Маленькая мисс Поттер

Настоящее время. 24-25 июня 1995 года. Хогвартс. — Гарри! — с облегчением в голосе воскликнула Гермиона, услышав звук открывающейся двери. Вот уже пятнадцать минут они с Роном выпытывали у мадам Помфри, где Гарри и что с ним, на что бедная женщина не могла дать ответа. — Как ты?       Гарри словно не услышал вопроса подруги. — Где Мари? — требовательно спросил он, рыская глазами по палате. Девушка, хотевшая было обнять друга, остановилась и непонимающе взглянула на Гарри. Она явно не понимала, о чём идёт речь. — О чём ты? — нахмурилась Грейнджер. Она повернулась к Рону, думая, что он, возможно, что-нибудь знает, но тот лишь недоумённо пожал плечами. — Где Мари? — настойчивее повторил Гарри, прожигая девушку взглядом. — Девочка, которая была вместе со мной? — Я не знаю, Гарри... — Гермионе явно было неловко. — Мы пришли не так давно, искали тебя, хотели узнать, что случилось...       Но Гарри уже не слушал, что говорит подруга, и отошёл от неё, быстро оглядывая палату. На крайней кровати слева спала незнакомая ему девочка с тёмными короткими волосами, напротив неё лежал первокурсник из Хаффлпаффа, весь в волдырях, явно без сознания. Он узнал ещё нескольких учеников, а в одном пациенте даже угадал Грозного Глаза — он, не двигаясь, лежал почти в самом конце палаты. Но нигде не было видно копны огненных длинных волос. — Мистер Поттер! — к Гарри подскочила мадам Помфри. — Да вы же ранены! Немедленно ложитесь в постель, я дам вам нужное зелье!       Гарри уже с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на кого-нибудь с кулаками. Но, пройдя ещё немного вперёд, он, наконец, отыскал то, что ему нужно — в самом углу госпиталя, в неприметной кровати, скрытой за ширмой, укрывающей владельца соседней койки от посторонних глаз, лежала рыжеволосая девочка, пугливо глядящая на развернувшуюся перед ней сцену.       Гарри подбежал к ней. — Мари! — воскликнул он, подбегая к девочке. — Мне нужно с тобой поговорить!       Мари ничего не ответила, и только всё нарастающий страх в её глазах выдавал то, как она напугана. Гарри жадно вглядывался в её лицо. Он точно уже видел эти нежные черты, изумрудные глаза, очерченные губы и аккуратный маленький носик... Этот образ преследовал его с того самого дня, как он увидел их владелицу в зеркале Еиналеж три года назад. Гарри не покидало чувство, что он видит перед собой свою мать. — Мари... — Гарри взял её маленькую ладошку в свою и начал перебирать её тонкие белые пальчики. Девочка не отдёрнула руки, но теперь глядела на Гарри с откровенным испугом. О, как же она была похожа на Лили!.. На мгновение Гарри подумал, что это и есть Лили, что она притянет его к себе, крепко обнимет и скажет, что все эти тринадцать лет — лишь страшный сон, и что она теперь всегда будет рядом и больше никогда не отпустит... Но девочка молчала, и Гарри, сам не зная, почему, начал злиться. — Ну скажи хоть что-нибудь! — с досадой в голосе взвыл Гарри, резко хватая её за запястье. — Что ты молчишь всё время?! — Гарри! — закричала до этого онемевшая Гермиона, подбежав и с силой отдёрнув мальчика от сестры. — Прекрати! Разве ты не видишь — ты пугаешь её!       Она оттолкнула Гарри и загородила девочку собой. Глядя в её раскрасневшееся лицо, Гарри понял, что на несколько секунд абсолютно потерял контроль над собой. На несколько секунд он действительно поверил, что перед ним его мать. Но теперь он осознал, что это всего лишь очень точная копия, маленькая девочка с неприкрытым ужасом в глазах... Его сестра. — Прости, — Гарри судорожно вздохнул и взлохматил чёрные волосы. — Прости, Гермиона.       Девушка, всё ещё с опаской глядя на друга, медленно отошла от Мари и присела на соседний стул рядом с ним. — Прости, — повторил Гарри, спрятав лицо в ладонях. Из глаз внезапно потекли слёзы. — Прости, Мари...       Ему было стыдно, что на некоторое время он перестал владеть собой. Стыдно, что испугал сестру. Стыдно, что разочаровал Гермиону...       Гермиона растерялась. Она уже открыла рот, собираясь что-то сказать или спросить, но тут дверь распахнулась, и на пороге появился Дамблдор. Прямо за ним, тяжело дыша, стоял огромный чёрный пёс — Сириус. — Гарри! — взревел Дамблдор, отчего несколько смирно посапывающих учеников открыли глаза, испуганно озираясь в поисках разбудившего их шума. — Что случилось?! — Дамблдор! — застонала мадам Помфри. — Вы мне всех пациентов разбудите! — Извините, Поппи, — Дамблдор немного успокоился, но продолжал сверлить Гарри взглядом.       Но мадам Помфри увидела пса, стоявшего на пороге, и это её окончательно добило. — Да что же сегодня за день такой?! — в сердцах воскликнула она, забыв о том, что сама только что просила директора быть тише. — Сначала ко мне приводят эту девочку, которая даже не может сказать, как её зовут, затем прибегают Уизли и Грейнджер, допрашивая меня о Поттере, а потом и сам Поттер врывается в палату и устраивает тут концерт! Ещё и пса привели! Абсолютная антисанитария! — причитая, мадам Помфри ушла в свой кабинет, чтобы выпить Успокаивающего зелья.       Когда женщина скрылась за дверью, Дамблдор повернулся к ребятам, глядя на них своими пронизывающими голубыми глазами, и, так тихо, чтобы больше никто не услышал, сказал: — А теперь я попрошу вас троих рассказать мне, что тут произошло.       Воцарилось молчание. Гарри сидел, уткнувшись в ладони, Рон просто стоял, не понимая толком, что происходит, а Гермиона растерянно хлопала глазами, не зная, что сказать. Но Дамблдор продолжал буравить их взглядом, и Грейнджер, как самая умная и ответственная из всех, решила взять так называемые бразды правления в свои руки. — Сразу после того, как Гарри аппарировал вместе с Кубком, — начала она, — мы с Роном отправились в больничное крыло, чтобы поговорить с ним. Но Гарри там не оказалось, и мы решили расспросить мадам Помфри о нём. Но она ничего нам не сказала, кроме того, что ничего не знает. И тогда, спустя несколько минут, — мы уже собирались уходить, — Гарри прибежал в палату и принялся искать какую-то Мари, — Гермиона пожала плечами, а Гарри, оторвавший было руки от лица, под пристальным взором директора опустил глаза. — Продолжайте, мисс Грейнджер, — попросил Дамблдор, не отрывая взгляда от порядком смущённого и раздосадованного Гарри.       Гермиона кивнула. — Оказалось, что Мари — это девочка, которую Гарри принёс с собой, — продолжала девушка. — Он подлетел к ней и попытался с ней заговорить, но она испугалась и молчала, — шатенка кинула взгляд на рыжеволосую пациентку, ловившую каждое её слово. Рон и Сириус последовали её примеру. И лишь Дамблдор продолжал так пристально разглядывать Гарри, словно хотел прожечь в нём дыру. Такое излишнее внимание и немой укор начинали злить Поттера. — И тогда... — Гермиона замялась. — Тогда Гарри накричал на неё. — Девушка с тревогой посмотрела на Гарри, словно боясь, что он опять начнёт кричать и потеряет контроль над собой.       Внимание Дамблдора стало совсем невыносимым. — Спасибо, мисс Грейнджер, — вежливо поблагодарил директор. — А теперь, думаю, вы и мистер Уизли можете идти. Мистер Поттер пережил сегодня столько знаменательных событий, которые бывает не под силу вынести и взрослому волшебнику, не говоря о четырнадцатилетнем подростке. Гарри — да и вам тоже — необходимо отдохнуть. Сегодня был трудный день. — Но, профессор... — Рон попытался возразить, на что Гермиона возмущённо шикнула и, кивнув директору, вышла из больничного крыла, уведя за собой брыкающегося Уизли.       Дождавшись, пока они скроются из виду, Дамблдор одним мановением палочки сотворил из воздуха ширму вокруг ближайшей кровати и, жестом пригласив Гарри и Сириуса, неотрывно смотрящего на Мари, пройти под завесу, наложил заклятье, заглушающее звук. — Мне очень жаль, Гарри, — наконец сказал он, когда Сириус принял вид человека и сел на стул рядом с крестником. — Я совершенно не хотел, чтобы так получилось. — Чего вы не хотели? — буркнул Гарри. Он был всё ещё зол на профессора. — Чтобы я узнал, что у меня есть сестра? — Не совсем, — мягко возразил Дамблдор. — Не хотел, чтобы это произошло именно так. — Вы знали, — тихо произнёс Гарри. — Знали, и ничего мне не говорили. — Гарри, я понимаю твои чувства... — начал директор. — Ничего вы не понимаете! — не выдержал Гарри. — Вы не представляете, каково это — остаться одному!       Наступила неловкая пауза. Сириус молчал, потупив глаза в пол, а Дамблдор будто глубоко задумался о чём-то своём. — Возможно, Гарри, ты мне не поверишь, и это твоё право, но я прекрасно представляю, каково это, — негромко сказал Дамблдор.       Директор погрустнел и стал будто бы старше. Впервые Гарри заметил, насколько он стар. Вокруг глаз залегли глубокие морщины, а небесные глаза, сверкающие умом и мудростью, отливали лёгкой усталостью от жизни. И тут Гарри осознал, что ни разу не слышал что-либо о родственниках Дамблдора. Жены у него не было, детей тоже... Гарри впервые за всё время их разговора стало стыдно. — Извините, — пробурчал он.       Дамблдор горько усмехнулся. — Она так похожа на мать, правда? — произнёс он. — Мари.       Гарри кивнул. Перед глазами снова встало испуганное белое личико с ужасом в глазах, и стыд за произошедшее накатил новой волной. — Потерять семью и обрести её снова — это, должно быть, очень необычно, — продолжал директор. — Но ты должен понимать, что она сейчас напугана, и не требовать от неё многого. Ты умный мальчик и должен был сообразить, что она провела тринадцать долгих лет в палочке Тёмного Лорда и ни с кем не общалась... А столь долгое пребывание в заточении не могло не оставить своих неизгладимых отпечатков... — Что вы хотите этим сказать? — у Поттера появилось чувство, что сейчас он услышит что-то ужасное. — Как мне не трудно это признавать, но... Гарри, возможно, Мари больше никогда не сможет говорить.       Предчувствие не обмануло: ужас ледяной волной накатился на мальчика, и в голове стучала только одна мысль: "она не сможет говорить". — Но... разве нельзя ничего сделать? — выдавил Гарри, проглотив образовавшийся ком в горле. Его сознание наполнило разочарование и нестерпимая боль. Он так обрадовался, узнав, что у него есть сестра, мечтал, что они теперь заживут вдвоём, новой жизнью, но теперь все мечты касательно неё пошли прахом. Голоса, который должен был вдохновлять и поддерживать его, родного голоса, который он обязан был любить и ради него свернуть горы, просто не существовало. — Мы, конечно, попробуем, я попрошу профессора Снейпа сварить нужное зелье, но... — казалось, что Дамблдору было так же больно, как и Гарри. — Полной уверенности быть не может. — И, Гарри... — тихо добавил директор. — Когда я решил, что не стану рассказывать тебе про сестру, я думал лишь о том, чтобы оградить тебя от новой боли, но никак не лишить родственника. Надеюсь, ты сможешь понять нас и простить.       Гарри кивнул, но предательские жгучие слёзы всё равно покапали из глаз. Сириус, не проронивший ни слова, был так же огорчён, как и его крестник, а Дамблдору, к тому же, было неловко. — Прости, Гарри, но мне нужно идти. Наверху меня ждёт Фадж, он наверняка захочет допросить Бартемиуса. Я попрошу мадам Помфри дать тебе специальный отвар, чтобы спать без снов. Тебе нужно отдохнуть. Сегодня был тяжёлый день, — повторил он ранее сказанную фразу.       Гарри снова кивнул и, молча сняв потрёпанную мантию, надел пижаму и лёг на кровать. Дамблдор кинул последний взгляд на мальчика и, кивнув Сириусу, вышел из-за ширмы уже вместе с огромным чёрным псом. Когда они уходили, Гарри успел заметить в образовавшемся проёме рыжеволосую девочку с изумрудными глазами. Она смотрела на него.       Больно. Невыносимо больно.       Вдруг, откуда не возьмись, появилась мадам Помфри, держа в руках кубок, наполненный какой-то бордовой жидкостью. — Держи, — сухо сказала она, видимо, ещё не простив ему недавнюю слабость, разбудившую половину её пациентов. — Нужное зелье.       Поттер с большим удовольствием взял кубок из её рук и прильнул к нему. Зелье было обжигающе-горячим, но с каждой каплей он понимал, что мысли уходят из головы, уступая место сонному блаженству.       Не успел он сделать последний глоток, как мышцы расслабились, голова налилась приятной тяжестью и, не прошло и секунды, как Гарри Поттер, едва коснувшись подушки, крепко уснул, с головой погрузившись в сон без сновидений.