Живая

- Тобиас, прошу, не надо, - голос Трис кажется расплывчатым в моей голове, когда я подхожу к ней все ближе и ближе. Она оглядывается, но понимает, что попалась. Беатрис Приор в тупике, и ничто не остановит меня. Я ухмыляюсь как можно шире, глядя на ее израненное тело. Ее кровь завораживает, ее гематомы возбуждают меня, желая оставлять их больше и больше, с каждым разом получая все большее наслаждение. - Лучше не сопротивляйся, - я хватаю ее за волосы и поворачиваю лицом к стене, упиваясь сдавленными стонами и всхлипами. Пальцы достают нож из заднего кармана джинсов, и начинают водить им по спине моей девушки, разрезая не только легкую и грязную ткань, но и кожу. Крики Трис ласкают мои уши. Я наклоняюсь вперед и медленно, с упоением слизываю кровь из ран, наслаждаясь этим соленым привкусом ее крови. Трис вовсе не сопротивляется, чуть дрожа от страха. Она должна бояться меня. Я расстегиваю ремень и достаю его, складывая вдвое. - Это для твоего блага, - сладко шепчу я, нанося удар.

***

С криком я просыпаюсь, мгновенно открывая глаза и выгибаясь, но что-то меня сдерживает, мои запястья скованы. Сфокусировав взгляд, я вижу Трис, склонившуюся надо мной и нежно касающуюся моего лица. - Трис… - шепчу я, не в силах оторвать от нее глаз и пытаясь прогнать этот ужасный сон. - Что с тобой происходит? – тихо спрашивает она, протирая пот со лба. Я в больнице, и я помню, как оказался здесь. Но я не хочу рассказывать Трис о том, что становлюсь похожим на своего отца, хоть только во сне. - Обычный кошмар, - отмахиваюсь я, сглатывая и закрывая глаза снова, успокаиваясь. Кошмар, который стал мучить меня после смерти Маркуса. - Я хотела бы тебе рассказать о… - тихо шепчет Трис, но ее перебивает Зик, входящий в комнату вместе с Юраем, неся шкуру медведя. - Ты почти убил его тогда, поэтому этот трофей заслуженно считается твоим, - говорит старший из братьев, расплываясь в улыбке, - будет чем согреться этой зимой, - подмигивая. Я улыбаюсь, на время забывая о разговоре с Трис. - Приор, - ко мне в палату заходит медсестра, - ваша операция перенесена на сегодня, вы должны будете быть в палате через 20 минут. Не задерживайтесь, если хотите освободиться от корсета. Я безумно рад снятию гипса, но зачем делать это на два дня раньше? Какую роль могут сыграть эти два дня? Трис немного напугана и озадачена этим не меньше, чем я, поэтому я нежно сжимаю ее руку, улыбаясь. - Иди, а я договорюсь и отнесу эту шкуру в твою квартиру, - смеясь, я нежно целую свою девушку в губы, а затем встаю, отпуская ее и направляясь к лучшему другу. Когда Трис уходит, Зик поворачивается ко мне. - Эвелин не хотела пускать твою девушку к тебе, и я думаю, пора успокоить твою мать, - говорит он строго, и я сразу чувствую серьезность в его голосе. Но что я могу сделать, если она даже не собирается меня слушать? - Я попытаюсь поговорить с ней снова, обещаю, - отвечаю я, глядя на шкуру медведя. - Кстати о трофее, - Зик поднимает голову гризли, и показывает на шею, где отпечатан номер, - что ты думаешь? Я не знаю, что мне сказать, рассматривая этот шифр. Откуда мог взяться этот медведь? Почему он появился там и напал на нас с Трис? Мы с Зиком относим медведя в квартиру моей девушки, на обратном пути встречая Калеба. - Зик, - брат Трис по-прежнему немного сторонился меня, стараясь не злить и не раздражать, что вполне удовлетворяло меня, - ты не знаешь, где Беатрис? - Она в больнице, ее операцию перенесли на сегодня, - вместо Зика отвечаю я, подходя ближе, - передать что-либо? Я вижу, что Калеб мрачнеет, услышав об операции, и эта хмурость настораживает меня. - Нет, пускай найдет меня после, я буду с Мэттью, - Калеб разворачивается, собираясь идти дальше, но на мгновение останавливается, повернув голову к нам, - береги ее, Четыре. И с этими словами он уходит, оставляя меня в полном недоумении и каком-то беспокойстве. С Трис может быть что-либо не так? Я чувствую нарастающий страх за свою девушку, и иду в больницу, к стойке регистрации. - Где должна быть палата для Беатрис Приор? – спрашиваю я девушку, и она достает папку, изучая фамилии. Назвав номер палаты, она отворачивается, а я мысленно ругаюсь, злясь. Палата моей девушки граничит с палатой Эвелин. Когда я поднимаюсь наверх, я узнаю ставший мне ненавистным за последние дни голос матери, который раздается в палате Трис. - Ты понимаешь, что именно ты виновата в том, что на Тобиаса напал медведь? – я слышу обвинительные речи Эвелин и тихий плач Трис, желая попасть внутрь, - Ты понимаешь, что именно из-за тебя Тобиас становится похожим на своего отца? По моей коже пробегает холодок, и я останавливаюсь у двери, замирая. Чертов сон, в котором я играю роль своего отца. Это ведь только сон, да? Я никогда не причиню ей боль. Или… причиню? Страх сковывает меня, но я пытаюсь бороться с ним, делая шаг и открывая дверь. - Оставь мою девушку в покое, - сухо и строго, не поднимая глаз на свою мать, говорю я с порога, подходя к кровати Трис, - иначе ты потеряешь своего сына раз и навсегда, - я беру плачущую Беатрис на руки, пытаясь успокоить ее поцелуем. На ней лишь сорочка пациента, и мне кажется, что я сейчас сломаю столь хрупкое тело. Но слова Эвелин сломают мою девушку сильнее и быстрее, чем мои пальцы. - Тобиас, неужели ты не… - начинает мать, и я рассерженно, зло и гневно смотрю ей в глаза, стараясь не срываться на крик. - Ты настраиваешь меня против человека, которого я люблю больше всех на свете, - говорю я тихо, с усилием не переходя на рычание, - и я не дам тебе это сделать. Больше у тебя нет сына, Эвелин. Ты сама потеряла его, - я выхожу из комнаты, погруженной в скорбное молчание после моих слов. Я несу Трис, укрытую моей курткой, в тишине, обдумывая свои слова. Я не желал делать матери больно, но она сама захотела лишить меня семьи и опоры. И теперь я чувствую в груди пустоту, оживающую лишь при плаче Трис. - Милая, - шепчу я, нежно целуя, - все будет хорошо, - я стараюсь убедить не только ее, но и себя. - Я боялась, что ты выберешь ее, - шепчет она, и ее сломленный от боли голос убивает меня. Глупенькая, неужели ты по-прежнему считаешь, что в тебе нет ничего прекрасного, за что я полюбил твою душу? - Я всегда выберу тебя, - шепчу я в ответ, продолжая целовать лицо и стараясь убрать слезы поцелуями. Когда мы входим в квартиру, Трис постепенно успокаивается. - Только не отпускай меня, - шепчет она, и я кладу ее на кровать, осторожно обнимая хрупкое тело и покрывая поцелуями лицо и шею. - Никогда, - шепчу я, стараясь улыбнуться и получая полуулыбку в ответ, - теперь у меня есть только ты, - нежно и осторожно снимая свою куртку. Дрожь в ее пальцах не утихает, и я вынужден хмуриться, прижимая ладонь к губам. - Все в порядке, слышишь? – шепчу я, и Трис немного отвлеченно кивает, прижимаясь ко мне, словно согреваясь от холода. Милая Беатрис, как я счастлив, что ты рядом со мной. - Ты что-то хотела мне сказать днем, - говорю я тихо, вспоминая и опуская взгляд на шкуру медведя. Когда я поднимаю глаза на прекрасное личико Трис, то ее брови распрямляются, взгляд становится яснее. И холоднее. - Я должна кое-что тебе сказать, - шепчет она, и я понимаю, что не настроен слушать плохие новости. А то, что история, которую Трис хочет мне рассказать, не из хороших, легко читается на ее лице. - Если это событие не может подождать, то говори. Но сейчас я хотел бы… - я замолкаю, а пальцы скользят вдоль ноги Трис, поднимаясь к бедру. - Тобиас, - шепчет она, и я чую страх в ее шепоте, - не сейчас. - Твой корсет снят, - мой взгляд мутнеет от внезапного пробуждения желания, - и я хочу посмотреть на твое тело. Я хочу обладать им, и это порочное искушение мучает меня изнутри. - Не сейчас, - шепчет она, краснея и кусая губу, волнуясь. - Почему? – тихо спрашивая, я страстно целую ее шею, будто подтверждая свои намерения. - Тебе это не понравится, - Трис мрачнеет, и я останавливаюсь, недоуменно глядя на нее. - Первый секс идеальным не бывает, - произношу я, и девушка заливается румянцем, слегка улыбаясь. - Мое тело, оно… - Трис кусает губу сильнее, не нарочно провоцируя меня, - тебе лучше на это не смотреть. Я резко сажусь в кровати, хмурясь. - Только не говори, что корсет причинил слишком много боли, - мой голос сразу же теряет страсть и возбуждение, желание пропадает почти мгновенно. Я не хочу идти против ее воли, я не хочу насиловать свою девушку. Трис опускает взгляд и осторожно тянет подол сорочки вверх, но я смотрю на ее тело не с тем волнением, с которым хотел глядеть на него минуту назад. Я с болью и непонятным чувством вины рассматриваю царапины, покраснения, оставленные гипсом, сдавливающим ее грудь. Но больше всего меня шокируют ребра, выпирающие и обтягивающие кожу сильнее, чем нужно. - Ты же не голодала? – мой голос дрожит, и я сдавленно выдыхаю, переводя взгляд на глаза Трис, тут же прикрывающейся сорочкой. - Я не хотела есть, - она пожимает плечами, и я закрываю глаза, сжав челюсти. Моя девушка пошла на это, чтобы не волновать меня. - Сейчас мы отправимся на ужин, хорошо? – я, открыв глаза, изучаю ее лицо, ожидая согласия. - Мою одежду забрали в больнице, ты не против, если я надену то, что оставил мне Дэвид? – спрашивает Трис. Я фыркаю, но не возражаю и лишь смотрю за тоненькой фигурой своей девушки. - Я хочу надеть это, - произносит Трис, доставая из шкафа небольшое черное платье, и я удивленно поднимаю бровь. - Дэвид хочет, чтобы ты в этом появилась на работе? – не скрывая усмешки, за что я получаю наигранно сердитый взгляд мисс Приор. - Это платье матери, - Трис читает записку, прикрепленную к струящейся ткани. Я хмурюсь. Дэвид знает мать моей девушки? Кажется, Трис заметила мое недоумение, и побледнела, незнакомый мне страх оказался на ее лице. - Давай мы обсудим это потом? – предлагает она, и я соглашаюсь, не желая портить настроения ни ей, ни себе. Я подхожу к Трис, разглядывая ее в этом коротком платье, севшем на моей девушке идеально. Если бы я не знал, какую боль она испытывает, что происходит с ее телом, то я бы не смог удержаться. - Ты прекрасна, - наматывая локон на палец, произношу я, подставляя локоть и подводя Беатрис к зеркалу. Та улыбается, оглядывая нас, а затем мы выходим, направляясь в столовую. Я прижимаю Трис к себе, чувствуя ревность от провожающих нас взглядов других людей. Словно пытаясь доказать обладание ею, я нежно целую свою девушку в шею, в висок, ухмыляясь. За одним из столов краем глаза я замечаю Эвелин, разговаривающую с человеком, стоящим ко мне спиной. Силуэт кажется знакомым, но, отвлекаясь и повернув голову назад, я не вижу никого, кроме своей матери, смотрящей прямо на меня с ненавистью и злобой. Я стараюсь игнорировать это, подходя к друзьям, но продолжаю чувствовать взгляд Эвелин, прожигающий меня насквозь. Зик и Юрай достают по добытой где-то бутылке вина, и я различаю среди друзей Кару, Мэттью, Калеба. Кристина обнимает мою девушку, все эти люди радуются тому, что Трис вернулась в строй. - За Трис! – дружно произносим мы хором, за что получаем слегка раздраженные взгляды других людей, но сейчас меня это не волнует. Меня не волнует ничего, кроме Трис, которую я люблю больше всего на свете. И эта мысль греет меня изнутри, наполняя чем-то светлым и добрым, окрашивая мрачную жизнь в совершенно новые цвета.