Браслеты

Закон о нахождении сокровищ на дне океана гласит то, что нашедший сокровище может оставить его себе. Но вот уж никак Хелена Джеймс не догадывалась, что делает на дне морском браслет. Пугал и тот факт, что несметных сокровищ на бриге «Строптивый» не оказалось, а вот груд никому ненужного мусора — хоть отбавляй. — Опять неудача, — меланхолично отметил Майкл Джеймс — отец Хелены и старый морской волк. — Вот мать порадуется! — Не пойму, каким образом эта вещица смогла попасть на судно. Это ведь бриг начала 14 столетия. — Возможно, какие-то умники пытались поднять «Строптивого», или здесь проходил корабль с туристами, и тот случайно выпал. — Пап, это маловероятно, но тебе и вправду хватит читать романы Агаты Кристи, — пошутила девушка. — И что будешь делать с этим сокровищем? — отец пересматривал снова и снова подсвечники и странный предмет конической формы, определить, что это, было просто невозможно. — Оставлю себе, — пожала плечами Хелена. — Его нужно почистить, и тогда я надену его на руку. — Я бы этого не делал, — отец потерял интерес к рассматриванию «сокровищ» и повернулся к дочери. — Может, браслет заражен. Кто знает, чем занимается правительство. — И зачем же тогда его помещать на борт судна 14 столетия? Какой-то уж слишком хитроумный план, не находишь? — Я слышал много историй, когда браслеты надевали на руки, и потом приходилось ампутировать конечности из-за разных заболеваний. Хелена на минуту замолчала, а после засмеялась: - Пап, правда. Хватит читать книги мамы, они на тебя влияют. — Но смотри, я тебя предупреждал. Если что, твоя мать убьет меня. Хелена не слушала, все ее внимание занимала странная вещица. Было в ней что-то мистическое, а ничто не привлекает больше молодых красавиц, нежели все загадочное и необъяснимое. Девушка опасалась, что испортит украшение, поэтому не решилась сразу окунать его в воду. Сначала она прошлась по краям браслета влажный носовым платком — на удивление Хелены, браслет был чист. Ни следа грязи на платке не отобразилось. Разглядывая экран браслета, который сейчас был небесно голубого цвета, Хелена заметила несколько цифр. Поначалу они появлялись в хаотическом порядке, и не задерживались на экране слишком долго, чтобы девушка могла их сохранить в памяти, но вскоре отобразились странные цифры. Их количество указывало на телефонный номер, Хелена быстро переписала цифры шариковой ручкой на мокром носовом платке, хотя эта задача была не из легких и попросту могла оказаться вскоре напрасной. — Что же это такое? — на экране мигали цифры, те, что она переписала. И вдруг экран погас, именно в этот момент на горизонте появился отец девушки. — Полезная вещица? — Еще не знаю. — Может лучше выбросить за борт? — предложение звучало как просьба. — Нет, отец, чувствую я, что она мне еще пригодится. У тебя есть телефон? — А кому ты собралась звонить? — Майкл занял оборонительную позицию, поведение дочери ему казалось подозрительным и не предвещающим ничего хорошего. Уж если ей что-то взбредет в голову, то уж пускай весь мир придется перевернуть с ног на голову, она это сделает. — Другу. — Я его знаю? — А мы на допросе, Майкл? — Хелена, я твой отец. И, конечно же, мне интересен каждый аспект твоей жизни, — девушка удивленно подняла брови и уставилась на отца. — Мне двадцать семь лет, не поздновато ли разыгрывать карту отца? — Никогда не поздно. Отдай мне браслет. — Не могу. Он мне нужен. — Зачем? — не унимался он. — Я его нашла, это моя часть сокровища. — Хелена, — командирским голосом произнес морской волк. — Немедленно отдай мне эту дребедень. — На, держи, — рассерженная девушка бросила в руки украшение и зашагала прочь. — Это все материнские гены, — оправдывался перед кем-то на небе Майкл. — Она поймет. И с этими словами выбросил браслет за борт. *** Не сказать, что в психбольнице разрешают общаться с внешним миром путем телефонных звонков (не тех, которые огромные), но если умудришься стащить свой сенсорный аппарат связи из кабинета главврача, то звони, сколько хочешь, но будь добр, не привлекай внимание санитаров. И если учесть, что Джордж Микашек общался со всеми пациентами клиники хотя бы один раз, то очередь пришла к мистеру Эвансу. Кабинет доктора Микашека не напоминала кабинет его коллеги психолога Геродольфа Стербенстрауса, никакой роскоши, дорогих напитков, картин и красивой секретарши. Но вот белые стены и странная мазня на стене — видимо нарисовал один с обитателей дома дураков — была явно к месту. — Зачем вам стетоскоп. Вы же психиатр, а не терапевт, — именно с этих слов началась их встреча. Джордж Микашек, в отличии от своих коллег, к работе относился с невероятной долей оптимизма, верил, что шизофрения может лечиться не только зеркальной комнатой и лоботомией, но и поддержкой окружающих, таблетками и общей терапией, которую Эванс ненавидел больше, чем воскресную беседу о бывших цыпочках Бенедикта, с последующим детальным описанием постельных сцен с их участием. — Это чтобы казаться врачом, — с улыбкой ответил доктор. — Хотите со мной чем-то поделиться? — Только если язвой и будущим геморроем. Ответы Эванса не производили нужного эффекта, доктор Микашек так радовался их разговору, что чуть не хлопал в ладоши, это здорово нервировало Люка. Но вспоминая, что он принимает таблетки, которые должны успокаивать, сильнее сжал кулаки, и выдавил подобие улыбки, больше похожее на звериный оскал. — Так почему вы решили лечиться? — Все потому, что у меня был браслет, — начал Люк, попутно разглядывая кабинет врача, раздумывая, где он спрятал телефон. — Его вам кто-то подарил? — Да, ярмарка в Джерси. Ужасное место, — Уэльского психопата передернуло. — Но страшнее всего, что этот браслет не только не снимался, а еще и оставлял ожоги. — Ожоги, — повторил психиатр что-то отмечая в истории болезни Эванса. — Стоп. А что это за браслет такой, что оставляет ожоги? — Какая-то китайская чушь, — развел руками Эванс, - ну, мы так думали. А оказалось, что таких браслетов мастер сделал три штуки, два из которых оказались у моих друзей. — Коллективное помешательство, — бурчал Микашек. — Не-не, — качал головой Люк. — Хуже было не то, что мы не могли снять браслеты, даже не то, что их создатель умер, а то, что они сделали с нашими жизнями. — А с этого момента поподробней. — Все началось с того, что у Бена появились дети. — Бена. — Да, моего друга. Он редкий бабник и подлина. И каждая его девушка еще та Чушь Петровна, но когда у него появилось двое детей, его как подменили. — Ага, — Микашек почесал переносицу и был готов задать следующий вопрос, но Эванс опередил его. — А Том стал геем. Он, конечно, не признается в этом, но мы же не идиоты с Беном. — Геем, — такого поворота в беседе доктор не ожидал и даже расстегнул две верхние пуговицы на рубашке. — Вы же знаете, что ориентация — это врожденное. — Так он всегда казался, как у вас это называется, — Люк щелкал пальцами, пытаясь вспомнить, — латентным гомосексуалистом. — И это все сделал браслет? — Именно. — У Бена появились дети, а у Тома — спутник жизни, — суммировал врач. — А что же с вами? — У меня случались нервные срывы, я приставал к картине на стене, побывал членом общества анонимных агрессивных личностей, а еще был шафером и вел к алтарю любовь всей своей жизни, и потерял браслет. — О том, что несколько дней назад он общался с воображаемым другом, это не упомянул. Микашек открыл рот, но, заметив, что Люк прекратил свою беседу, быстро закрыл его и поправил галстук. — Давайте подведем итог, Люк. У вас был браслет, который изменил вашу жизнь к худшему, но когда он исчез, считаете ли вы, что браслет — это причина всех ваших бед. — А кто же? Эта хренотенюшка испортила мне всю жизнь. — Хренотенюшка, — почесал подбородок психиатр, — чего только не услышишь на индивидуальных приемах. — Я хочу успокоиться, но не могу. — Может все-таки стоит принимать лекарства, а не отдавать их своим друзьям, — предложил спокойным тоном Микашек. — Я принимаю таблетки. — Мистер Эванс, я слишком давно работаю главврачом психиатрической лечебницы, чтобы понимать, когда пациент не принимает лекарств. — А разве вам разрешают называть это заведение психбольницей при пациентах. Это может вызвать у них суицидальные мысли. — Вы подумываете о суициде? — серьезный тон Джорджа Микашека напугал уэльсца. — Нет. — Тогда в чем проблема? — врач откинулся в кресле и устроил руки на свой немаленький живот. — А вы точно психиатр? И тогда стало понятно, что Люк превратился у постоянного пациента доктора Микашека. К слову, телефон Люк отыскал — стащил у особенно вредного санитара, когда тот гнался за параноиком. Но это уже совсем другая история.