Ближе, чем ты думаешь.

- Подкачаться бы тебе, малек! Даже коробку поднять не можешь. – Проревел у меня над ухом Джери, сам потирая свое пузо. Я с ухмылкой взглянул на него, размышляя, не врезать ли верзиле. Я уже три часа таскаю коробки туда-сюда, сортирую железные запчасти, пашу, как кобыла, и он еще смеет мне что-то говорить? - И это говорит мне стокилограммовый мужик. Хотя нет. Стопятидесяти-килограммовый. – Ответил я. Джери фыркнул. - Меньше слов, больше дела. Давай, парень, давай. Я тебе не за болтавню плачу. - Как жаль. Иначе бы я уже давно разбогател. – Парировал я, и кряхтя, поставил коробку на стойку. Как же меня раздражали вот такие его командирские припадки. Характер, как и внешность, обгоняет его возраст лет на двадцать – ворчливый, усатый зануда с хриплым, прокуренным голосом. Хотя, старина уже по-своему прилюбился мне – уж больно эта его ворчливость была забавной. Да и добрый он в душе, что уж тут. Хлопнула дверь, впустив в магазин поток свежего воздуха. Я на секунду расслабился, прикрыв глаза. - Милый, добрый человек, прошу, сделай так еще раз пятьдесят. – Пробормотал я. - Что, устал, племянничек? – послышался саркастичный смешок за спиной, и обернувшись, я нахмурился, пожалев о сказанных словах. Передо мной стоял дядя Гарри – брат отца. Он живет в Нью-Мексико, холостяк, что не удивительно – какая дурочка выйдет за этого типа? Не знаю почему, - я не любил его. По сути дела, дядя ничего плохого мне никогда не делал, но он был из тех тщеславных людей, которые всегда преображают ваши больные темы в подначки и шутки, типа: «Ну что, нашел девушку, Эмори?», «В школе, наверно, крутой перец, а, Эмори?», «Ух, какой ты уже мужчина, Эмори!» Честное слово – ну не люблю я его. - Привет, дядя Гарри. – Сдержанно поздоровался я, скрестив руки на груди. - Как жизнь молодая, ковбой! – мужчина дружелюбно хлопнул меня по плечу. Внешность у него была тоже не шикарная – смуглая кожа, худощавый, но ниже меня, небритая щетина, жиденькие усики, коротко подстриженные волосы, гавайская (откуда он ее, черт подери, взял?) рубашка и шорты по колено, открывающие волосатые ноги в шлепанцах, у него были выбиты два передних зуба, и он всегда улыбался. Короче, вид цветастый вариант позитивного уголовника. - Замечательно, а твоя? - Все работаешь у этого поросенка? – перебил меня дядя, и усмехнувшись, кивнул на дверь, за который скрылся Джери. – Совсем мамочка денег не дает на дурь? И рассмеялся, снова меня хлопнув на плечу. - Шучу, шучу. Ну, как родители-то? - Все как всегда. Мама ворчит, отец пьянствует, хотя, не знаю, мне на него все равно – Пробормотал я, и улыбка Гарри поблекла. Он покачал головой, поджав губы. - Вот что, парень, я не просто так приехал. Надо поговорить – пошли-ка, в кафе посидим. - Мне еще два часа нужно до закрытия… - Начал я, но он меня резко перебил уже явно не шутя: - Это важно, Эмори Лориан. О боже, терпеть не могу, когда он строит из себя строгого дядю, каким не являлся. Вообще не люблю, когда кто-то из себя кого-то строит. Я сдался, и сказав Джери, что отлучусь, пошел с дядей Гарри. Мы не пошли в кафе, а добрели до скамейки, и сели. Перед нами по тротуару бегали спортсмены, играли уличные музыканты с открытыми футлярами шляпами на земле, ходили прохожие с собаками. Я вздохнул, думая о том, что давно не был у реки. Здесь, в Остине, все до единого гордятся Колорадо, как и озерами, и мостом Пеннибэкер. Мы с Аксией любим проезжать его на пикапе, смотря на воду по обе стороны и холм впереди, за которым всегда розовеет небо. Вода, по сути, окружает город с каждой стороны – куда не погляди, а сверху это множество зеленых деревьев, между которыми пробиваются крыши домов, и широкие полосы воды. Но с одной стороны это все-таки пустыня. Сухая долина ковбоев. Центр города своей ночной красотой вполне может сравнится с Нью-Йорком – Остониан, Кондоминиум, у нас множество небоскребов удивительной красоты. А мартовские фестивали? Это же невероятные зрелища! Ладно, я увлекся. Просто иногда так хочется погордиться своим городом. Так вот, сидим мы с дядей Гарри вот так вот уже минут пять в полном молчании. Он, нахмурив густые брови, скрестил руки и стал рассматривать свой обгрызанные ногти. Я кашлянул. - Окей, в молчанку я проиграл. Может, теперь скажешь, о чем ты хотел поговорить? Дядя Гарри вздохнул, и поднял на меня серые глаза. - Я, в общем-то, о бате твоем потолковать хотел. Ты уже паренек взрослый, думаю, пора тебе кое-что узнать. Я нахмурился. Дядя иногда приезжал к нам, когда позволяло состояние и время – в основном, чтобы повидаться с отцом. Они были из того типа братьев, которые продолжали общаться, пусть даже их дороги разветвились. - Слушаю. - Ну, это…. Короче… - Гарри выдохнул со свистом сквозь зубы. – Не стоит тебе так его уж игнорировать из-за того, что он пьет. Я едва не закатил глаза. Можно подумать, он единственный, кто это мне говорит! - Я игнорирую его вовсе не из-за… - Да ладно тебе, дело ведь в этом! – Отмахнулся дядя. – Ты совсем с ним не общаешься, а ведь его это обижает. Я коротко усмехнулся. - Да ну? Что-то он сам со мной не больно то разговорчиво себя ведет. - Нет, он переживает. – Отчаянно произнес мужчина, и я хмыкнул. - Тебе то откуда знать, дядя? Почему ты вдруг бросился наши отношения налаживать? - Я говорил с Биллом. И он реально переживает. Просто… есть кое-что, чего ты не знаешь. - И чего же? - Ты ведь знаешь, что он раньше жил в Нью-Мексико. - Ага. Меня начинала раздражать эта тягомотина. Неужели он не может прямо сказать, чего хочет?! Около семнадцати лет назад отец жил там же, где и Гарри, но по какой-то причине переехал в Техас, в Остин, и встретил мою маму, незадолго после чего появился я. - Так вот, там… до тебя и твоей мамы… у него была другая семья. – Пробормотал дядя, нервно двигая сцепленными пальцами. - Другая… погоди, что? Другая семья? Отец уже был раньше женат? - У него уже были жена и дочь, но потом они расстались, и она погнала его вон – вот он и уехал в Остин. – Гарри вытащил из кармана шорт толстые «Madbolo» и зажигалку,и закурил. Такие сигары смотрятся совсем уж нелепо в его тонких пальчиках. – Та еще стерва была – истеричка страшная, казалось, у нее круглый год ПМС. Так вот, Билли она прогнала, и не позволила забрать их дочь - Никки. Хорошая девчушка, милая, ласковая, точно не в мать пошла. Они иногда перезванивались, рассказывали, как у кого дела, но после того, как та бестия узнала, что у него есть другая, да еще и сын – совсем с катушек слетела, и прервала все связи дочки с отцом. - И тогда он запил? Когда я был совсем маленький, я помню. Из-за того, что он не мог общаться с дочерью? Меня эта история слегка ошарашила, учитывая, что я ничего не знал. У отца есть дочь от прежнего брака? У меня есть сестра в Нью-Мексико, а я даже не знал о ее существовании? - Нет. – Пождал губы Гарри, и затянулся. – Это было еще раньше, когда тебя на свете не было. Билл смирился, что дочери ему теперь не видать – и начал новую жизнь, с вами. Ей богу, с чистого листа мужик начать хотел. А я и рад был – твоя мама куда лучше той гаргульи, и симпатичнее. Но вот потом… Не знаю точно как – то ли она позвонила, то ли какие-то службы сообщили, но он узнал, что Никки умерла – у нее была астма, и она задохнулась. И вот тогда он запил. - У… умерла? Но… Я тряхнула головой. Ну вот – только я успел обрадоваться, как снова стал единственным ребенком. На сердце сразу стало тяжело от такого известия – и теперь я понимаю отца. Ну, по крайней мере его причину. - Он ездил с ней на похороны, после чего вернулся. – Вздохнул Гарри, смотря на пепел, скопившийся на кончике, который не собирался стряхивать. - А мама? Наша мама знала? - Знала. - И ничего мне не сказала?! Прекрасно. «Мои родители никогда ничего от меня не скрывают!» говорил я. «Они считают меня вполне взрослым и самостоятельным!» говорил я. - Не все вещи ты должен был знать, парень, да и ты был слишком мал. Так вот почему мама никогда ничего папе не говорила, не пыталась его вразумить. А что она скажет? Не пей из-за умершей дочери? - Но ведь прошло столько лет… - Пролепетал я, и дядя тихо ответил: - Время лечит не все раны. Мы помолчали – он ждал, пока я переварю эту новость из прошлого своего отца, а я переваривал, хмурясь. Я не знал, что это означает, но чувствовал, что мое отношение к родителю переменилось. Не было смысла злиться из-за того, что они раньше мне ничего не сказали – тяжело говорить о таком, да и не важно уже. Зато сейчас я узнал, и это все объясняло. Просто… Прошло уже действительно много времени – пятнадцать лет, как отец отдалился от семьи, и он все еще горюет? - Он полностью погрузился в работу, которая кое-как его отвлекала, а там все пьяницы. – Горько сказал Гарри, выбрасывая бычок в урну, стоящую рядом. – А твой папка слаб духом – никогда не откажется. Так все и потекло. Я откинулся на спинку скамейки. Все сказанное дядей было вполне возможным, да и врать о таких вещах ему незачем, но в голове все это никак не укладывалось. Я определенно сегодня больше не смогу работать. - Это он тебя попросил мне все рассказать? – Спросил я. - Да. – Кивнул Гарри. – Он сам не решался. - Ладно. – Я шумно вздохнул. – Спасибо, что просветил. Дядя встал и с грустной улыбкой взглянул на меня. - Ну, в общем, надеюсь, ты меня понял – на папку своего не серчай, он не виноват. Он снова хлопнул меня по плечу, когда я встал. Нет, все таки он мне не нравится. - Куда ты сейчас? - Я тут уже неделю – вот, сегодня уезжаю. Гарри никогда не останавливался у нас – принцип у него такой, всегда ночевал в хостелах, потому что финансами не блещет. Он фермер – разводит скот, выращивает овощи – типичный работник наших краев, обычный работяга. Когда-то я даже мечтал погостить у него все лето, живя, как бой-скауты на природе, но эта мечта куда-то улетучилась, может, из-за того, что я бы и дня с ним не прожил. - Ладно, малец, пока! Учись хорошо, на девок не пялься! – Попрощался со мной дядя, запрыгивая на свой черный велосипед, стоявший у моего магазина. Он приезжает сюда на поезде, но вечно тащит эту скрипящую рухлядь с собой. Я помахал ему рукой, и бросив взгляд на магазин, подумал, что старина Джери обрызгает меня слюной и изобьет проводниками перед тем как отпустить домой. Сейчас мне нужно было туда. Я зашел домой на редкость тихо, прислонил к стене скейт, и разувшись, прошел по коридору. Заглянув в комнату родителей я обнаружил, что отца там нет – мама была еще на работе. Послышалось звяканье кружек из кухни, и я направился туда. Глубоко вздохнув, захожу в кухню, в которой отец сидит за столом, уставившись в кружку с чаем. Вид у него, как всегда, не важный – взлохмоченные, грязные волосы, многодневная щитина, мешки под глазами – сейчас он выглядел хуже своего несносного брата. Я подошел к отцу – он поднял голову, взглянув на меня. - Сын… - Тихо произнес папа. Его голос был хриплым, но не пьяным. Я уставился на свои ноги, думая, с чего начать. - Привет, па. Это… Дядя мне все рассказал. Про тебя и… произошедшее. Мой собственный же голос меня подводил – он был высоким и испуганным, хотя я не боялся – мне просто до ужаса неловко. Я ужасно редко начинал первым заводить с отцом разговор, и это довольно не легко. - Это уже прошлое. – Хмыкнул папа. Я все же поднял взгляд, и увидел, что он смотрит прямо на меня – ожидающе. Он ждет еще моих слов. - Мне жаль. – Брякнул я так, словно крякнула утка. – Я не знал, и… Черт, па, мне правда жаль. - Ты… - Он прищурился. – Ты не злишься на меня? - Я? Нет, что ты. - Но ты же ненавидишь меня. – Спокойно сказал он, и я вздрогнул. Как он может так думать? Боже… До чего же я плохо сын. - Ненавижу? Нет, конечно. Па, нет – я просто… У нас не все было гладко, ты знаешь. Отец грустно хохотнул, после чего тяжко выдохнул. - Прости, Эмори, я слишком сильно ее любил. - Никки? - Да. Я присел на краешек стула, и легонько затронув его руку, примирительно спросил: - Поговорим? И мы поговорили. Действительно поговорили – как отец с сыном, впервые, забыв о времени – он рассказ мне о своей прошлой жене, о том, как все произошло, о том, как долго не мог свыкнуться со смертью дочери, и чувствовал себя виноватым перед мамой и мной, ведь это была печаль по другой семье, другому ребенку. После этого мы переключились на наши с ним отношения, все обсудили, и пришли к выводу, что пора уже дружить. Мне понравилось общаться с отцом – оказывается, он вполне классный мужик. Вот так вот смешно вышло – его горе сблизило нас, помогло завязать разговор. Я еще раз сказал отцу, что мне ужасно жаль, но ему пора завязывать так часто пить, и привести себя в порядок, начать,в конце концов, новую жизнь. - Да, я и сам это понимаю.- Вздохнув папа. – Я бы, может встал на ноги гораздо раньше, если бы наладил с тобой отношения. - Ну вот видишь, какие мы дураки. –Улыбнулся я, вызвав у отца улыбку. - Похоже, семейное. И мы, рассмеявшись, обнялись. Видимо, я окончательно понравился удаче.