Честь победы

      День, даже самый обычный день, может в любой момент стать ужасным, поэтому всегда нужно быть готовым к тому, что случится в ближайшем будущем. Так считала Маржолайн, и этим она жила. Ощущения безграничного счастья и искренней любви были ей не знакомы, а за ними скрывались, коварно улыбаясь, алчность и самолюбие. И сложно было сказать, нравилось ли такое положение самой женщине, однако она не спешила что-либо менять. Она решительно стремилась выполнить свои амбициозные планы, пройти по головам и быть той, которая сможет свершить невозможное, а именно, победить церковь на её же территории. Церковь правила практически везде, по всему Тедасу, не считая Тевинтера, однако Орлей, колыбель единой религии людей, был оплотом Верховной жрицы. Уже не один век стоит Церковь, и никто, даже «великие» эльфы не смогли ей противостоять, и прочие интриганки-жрицы, метившие на высший пост, не смогли ударить по её стабильности, пошатнуть её основы. Однако Маржолайн не стремилась уничтожать её, а лишь приструнить, доказав всей стране, что барды здесь тоже обладают властью. Если Церковь редко когда принимала участие в Игре официально, то Маржолайн, как вдова знатного аристократа и глава бардов, активно была вовлечена в этот процесс, что давало ей преимущество. Естественно, врагов было больше, чем союзников, потому что императрица была не слишком довольна деятельностью бардов, но что ни сделаешь перед лицом опасности.       — Ваша карета подана, мадам! — сказал кто-то тихо, но настойчиво.       Маржолайн повернулась и увидела перед собой дворецкого, старого тощего мужчину с бакенбардами, который находился здесь еще при её умершем муже. Его узкие серые глаза светились пренебрежением и злостью к ней, и каждое его слово, сказанное ей, было сказано через силу. Она знала, что он ей не доверял, поэтому старалась ничего не делать подозрительного при нем, играя роль несчастной вдовы.       — Уже иду. — ответила женщина, натянув свою аристократическую улыбку и смахнув невидимую слезу с лица для того, чтобы позлить старика.       Поправив корсет и в последний раз взглянув на себя в зеркало, женщина вышла из комнаты. Спустившись по дубовой лестнице с мраморными ступенями, Маржолайн, облаченная в великолепное сиреневое платье, ощутила на себе укоряющий взгляд провожавшей её прислуги. Это выглядело достаточно нелепо, но женщина давала им шанс показать всю их сущность сейчас, а после траура выгнать их к архидемоновой матери, перед этим опозорив сполна. Её муж уж больно им много позволял, а за это они его любили. А он, глупец, любил Маржолайн, ту, что погубила его с хладнокровием. Многие попадались на эту удочку, и мало, кто выживал после осознания своей ошибки. Лелиана была одной из них, и, если бы не защита Джустинии, она бы добралась до неё, уж на этот раз без лишних разговоров. Маржолайн, махнув ручкой остервеневшим беднякам, вышла из дома и направилась к карете. Кучер, мягко улыбнувшись ей, закончил гладить лошадей и, открыв дверь экипажа, подал руку госпоже. Нежная, маленькая ручка, чуть тронутая возрастом, в белой перчатке легла в большую руку мужчину. Приподнявшись на каблуке, Маржолайн стремительно оказалась внутри. Мужчина верно служил ей уже несколько лет и был одним из немногих, кому женщина могла доверять. В этот момент, когда женщина расслабилась, она заметила, что в карете она находится не одна. Женщина действительно не ожидала никого увидеть, но, мельком взглянув, поняла, кто бы это мог быть. На всякий случай она подняла подол платье и из чулка выудила кинжал, направив на незнакомца. Одновременно выглядывая в окно, она спросила:       — Что ты здесь делаешь, Софи? Я тебя не звала. Фигура дрогнула. Привыкшая к темноте женщина убедилась, что перед ней сидит та, к кому она обращалась и никто иной, поэтому спрятала оружие обратно.       — Мне нужно было с вами поговорить. Это касается Роланда. — откинув капюшон, проговорила девушка. Она долго сомневалась, стоит ли вот так говорить с Маржолайн, и, решившись, не собиралась отступать. Это был глупый и одновременно смелый поступок.       — Предсказуемо. — усмехнулась госпожа. — Только вот не для этого я тебя заслала в ряды Церкви, чтобы ты вела диалоги с подозрительной аристократкой, только что потерявшей мужа. Мои слуги, я уверена, уже работают на конкурентов, выдавая секрет за секретом, в большинстве которые являются чистой воды ложью. Было бы еще намного лучше, если бы ты пришла сюда не в церковной робе. Ну, знаешь, я давно начала мириться с глупостями, но не с такими же. Говори же, пока мы еще не в столице.       — Меня никто не видел, клянусь вам. — ответила Софи, убеждая скорее себя, чем собеседницу. — Почему вы не сказали Роланду о его задании? Вы ведь знаете, как я отношусь к нему.       — Продолжаешь раздражать? Знаешь, я ведь была уверена, что ты лучшая из лучших. Вот что делает дурацкая любовь с людьми. Ты сначала теряешь рассудок, а затем терпение. Ладно, в данной ситуации я все же опущусь до разъяснений. — вздохнула женщина. — Во-первых, я думала, ты ему все расскажешь, но ты оказалась более непредсказуемой, чем я ожидала, поэтому твоя сегодняшняя легкомысленность прощается. Во-вторых, задание сложное, и, знаешь, порой, и я вижу сомнения в твоих глазах. Зная Роланда, он скажет, что это самоубийство. Поэтому ты должна ему рассказать, что пора нанести удар.       — То есть соврать ему? Я не хочу так поступать с ним. — воскликнула девушка, пытаясь достучаться и объяснить Маржолайн то, что она никогда не сможет понять.       — Это не ложь, а если хочешь называть это ложью, то она будет во спасение. Не забывай, что именно ты должна будешь нанести удар, а Роланд лишь содействует этому. А теперь иди, мы уже приближаемся к столице. — выглядывая в окно, сказала Маржолайн.       — Я как раз туда и направляюсь.       — Зачем? Разве ты не должна быть в монастыре? — удивилась женщина, нахмурив брови.       — Сестра Соловей сказала, что я тоже могу тоже присутствовать на балу. — с каким-то странным восторгом ответила Софи.       — Либо она начала тебе доверять, либо наоборот. Что ты ей успела про себя рассказать?       Маржолайн была напряжена, неосторожность Софи ставило все под угрозу.       — Все то, что мы обговаривали. — прокашлявшись, с милым, трогательным голоском начала Софи -Я работала на Маржолайн с тех пор как стала сиротой. Она предложила заниматься стоящим делом, чем опускаться до попрошайничества. Я выполняла различные задания, за которые меня можно было бы казнить, но я никого не убила. Когда она приказала сделать это, я сбежала, пытаясь найти приют. — закончила девушка со вздохом, словно рассказывала самой Лелиане.       — Хорошая ложь, а самое главное необходимая. — улыбнулась Маржолайн, зная, что некоторое из рассказа является правдой. — Она после предательства стала слишком подозрительной, и замечательно, что мы начали осуществлять наш план год назад. Теперь Лелиана не может усомниться насчет правдивости этой историей.- женщина злобно ухмыльнулась, а затем, выглянув из кареты, приказала кучеру остановиться.       — Итак, слушай, заставь на балу её поверить, что ты всем сердцем ненавидишь меня, думаю, это тебе труда не составит. Попробуй как-нибудь незаметно напасть на меня, чтобы Лелиана заметила это.       — Я поняла, госпожа. — кивнула Софи и, надев капюшон, поспешно выскользнула из кареты, прикрывая лицо. Разговоры, от которых мало, чего ждешь, в отличие от тех, на которых возлагаешь надежды, могут оказаться более полезными и информативными. Разговор с Софи дал Маржолайн пищу для размышлений, помог ей продумать следующие шаги и сделать выводы. Девушка была лишь марионеткой в руках женщины, однако полезной, несмотря на все свои сентиментальные чувства. Усмехнувшись чему-то, она сделала знак кучеру продолжить движение.

***

      В дворцовом столичном замке находился красивый сводчатый зал с голубовато-зелеными стенами и прекрасными гобеленами, изображающие мотивы из древних войн и походов Андрасте, с великолепными портретами древних королей и королев, с дивными узорами на потолке. Все так и пестрило богатством и роскошью, на которые были так падки аристократы. На каждый прием в зал добавлялась какая-нибудь изящная мелочь, чтобы потом злые языки не пускали слухи о бедности императрицы и соответственно казны. Таковы законы Игры, битвы которой проходили в таких вот огромных залах. Мастерство и хитрость императрицы доходили до того, что в последний раз Селина приказывала установить жемчужину на один из сотни подсвечников, а потом с восторгом наблюдала, как её вассалы тщательно осматривают каждый уголок и, в итоге не находя новой изюминки, начинают распространять слухи. А потом в конце вечера Селина демонстрирует всем эту самую жемчужину, привезенную из океана Боэрика, что рядом с Сегероном, островом кунари. Правда это или ложь, но проверить это невозможно, поэтому все начинают невольно восхищаться красотой драгоценности, чтобы не показать себя с глупой стороны.       Маржолайн шла вперед, придерживая одной рукой бело-фиолетовую маску с вкрапленными в неё бриллиантами. Направлялась она к императрице, день рождение которой стала причиной прибытия сюда госпожи, и которой несла подарок. Вместе тем же праздновалась годовщина восхождения её на престол. Женщина была не одна, кто хотел поздравить правительницу. Вся знать добивалась этого, но Селина может и не подпустить к себе, но сегодня она была в хорошем настроении. Перед ней уже стояла пожилая женщина и не слишком тихим голосом говорила:       — Ох, Селина, как я рада! — старушка могла на правах дальней родственницы называть императрицу по имени. — Ты уже такая взрослая. Твои родители бы гордились тобой. — всплакнула она скорее по привычке, чем от вызванных встречей чувств.       Селина улыбалась ей и покорно благодарила. Фразы были в одном духе и несли один и тот же смысл, то есть, никакого. Наконец, старушка исчерпала свой запас красивых слов и, зарыдав, отошла от именинницы. Маржолайн, уставшая от ожидания, поклонилась Селине, которая обратила уже внимания на неё, и она, обрадовавшись, что беседа станет теперь более интересной, кивнула.       — Великая императрица, хочу поздравить вас с днем рождения и преподнести вам скромный подарок. — Маржолайн подала шкатулку, которую держала в другой руке, и улыбнулась. Императрица приняла подарок. Открыв шкатулку, она увидела в нем алмаз из Орзаммара. Одобрительно хмыкнув, Селине закрыла шкатулку и передала её слуге, который почтительно стоял поодаль.       — Герцогиня Ленье, благодарю за столь изысканный подарок и довольно недешевый. С вашим-то положением. — Селина улыбалась, наблюдая за собеседницей и её реакцией.       — Мое положение стабильное, Ваше высочество. Войн нет, бедствий нет и даже восстания отсутствуют. — с удивлением проговорила женщина.       — Оставим формальности, дорогая. Вы знаете, о чем я. Ваши отношения с Церковью касаются и меня тоже. Я обеспокоена! — Селина любила вспоминать о слабостях противника и напоминать ему об этом, но это ничуть не смутило Маржолайн, которая была готова к такому повороту событий.       — Чем же вы обеспокоены, Ваше Величество? Тем, что барды еще сопротивляются или тем, что я еще жива? — Маржолайн упрямо взглянула на Селину, в самом деле не понимая, чего она хочет.       — Мне не нужно ни то, ни другое. Барды играют немаловажную роль, устраняя «политических противников», предателей и так далее, причем особо об этом не распространяясь…       — Но вы же уже выбрали сторону, не правда ли? — улыбнувшись, спросила госпожа.       — У меня нет выбора. Церковь и власть неразделимы, хотя у нас с Джустинией цели могут не совпадать. Мне не выгодно, чтобы вы боролись.       — Вы сказали об этом Верховной жрице?       — Хах, она скорее меня заставит изменить своё мнение, чем даст себя переубедить. — усмехнулась женщина. — Я лишь хочу, чтобы вы сделали так, чтобы Церковь объявила статус-кво. Иначе вас ждет нерадостное будущее. Сначала Церковь заявит, что вы были главой бардов. Сейчас у вас есть весомое влияние, и они не посмеют. Затем мне придется вас арестовать, а затем казнить. — Селина пожала плечами и печально взглянула на Маржолайн.       — Что же вы предлагаете?       — Это сложный вопрос. Что-то мне подсказывает, что Церковь ополчилась не на бардов, а на тебя. — Селина перешла на ты, указывая Маржолайн её место. — Устранив тебя, они успокоятся, а затем барды продолжат свою деятельность с другим главой, возможно и моим ставленником. В любом случае ты представляешь для меня неудобство, и если это не изменится, то мне придется поучаствовать в процессе избавления. А теперь иди, уже слишком большая очередь выстроилась меня поздравить, а ты меня заговорила.       Селина любила переходить с нежного щебетания на серьезный лад, включая прямые угрозы. В данном случае Игра ей это позволяла, а вообще императрице она много чего позволяла. Маржолайн не любила, когда последнее слово остается за противником, однако она осознавала, что не в её на данный момент положении противостоять правительнице Орлея. Её задача состояла в том, чтобы успеть дать отпор врагу до того, как Церковь окончательно уничтожит её или как Селина вступит в схватку. Второе было, однако, маловероятно, так как императрица занималась проблемами, касающимися её лично, но её слова редко расходились с делом. Конечно же, у Маржолайн был компромат на неё, однако он не играл такой роли, какой бы она хотела, тем более, это только бы её разозлило. С самого начала у женщины с Селиной были сложные взаимоотношения. Императрица явно понимала, чего добивалась госпожа, но не мешала ей, так как та выходила замуж за тех мужчин, которые исключительным образом были не очень верны правительнице. После их внезапной смерти неожиданно ближайшие родственники отказывали от наследства, и все переходило к Маржолайн. Селина закрывала на это глаза, активно пользуясь услугами бардов, впрочем, не она одна. Маржолайн на месте императрицы поступила жестче, но она понимает, что для нее это будет правильным решением, однако она не смирилась с таким ультиматумом. Отойдя в сторону, женщина села на бархатный стул, перед этим захватив один бокал вина у лакея. Рядом с ней кружились в танце аристократы, желающие показать себя во всей красе. Маржолайн презрительно фыркнула, осушив бокал.       — Вы не любите танцев, герцогиня? — неожиданно раздался голос за спиной. Маржолайн тотчас узнала его и, улыбнувшись, повернулась.       — Не очень, Великий Герцог. Я оттанцевала своё. — засмеявшись, ответила она.       — Жаль, жаль. А я хотел пригласить вас на менуэт — с неким разочарованием ответил мужчина.       — Для вас я готова сделать исключение! — ответила герцогиня, подавая руку Гаспару. Его блестящие глаза, нескрытые маской, хитро поблескивали, и тогда она поняла, что их встреча не случайна.       — Кажется, моя кузина вас не очень радует. — начал правитель Вершиэля, одного из крупных городов Орлея.       — Не совсем, но, надеюсь, это ненадолго. — делая реверанс, отвечала женщина.       — Как союзник она вам не послужит, вот что я вам скажу! Гаспар резко притянул Маржолайн за руку и начал танец.       — Возможно, но я стремлюсь, чтобы она только не вмешивалась. Она пошла в противоположную сторону от партнера, наблюдая за реакцией остальной знати. Она заметила, что Селина наблюдает за ними и, про себя сделав соответствующие выводы, поклонилась другому партнеру и вернулась к Гаспару.       — Рано или поздно она вмешается. — сказал Великий герцог, ловко подхватывая свое партнершу. — Я предлагаю вам союз, а именно женитьбу.       — Разве вас не пугает моя репутация?       Она не ожидала такого предложения, но была им польщена. Женщина давно налаживала контакт с Гаспаром, но искала в нем лишь поддержки и явно не в таком виде. Мужчина после мимолетной паузы и после нескольких мелких шажков в её сторону ухмыльнулся.       — Я не умру от вашей руки. Вам это будет невыгодно, тем более, моё наследство не достанется вам, хотя бы потому что Селина этому не даст случиться. — прошептал он и многозначительно посмотрел на неё.       — Тогда какая же выгода для меня? — спросила Маржолайн, вопросительно взглянув на партнера.       — Протекция. Вашей деятельности никто не посмеет мешать, тем более, ваши барды ценное приобретение. Своим я доволен. Ответа, конечно же, я сейчас не получу, судя по вашему удивлению. Однако предложение ограничено. До конца Орлейского турнира вы должны дать мне ответ. — закончив танец, он поклонился и удалился.       Он действительно застал герцогиню врасплох своим предложением. Это было явная провокация, Гаспар знал, как её шли дела. Слабый и отчаявшийся, по его мнению, должен ухватиться за любую помощь. Он был прав, она бы не смогла от него избавиться, однако она не хотела ни от кого зависеть. Тонкая и нерушимая защита женщины разваливалась, и ей необходимо было искать новую. Маржолайн отошла в сторону балкона, где находились столы и стулья для ужина. Присев на один из стульев, женщина огляделась. Вокруг проносились незаметные, но очень хитрые слуги, проходили аристократы: одни из них опытные и умелые игроки, а другие — пытавшиеся влиться в Игру и достичь своих амбициозных планов не очень эффективными способами. Например, граф Монкустье каждый раз пытается найти своему сыну подходящую жену. И если бы у него в кармане было много золота, а его чадо было влиятельной персоной, то тогда бы девушки сами бежали за ним, уговаривая выбрать её, но сынишка был далеко не такой. Он был сумасшедшим, к счастью, мирным, однако девушек такое прилагательное не вдохновляло. На одном из приемов он заявил, что любит курицу. Вроде ничего такого нет в таком заявлении, однако парень побежал на кухню, где повар собирался активно работать с животным, схватил несчастную несушку и вернулся в зал. Там он заявил отцу, что именно она станет его будущей женой. Опозоренному отцу настоятельно советовали не брать с собой на званые вечера сына, но, несмотря на это, сам граф не отчаивался, а продолжал искать. А вот мимо протанцевала баронесса Лигири, умная, эффектная женщина, знающая себе цену, однако борец за права эльфов. По одному этому её персону нигде не хотят видеть и редко, куда зовут, поэтому она обычно находится в среде мелких аристократов, которым уже нечего терять. Таких людей, которые не живут по законам Игры, здесь не любят, общество их отторгает, но жизнь на этом не прекращается.       Маржолайн ждала Софи, но её нигде не было видно, и она уже начала сомневаться, что Церковь разрешила ей посетить это мероприятие. Но тут кто-то коснулся её плеча, герцогиня обернулась и обнаружила перед собой довольную сестру Соловей. Её веснушчатое лицо, ничуть не изменившееся за столько лет, было устремлено на госпожу. Красивые глаза Лелианы сверкали презрением к ней, с каким-то торжеством, которого Маржолайн не видела раньше. Одета она была в свою форму, видимо, давно отвыкла от нарядных платьев. День, начавшийся заурядно, становился все более непредсказуемым.       — Приветствую, Маржолайн. — начала она беззаботно, словно они общались вчера. — Не помешаю?       — Долго же ты готовилась к этому разговору, Лелиана. Целых десять лет. — Маржолайн засмеялась, заставляя бывшую любовницу краснеть.       — Я пришла сюда не для разговора. Сдавайся, покайся в грехах и спасешься. — ответила она без запинки.       — Это слова Джустинии или твои? Ей я не верю, а тебе тем более. — и ты это мне говоришь? — вспыхнула Лелиана.       Видимо, все то, что скопилось у неё за столько лет, вырвалось наружу, но она изменилась, причем в лучшую сторону. Маржолайн невольно удивилась переменам. Сестра Соловей быстро остыла, взяв в себя руки.       — Ты поверишь мне, если я скажу, что скучала? — задала провокационный вопрос герцогиня.       — Ни на секунду. Я все сказала. Мне нужно идти!       — Постой. Раньше я гонялась за тобой в попытке убить, теперь ты за мной. Ты хочешь прекратить это?       Лелиана, которая хотела встать, передумала и взгляну в карие глаза Маржолайн. Женщина узнала этот взгляд, такой сентиментальный и такой ранимый. В глазах заблестели слезы, и она с усилием проговорила:       — Хочу! И не я одна. Я любила тебя, верила тебе, а ты…       — Вышвырнула тебя, как потрепанную собачонку, предала и вонзила нож. Да-да, я в курсе. Но все это было не зря. Посмотри, кем ты стала. Даже я поражена. Подожди, кажется, я знаю, в чем дело. Ты стала другой, но все, что тебя связывает с прошлой Лелианой — это я, верно? Забавно, что тебе нужна моя смерть, ведь именно того же самого и я хотела. Мы похожи, нельзя этого отрицать. Думаю, твой Серый страж не одобрил бы твоего стремления избавиться от меня. Он заставил меня отпустить, а я тебя не преследовала.       Во время разговора Маржолайн осматривала в зал, и в одной из ниш увидела Софи, которая что-то затевала, бросая яростные взгляды на неё. Девочка выполняла задуманный план.       — Я не похожа на тебя. — спокойно ответила Лелиана. — А Страж спас тебе жизнь, ты должна быть ему благодарна. Наше противостояние закончится очень скоро. Иметь в союзниках Верховной жрицу — это прекрасно, но, не забывай, что и у меня есть союзники.       Софи вышла из тени и пошла прямиком к Маржолайн. Та не видела оружия в руках, но знала, что у её ученицы оно непременно припрятано.       — Это жалкий блеф, у тебя никого нет. Не думала, что ты опустишься до такого… — она хотела еще что-то сказать, но внезапно вскочила и кинулась к Софи, которая уже была в нескольких метрах от герцогини. Все прошло настолько быстро, что никто ничего не заметила, кроме самых внимательных лиц. Маржолайн незаметно кивнула Софи, встала и вышла на балкон. Разговор с Лелианой заставил её почувствовать ностальгию по тем временам. Сейчас она не так активно действует. Странно было осознавать женщине, что сестра Соловей заговорила с ней только тогда, когда почувствовала, что та слабее её. Именно она научила её чувствовать слабости противника, даже хладнокровного. Но одного она не усвоила, что не стоит никогда отчаиваться, а нужно продолжать борьбу до последнего вздоха.