Я расставляю сеть, Тебя мне не поймать, Я остаюсь терпеть, Себя не понимать. Ты говорила: Трезвой жить неуместно И прожигала жизнь, ища свое место. Не обещала, не клялась собой лестно, И для меня ты стала черной невестой.
Из песни Кукрыниксы "Чёрная невеста". За большим окном хлестал осенний лондонский дождь. В квартире Тома уже было прохладно, и Тори растеклась по дивану, завернувшись в одеяло, любовно принесённое ею из спальни. С кухни вкусно пахло супом, пирогом и горячим какао. Усевшись по-турецки, она принялась таращиться в окно. Унылые пейзажи всегда дарили ей тысячи мыслей и идей, может, не самых оптимистичных, но зато она чувствовала, что внутри неё хотя бы не пусто. Немного поразмыслив, Тори всё-таки встала, набросив на себя одеяло на манер походного плаща, и побрела в кухню за очередным кусочком ягодного пирога и большой кружкой какао. - И чего ты ржёшь? - спросила она у Тома, который пускал пузыри в какао от смеха. - Ты бы себя видела... - весело ответил тот. Тори лишь принялась задумчиво накручивать локон на палец, состроив недовольную моську. С тех времён, пока она ходила с Анни, она ни разу не была в парикмахерской, и благодаря витаминам и своему неуёмному аппетиту во время беременности, она отрастила роскошную гриву блестящих тёмно-каштановых волос, завивавшихся книзу крупными беспорядочными локонами. Том чуть ли не на коленях умолял её оставить свою причёску в покое и не стричься снова почти под мальчика, и в конце концов Тори уступила. - Ой, да ну тебя... - она налила себе какао и отрезала кусочек пирога, как всегда, напевая. - Будешь жить не кидая тени, Обладая горячим телом, Обжигая холодным взглядом - станешь ядом! Я так не могу жить, тени дарить, Понять не успеваю, Я - жизнь, я - смерть. Там так все уже знают. - Знаешь, сколько я тебя слушаю, лишь убеждаюсь в том, что русский рок основан на каких-то завываниях, - констатировал Том. - Нет, это я просто так замечательно пою, - самокритично съязвила Тори, расхохотавшись. - Видно, дьявол тебя целовал В красный рот, тихо плавясь от зноя, И лица беспокойный овал Гладил бархатной темной рукою. Если можешь беги, рассекая круги. Только чувствуй себя обреченной. Стоит солнцу зайти, вот и я Стану вмиг фиолетово-черным, - начала она другую песню. - Хотя, может, ты и прав в чём-то. Это исконно славянская традиция - завывать под балалайку грустные песни о своей нелёгкой доле. Хотя не только русский рок на вое основан. Те же Muse - там уж то Беллами завывает так завывает! - закончила она, улыбаясь. - Вот что мне в тебе нравится - это то, что ты можешь развить абсолютно неподходящую для этого тему. - О да, иногда я просто феноменально болтлива, - сказала Тори. - Но ведь все девушки такие. - Просто ты можешь часами заговаривать мне зубы как болтовнёй о косухе мегакрутого фасона с поясом и большими заклёпками и ботинках, которые идеально с ними смотрятся, так и о мировой литературе, вреде массовой культуры, бездарности современных бестселлеров, не несущих духовной пищи для размышлений, истории музыки, а когда навеселе - ещё и о всемирной истории и СМИ. - Ух ты, я такая умная, что ли? - Ты с Полли по скайпу разбираешь параграфы по химии. Этого для тебя недостаточно? - Ой, не такая я уж и умная... - Кстати, та косуха с ботинками всё ещё висит в магазине? - Том вытащил кредитку и протянул её Тори. - Э-э... И что это за жест? - Я так понял, ясно мне намекала, что ты хочешь. И я иду тебе навстречу, - разулыбался тот. - О, я поняла.Так, Томми, яхонтовый мой, прими к сведению: я росла в исключительно патриархальной семье, как, впрочем, и Полли, и если мне что-то от тебя нужно, я так и скажу - напрямую. Намекать я не умею. Когда я говорила, что видела классную косуху и крутые ботинки, значит, я видела классную косуху и крутые ботинки и намереваюсь в скором времени их приобрести. Но твоя идея мне по душе, - хохотнула Тори и взяла кредитку из пальцев Тома. - Не боись, они стоят меньше ламборджини. - Уж за это я не переживаю, - улыбнулся Том. Тори валялась на диване, укутавшись одеялом по самую макушку и смотрела новые серии "Гриффинов". Том сидел рядом и занимался тем же самым. - Ну что ты сидишь как оловянный солдатик? - смеясь, сказала Тори и, усевшись, накрыла их обоих одеялом, повалив Тома, который тоже начал хохотать. Положив голову ему на плечо и уютно устроившись под одеялом, она продолжила смотреть серию. - Я, наверное, тоже заведу себе привычку сидеть на диване под одеялом. - Ну, немудрено - это самая хорошая из моих привычек. - То есть, у тебя куча всяких дурных пристрастий? Это становится интересным. - Ну да. Во-первых, алкоголь, во-вторых, неуёмное сквернословие, в-третьих, полное несоответствие всем канонным идеалам приличной девушки, в-четвёртых, излишняя прямота, в-пятых... - Всё это в совокупности выдаёт нам ту Тори, которую все знают и любят, - заключил Том. - И которую в особенности люблю я. - Ути-пути, - улыбнулась Тори, щёлкнув его по носу. - Только не надо снова скоропалительных предложений и решений. Ты прекрасно знаешь, что я скажу. - И всё равно это неправильно. У нас уже есть прелестный ребёнок, а мы живём раздельно и вообще друг с другом почти не связаны, как соседи. - Да, вот так оно и бывает... - Викки, опять ты всё начинаешь переводить в шутку, - серьёзно сказал Том. - Я серьёзна как никогда. А условие ты знаешь. - Нет, ты не наденешь на церемонию чёрное платье с фиолетовым корсетом и фиолетовой фатой и кеды. - Тогда дискуссия исчерпана. - И почему ты этого не хочешь? С чего тебя устраивает нынешнее положение вещей? - недовольно пробубнил Том, но Тори пропустила его слова мимо ушей.Я расставляю сеть, Тебя мне не поймать, Я остаюсь терпеть, Себя не понимать. Ты говорила: "Трезвой жить неуместно," - И прожигала жизнь, ища свое место. Не обещала, не клялась собой лестно, И для меня ты стала чёрной невестой...