Сломленный

Эарендил. Эльвинг. Маэдрос. Маглор. Эрейнион. Келебриан. Арвен. Арагорн. Мысли Элронда задержались на каждом из них, пока он оглядывал террасу, стоя на пороге Последнего Домашнего Приюта. В дверях рядом с ним оказался Митрандир; глаза мага поблескивали, но он просто ждал, не говоря ни слова. Элронду же была дарована возможность бросить последний взгляд на Хранителей, что уносили сейчас с собой надежду и рок трех Свободных Народов; и, в кои-то веки поддавшись собственному желанию, он позволил себе этот взгляд. Он посмотрел на дрожащего от холода старика-хоббита. На четверых хоббитов помоложе, чьи глаза были испуганны, а сердца храбры. На эльфа и гнома, что держались поодаль друг от друга, но им обоим не терпелось отправиться в путь. На двух людей, один из которых топтался беспокойно на краю террасы, в то время как другой сидел, понуро склонив голову. Краем глаза Элронд заметил движение и обернулся как раз вовремя, чтобы различить молчаливую фигуру, отступившую вглубь дома. Звездный свет отразился в блестящих черных волосах, и в небе мигнула предостерегающе Гил-Эстель. Почувствовав, что момент прошел, Элронд шагнул на террасу. Митрандир двинулся вместе с ним, как бы в знак молчаливой поддержки, и Элронд подозвал присутствующих к себе. Он не мог угадать судьбу тех, кто уходил сейчас в ночь, и не мог пронзить взглядом мутную тьму, вздымавшуюся на востоке. Он мог лишь поделиться с ними знанием, приобретенным за долгие годы, да и знания было не слишком-то много. Что ж, пусть так. — Вот мое последнее напутствие, — спокойно произнес он и почувствовал, как компания придвинулась теснее. — Хранитель Кольца отправляется в поход к Роковой Горе. Он один отвечает за Кольцо; он не может ни выбросить его, ни отдать слугам Врага, ни доверить его кому-либо, кроме членов Братства и Совета, и то лишь в случае крайней нужды, — голос его звучал все напряженнее, и он не смел представить себе, на что обрекает Фродо. Но другим Элронд мог дать хотя бы проблеск надежды, и потому он продолжал: — Остальные сопровождают его по доброй воле, дабы помочь ему в пути. Вы можете отстать или повернуть назад, или пойти другой дорогой — как случится. Чем дальше вы зайдете, тем сложнее будет отступить; однако от вас не требуется ни клятвы, ни обещания идти до самого конца. Ибо вы не знаете пределов своих сил и не можете предвидеть, с чем встретитесь в этом походе. Митрандир бросил на него понимающий взгляд. Что-то мелькнуло в глазах Арагорна. Однако именно Гимли сказал с вызовом:  — Вероломным будет тот, кто покинет друзей, убоявшись темного пути. Элронд всмотрелся ему в лицо и увидел неведение юности и гномий упрямый нрав — стойкое сердце, широкую душу и напор неисполненных клятв. Но, хотя гномы связывали себя множеством обетов, передавая их из поколения в поколение, жизнь их была недостаточно длинна, чтобы понять, как эти обеты разрушают их народ. Ущемляют их наследие. Урезают их исконные владения. Элронд же приговорил себя к жизни эльфа, он мог помнить и помнил: тот, кто не нарушает своих клятв, обречен быть поверженным ими. — Возможно, — молвил он, и голос его был теперь не громче шепота. — Но не следует принуждать к клятве идти во тьму тех, кто не видал ночи. — Клятва может укрепить слабого, — возразил Гимли. — Или сломить его, — ответил Элронд.