Браслеты

Бенедикт Камбербэтч. Обратный отсчет: 2180 часов 38 минут. Он не вспоминал Мэри Поппинс, хотя в то короткое время, когда оба малыша спали, он и сам уснул, ему приснилось, что он летает с помощью зонта. Песни при этом не было, что несколько расстраивало, но «Монарх, лишившийся трона» стойко это воспринял. В то короткое время, когда Бен видел третий сон – вокруг царила такая тишина, словно ничего вокруг не было. Изредка Зои вздрагивала, а Клим несколько раз пытался наиграть неизвестный ритм своими маленькими пальчиками. Вокруг ужасного бардака царило такое спокойствие – так, наверное, и выглядит мир, когда твоя мечта осуществилась. Браслет изменил цвет. Не слишком заметный на первый взгляд – с черного на темно-синий – это не имело никакого значения на первый взгляд. Двадцать пять центов – смехотворная сумма. И сколько последствий! Он тихонько посапывал, прямо как Зои. Это казалось милым. Время на браслете остановилось, но он спал. Да и в состоянии бодрости он вряд ли заметил бы это. Браслет не обжигал запястье, а он был настолько усталым. И вдруг! Это было сущим наказанием. Телефонный звонок. Тихое сопение – голос Смауга. Опасный рингтон. Зои закричала так сильно, что проснувшемуся Бенедикту показалось, что окна, и зеркала, (хотя чего мелочиться!) все хрупкие предметы разобьются, разрушатся. Единственная ассоциация, пришедшая ему на ум – уничтожение старого отеля-казино в Лас-Вегасе. - Иду я, – хрипел сонный актер и принялся опрокидывать кучу грязного белья, так как, судя по доносящемуся звуку, именно там лежал телефон. – Бенедикт Бессонница слушает! - Как мило, что ты проснулся, - заявил радостный голос по ту сторону трубки. – Собирайся. - Куда? – перекрикивать дочку оказалось не так просто. - Отключи телевизор и собирайся, Бенедикт, - повторила агент. - Телевизор? – осенило новоиспеченного отца. – Это не телевизор. - А что? – осторожно поинтересовалась женщина. - Приезжай, у меня, кажется, непредвиденные обстоятельства. - Сколько им лет? - Я не особый знаток, но, по всей видимости, два и семь … месяцев. - Ты сказал месяцев? - Да. - Бенедикт? - Да. - Скажи, что два и семь месяцев - это щенки. - Если только ласково называть их, но я предпочитаю Принцесса и Жёлудь. - Я еду, - могильным голосом ответила собеседница и бросила трубку. У него оставалось от силы не более получаса, чтобы успокоить Зои и Клима. Агент Бенедикта прибыла спустя пятнадцать минут, пока Камбербэтч тщетно пытался успокоить своих отпрысков. Выражение лица, или, скорее, застывший ужас и широко открытый рот в немом крике – эту картину он запомнит на всю жизнь. Впервые за много лет Кэрол потеряла дар речи. Пока он объяснял ей то, как познакомился с Зои, а спустя сутки – с Климом, она только и делала, что доливала себе вина. Осушивши одним глотком последний бокал, и вторая бутылка была убрана в мусор – ее прорвало. - Ты что, совсем с ума сошел? О чем ты думаешь? - В данный момент или вообще? - Хватит острить, Камбербэтч, - она практически ревела. – Вот так и закончится моя карьера агента, - глядя вверх, причитала она. – А я ведь только сделала пластическую операцию. - Увеличение груди? – раньше она бы улыбнулась, а теперь только прекратила реветь и причитать и вытерла слезы. - Ну как? Как у тебя получается влезать в неприятности в своем собственном доме? - хрипела она, глядя, как Бенедикт укачивает обоих детей, которые сочли данную сцену слишком интересной, чтобы пропускать ее. - Во всем этом виноват браслет, - фыркнул Бен. - Браслет? Это новый эвфемизм презерватива? А ты знаешь, что люди предохраняются бесплатно? – она икнула и потянулась за третьей бутылкой. - Да? Но это же дети? - Нет, - под аккомпанемент звука, наполняющего до краев бокал, продолжала Кэрол. - Нет? - Слово «нет» - лучшее противозачаточное, - она сделала два больших глотка и поставила бокал. - Что мне делать? - Я знаю…ик… что де...ик..делать, Камбербэтч. Но боюсь, этот план придется тебе не по душе. - Я не отдам их, - словно ребенок, прижимая любимую игрушку к себе, пригрозил актер. - Да, я уже поняла. Мне нужно сделать несколько телефонных звонков, а ты пока собирайся. - А как же они? – Клим потянул маленькую ручку к отцу, и тот бы улыбнулся, в который раз коря себя, что не прихватил фотоаппарат, но ему было не до этого. - Оставь это мне. Теперь в дело вступают профе...ик…ссионалы. Минус 15 минут из жизни Бенедикта. Пока он выбирал костюм, ему в голову пришла странная мысль: «Как получается у Анджелины Джоли?». Он выбирал носки, шарф, обувь, запонки – обыденный ритуал холостяка. И он им был три дня назад, и теперь этой жизни нет. Бен застыл, глядя на свое отражение. В этом не было никакого нарциссизма, скорее наоборот, он ненавидел свое отражение. Что он мог дать своим детям, помимо денег? Да и тех не хватает. Он не просто рабочий, он актер. Постоянный водоворот: вечеринки, приемы, съемки, женщины. Из раздумий его вырвал нетерпеливый голос агента. Она постучала в дверь и попросила его спуститься. Когда Камбербэтч спустился, то не узнал свой дом. Вокруг сновали люди, которые убирали, вытирали, складывали. Две незнакомые женщины азиатской внешности покачивали младенцев, которые с интересом смотрели на новых нянь. Острая игла ревности уколола его самолюбие. Для того, чтобы успокоить детей, ему понадобилось бы минут сорок, им же понадобилось меньше получаса. - Догадываюсь, что у тебя созрел вопрос, - Кэрол принимала таблетки, видимо, головная боль и истерика дали о себе знать раньше времени. - Да. - Это прекрасные люди приведут твой дом в божеский вид, а ты тем временем съездишь в студию и выполнишь свою работу. - А.. – открыл рот Бенедикт, но агент его прервала. - Никуда твои крохи не денутся. Это Ли и Ки, или не так, - она поочередно указала на нянек, те улыбнулись Бену и покачали головами. – Они присмотрят за ними. - Исключено. - Ты собираешься взять двоих детей в студию и менять памперсы? - Я не оставлю детей на незнакомок. - Да. Я занимаюсь тем, что ищу их матерей. Мой старый друг работает в Скотланд-Ярде, он сделает тест ДНК и позвонит куда надо. - Как у тебя все просто. - Называй меня – Фея Крестная. - Это понижение по социальной лестнице, - отмахнулся Бен. - Я знаю, что ты нервируешь, мой дорогой, но у этих детей должна быть мать, и чтобы защитить тебя от скандала или тюрьмы, - Кэрол прервала тираду и сделала еще один глоток воды, - мы найдем их и потребуем объяснений. - Мне нужно вернуться к трем, - подчинился Бен. – Моим родителям нужно узнать, что мечта их жизни осуществилась. - Я попрошу всех убрать острые предметы, - похлопала по плечу Бена Кэрол. Минус 40 минут из жизни лондонских пробок. Бен переступил порог своего дома, закрыл за собой дверь, сел в машину и уехал. Чем дальше он находился от дома, тем менее реальными ему казались его же дети. Когда же он покинул салон машины, поднялся на лифте и вошел в студию, а там принялся за работу, то спустя два часа полностью забыл об отцовстве. Уставшим он был всегда, красные белки никого не удивили. Он был среди взрослых и, что немаловажно, тихих и воспитанных людей, да еще и в своей стихии. Изредка ему казалось, что он слышит детский плач, но это было невозможно, а после того, как на студии появилась прекрасная длинноногая брюнетка, то он и думать забыл обо всем на свете и вспомнил свою прежнюю социальную роль «Короля Траходрома». В реальность его вернул звонок его отца. Джокерская улыбка исчезла, как гоблинское золото в «Гарри Поттере». - Я еду! – только и смог выдавить он. Кровь прилила к ногам, и он бежал так быстро, что «Щ.И.Т.» пригласил бы его в свою команду, или «Мстители». Поймать такси оказалось настолько проблематично, что он был готов эволюционировать во что-то с крыльями и самому долететь домой. Но проблема с опозданием не была лидирующей в его списке, лидером все еще оставалась «проблема отцовства». Уже в такси он принялся корить себя за несобранность, инфантильность и еще что-то. Когда машина остановилась, остановилось и сердце у Камбербэтча. Ему не нужно было входить в дом, чтобы знать, что внутри есть его родители и, судя по звукам, доносящимся из дома, внуков они заметили. «Да поможет мне Стивен Хокинг!»- подбадривал себя актер и открыл входную дверь. - Мам, пап, я дома, - закричал Бен, чувствуя себя десятилетним ребенком. - Мы тебя давно ждем, - послышался голос Ванды, и вскоре она сама появилась перед сыном, укачивая на руках малышку Зои. – Ты ничего не хочешь нам с отцом рассказать? «О, вот она – карма!»