Атлас и перья

«Черные перья вечернего платья вихрятся в тяжелом воздухе элитного ресторана. На дворе давно вышагивает полночь, но луны не видать – махровые тучи заволокли погасшее небо. Где-то визгливо переругиваются птицы. По дворам бегают кошки, на чьи хвосты порой наступают нечастые пешеходы. Время от времени раздается визг шин и гудение машинного мотора. И люди, будто в угоду ночной королеве, приглушают огни. Изящные лампы мягким светом освещают круглые столики, томные бархатные скатерти бордового оттенка. Сонный камерный оркестр играет какое-то подобие вальса. Люди танцуют; некоторые, забыв о музыке, пьяные и изрядно помутневшие рассудком, наваливаются на своих соседей, попеременно с икотой бормоча какие-то пошлости им на ухо. Если везет и сосед оказывается подвыпившим тоже, а если еще и противоположного пола, то, можем сказать, чья-то ночь озаряется светом удовольствия. Если нет… пьянчугу с отвращением скидывают на пол и гневно выкрикивают хозяина заведения. Официанты без устали снуют между гостями, подобострастно предлагая свои услуги и парочку блюд в придачу. В воздухе сильно пахнет перегаром, дорогими одеждами, дорогой едой на дорогих одеждах, потом и немного рвотой. Букет запахов заглушают расставленные повсюду зажженные большие свечи с запахом садовых ягод, но и они к полуночи изрядно выдыхаются. Вальс плавно переходит в страстное танго. Мужчина в черном фраке с желтоватой розой в петлице и его партнерша – женщина в таком же черном платье из атласа и маленьких перьев – кружатся на светлом паркете уже довольно давно. Некоторые дамы за столиками завистливо поглядывают на них, ведь их собственные мужья то ли очень стары для подобного, то ли очень ленивы и изрядно заплыли жирком. Темные, будто в цвет платью и костюму ее партнера, волосы танцующей леди уложены в тяжелую косу и закручены в какой-то невероятный по сложности узел на голове. Вечерний макияж, длинные ресницы, веки в тенях – все при ней. Природа не обделила ее и настоящей, присущей с момента взросления красотой. Глаза, большие и жемчужно-серые, в них можно погрузиться с головой. Длинные тонкие руки в черных перчатках нежно прижимают к леди ее партнера по танцу – или кого-то более значимого? Пара в черном утопает в музыке танго, растворяясь в ней…» Склонившийся над письменным столом паренек устало выдыхает, отбрасывая со лба намокшую от пота прядь жестких светлых волос. Вдохновение буквально налетело на него, когда он пил свой вечерний чай, устроившись перед цветным телевизором. По ти-ви снова крутили какие-то новости, бессмысленные и серые. Подозрения в начале войны, разработка химического оружия. Рождение пятипалой мартышки – новости ничем не отличались от новостей в любой другой день. Однако сейчас юноша прямо видел их – своих героев, недавно познакомившихся и уже танцующих в ночи. Пареньку все это казалось ужасно романтичным – а кому бы не показалось? Однако следовало спешить. Болезнь снова подняла волну приступа, накатывая – хотя до последнего ему казалось, что это не болезнь. Ну не могут быть галлюцинации столь похожими на явь! Даже сейчас он отчетливо слышит тяжелый перезвон цепей. Забавно. Значит, добавился кто-то еще, у прежних цепей не было. Лишь бы не означало усиление, лишь бы. Хотя порой паренек задумывался, что все это дилетантское писательство немного ограждает его от болезни. Вдруг? «Ресторан внезапно смолк. Вроде бы люди остались теми же, все так же сидят за столами, заказывая блюда или приставая к другим, все так же перекидываются в дурака на деньги и посерьезнее, в дурака подкидного и переводного, или даже играют в покер, все так же танцуют, хоть танцуют и немногие – но что-то не так. Словно плотная завеса повисла над всем, что жило, двигалось, пило и ело в этом месте. Такая выделяющаяся танцующая пара тоже почувствовала это. Женщина в атласном с перышками испуганно приподнялась из объятий мужчины – всего-то танцевальный элемент – и оглядела собравшуюся публику. И почему она раньше не заметила подозрительную компанию на первых рядах? И почему только сейчас стало заметно все притягательное уродство этого места? Ее партнер тоже выпрямился, его глаза сверкнули искоркой страха. И он увидел людей в длинных растянутых свитерах в полоску на первых рядах. Отброшенные пиджаки лежали рядом. Страшная компания медленно поднялась с мест и направилась к маленькому танцполу, вдруг сжавшегося чуть ли не до размеров точки. Ближайший официант почувствовал неладное и попытался позвать на подмогу – грязная пуля переменила его решение. Остальные пирующие ничего не заметили. Свет потускнел. Внезапно все пары, кроме одной, исчезли с танцпола.» Что-то постучало в окно комнаты юноши. Чернота за окном не давала разглядеть совершенно ничего, но парень знал и так, уже наперед. Даже события на бумаге происходили не так, как он задумал. Текст сбивался, стал отталкивающим и пугающим. Откуда-то взялась эта банда – но кто они? Официант убит – но почему раньше не заметили пистолета? Болезнь проникала и в рассказ. Лихорадочно черкая ручкой по бумаге, парнишка усердно пытался вывести последние строки так, как хотелось ему. Пот уже тек ручьями, заливая глаза. Спустя десять минут он заметил, что продырявил аж три страницы дешевой клетчатой тетрадки, а к тесту не прибавилось ни слова. Лишь большое чернильное пятно на середине листа, запачкавшее уже написанное. В отчаянной попытке спасти своих героев, которых он продумывал так долго,так тщательно, мальчик буквально налег на ручку. Внезапно она перестала писать. Кончились чернила. Рыча от злобы, юноша отбросил ее и думал взять новую, как на шею словно набросили железную петлю. Паренек захрипел, мотая головой – все без толку. Настольная лампа замигала и почти сразу же погасла. За окном почернело сильнее некуда. Юноша свалился на пол. «Женщина с жемчужными глазами вжалась в угол между стеной и большими напольными часами, сейчас громко отбивающими два часа ночи. Тело ее партнера истекало кровью где-то поблизости, она слышала жуткие хрипы, видела красные разводы на полу. К ней приближались. Леди закрыла глаза.»