Оптимистка

      После поезда было несколько автобусов, а потом арендованная машина.       К дому мы подъехали около полудня, солнце щедро освещало заброшенный двор, казавшийся таким маленьким на фоне огромных гор. Сам дом почему-то не смотрелся крошечным, хоть и был невелик. Распахнутая косая дверь, висящая на одной петле, и отсутствие стёкол в большинстве окон яснее ясного свидетельствовали: здесь давно никто не живёт. Похоже, после нас хозяев у домика не было.       Я и Логан не сказали друг другу ни слова, выбираясь из машины, подходя к постройке и перешагивая через порог. Внутри было предсказуемо пыльно и грязно, зато светло. Мебели, судя по всему, изначально наличествовало больше; но за долгие годы что-то украли, а что-то разломали случайные гости. Откуда у некоторых людей привычка пакостить везде, где только получится?!       По-прежнему не обменявшись ни единым словом, мы принялись исследовать обстановку. Логан ушёл в другую комнату, я осталась в гостиной. На меня обрушилась сиротливая тишина незаслуженно покинутого и несправедливо забытого жилища. В моей памяти нет конкретных образов, но я не сомневаюсь, что когда-то в этом доме царили уют, тепло. Любовь. Взгляд упал на уцелевшую настенную полку, ставшую приютом для декоративных горшочков и всяческих скляночек, ныне серых от многолетнего слоя пыли. Вещи были расставлены аккуратно, бережно, чувствовалось, что некто – вероятно, я сама – занимался этим с удовольствием.       Я осматривалась и пыталась найти в себе хоть какие-нибудь эмоции. Тщетно. Они отсутствовали. Моё сердце больше не тянулось к этому дому, он был мёртв – его душа исчезла, когда мы с Логаном ушли.       Почему ушли? Когда? Вместе или по отдельности?       - Оливия, подойди.       В относительно целом прикроватном шкафчике Росомаха нашёл водительские удостоверения старого образца и показал мне. Документы были с фотографиями, на одном мини-снимке красовалась я, на другом – Логан.       - Джеймс Хоулетт, - Росомаха нахмурился, глядя на изображение самого себя. Помолчал. - Джеймс Хоулетт.       Для него это имя было столь же чужим, как для меня Кайла Сильверфокс. Я абсолютно ничего не ощутила, прочитав надпись на своём удостоверении.       Накануне Логан в полусне звал Кайлу. Значит, всё, что я заслужила, это просто место в списке между Джин и Марико?! Я столько лет мечтала узнать, кем являюсь на самом деле. Но ещё больше мне хотелось найти кого-то, кто сказал бы: «Боже, ты жива, какое счастье! Как же я переживал, как же тосковал по тебе! Даже не представляешь! Я люблю тебя, я так тебя люблю!» Неважно, был бы это мой родитель, мой ребёнок, мой брат или сестра, мой возлюбленный, главное – знать, что кому-то нужна, что не зря жила на свете. Теперь выяснилось, что тот, кто мог по мне скучать, не скучал, поскольку сам меня не помнит. Не помнит. Словно вся моя «предыдущая» жизнь была пустым местом.       - Я тоже кое-что нашла.       Вернувшись в гостиную, я взяла обнаруженную на комоде фоторамку, покрытую пылью и паутиной. Снимок внутри неплохо сохранился. Кое-как очистив стекло, я предъявила находку Росомахе.       На снимке были я и Логан. Я сидела у Логана на коленях, мы обнимались и смотрели друг на друга так, что предположения о нашем потенциальном кровном родстве обращались в прах. Мы были влюблёнными.       Внимательно изучив снимок, спутник посмотрел на меня, по обыкновению угрюмо, но в этой угрюмости скользила растерянность.       - Мне называть тебя Кайлой?       - Нет. А мне тебя – Джеймсом?       - Даже не вздумай.       - Вот и договорились. Пошли отсюда.       - Пока останемся. Вдруг найдём что-нибудь ещё.       Не нашли. И уже под вечер отъезжали от дома с терпкой смесью разочарования и пустоты в сердцах.       Логан был за рулём. Я сидела рядом, отвернувшись к окну. Хотелось плакать от досады.       И чего это я? Было б лучше обнаружить семерых подросших детей, которые спросили бы, где носило их непутёвых родителей?       Получается, у меня не было семьи раньше. Но она есть сейчас.       - Довези меня до ближайшего железнодорожного вокзала. Хочу съездить к родителям. Я не видела их больше месяца, очень соскучилась.       Росомаха выгнул брови. Он же никогда не интересовался моей жизнью. Пришлось объяснить, как я стала Оливией Брук. Выслушав рассказ, Логан о чём-то поразмышлял, затем заявил:       - Поеду с тобой.       - С какой радости?       - Сейчас опасное время. На тебя могут напасть, если узнают, что ты мутант.       - У меня на лбу не написано.       - Это не гарантия. Твой дар вряд ли сильно поможет против озлобленной толпы.       - А ты, конечно, эту толпу мигом нашинкуешь как капусту.       - Дьявол, Офелия!..       - Оливия!       - Офелия! – с нажимом повторил Логан, прекрасно знающий, как меня бесит такой переиначенный «вариант» моего имени. – Не будь ребёнком, не отказывайся от помощи.