Потому, что я так хочу!

Я проснулась утром с неприятной болью в голове и с противным вкусом во рту. Просто прекрасно! Молодец, Маша, ничего не скажешь. Зачем я так «веселилась»? Стоп, а если подумать, спор то я выиграла. Ну как выиграла, если, конечно, это можно было назвать весельем. В любом случае, он должен мне желание. На этой приятной ноте я сползла с постели и направилась в ванну. Начала свой обряд очищения и почувствовала себя много лучше. Вот что делают гель для душа и зубная паста со вкусом мяты. Одела обтягивающие штаны цвета кофе с молоком и легкую мятную свободную блузку, которую, в последствии, заправила в штаны. Балетки того же цвета, что и штаны. Свои, еле расчесанные, волосы заплела в высокий хвост. Все. Пожалуй, можно идти в школу. Захватив сумку, помчалась из дома. Кстати, Даша припоздала сегодня. Странно даже.  — Привет, как спалось? — начала я.  — А ты не видишь? — измученно прошипела подруга. Н-да, видок, конечно, еще тот. Глазки сонные, черные круги. Волосня в кульке. Боже, она как таджик со стройки. — Что, всё так плохо? — Ты же знаешь, мне лучше не пить… — пробормотала она, держась за голову. — Держи. — я протянула ей минералку. У нее аж глаза на лоб полезли, так она была рада. — Ты же моя любовь! — Да ладно. — Я про минералку. — шутливо прошипела Даша. — Да ну тебя. — я бодренько ей улыбнулась. Настроение сегодня хорошее. Неуспехи мы зайти в школу, как тут же появился Соколов. Блин, мне стыдно. Я сделал вид, что его тут нет и попыталась пройти мимо, но не тут то было. Конечно! Хрен там. — Ну что, как похмелье? — обратился ко мне мучитель. — Лучше всех. — честно ответила я, покосившись на Дашу. — Ой, отстань. — показав мне язык, она смылась. — Ты мне нужна. — резко сказал он и потащил меня за руку в сторону учительской. Что за хрень? — Может уже объяснишь мне, что происходит? — попыталась выведать информацию я. Он ничего не ответил. Да и пока мы шли по лестнице он так же молчал. В последнее время он слишком молчалив и меня это беспокоит. Да, чёрт возьми, ему можно за меня беспокоится, а мне нет? Но ему я это, по понятным причинам, не скажу. Чести много. Мы зашли в учительскую, никого не было. — Так, смотри, эти бумаги клади сюда, а вот с этой печатью в правую стопку. — он указал на две стопки бумаг. — Поняла? — Это с какой такой радости? Он что совсем офигел? — Маш, пожалуйста. — он еле взглянул на меня и было ясно, что настроение у него ни к чёрту. Ничего себе, что я слышу? — Эм, хорошо. Даже спрашивать не надо, чтобы понять, что случилось что-то плохое. Не буду тревожить его глупыми расспросами. Я принялась разгребать бумажки и искоса смотрела за его движениями. Они были резкими и глухими. Будто он не бумажки раскладывал, а по столу колотил, причем специально. Кто-то злится… — Так, — я шлепнула кипой бумаг о стол. — хватит. Он обернулся. Честно, я не хотела пилить ему мозги и лезть не в свое дело, но это реально напрягает. — Хватит что? — переспросил он. Ну-ну. — Что случилось? — Ничего. — и опять отвернулся. — Меня ты обмануть можешь, но не себя. — продолжала я. — Ты слишком очевидно бесишься. — Тебе то какое дело? — едко прошипел он. — Мне это не нравится. — Ну поздравляю тебя. Я подошла к нему и, схватив за плечу, резко развернула в свою сторону. Его глаза расширились и впились в мои. Он точно не ожидал подобных действий от меня. Ну поделом. — Знаешь что, — я начала злиться и мое лицо уже, наверно, покраснело. — я тут заботу между прочим проявляю. — Не нужно, — он отмахнулся. — сам справлюсь. — Что?! — Можешь идти. — ровным жестким тоном сказал он. — Да пожалуйста. Я схватила сумку и, уже на выходе из кабинета, сказала: — Я, конечно, понимаю, что я тебе никто, но ты можешь хотя бы сделать это для себя. Рассказать, чтобы стало легче. Глупо пытаться спрятаться от собственных эмоций. После этого все мое хорошее настроение скатилось к чёрту. Ну почему всегда есть те, кто так и норовит испоганить мой хороший день. Уроки пролетели быстро и я направилась в кафе. Даже переодеваться не буду, на работе есть все. Думала, что хоть в кафе будет что-то интересное, но и тут все до отвращения обычно. Я отработала свою смену и вышла уже поздно. Посмотрела на небо. Н-да, воздух уже холодный. Вспомнив сегодняшний инцидент, я выругалась вслух: — Идиот! — Бу. — сказал кто-то прямо в ухо. — Господи ты боже мой! — я отшатнулась как ошпаренная. — Соколов, ты больной? Я чуть от страха не померла! — Прости, не хотел грубить сегодня. — как обычно спокойно проговорил он, будет ничего не произошло. — Ага. — произнесла я и зашагала в сторону своего дома. — Нет, ну правда, — он поравнялся со мной. — прости. — Бог простит. — Да ладно. — с издевкой сказал этот недотепа. Ноги жутко гудят. Устала. Я остановилась. Точно. Точно же. — Вот мое желание… — Что? — он удивился. — Какое еще желание? Ты же не выиграла. — Выиграла! — Да ну? — он прищурив глаза и поднял одну бровь, а на губах игривая улыбка. Поразительно, как у человека может быть столько эмоций? То он вредный придурок, то улыбчивый Чешир. — Я же пришла? Пришла, потанцевала… — Напилась. — перебил он меня. — Это уже детали. — усмехнулась я. — Эх, — он закатил глаза и потрепал свои медные волосы. — и чего же вы изволите желать? Ехидный засранец. — Я изволю желать, чтобы вы понесли меня на спине. Он опешил. Брови взлетели вверх, а в глазах загорелся непонятный блеск. — Ноги гудят. — пояснила я. А то подумает еще что-то другое. — Ноги значит. — с улыбкой сказал он. — Ну хорошо. Соколов подошел ко мне и присел на корточки, чтобы мне было удобней забираться. Ростом то он гораздо выше чем я. Я, без зазрения совести, залезла ему на спину и мы двинулись в сторону моего дома. Даже спрашивать не буду, откуда он знает где я живу. Вот не буду. — Я думал, ты заставишь меня рассказывать тебе свои проблемы. — прервал он тишину. — Я не настолько глупа. — иронично сказала я. — Не хочешь не надо. Он шумно выдохнул. Неужели для него это так сложно? — Знаешь, ты сегодня сказала, что прятаться от собственных эмоций глупо… — Да, и что? Он сжал мою ляжку. — Ай! — Я не договорил! — рыкнул он. Боже, какие мы злые. — Так вот, ты права. — он остановился. Я слезла с его спины. Пожалуй хватит. — Вчера ночью, — его голос опустился и стал очень тихим, но по прежнему серьезный тон. — мой дедушка умер. Господи… Что мне сказать? Боже, выдавила лишь банальное: — Мне очень жаль… — я опустила голову. Он молча кивнул. Сердце почему-то сжалось. Боже, это правда ужасно. Я подошла и положила свою руку ему на щеку и вдруг он прервал молчание. — Знаешь, ты единственная кому я могу это рассказать и не чувствовать себя жалким. — Чем глубже мы загоняем в себя свои чувства, эмоции и боль, тем ближе мы приближаемся к тому, чтобы вообще перестать что-либо чувствовать. — О нет. — его глаза потеплели. — я чувствую. Еще как. У меня не осталось слов. Я сама его поцеловала. Зачем слова, когда мое сердце так бьется?