Браслеты

Ее черный лифчик едва выглядывал из-под серой майки, что добавляло некоторую пикантность данному моменту. Она часто-часто дышала и хлопала ресницами, глупо улыбалась и раздавала направо и налево комплименты. Отец с подозрением косился на нее, но сказать что-то против не смог. Хелена была умна, и слишком долго жила среди мужчин, чтобы понимать, что нужно делать для того, чтобы добиться желаемого. Легкий флирт щекотал нервы отцу, и он поклялся, что в один прекрасный день выругает ее в присутствии ее кавалеров, но этот день все оттягивался и оттягивался. Темный как ночь лифон, секрет которого знает только Виктория, отбил свою цену. Говорить, что она была пацанкой — это нагло врать. Джинсы и кеды — не показатель маскулинности в характере. К тому же, сегодня все шло не так, как в былые дни. Ей хотелось позвонить, ужасно сильно. Она думала о браслете и о том, что у нее есть странные наборы цифр, которые оказались телефоном. Когда выдастся удобный случай, она запросто наберет его. «И что же я скажу?» «Привет! Как дела? Я нашла твой браслет. Ты еще жив? Воевал во Вьетнаме?» Фу-фу-фу. Так разговор не получится. На том конце провода запросто бросят трубку, не позабыв перед этим отругать ее. — Что ты задумала? — прошипел отец. Даже странно, как тихо он подкрался. Хелене стоило немалых трудов, чтобы придать своему лицу безобидное выражение и придумать правдоподобную отговорку своему раскрасневшемуся лицу. — Ничего, — она залпом выпила бокал шампанского. — Какая гадость, что это? — Тише, полторы тысячи баксов за бутылку, — осадил ее отец. — Мне нужно выйти, — Хелена уже стартанула с места, когда Майкл схватил ее за локоть и вернул на место. — Ни с места. Здесь Герберт. — О боже, этот зануда снова прижмет меня к стене и примется сорок минут рассказывать о каллиграфии. А знаешь, что самое интересное в каллиграфии, папа? — Интересно узнать. — Ничего, папа. — Тогда удачи, — шепнул он и поспешил ретироваться. Долго ждать Герберта не пришлось. Он появился так, как появляются миньоны возле злодея, только с одной поправкой — маленькие желтенькие помощники, любители фруктов, поющих о труселях, вызывали умиление. Герберт же вызывал приступ зевоты. — Хелена, ты так прекрасно выглядишь, — начал парень с бабочкой. — И ты, — заулыбалась девушка и уставилась на бабочку цвета детской неожиданности, то ли детских соплей. — Какой чудный, — Хелена ткнула указательным пальцем в бабочку. — Да, — Герберту такой комплимент польстил, но девушка-то просто пошутила. Вот незадача. — А знаешь что, Герберт? — щелкнуло в голове Хелены. — Поехали в город. — В город? Но уже ночь, и мы выпили. «Мистер зануда», — вздохнула Хелена. «Еще попытка». — Да, я покажу тебе свою левую грудь. Странно, но когда Хелена вспоминала этот момент, то так и не смогла объяснить своему мужу, почему это предложила Герберту. Запрещенный прием, к которому часто прибегают девушки, чтобы расплатиться за такси и выпивку. Герберт же грудь в реальности не видел, поэтому такое предложение показалось таким заманчивым, что он сам схватил ее за руку и потянул к выходу. Красная телефонная будка – вот, что ей было нужно. Пока Герберт отходил от эмоционального шока, Хелена перебегала улицу, сжимая в руке огрызок фантика, на котором она записала номер. Три, два, один. Гудки, снова гудки. И кто-то поднял трубку. Мужской голос. — Привет. Я — Хелена. У меня твой браслет. *** Люк Эванс поправлял воротник. Последнее воспоминание об узких джинсах оставило неизгладимый след, к тому же быть героем Интернета тоже не хотелось. Узкие штаны могут разойтись по шву в не самом подходящем месте, а это прямая дорога в инфанты Хиддлстона. Пересматривать его истерики на youtube — то еще приятное времяпрепровождение. — И как тебе сегодняшний вечер? — то ли Сара появилась так неожиданно, то ли Люк был слишком рассеянным, что не заметил ее. — Хочу поскорее убраться. — С Бенедиктом все в порядке? — Люк сделал глубокий вздох, ответ на этот вопрос он репетировал дольше, чем на вопрос о психушке. — Он держится. — Это плохо, когда твой друг на волоске. — Давай не будем его хоронить раньше времени. Этот повелитель мини-юбок и цвета платины себя еще покажет. И Люку вправду хотелось в это верить. Он только шесть часов, как вернулся из больницы. Трудно признаться, но завтра он отправляется в Америку, за Бенедиктом некому будет присмотреть. У Тома тоже дел невпроворот. А испуганная чета Камбербэтчей скорее вызывала дополнительную тревогу и желание остаться, чем уверенность, что за Беном присмотрят. — Чисто теоретически, — зацепил Эванс ближайшего продюсера фильма, — сколько мне придется выложить за то, что я не поеду в Америку? — Чисто теоретически, — седовласый мужчина поправил свой галстук и продолжил, — больше, чем ты заработал за весь проект. К всеобщему удивлению он не выходил из себя, не бросал микрофон, не ругался, язвил или предпринимал хоть какие-то действия, что смогли бы развеять скуку пресс-конференции. Режиссер, который седел от пресс-конференции к показу, вздохнул свободно только тогда, когда выпил третий коктейль, а последний журналист удалился восвояси. Этот вечер напоминал много других, но уставший актер предпочел ночи в больнице возле друга мягкой кровати у себя в квартире. Выбор этот был сделан скорее бессознательной частью его личности, а пострадать из-за чувства вины можно и завтра, в удобном кресле по пути в Нью-Йорк. И когда преодолев фазу быстрого сна, Люк приготовился к очередному квесту по диким джунглям в поисках какого-то сокровища (просто Индиана Джонс), его наглым образом прервали. Звонил телефон, тот самый аппарат особенно въедливого санитара из психушки. Но это он осознает позже, когда ответит на звонок. Хотя проснется он так же быстро, как зрители «Зеленого фонаря» после того, как в кинотеатрах включили свет. — Да? — Привет! «Незнакомый голос» — Я — Хелена. «Бонем-Картер, что ли?» — У меня твой браслет. «Браслет? Какой браслет?» — Повтори еще раз, что у тебя? — Твой браслет. — Ну, когда найдешь мою девственность, позвони. Такого ответа Хелена явно не ожидала, а вот Люк о звонке забыл в тот же момент, как закрыл глаза и уснул.