшуюся жизнь я взял с собой чувство вины за то, что выжил. Я искал свою смерть, не пытаясь особо умело научиться обращаться с оружием. Но она отстранила меня, и я понимаю, почему. Завидев рядом со мной человека гораздо более достойного и чистого, злодейка решила, что его общество окажется для нее гораздо более приятным. Даже на том свете таких, как я, не жалуют.       Азад Раббани умер за свободу. Я же выжил, лишний раз утвердив огромную силу рабства.       В одном месте война закончилась, позволив измученному народу отдохнуть от повседневного кошмара. За ней будут новые, потому что человеку, как я и говорил, всегда чего-то недостает. Найдутся новые "великие полководцы", решившие, что могут указывать, кому продолжать топтать ряст, а кому испускать дух.       А нам остается верить, что в противовес им и дальше будут находиться такие, как Азад.       Покойся с миром, "Свободный" Раббани.