Брюнет с кошачьими глазами

      Я стоял на краю обрыва, смотря вдаль на заходящее в спокойное море солнце. Каждый вечер, приходя сюда, я любовался закатом. Мне нравилось наблюдать, как красный огонь гаснет в море, а на следующий день вновь поднимается, возгораясь в небе. Я невольно потянул к нему руку, хотя знал, что дотянутся не смогу. Что же там? Там, куда убегает солнце. Как бы мне хотелось увидеть мир за горизонтом.       Отец говорил, что каждый в этом мире рождается для особой цели. Некоторые ее находят еще в раннем возрасте и знают, что делать дальше, а некоторые просто не видят ее, а ведь она совсем рядом.       Всех драконов природа чем-то наградила. Например, ужасные чудовища. За что их так прозвали? Их тело воспламеняется, но сами они не сгорают. Живут на острове, полном кипящей лавы, огонь - их стихия. Но, несмотря на свой грозный вид, всегда готовы протянуть лапу помощи и защищать.       Змеевики. Они очень гордые. Помогут, если сами посчитают нужным, но на веки будут твоим должником, если поможешь им. Любят украшать себя блестящими камушками и, чем больше на них ракушек, жемчужин и так далее, тем лучше. Я не разделяю их мнения. Облепить себя безделушками, а потом красоваться, нет, это не по мне.       Что говорить о шепоте смерти: живут под землей и, возможно, один сейчас копает подо мной туннель. Они плохо видят, но, зачем зрение, когда живешь в постоянной темноте.       Пристеголовы. Хм... Я никогда не забуду первую встречу. Пусть в облике дракона у каждого по две головы, но это совершенно два разных человека, которые просто держаться парой. Они, конечно, могут отходить далеко друг от друга, но по одиночке обратиться не могут. Как они выбирают пару? Ума не приложу. Но один из пары выдыхает газ, а другой скрежещет зубами, тем самым давая искру. Я как-то надышался этим газом: у меня потом были галлюцинации, и все двоилось.       Разнокрылы - проворные ребята. Могут менять окрас и структуру своей чешуи под тот предмет, который они изображают, также умеют плеваться кислотой и имеют способность гипноза. Ох, завидую я их маскировке, вот только интересно, когда они маскируются под окружающую среду, как не врезаются друг в друга?       Жуткие жути – это дети, они такими останутся, маленькими и проворными. Шалят, играют, веселятся, достают взрослых.       Громобои. Пожалуй, самые ужасные рептилии в мире. Сколько они затащили в темную бездну простых драконов, не пересчитать. Природа наделила их ангельской внешностью, но внутри они ужасные создания, такие жадные до драконьей плоти, что готовы драться за нее. Я тоже попался в их хитро расставленные сети, из которых мне чудом удалось вырваться, и лишь по той случайности, что рядом был отец.       За все эти месяцы я не раз попадал в приключения, которые ко мне притягивало, словно магнитом, но родители всегда приходили на помощь. Мне, если честно, даже становилось стыдно, что они все время защищают меня, а я никак не могу постоять за себя, чтобы лишний раз их не беспокоить. Мама постоянно говорила: "С ошибками приходит и опыт". Но, несмотря на все мои грешки, родители не переставали меня любить, слишком по-доброму относились ко мне. Нет, я не хочу чтобы меня били, просто, например, когда мы спали, они крепко прижимали меня к себе, боясь потерять. Мне кажется, они что-то недоговаривают, но мне ли судить?       Мои раны быстро зажили, а слух пришел в норму. Вот только к морю я еще недели три не подходил. Но когда-то же надо преодолевать свой страх? И вот я снова в строю. Мальчишки с нашей деревни пытались расспросить, как выглядит громобой, ведь увидеть его можно лишь один раз. Но я ссылался на то, что якобы ничего не помню, на самом же деле, я помнил каждую секунду, наполненную страхом. Мне просто чисто повезло, что отец сидел на берегу и вовремя вытянул из лап чудовища его «обед». В одно мгновение пронеслись все кадры жизни перед глазами. Все эти месяцы, а вот что было до этого? Не помню. Как будто стерли память, посчитав нужным оставить только это. Не мог же я родится в десятилетнем возрасте. Почему не помнил? Не знал, а спросить боялся. А, впрочем, я живу и это главное, ведь жизнь коротка, подумаешь, каких-то тысяча лет, не так уж и много. Время летит быстро. Я буду таким же сильным и смелым, как мой отец. И однажды я поведу за собой стаю.       А пока мне еще так многому придется научиться, например, рычать. Да, может это смешно, но я не умею рычать. Отец говорит, мой рык похож на писк, как будто жуткой жути отдавили хвост, и она, пища от боли, прячется под лавку. Рык должен исходить не из глотки, а из нутра. А как это понять, ума не приложу. Но, несмотря на мои недостатки, никто не дразнил меня, не называл пищалкой или еще как-нибудь, наоборот, все поддерживали, говорили, что у меня обязательно получится. Меня принимали таким, какой я есть, кто же об этом не мечтает? У нас нет изгоев, нет предателей, нет тех, кто будет сильнее или слабее. Если ты слаб, тебе помогут стать сильным. Если ты сильный, то защищай слабых.       Солнце утонуло в море, а вместе с ним ушла повседневная суета. Даже у небесного огня есть свое предназначение и место: оно дарит нам тепло. Как бы мне хотелось найти себя, хоть все еще и впереди. Но ведь ждать чего-то - это так мучительно, время тянется по секундам. Развернувшись, я медленно побрел домой, по пути размышляя о своем. «- Мам, мама, - мальчик лет десяти подбежал к девушке, сидящей в тени дерева, и надел ей цветочный венок на голову. - Это тебе, - заулыбался он, глядя в глаза мамы. - Спасибо, - поблагодарила его та, погладив по каштановым волосам, пропустив между пальцами темный, как смоль локон, которых добавлялось с каждым месяцем. - Мам, а почему у тебя зрачки сужаются в вертикальные щели, а у меня нет? – спросил мальчик, присев рядом на траву. - Ты еще не до конца дракон, лишь, когда ты найдешь себя, найдешь цель, только тогда станешь настоящей фурией. - Это как? - Я стала целительницей, нашла себя здесь, мой долг - помогать остальным, лечить, исцелять. Твой отец - воин и вожак, его задача - вести за собой стаю и направлять в нужную сторону. - То, что я стал настоящим драконом, дают знать только глаза? - Нет, не только, моя мама рассказывала мне о моем прапрапрадедушке: тогда он был молодым, шустрым, проворным. И вот однажды развязалась война, силы были не равны, фурии проигрывали, и он, защищая свою деревню, был загнан на край обрыва со сломанным крылом. Вдруг из его груди вырвался голубовато-белый свет. Раненое крыло в миг зажило, он обратился в фурию, переливающуюся черно-синим цветом, его тело горело плавным голубым огнем. Говорят, в тот день война закончилась, и наступил мир, а мы заняли вершину пирамиды. Тогда перед фуриями склонились все драконы, как перед вершителями мира и справедливости. Но не все с этим согласились: морских драконов захлестнула зависть, они считали, что только они достойны власти, за что были изгнаны. Но они затаили злобу и отправились к морскому чудовищу. Оно дало им то, чего желал каждый из них. Громобоя одарил небесной красотой: он заманивал и утаскивал всех в пучину. Кипятильнику дал способность нагревать воду и испарять пресные источники на суше, тогда драконы страдали от засухи. Но чудовище обмануло их. Когда они хотели было уйти, оно не отпустило их, ведь ему было одиноко, и тогда оно навсегда заточило их в море, сделав своими слугами, не давая сойти на сушу. Их жадность их же и погубила. Они обрели, что хотели, но пришлось дорого заплатить. Свободой. С тех пор эту историю стали передавать из уст в уста, а тех фурий, их называли Белыми Ирэнами, которые несли за собой мир, покой и справедливость. Такое случалось лишь два раза со времен появления первого дракона. Но того, что было тогда, больше не повторялось вот уже как почти пятьдесят тысяч лет».       Если бы я только знал, что будет дальше, а ведь так хочется заглянуть в завтрашний день хоть одним глазком. В тот момент я не думал, к чему приведут мои мечты, сколько мне еще придется пережить, сколько придется бороться. А ведь из-за одной ошибки можно получить не только опыт, но перевернуть всю жизнь.