***
Женя ворвалась в кабинет, где у их 8 «Б» класса должен проходить урок, и уселась за свою парту ровно в тот самый момент, когда в здании школы раздался звонок. – Успела! – облегченно выдохнула восьмиклассница и, пока учитель степенно вплывал в класс, попутно здороваясь с учениками, принялась выгружать из портфеля на парту всё необходимое для урока. Взгляд её упал на медиатор, который она, как выяснилось, до сих пор держала в руке. Простой медиатор. Инициалы на нём выцарапаны, скорее всего, на скорую руку, но аккуратно - ни одного лишнего штриха. Буква «В» почти затёрлась, но разглядеть её ещё было можно. Виктор... Красивое имя. Оно подходило гитаристу куда больше, чем его краткий вариант. Человека с такой манерой держаться, с таким лицом - весёлым, но в то же время волевым, с такими глазами, на дне которых за искорками смеха притаилась глубокая, непонятная простым людям печаль, язык не повернётся назвать Витей. Только Виктором. Виктор Цой. Букву «Ц» на пластмассовой поверхности тоже сложно разглядеть... Чёрный, сильно потёртый по краям медиатор. Интересно, сколько лет Виктор им играет? Сколько вообще лет нужно тренироваться, чтобы играть так, как он? Наверное, он с детства учился. А может, освоил гитару за пару лет... Вряд ли ему было сложно. Гитара лежит у него в руках, как влитая. И песни у него хорошие. «...Нет дома, никого нет дома, я лишний, словно куча лома. Я бездельник, ох, мама, мама...» – вспомнились девочке строчки, которые пел вчера в сквере гитарист и которые непонятно как отложились у неё в памяти. Погрузившись в собственные мысли, Женя не сразу услышала оклик учителя: – Малиновская! О чём задумалась? Нервно вздрогнув, девочка быстро накрыла медиатор раскрытым учебником и невинно взглянула на Петра Валерьевича: – Ни о чём. – Тогда изволь повторить то, что я рассказывал минуту назад. Твой трюк с учебником, кстати, не удался. По классу пронеслось сдавленное хихиканье. Захлопнув книгу, которая мало того, что была открыта не на той странице, так ещё и лежала вверх ногами, Женя судорожно вцепилась в парту. – Вы... Вы говорили о... – честно сказать, школьница не имела ни малейшего понятия, о чём говорил учитель. Если уж совсем начистоту, то русский язык волновал её сейчас в последнюю очередь. – Вы говорили... – Плохо, Малиновская! Опять в облаках витаешь, – сокрушённо покачал головой Пётр Валерьевич. – Ну что ж, выходи к доске. Только этого ещё не хватало! Женя сползла с родного стула и с видом мученика поплелась на середину класса. Сосредоточиться на предмете у неё никак не получалось - мысли были заняты уличным музыкантом. – Евгения, расскажи нам про спряжения глаголов, – донёсся до её слуха голос учителя. Женя тихо вздохнула. Ей было вообще не до спряжений. Однако хочешь-не хочешь, а отвечать надо, что девочка и попыталась сделать: – У глаголов есть два спряжения. Первое и второе. Вторая буква на медиаторе - «Р». Возможно, обозначает отчество. Что же за отчество такое, которое на «р» начинается?.. – Малиновская, что ты несёшь? – вытаращился на ученицу Пётр Валерьевич, и, стараясь перекричать смех класса, поинтересовался: – Какое отчество?! – Ой. Я что, это вслух сказала? – нервно сглотнула Женя, спровоцировав новый приступ смеха одноклассников. Несколько секунд учитель простоял молча, а затем обернулся к растерянно стоящей у доски ученице и хотел было что-то сказать, однако сделать это ему не дал звонок, сообщающий о конце урока. Женя стрелой рванулась к собственной парте, сгребла все свои вещи в портфель и выскочила вон из кабинета под недоуменными взглядами одноклассников. Так стыдно ей не было ещё никогда. ...Добежав до кабинета биологии, девочка остановилась. Нет, идти на урок ей никак нельзя - косых взглядов учеников в свою сторону, а после ещё и расспросов она попросту не перенесёт. К тому же происшествие на уроке русского дало Жене серьезный повод усомниться в собственной адекватности, и при мысли о том, что она может ляпнуть на биологии, становилось не по себе. Не давая себе времени на размышления, девочка рванула вниз по лестнице, по пути едва не сбив с ног ученицу младшего школьного возраста. Вылетев в вестибюль и пробормотав нечто нечленораздельное в ответ на настороженный взгляд на минуту оторвавшейся от разгадывания кроссворда гардеробщицы, Женя толкнула тяжёлую школьную дверь и судорожно вдохнула свежий осенний воздух. Ноги сами несли её к скверу.***
Виктор сидел на всё той же скамейке под клёном и, низко склонившись над гитарой, играл что-то тревожное, мрачное. Загорелые пальцы одной руки умело зажимали аккорды на грифе, а другой - энергично били по старым, потёртым струнам. Порывы ветра заглушали мелодию и мешали услышать слова. «...Не кричу, молчу. Электричка везёт меня туда, куда я не хочу!..» – разобрала наконец Женя. Она стояла чуть поодаль, не решаясь подойти ближе и прервать игру. Наконец парень в последний раз провёл ладонью по струнам, откинул чёрные кудрявые волосы со лба назад и, бережно прислонив гитару к скамейке, запрокинул голову, задумчиво глядя на яркую листву клёна, сквозь которую видно было затянутое тяжёлыми тучами небо. Женя шагнула ближе и тихо положила медиатор на скамейку рядом с рукой музыканта, не желая отвлекать его от мыслей. Тот, однако, почувствовал присутствие девочки и чуть подвинулся. Женя села на край скамейки. Несколько минут они провели в молчании, но, когда девочка пришла к выводу, что её появление крайне несвоевременно, и хотела было уйти, Виктор взял гитару и сказал, по-прежнему глядя в пространство над собой: – Вот, послушай... Больше некому. Взяв несколько аккордов, он запел, медленно перебирая струны: – В моём доме не видно стены, В моём небе не видно луны. Я слеп, но я вижу тебя. Я глух, но я слышу тебя... Ветер, казалось, уносил слова, и Цою приходилось петь всё громче. На припеве он сорвался чуть ли не на крик: – И снова приходит ночь, Я пьян, но я слышу дождь! Дождь для нас! «Да он же пьяный!» – поняла вдруг Женя. Только сейчас она заметила, что пальцы музыканта слегка подрагивают, около скамейки стоит почти пустая стеклянная бутылка с содранной этикеткой, а воздух вокруг слегка пахнет алкоголем. И тут хлынул ливень. Женя судорожно вскочила, прикрывая руками голову. Нужно было бежать домой - благо, родители на работе, и о её слишком раннем приходе никто не узнает. Девочка повернулась к Виктору, который, отложив гитару, смотрел вдаль и, казалось, не обращал никакого внимания на дождь: – До свидания. Парень, не поворачиваясь, едва заметно кивнул. С секунду постояв рядом со скамейкой, Женя рванула в сторону дома. Хотя можно было не спешить: она уже успела промокнуть до нитки. Выходя из сквера, девочка обернулась. Скамейка под клёном была пуста. Но даже отсюда было видно лежащий на ней и поблёскивающий чёрным медиатор.