All inclusive

Шеннон нехотя цедил терпкий чай с привкусом сена и мятной свежести. Взгляд против воли притягивался к девушке и, как Шеннон не старался смотреть на пыльные деревянные шкафчики или заляпанную грязью плиту, но перед глазами все равно возникало покрытое шрамами лицо. Тсера была красива мрачной, готической красотой: длинные иссиня-черные волосы спадали на лицо, скрывая уродство; тонкие губы, скошенные левым уголком вниз, были красными, будто она только что ела вишню; левый глаз почти не открывался, а правый был белесо-мутным, словно киношные линзы для жутких монстров; длинные тонкие пальцы ее ощупывали предметы, будто читали давно знакомую и выученную наизусть книгу; и за все время, что Шеннон наблюдал за ней, девушка ни разу не споткнулась. Глядя на нее, Шеннон почти готов был поверить в сказки о вампирах. Тех, что влюбляют в себя своих жертв, а после безжалостно их уничтожают. Тсера не имела ничего общего с гламурно-ванильными «Сумерками», над ней не хотелось смеяться или ее жалеть, она вызывала смутный страх. Кожей он чувствовал, что эта румынка что-то недоговаривает, и этот ореол тайны вокруг заброшенного отеля доводил его до тихого бешенства. Шеннон проводил взглядом Томо, отправившегося звонить, и вздохнул, отставляя пахучий чай. Ему хотелось убраться отсюда и забыть все как страшный сон. Встретившись с ним взглядом, Томо расстроенно чертыхнулся: - Телефон, мать его! Он не работает! - Ну и ладно, - Шеннон пытался сохранять спокойствие, хотя это становилось все трудней. - Зарядим мобильники и позвоним Эмме. Тсера испуганно втянула голову в плечи и выдохнула: - Тут нет сети. Именно поэтому мы пользуемся только стационарной связью. Мужчины переглянулись. Застрять здесь в метель, бушующую в надвигающихся сумерках, – что могло быть хуже? «Например, очутиться здесь одному», - одернул себя Шеннон и поинтересовался: - Хочешь сказать, мы в ловушке? Тсера перевела на него невидящий взгляд, под которым мужчина чувствовал себя неловко: - Нет! Конечно, нет. Мы не так далеко от цивилизации, как вам кажется. Через день к нам приезжает Штефан и привозит продукты. Он и отвезет вас в город. Томо расслабленно опустился на диван, словно только что вызвал такси и теперь ожидал его прибытия. Закинув ногу на ногу, он поинтересовался: - И когда приедет этот Штефан в следующий раз? - Как только закончится буран, - ответила девушка. О том, что иногда Штефан уходил в запой и не приезжал неделями, она предпочла не говорить. Зачем пугать чужаков еще больше? Вполне возможно, что сейчас ее дядя находился в завязке и беспокоился о затерянных в лесу матери и племяннице. - Значит, мы все-таки здесь застряли, - Шеннон вздохнул, вглядываясь в сгущающуюся тьму за окном. Она была похожа на плотный молочный пудинг, в который добавили синие чернила. В центре, там, где шипели голые стволы деревьев, был настоящий эпицентр мрака. Чем дальше от леса, тем светлей становилась синь, смешанная с белым снегом. - У нас есть гостевые комнаты, вы сможете переночевать здесь, - Тсера топталась на месте, не зная, остаться ли с гостями в гостиной или проводить их наверх, в спальни. - Дура ты, Тсерка, - прошипела бабушка откуда-то с лестницы, словно разгадав ее состояние. Шеннон поднял взгляд на злобную старуху. Прямо фильм ужасов какой-то: изуродованная красавица-вампир и ведьма-бабуля. Если к финальным титрам их не съедят, им очень повезет. - Ты неплохо говоришь по-английски, - Томо тоже покосился на бубнящую себе под нос старуху. Тсера неспешно, как-то боком опустилась в кресло напротив: - Моя мама родилась в Англии. Она была писательницей и приехала в Бухарест за материалом для новой книги. Папа был экскурсоводом на могиле Цепеша в Снагове, там они и познакомились. Роман мама так и не дописала: родилась Мируна, потом мы с Илинкой, и свой писательский дар мама тратила на сказки перед сном. Румынский она так и не выучила, поэтому в семье мы общались на английском. Перед глазами всплыла Мирунка с закатившимися глазами и тонкой струйкой крови, сбегающей по щеке. Илинка корчилась неподалеку, жалобно поскуливая и пытаясь вытащить из живота деревяшку. А мама…маму Тсера почему-то не помнила, вместо нее в памяти остался лишь запах горелого мяса. Шрам на ребрах снова заныл, грудь словно облили кипятком, и на миг Тсере показалось, что это мама сжимает ее в объятиях. Она негромко всхлипнула, дожидаясь, когда острая боль превратится в ноющую. - Простите, - она выдохнула сквозь зубы. – Сейчас все пройдет. Парни отвели от нее взгляды, давая ей успокоиться, словно она могла почувствовать их любопытство. Шеннон уставился на старуху, спускающуюся с лестницы. В руках ее была длинная палка с острым крюком на конце, и на миг Лето задержал дыхание. - Надо закрыть ставни, Тсерка. Ты знаешь, - бабушка, не обращая внимания на настороженных чужаков, остановилась перед внучкой. – Уже вечер. Девушка кивнула, чувствуя, как перед насущными заботами отступают болезненные воспоминания: - Я могу попросить их это сделать. – Она перешла на английский: - Я могу попросить вас об одолжении? Томо кивнул, но когда молчание затянулось, вспомнил, что Тсера не может его видеть, и смущенно ответил: - Конечно. Мы сделаем все, что в наших силах. - Нужно закрыть ставни на окнах. Ветер усиливается. Мы с бабушкой заткнули щели изнутри, но, боюсь, это не защитит нас. Прихватив палку и плотнее запахнув куртки, парни выбрались на улицу. Ветер тут же бросил им в лица по горсти колючих снежинок, заставив зажмуриться. Ноги проваливались в рыхлый снег, наметенный у крыльца, а руки тут же замерли, стоило лишь прикоснуться к дверной ручке, чтобы не пустить ветер в дом. Шеннон натянул на голову капюшон, занавесив глаза мехом, и перехватил палку поудобней. С двух сторон от каждого окна располагались массивные ставни и, в отличие от остального здания, они выглядели крепкими и почти новыми, похоже, ветра в этом доме очень боятся. Пока Томо справлялся с нижними окнами, Шеннон палкой подцеплял ставни на втором этаже. Вскоре он совсем перестал чувствовать руки, а ноги промокли от снега, набившегося в ботинки, зато спина была мокрой от пота и даже по лбу стекали соленые капли. - Эй, Шеннон, взгляни на это, - отвлек его Томо, когда они оказались за домом, где окон было не так много. Лето послушно проследил за рукой друга и задумчиво закусил губу. Шагах в десяти от стены, под раскидистым лысым деревом, высился деревянный крест, а под ним покрывались снегом четыре небольших могильных камня, соединенных в один монумент. Отбросив палку, Шеннон приблизился к мини-кладбищу и стряхнул снег. - Вэлериу, Элис, Мируна и Илинка Стан, - с трудом разобрал он в надвигающейся темноте. - «Не стоит плакать о нас. Мы всего лишь очень крепко спим…» - Лето поднял взгляд на Томо: - Как тебе это? Милое кладбище на заднем дворе. - Наверное, они просто не хотели расставаться с теми, кого любят. - Да, но… Все равно это дико, - Шеннон поднялся. – Надеюсь, окна нашей спальни будут на другой стороне. Пока они не скрылись за углом дома, он то и дело оглядывался на мрачные памятники в лунном свете, уже вновь покрывающиеся снежными шапками. Когда все окна оказались надежно прикрытыми крепкими ставнями, они ненадолго замерли на крыльце, глядя, как тают в воздухе облачка пара их дыхания. - Скорей бы выбраться отсюда, - пробормотал Шеннон, отдуваясь от приставучих хлопьев снега. – Надеюсь, Эмма еще не рассказала Джею о нашей пропаже, иначе концерт по заявкам нам обеспечен. Парни усмехнулись, живо представив Джареда, читающего им нотации. - Вы закончили? - дверь за ними неслышно отворилась. – Заходите скорей внутрь, пока совсем не замерзли. Парни повиновались, бросив последний взгляд на полную луну, цепляющуюся сырными дырками за острые ветви. Ветер слезно выл в щелях ставней, не в силах пробраться внутрь, и жалобно скулил на пороге, цепляясь за ноги гостей. На «Лок де Гроада» надвигалась ночь, бросая дом в пучину мрака, а на ее плечах, поигрывая желтым шариком луны, восседал первобытный дикий страх.