Настоящее время.
Площадь Гриммо, 12,
Август 1995 года.
Гарри проснулся почти под утро, почувствовав, как кто-то совершенно явственно коснулся ладонью его щеки. Но, резко открыв глаза, он увидел перед собой только привычные смутные очертания комнаты — рядом никого не было. После нескольких недель жизни в этом наполненном странными существами и предметами доме он уже не удивлялся практически ничему, но сейчас по спине невольно пробежали мурашки: настолько это прикосновение было реальным.
Потянувшись, парень сел в кровати, рукой пытаясь нащупать очки. Сквозь ветхие, местами проеденные кем-то шторы уже проглядывал приглушённый свет — начинало светать. Рассветные ласковые лучи, едва поднявшись над линией горизонта, несмело обнимали только-только пробудившуюся ото сна землю, и, казалось, каждый миллиметр асфальта, почвы, травы или зданий начинал оживать. Рон, как и следовало ожидать, ещё сладко спал, крепко обхватив руками подушку, и Гарри с удовольствием бы последовал его примеру, но знал, что уснуть больше не удастся: сегодня был важный день. К тому же, его не переставали мучить кошмары.
Вернувшись к друзьям, Гарри надеялся, что жуткие, леденящие кровь картины из его сновидений, преследовавшие его ещё со времён окончания Турнира — скрючившийся в руках Хвоста Волдеморт, скрывающийся в бурлящей воде котла, десятки Пожирателей Смерти, окружившие могилу Реддла-старшего, зелёные вспышки из палочки Лорда и крохотная, испуганная Мари в коротеньком платьице, появившаяся из ниоткуда, — перестанут будоражить его сознание, но всё стало только хуже. Теперь к сценам возрождения Тёмного Лорда, с регулярной частотой напоминающим о себе, прибавился очень чёткий, до ужаса реалистичный сон. В нём он, словно сильно потеряв в росте, медленно, но уверенно скользил среди высоких, выложенных тёмно-синей плиткой стен, постепенно пробираясь к двери в конце незнакомого коридора, которая никогда не открывалась.
Гарри сильно боялся своих кошмаров. Масла в огонь подливала и усилившаяся ещё с лета боль в шраме — иногда она была настолько сильной и обжигающей, что он едва не терял сознание. Парень чувствовал, что это может быть как-то связано с его вечным врагом, но не знал, стоит ли рассказывать об этом друзьям: он не хотел волновать их. Единственным, кому он бы доверился без всякой опаски, был Дамблдор, но профессор ни разу не появился в доме в присутствии Гарри, словно специально избегая его. Поттер старался не думать об этом, списывая всё на сильную занятость директора, о которой не уставали упоминать Молли и другие члены Ордена, и надеялся, что это всего лишь навязчивые мысли, но на душе всё равно было как-то тревожно. Парень решил подождать до начала учебного года, чтобы беспрепятственно рассказать о своих снах Альбусу — в любом случае, до него осталось всего ничего, — но назойливые видения всё равно стабильно не давали Поттеру высыпаться.
Гарри встал и неторопливо начал одеваться, поняв, что уснуть больше определённо не сможет. Нестерпимо хотелось проведать сестру, но после последней его вылазки к ней, когда Молли чудом не засекла его, буквально за пару секунд до её прихода успевшего выскользнуть из комнаты близняшки, Поттер опасался навещать Мари. Миссис Уизли вставала очень рано, ещё до восхода, а ложилась поздно, когда все уже спали. Гарри мог приходить к сестре только ночью, на несколько часов, а потом уходить к себе, не дожидаясь пробуждения матери Рона. Мари всегда терпеливо ждала его и, когда ему удавалось прийти, садилась рядом, положив голову брату на плечо, и расспрашивала о чём-то, что интересовало её. А могла просто молчать, уткнувшись веснушчатым носиком ему в грудь. Такие моменты Гарри очень ценил, ведь даже молчание рядом с ней было чем-то по-настоящему особенным, гораздо более личным и близким, чем самые задушевные разговоры с друзьями. Поттера одновременно пугало и восхищало это непривычное чувство — Мари была частицей чего-то такого родного и нужного, но вместе с тем доселе неведомого, он знал её так недавно, но любил так сильно, что застилало глаза. И именно поэтому, наплевав на свои желания, он и приходил крайне редко, лишь несколько раз в неделю, потому что понимал, что в дни его прихода Мари практически не удаётся поспать, а ведь это могло крайне негативно сказаться на её состоянии и процессе реабилитации.
Поттер, мягко прикрыв за собой дверь, начал тихо спускаться по лестнице, стараясь не потревожить никого из живущих в доме. Проходя через гостиную, он поневоле остановился перед фамильным гобеленом Блэков, в очередной раз задевая взглядом будто бы прожжённое магловской сигаретой пятно, на месте которого должен был находиться Сириус. В груди неприятно защемило. Несколько дней назад крёстный рассказал ему об истории этого полотна и событиях, которые привели к тому, что он был выжжен с него, и Гарри, хоть и не был виноват ни в чём из произошедшего, ощущал непонятную тяжесть внизу живота, которая всегда бывает, если ты в чём-то провинился.
Он искренне понимал Блэка. Прожив в этом негостеприимном, мрачном и чванном доме несколько недель, он совершенно чётко прочувствовал его особую, тёмную и какую-то обречённую атмосферу; именно в такой, должно быть, живут какие-нибудь Малфои или Лестрейнджи. Но Сириус был здесь лишним. Как в молодости, до своего побега к Поттерам и последующей самостоятельной жизни, так и сейчас. К тому же, совершенно одинок. Эх, если бы он только мог переехать сюда от Дурслей, к нему, вместе с сестрой, чтобы они жили втроём…
Задумавшись, Поттер не сразу заметил, что из кухни доносятся какие-то звуки. Оторвавшись от своих мыслей, в которые он неминуемо погружался, если не был занят физической работой, парень проследовал к двери и остановился, услышав негромкие голоса. Видимо, миссис Уизли, понадеявшись, что домашние ещё спят, не стала накладывать Заглушающее заклятье, либо просто забыла это сделать. Гарри замешкался, понимая, что ведёт себя несколько некрасиво, но любопытство и возможность услышать что-то важное, но, по мнению взрослых волшебников, не предназначающееся для его ушей, взяли верх.
— …это не может быть случайностью, — с привычной расстановкой, но всё же с улавливаемыми нотками тревоги произнёс голос, в котором Гарри узнал Люпина. — Я абсолютно уверен, что это было заранее спланировано и подготовлено с определённой целью.
— С какой? — раздражённо, но не с меньшей тревогой спросила миссис Уизли. Голос женщины был немного охрипшим, очевидно, что до этого, по всей видимости, срочного и неожиданного собрания она ещё спала. Неудивительно, что она не поставила заглушку в таком состоянии. — И кто мог это сделать?
— Я не знаю, Молли, — Люпин тяжело вздохнул и Гарри представил, как он в своём обыденном жесте поправляет в нескольких местах уже поседевшие волосы. — Здесь может быть только два варианта: либо в Министерство проник кто-то из Пожирателей, успешно прикрываясь должностью чиновника, либо Волдеморт набирает сторонников в гораздо более быстром темпе, чем мы думали.
— Это… просто немыслимо, — миссис Уизли явно была расстроена.
— Знаете, меня больше удивляет появление этих тварей, — подал голос Сириус. — Если здесь замешано Министерство, то почему возникла задержка? После всего, о чём писали о Гарри в газетах, со стороны Фаджа и подчинённых ему отделов наверняка велась строгая слежка за ним. Они не могли не заметить, что Гарри исчез. А министерские шавки Волдеморта — если они действительно уже обладают такой властью, конечно, — не могли не донести своему вождю.
— Я не знаю, — повторил Римус. — В любом случае, дела плохи. Дамблдор в ярости. Я не в состоянии представить, что могло случиться, если бы мы не забрали Гарри в штаб…
Больше Гарри терпеть не мог.
— Что случилось? — громко спросил он, переступая порог кухни. Все присутствующие в лице Люпина, Сириуса, Тонкс и миссис Уизли удивлённо подняли на него глаза. На лице Молли проступили волнение и злость: видимо, только сейчас она поняла, какую оплошность допустила.
— Гарри, что… Что ты тут делаешь? — начала она, лихорадочно взмахивая руками, словно хотела сию же секунду прогнать Поттера из комнаты. — Как ты… Ты что, подслушивал?.. Гарри, немедленно иди к себе!
— Нет! — твёрдо возразил парень, переводя взгляд на крёстного. — Сириус!
Блэк старался не смотреть на него, отведя глаза в сторону.
— Молли, я думаю, ему нужно сказать. В конце концов, эти события напрямую касаются его.
Гарри ощутил острое дежавю, вспомнив подобную сцену в первый вечер своего пребывания в этом доме.
— Могут и не касаться! Это может быть просто совпадением! — лицо женщины покрылось красными пятнами. Она практически кричала, напрочь забыв о раннем времени и сне своих детей. Гарри никогда не видел её в настолько расстроенных чувствах.
— Молли… — мягко начал Люпин, встав и положив руку ей на плечо. — В данном случае действительно стоит рассказать.
Он протянул ей носовой платок, расшитый красными нитками, но миссис Уизли решительно оттолкнула его руку. Прошло несколько минут, в течение которых она молчала; Гарри терпеливо ждал. Сириус, судя по всему, воспринял это молчание как толчок к действию.
— Гарри, — он наконец посмотрел на крестника. — На следующий вечер после твоего прибытия к нам в Литтл-Уингинге были дементоры.
Да, явно не это Поттер ожидал услышать.
— Что?.. — переспросил он, мигом растеряв былую уверенность. — Что… Но… Зачем?!
— Мы склоняемся к тому, что это была попытка дискредитировать тебя со стороны Министерства или приближенных Тёмного Лорда в личине министерских работников. Ведь, как ты знаешь, дементоров можно отпугнуть только заклятьем Патронуса, а ты, так как ещё не достиг совершеннолетия и уже получал предупреждающее письмо от властей, обязательно подвергся бы дисциплинарному взысканию, вплоть до исключения из Хогвартса. Либо Тёмный Лорд, переманив дементоров на свою сторону, решил избавиться от тебя таким… оригинальным способом. Гораздо легче устранить угрозу, если она обособлена от других или вообще ничего… не соображает, — объяснил Римус. — А вчера ночью убили одного из сотрудников Министерства, кто и зачем — никто не знает, но, похоже, это было не обычное Убивающее. Министерство разбираться не намерено вовсе и позиционирует смерть своего же человека как несчастный случай, подкупив газеты и убедив их молчать. К сожалению, родственников у него нет и надавить на Министерство просто-напросто некому.
— Но… почему вы так поздно сказали об этом, ведь я здесь уже почти целый месяц?! И кто их заметил? И… что это за человек? За что его могли убить? Это сделал Волдеморт или кто-то из Пожирателей? — речь парня превратилась в бессвязный поток вопросов.
— Мы не хотели волновать тебя зря, Гарри. Тебе и так пришлось слишком много перенести за последнее время, а подобная новость непременно бы омрачила остатки твоих и так недолгих каникул. К тому же, мы до сих пор не можем с уверенностью утверждать, с какой целью и почему именно в это время существа прибыли в Литтл-Уингинг; досадная ли это ошибка недоброжелателей или что-то большее, но пока неподвластное нашему пониманию. Хвала Мерлину, что даже в твоё отсутствие за домом твоих дяди и тёти велось наблюдение наших людей, иначе о последствиях такого визита можно было только догадываться. А насчёт убийства… Его звали Барт Деллер, он был сотрудником одного из… особых отделов Министерства. Мы начали собственное расследование, но пока ещё ничего не известно, приходится действовать тайно, а Министерство не устаёт вставлять нам палки в колёса.
— И что это значит? — Поттер опустился на стул, решительно ничего не понимая. Дементоры в Литтл-Уингинге… Никаких сомнений, что они пришли по его, Гарри, душу. Причём во всех смыслах. А тут ещё и убийство…
— Тебе не стоит переживать из-за этого, — вмешалась не выносящая больше собственного молчания Молли. — В Хогвартсе, пока там находится Дамблдор, тебе ничего не грозит. Это дело взрослых, мы сами разберёмся со всем этим, а тебе нужно учиться, в конце концов, у вас в этом году экзамены!
— Как можно думать об экзаменах, когда Волдеморт возродился?! — не выдержал Поттер, ощутив такой прилив ярости, что, честное слово, если бы это было возможно, он бы сейчас загорелся.
— Гарри, успокойся, — поразительная выдержка и вечное спокойствие Люпина раздражали ещё сильнее. — Молли права, это уже наша забота. У нас в распоряжении целый Орден, состоящий из опытных, умных людей, и раскрывать планы Волдеморта — наша первейшая задача. Тебе действительно нужно думать об учёбе. Как ты будешь сражаться со злом, не закончив даже школьный курс обучения?
Гарри много хотел сказать. Что эти треклятые экзамены — как и оценки, — всего лишь формальность. Что он сражался, не имея за спиной никаких знаний: вспомнить хотя бы дневник Реддла и смертоносного Василиска на втором курсе. Сражался в одиннадцать, двенадцать, четырнадцать лет, когда любой из присутствующих здесь в своё время не делал ничего, кроме того как наслаждался возрастом и общением с друзьями.
Но что хорошего будет в том, если он рассорится со всем Орденом? Улучшит ли это ситуацию, убьёт Волдеморта, сделает Гарри, вопреки всем их словам, членом общества?..
Нет. Поэтому Гарри, кивнув, молча поднялся к себе. Позже, когда проснулись Рон, Гермиона и прочие члены семьи Уизли, так же, не произнося ни слова, послушно поглощал овсянку со сладкими булочками, совсем не чувствуя вкуса еды.
Не потому что хотел. Потому что так надо. Как он защитит себя, своих друзей и сестру, если не в состоянии владеть даже собственными эмоциями?..
***
— Что?.. Ты… староста? — Гарри бы засмеялся от вида отвисшей челюсти всегда сдержанной и довольно скупой на демонстрацию собственных чувств Гермионы, если бы не был совершенно ошарашен сам. Но девушка не была бы Грейнджер, если бы быстро не пришла в себя; неловко кашлянув, она тут же добавила: — Ну что ж, это… неудивительно, ты ведь сделал так много хорошего…
Она с нетерпением посмотрела на Гарри, ожидая, что он окажет поддержку, но тот лишь сумел выдавить из себя нечленораздельные звуки, означающие согласие.
С ума сойти. Рон Уизли — староста Гриффиндора со стороны мальчиков.
— Я… Честно, я думал, это будешь ты, — искренне выпалил Рон, обращаясь к Гарри и ставший таким же пунцовым, как его клетчатая рубашка.
— Ну… — Гарри замялся. По правде сказать, он и думать забыл об этих назначениях. Произошло столько всего… Разве тут до старостата?
Но противный голосок внутри подсказывал: он тоже так думал.
Парень с трудом отогнал от себя неприятные мысли. Да, Рон ничем не превосходил его: учился, как и Поттер, неважно, отменной дисциплиной не отличался, в квиддич играл даже хуже, а уж о том, на чью долю выпало больше испытаний, и говорить не приходится. Но Рон — его лучший друг, который всегда был рядом, его семья и он сам так много сделали для Гарри, и, в конце концов, он тоже имеет право в чём-то быть лучшим.
Внезапно Гарри почувствовал стойкое отвращение к самому себе.
Пауза затянулась. Гермиона закусила губу, выглядя максимально неловко, а Рон начал теребить свой новый значок старосты, пришедший вместе со списком литературы на будущий год и привычным напоминанием из школы, покраснев ещё сильнее. Гарри прокашлялся.
— Рон, я… Ты молодец! Поздравляю! — наконец произнёс он, хлопнув друга по плечу.
Рон неуверенно улыбнулся и буквально расцвёл. Гермиона едва заметно выдохнула.
— Спасибо, друг, — скромно ответил он, вновь переводя взгляд на значок. — Правда, не верится… Я, это… Думал, что это ошибка… Вы простите… Нужно сказать маме, она наверняка обрадуется… — Уизли, снова зардевшись, с вопросом поглядел на друзей. Те утвердительно кивнули и Рон, спотыкаясь о ровную поверхность, вихрем вылетел из спальни, оставив Поттера и Грейнджер одних.
— Ты молодец, — тихо сказала Гермиона, крепко сжав ладонь Гарри. — Честно говоря, я тоже думала, что это будешь ты. Но…
— Брось, Гермиона, — перебил парень. — От меня одни неприятности. А Рон… Он действительно заслужил.
Девушка улыбнулась.
***
Вечер прошёл как в тумане. Миссис Уизли, вне себя от радости, на скорую руку организовала праздничный ужин, пригласив Орден в практически полном составе. Рон, которому в качестве поощрения за столь высокую должность обещали новёхонький «Чистомёт», делился своей радостью со всеми, у кого были свободные уши. Близнецы то и дело изображали рвотные позывы и всячески подтрунивали над счастливым братом, за что их периодически ругала не менее счастливая Гермиона, ещё одна свежеиспечённая староста. Вокруг царило приподнятое настроение и, казалось, все дружно позабыли о дементорах и убийстве одного из служащих Министерства, хотя несколько дней назад эти новости вызвали у ребят сильнейшие эмоции.
Гарри всеми силами старался проникнуться всеобщим весельем, но у него это получалось из рук вон плохо. Он понимал, что не должен портить праздник Рону, который едва ли не первый раз в жизни превзошёл всех и оказался в центре внимания, но просто не мог ощущать себя таким же радостным, как и все остальные. В очередной раз поковыряв нетронутый стейк вилкой, он, сославшись на плохое самочувствие, поднялся наверх. Радовало только одно: в суматохе миссис Уизли не заметит, что он пробрался к сестре, а если и заметит, вряд ли станет сильно ругаться.
Мари, как обычно, сидела на кровати, свесив худые ноги. На изящном антикварном столике, ножки которого затейливо обвивали серебряные змеи с изумрудами вместо глаз, стояло несколько тарелок с различными яствами, заботливо принесённых Молли, но еда была почти не тронута. На подушке валялся спешно открытый конверт с знакомыми вензелями, а сама она, нахмурившись, вчитывалась — Гарри не сомневался, что далеко не впервые, — в текст письма. Она подняла глаза на вошедшего, но улыбки, всегда появлявшейся на её лице, когда она видела брата, в этот раз не было.
— Привет, — Гарри осторожно прикрыл дверь. Где-то внизу в очередной раз завопила матушка Сириуса, а через пару мгновений послышались чертыхания крёстного.
— Привет, — отозвалась Мари, снова возвращаясь к письму. — Тебя давно не было. Я начала скучать.
— Прости, — Поттер аккуратно опустился на стул. — Ты же знаешь, мне не особенно разрешают к тебе приходить.
— Знаю, — вздохнув, девушка наконец бережно отложила бумажные листы и откинулась на кровать, устало потирая глаза. Пышная юбка её длинного бледно-лилового платья задралась, обнажая колени, но она, кажется, даже не заметила этого. — Но всё ещё не понимаю, почему.
— Я тоже, — Гарри грустно улыбнулся. — Но скоро начнётся учебный год, мы поедем в Хогвартс, а там уже никто не будет следить за тем, как и когда я к тебе хожу. Потерпи немного, осталось совсем чуть-чуть.
— Хогвартс, — повторила рыжеволосая, печально взглянув на письма. — Мистер Снейп с такой любовью говорит о нём.
— С любовью? — Гарри поморщился. Любовь и Снейп были несовместимы больше, чем Хагрид и балет. Мари проигнорировала этот вопрос.
— Он, кстати, совсем недавно ушёл. Приносил зелье, а ещё дал несколько книг, — девушка указала на небольшую стопку возле кровати. Гарри с некой опаской взял первый учебник в стопке, который оказался «Зельеварением для начинающих». — Я так рада, что у меня получается лучше читать! Хотя длинные предложения приходится перечитывать несколько раз…
Снейп, надо признать, действительно вложил много усилий. Всего за несколько недель Мари научилась читать, гораздо лучше, чем раньше и, хотя всё ещё были некоторые недочёты, уже с успехом осилила несколько книг. Гермиона была в восторге, наблюдая, с какой жадностью девушка вчитывается в страницы, и уже предвкушала, как они вместе будут проводить вечера в библиотеке, снисходительно поглядывая на Гарри и Рона.
— Это не проблема, — заверил Гарри, кладя книгу назад. — Главное, что у тебя получается. Мы с Роном и короткие по нескольку раз перечитываем. Не представляю, что было бы, не будь у нас Гермионы…
Мари хихикнула.
— А ты пойдёшь со мной за учебниками? Миссис Уизли сказала, что мне нужно будет купить завтра книги, одежду и всякие принадлежности для школы.
— Да, конечно. Сначала нужно купить указанное в списке, а потом, если хочешь, можем зайти в кафе Флориана Фортескью, там продают очень вкусное мороженое. Ещё тебе обязательно нужно попробовать лакричные палочки из кондитерской Шугарплама… — Гарри судорожно вспоминал, в какие места ещё можно было заглянуть.
— В письме написано, что мне нужна палочка, — заметила Мари. — Как её выбрать?
— Палочку не нужно выбирать, она сама выберет тебя.
— А может такое быть, что моей палочки просто не будет? — Мари заёрзала на кровати. Видимо, этот вопрос тревожил её с самого утра.
— По правде сказать, я даже не задумывался об этом, — честно ответил Гарри. — Но, думаю, нет, вряд ли такое случится.
— Я очень волнуюсь, — вдруг сказала Мари, посерьёзнев. — Я правда не знаю, как всё это проходит, как надо себя вести… Я ведь совсем ничего не знаю…
— Мари, — мягко сказал парень, взяв сестру за руку. — Мы ведь уже говорили об этом. У тебя всё получится, даже не сомневайся. Знаешь, когда я поступал в Хогвартс, я тоже не знал ничего из того, что знали другие волшебники. Гермиона, выросшая среди маглов, как и я, отлично разбиралась в заклинаниях, да и вообще во всём, что было написано в учебниках, на несколько курсов вперёд, Рон — так вообще с детства привык ко всем этим магическим штучкам… Да, поначалу может быть непривычно, ты можешь что-то не понимать, но ведь тебе всегда есть к кому обратиться. У тебя есть мы, в конце концов, Снейп — к тебе же он хорошо относится… Да и другие преподаватели всегда будут рады помочь.
Мари абсолютно искренне, как умеет только она, улыбнулась, а спустя мгновение он уже вдыхал ставший таким привычным апельсиновый аромат её волос. Весь оставшийся вечер они обсуждали планы на следующий день и чем займутся, когда наконец попадут в Хогвартс, и за приятным разговором Гарри не сразу заметил, как шум на кухне постепенно начал стихать. Нужно было возвращаться к себе.
Мари отпускала его с явной неохотой, хотя в последние минуты их разговора уже сладко зевала и сонно тёрла глаза. Пожелав ей спокойной ночи и обняв на прощание, Гарри пошёл в их с Роном комнату. Рон уже спал, но на его лице царила такая блаженная, восторженная улыбка, что парень едва удержался от смеха. Внезапно захотелось и смеяться, и радоваться, и хотя он знал, что это чувство скоро пройдёт, уступив место мрачной реальности, сейчас просто наслаждался моментом. Теперь ему было невыносимо стыдно и за вспышки ярости перед Орденом, и за эгоистичный голосок, мешавший порадоваться за Рона.
Но больше всего его занимали размышления о завтрашнем дне. Дементоры, загадочное убийство министерского работника — всё это ушло куда-то на задний план, сейчас он не хотел, да и не мог об этом думать. Парень всецело понимал и разделял волнение Мари и даже практически с таким же нетерпением ожидал предстоящую поездку на Косую Аллею. Он прекрасно помнил, какие поистине волшебные чувства испытывал, когда попал туда первый раз, четыре года назад вместе с Хагридом, и не хотел лишать сестру подобных ощущений из-за деятельности Волдеморта и его приспешников, ведь это было бы чистой воды кощунством. Поттер решил, что имеет право один день просто ни о чём не думать и полностью отдаться моменту.
Засыпая, Гарри всё ещё прикидывал, куда поведёт сестру. Ему хотелось, чтобы завтрашний день ей запомнился на всю дальнейшую жизнь и был даже лучше, чем его собственный. Уже проваливаясь в сон, он продолжал думать, представлять её полные восторга и удивления глаза по окончании прогулки, точь-в-точь, как у него на первом курсе, и внезапно его окатило такой волной счастья, что, если бы он мог видеть себя со стороны, то заметил бы такую же блаженную улыбку как и у Рона, над которой ещё совсем недавно хотелось смеяться.
