Не нужно спорить с Судьбой

На лице Сириуса не дрогнул ни один мускул. Только слегка красная и припухлая губа говорила о том, что произошло. В холле стояла идеальная тишина.  — Послушай, Джеймс, ты многого не знаешь, — тихо сказал Римус.  — Лунатик, ты с ним? Джеймс со злобой в глазах посмотрел на Сириуса и Гермиону.  — Знаешь, все это началось с твоего появления. Или вы на самом деле думали, что я не замечу ваших косых взглядов, перешептываний за моей спиной и постоянных походов вместе?  — Джеймс, послушай, Римус прав. Ты действительно много не знаешь, и если ты позволишь мы все тебе объясним.  — Черта с два. Как вы могли так поступить с Питером! Так что же она такого рассказала тебе, Бродяга, что ты так легко предал своего друга?!  — Сохатый, ты действительно знаешь не все, — голос Сириуса был напряжен до предела. — Давай найдем место, где мы можем поговорить. И Гермиона здесь не при чем.  — Из-за какой там… девушки… ты готов так поступить? Так может тебе и меня следует заклясть, а то я же не верю этим сказкам, как и Питер не верит! Послышалось низкое рычание, и Сириус сильно сжал кулаки. Казалось еще секунда, и они сцепятся между собой.  — Мы слишком в рискованном положении, нам всем и так повезло, что нас еще не спалили. Как бы там ни было, разбираться советую не здесь. Пойдемте в гостиную.  — Сначала освободите Хвоста, — упрямо стоял на своем Джеймс. Сириус медленно подошел к нему, и нацелил свою палочку на Питера. Глаза последнего испуганно смотрели на самый кончик палочки, словно ожидая оттуда непростительное заклятие. Несколько слабых искорок, и он снова смог шевелиться. Сириус тут же положил руку на шею парню, грубо притянул его к себе и прорычал:  — Только попробуй! Джеймс на все это смотрел с вопиющим негодованием, и уже хотел что-то сказать, но за углом послышалось урчание миссис Норрис. Все мгновенно на цыпочках кинулись к лестницам, чтобы избежать Филча. Сириус от Питера не отходил всю дорогу, последнего била мелкая дрожь. Как только они добрались к комнате парней, Римус уже привычными действиями тут же наложил несколько заклинаний, которые обеспечивали полную конфиденциальность грядущему разговору. У Гермионы жутко разболелась голова, и она молилась всем силам, чтобы этот разговор закончился быстрее (хотя в глубине души понимала, что такое счастье ей не светит). Аккуратно присев на краешек чей-то кровати, девушка незаметно кивнула Сириусу. Тот подтолкнул Питера к центру комнаты, и все еще не отводя палочку со злостью в голосе прошипел:  — Поведай нам, Питер, где же ты был сегодня ночью.  — Да ради Мерлина, что вы накинулись на него. Он весь вечер был со мной!  — Д-да, я и вправду б-был с ними. А вот где ты был, С-сириус? — пропищал он. - Да, вот я тоже хотел бы узнать, — глядя на Гермиону произнес Джеймс.  — А что же ты не хочешь поделиться с Сохатым своими подвигами? Рассказать о новых друзьях? — гнул свою линию Сириус, не отводя взгляд от бегающих испуганных глаз парня. Гермиона так явно вспомнила ночь после экзаменов на третьем курсе, что даже немного дико стало. Тогда он также кидал испуганные взгляды на окна и двери, и готов был пресмыкаться перед каждым, кто готов был подарить ему прощение. И Гарри с таким же недоверием смотрел тогда на Люпина, как Джеймс сейчас. Зажмурив глаза, девушка стряхнула с себя оцепенение, и воспоминания развеялись словно дым. Над Запретным лесом медленно появлялся розовый предрассветный туман, легкой дымкой окутывая верхушки деревьев. Гермионе казалось, что время застыло, и вот она уже несколько минут любуется столь красивым зрелищем. А затем она услышала ровный, и на удивление спокойный голос Римуса.  — Питер, мы все знаем. Наберись смелости хотя бы Джеймсу рассказать все сам. А иначе это сделаем мы.  — Джеймс, я-я п-правда н-не знаю, о ч-чем они. Не слушай, в-все, что они с-скажу — ерунда. Я не мог, я б-бы никогда не предал т-тебя, ч-честно.  — А мы ничего еще не говорили о том, что ты предал нас, — сделав сильное ударение на последнем слове, сказал Сириус.  — Питер, о чем они говорят? Что ты сделал?  — Наш дорогой Питер, которого мы все считали своим другом наверняка решил, что мы не достойны его внимания.  — Сириус, не паясничай. И без того тошно. Видишь ли, Джеймс… Уже некоторое время мы, я, Сириус и Гермиона, следим за Питером. И узнали очень много такого, что заслуживает нашего внимания.  — Скажи, Питер, — вдруг резко перебил друга Сириус, — чем же тебя так привлекла та сторона? Что тебе пообещали? Или может быть Нотт стал тебе лучшим другом, чем мы все? Так в чем же дело, Питер? На мгновение он словно замер. А затем неожиданно спина Питера приняла ровную осанку, и он взглянул на всех окружающих с неподдельной ненавистью в глазах.  — Как же вы мне все надоели. Заносчивые, эгоистичные, глупые. Думаете, что сделали мне такое великое одолжение, раз разрешаете бегать за вами? Напыщенные, надутые индюки! Сделав короткую паузу, он повернулся к Джеймсу.  — Ты со своими вечными историями о себе, и о том, что только ты все можешь. Таскаешься со своей метлой и Эванс, словно бог. Думаешь, нет никого круче. А на самом деле ты обычный трус, который не может ничего без своих друзей за спиной.  — А ты, Римус! Думаешь, ты им нужен? Да они же не испытывают к тебе ничего, кроме жалости? Греешься в лучах их раздутой славы и самомнения, хотя прекрасно знаешь, что им просто удобно держать тебя рядом. Весь такой послушный, что тошнит от тебя!  — А ты Блэк! Как же я ненавижу тебя! Носишься со своим зазнайством и эгоизмом на пару. Кичишься тем, что ты на Гриффиндоре, словно никто этого больше не достоин. Думаешь, что тебе все можно, ведь ты же Сириус-на-всех-плевать-Блэк! Высокий тонкий голос Питера отбивались от каменных стен и больно врезался в сознание друзей. Джеймс стоял с ничего не понимающим взглядом, и никак не мог поверить в происходящее. Он посмотрел на всех присутствующих по очереди, словно надеялся, что кто-то убедит его в том, что это все дурной сон. Сириус же смотрел на парня с презрением и злостью. И только во взгляде Римуса читалась жалость.  — Питер, позволь помочь тебе, — почти невесомо произнес он. — Я знаю, ты не такой.  — Ты ничего обо мне не знаешь! Меня тошнит! Тошнит от вас всех! Мне никогда не нужна была ваша помощь! И Ваша жалость тоже! А ты, девочка-зазнайка, если бы не ты, эти придурки в жизни бы не догадались, что я перешел на сторону пожирателей! Это все твоя вина! Гермиона с оцепенением посмотрела на то, как рука Питера тянется к его палочке, а маленькие глаза наливаются злобой. Но не успела она как-либо отреагировать, как уже кулак Сириуса поверг Питера в глубокий сон.  — Ну что, Сохатый, теперь он ответил на твой вопрос? Джеймс медленно присел на кровать, и все еще не мог поверить в реальность происходящего. В комнату забрались первые лучики осеннего солнца, и где-то вдалеке ухнула сова. Гермиона украдкой утерла слезу, которая почти успела сорваться с ее ресниц. Казалось, словно в ее голове танцуют сумасшедшие лепреконы. Единственное, чего ей хотелось сейчас — уснуть.  — Нам нужно с ним что-то сделать, — сказала она.  — Я думаю, нужно сказать директору, — медленно протянул Римус. — Это не просто ссора, он имеет отношение к пожирателям.  — Наверное, ты прав. Я пойду посмотрю, есть ли он на месте, — тут же вызвался Сириус. — А вы следите за ним. Никто не хотел смотреть в сторону Питера. Словно он являл собой что-то неприличное, грязное, неприятное. Никто из них не проронил и слова. Римус смотрел на рассвет, но его напряженная поза явно свидетельствовала о том, что он не наслаждается красивым видом. Джеймс все еще пытался поверить в происходящее, что явственно читалось в его взгляде. А Гермиона оперлась на спинку кровати и закрыла глаза. Ноющая головная боль не давала нормально мыслить, и Гермиона пребывала в полусне. На мгновение она услышала в ушах очень четкий ясный голос:  — Для тебя назад дороги нет. А когда резко открыла глаза, увидев, что комната вся уже наполнена солнечным светом. За спинами раздалось легкое покашливание, и синхронно повернув головы к проходу они увидели профессора Дамблдора.