Семь дней, которые изменили все.

А вы думали – четвертый? Хе-хе. На следующий день после дня рождения Иккинга Астрид занималась домашними делами – уборка и все такое. Где-то часа в два пополудни она решила, что Хэддок беспардонно опаздывает – они договорились, что он зайдет за ней к часу дня, и они вновь отправятся в кузню. Позвонив рыжему, Астрид по звуку его голоса поняла, что он как минимум простужен, так что сказав матери, что идет к подруге, она заявилась домой к парню и составила ему компанию по болезни на вечер. Как объяснил причину своему недомоганию удивленный пришествием блондинки Иккинг – вчера вечером, после сопровождения им Астрид до дома, было слишком много мороженого (1). Само собой, из-за жестоко болевшего горла, температуры и кашля с насморком, все прогулки – включая и работу в кузнице – отменялись, поэтому двое молодых людей провели остаток дня за просмотром фильмов. «Вспомнить все», «Обливион», «Ученик чародея» и «Ворон» (2). При просмотре последнего фильма Астрид несколько раз едва удержалась от слезопролития, особенно в конце. Но все обошлось, Иккинг не увидел слабости несгибаемой Хофферсон, хотя с его стороны слышались подозрительные шмыги. Вероятно – насморк виноват. После окончания киносеанса Иккинг, несмотря на болезнь, вновь вызвался проводить Астрид до дома (около километра). На этот раз девушке не удалось его переупрямить, однако, прогулка по свежему воздуху вроде бы подняла его настроение и даже улучшила состояние. Поэтому, накачавшись лекарствами и надев шлем, он подкатил вскоре после полуночи к дому Астрид зеленый и в пупырышках, но временно здоровый и дееспособный. В целях безопасности – лекарства это дело серьезное – он практически не гонял в этот день (не считать же за «гонки» езду по прямой на ста километрах в час?). Тем более, что он мало того, что выяснил у отца нынешний «район покрытия полицией», но и влез в его компьютер – благо, пароль он менял хорошо если раз в год – и скопировал точный график движения патрулей. Вообще, он давно собирался собрать радиосканер, который читал бы полицейские частоты, благо, отец раньше постоянно брал его на работу – да и сейчас он время от времени забегал в центральный участок – и тен-коды (3) с опознавательными обозначениями он знал чуть ли не наизусть. Ночь прошла как обычно – разве что Фурия не катал Астрид всю ночь, ограничившись двумя часами – сослался на необходимость раннего пробуждения. Пятый день также прошел на удивление спокойно. Относительно выздоровевший Иккинг вновь работал половину второй части дня на кузне, на этот раз он подарил Астрид недлинный кинжал, немного его доработав – покрыл рукоять выдержанной в каком-то составе березовой корой и дополнительно покрыв ее лаком. Как он сказал: «Для самозащиты. Фурия рассказывал, как вывез тебя от байкеров с Гонки Большого Пула». Ночью же вновь была гонка местного масштаба – Фурия, правда, на нее немного опоздал и пересек стартовую черту аж через полминуты после старта остальных гонщиков, что, в принципе, не помешало ему финишировать с десятисекундным отрывом. А затем он «сделал больно» фанаткам – подкатил на своем байке к Астрид и уехал с ней в сторону центра. В этот раз по городу они также не раскатывали слишком долго – к началу четвертого утра он подвез ее к дому и, получив заслуженное крепкое объятие, умчался в ночь. Но до утра Астрид так заснуть и не смогла. Кто бы знал, что этот день и следующие полностью, в корне изменят жизни многих людей, и в первую очередь – Иккинга и Астрид?.. День шестой. Астрид Хофферсон. Ее одолевали мысли. Ей казалось подозрительно странным сходство между Иккингом и Фурией, и если бы первый был чуть смелее, не боялся бы применять силу в школе, то единство было бы очевидным. Сходство в облике – рост и примерное телосложение, голоса их также были похожи. А может быть, Иккинг потому и вел себя как неудачник и лох по жизни, чтобы никто в здравом уме не смог провести параллель между ним и ночным гонщиком? Да еще то шуточное признание: «Хотя могу сказать правду – я и есть Ночная Фурия». Что это было? Шутка, не имеющая отношения к правде – что показала его улыбка? Или правда, в которую, как он и предполагал, она не поверила, что и показала его улыбка? Верданди со Скульд знают. Ну и Урд, в принципе, тоже (4). Так сложно и запутано. Пожалуй, в первый раз в ее жизни. Она до сих пор не могла определиться, кому из молодых людей отдает предпочтение ее сердце – пока только в плане симпатии. Хотя сама возможность выбора поражала. Ладно еще Ночная Фурия, в этого психа влюблена половина женской части населения города ее возраста плюс-минус пять лет, но Хэддок? Доходяга, неудачник, «рыбья кость»? Кузнец, романтик, очень ранимый и страшно заботливый человек? Иногда Астрид казалось, что она сходит с ума – или уже сошла. Но какая-то отдаленная, холодно-аналитическая часть ее подсознания уже подкинула на чашу весов с пометкой «Иккинг» решающий противостояние груз. В таких размышлениях она и провалялась до звонка будильника. Утро и школа. Напевая одну из услышанных у Иккинга и позже скачанных (да здравствуют пираты и торрент-трекеры!) песен, она прошла было в кабинет, когда услышала со стороны знакомое постукивание. На скамейке в малопосещаемом уголке Хэддок сидел с обрывками салфетки в носу – пытался остановить кровь – и, как всегда, слушал музыку. - Что произошло? Йоргенсон постарался? – добавив заботы в голос, спросила Астрид. - А? А, не, Сморкала тут не причем. Это один другой парниша, ты его не знаешь. - И долго ты так собираешься прятать голову в песок? – строго спросила парня Хофферсон, присаживаясь рядом и принимаясь оттирать лицо от крови вытащенными из рюкзака влажными салфетками. - Ровно столько, сколько посчитаю нужным. – Криво улыбнулся Иккинг, сглотнув – видимо, кровь из носовой полости попала в рот. - Это не ответ. – Хмуро заметила Астрид. - Знаю. Но пока позволь мне оставить все как есть. - Не понимаю я тебя. Ты ведь можешь постоять за себя, но не хочешь. Почему? - Может, я просто считаю это бесполезным? Например, если я и набью морду одному хулигану, то он потом придет в компании из пяти товарищей, и морду они мне набьют гораздо серьезнее, чем если бы хулиган был один? - Ты неисправим. – Астрид особенно жестко провела пальцем с салфеткой под носом рыжего, вызвав возмущенно-болезненное шипение. - Аккуратнее с ногтями, миледи, я вам не меховой пуфик! - Как-как ты меня назвал? – сощурилась Хофферсон. - Миледи. А что? - Да ничего. За исключением того, что меня так называет еще только один человек. - Да мне как-то не особо… Хотя стоп – это ведь Фурия, верно? - А ты откуда знаешь? - Мы с ним познакомились на почве симпатии к творчеству Александра Дюма, так что удивительно лишь то, что мы применяем прозвище отрицательной героини одной из его книг к тебе. – Ах, если бы Астрид умела читать мысли… Тогда она удивилась бы облегченному: «Выкрутился!», пролетевшему в голове парня, и все могло бы обернуться по-другому. Но история упорно продолжала двигаться к тому из финалов, что был наиболее близок к печальному варианту. Занятия прошли как обычно. Ну, как обычно – кое-кто уже начал презрительно щуриться в сторону Астрид из-за ее общения с неудачником-Хэддоком, но она этого не замечала. А вот Иккинг вполне себе замечал. И «записывал». Закончилось последнее на сегодня, пятое занятие. Иккинг и Астрид сидели на скамейке возле школьной стены на улице и беседовали – теперь уже и девушка заметила, что даже ее вроде как подруги проходят мимо, не здороваясь с ней. «Ну и пусть», – мелькнула у нее мысль, – «Я уж точно больше не буду такой дурой, как раньше. И даже если я ошибаюсь, и Иккинг все-таки не Фурия, наплевать». Иккинг на минутку отошел к преподавателю, и тут же к Хофферсон подвалил Шон Ольсен – громила из выпускного класса, пару месяцев назад подкатывавшийся было к Астрид, но жестко отшитый. Подвалил, к слову, с парой подпевал схожего телосложения. - Эй, Хофферсон! Говорят, ты с «Хэдлохом» спуталась? Решила побывать на дне «пищевой цепочки»? День. Иккинг Хэддок. От разговора с Астрид по поводу планов на каникулы меня отвлек мистер Шерман, преподаватель физики. У меня как раз были к нему вопросы по поводу моего небольшого проекта, над которым я последнее время то и дело работал в кузнице. Шерман был одной из всенародно известных знаменитостей нашего города – он учился в колледже как раз на преподавателя по физике, на последнем курсе сорвался на военную службу, добровольцем ушел в Афганистан. Говорят, там дело было связано с девушкой. Вернулся он с Ближнего Востока спустя полтора года (два года назад это было) – с поседевшими висками и без левой руки – это в двадцать шесть-то лет. Единственное, что он сказал нам по поводу войны: «Не верьте СМИ». Мистер Шерман как раз принялся объяснять мне момент, на котором я застопорился, когда краем глаза я заметил Ольсена с парой громил. Нос тут же зачесался – среагировал на кулак, разбивший его с утра. - Простите, мистер Шерман, мне нужно отвлечься на минутку, - проговорил я, глядя на постепенно багровевшую Астрид и ржущих уродов – на сцену начали обращать внимание другие школьники, и симпатии их явно не были на стороне блондинки. К тому же я понимал, что эта ситуация вызвана тем, что Астрид начала относиться ко мне как к человеку, а не к недоразумению, как раньше. - Можете не спешить, Хэддок, подойдете завтра, - понимающе улыбнулся преподаватель. – Главное – не теряйте хладнокровия, и помните: на войне и в любви все средства хороши. - Спасибо, сэр. – Намек понят. Что ж, Астрид, ты хотела, чтобы я «перестал прятать голову в песок» - получи и распишись. Несколько секунд – и я оказался за спиной Ольсона. Все средства хороши, да, мистер Шерман? Ладно. Но в спину я бить не намерен. Пара легких похлопываний по правому плечу Шона – он поворачивается, его рожа принимает еще более ехидно-презрительное выражение, а в следующий момент – недоуменно-обиженное, когда кулак моей правой руки с размаха, с доворотом торса врезается в его челюсть. Знаете, если по нескольку дней в неделю на протяжении нескольких лет размахивать молотами в кузнице, сбить с ног здоровяка одним ударом становится весьма простой задачей. Ольсона просто сносит – он падает на скамейку в состоянии нокдауна. Тем временем, тыльной стороной той же руки с размаху наношу хлесткий удар по морде сволочи справа. Третий, который слева, решает было вмешаться в одностороннее избиение громил «хилым Иккингом», но получает сокрушительный пинок в промежность – спасибо за совет, мистер Шерман. Согнувшийся и схватившийся за отбитое место Торболг – вспомнил его фамилию – получает в довесок кулаком левой по уху и падает наземь с грацией гиппопотама. Остался один – утирая кровь с рассеченной губы, второй противник несется на меня паровозом. Останавливать такого с моим легким телосложением чревато многочисленными переломами, поэтому я крутнулся влево, пропуская тушу мимо себя, и влепил сильный удар в бок, попытавшись достать печень. Судя по тому, что биотанк развернулся на сто восемьдесят и решил помахать руками, в печень я не попал. Ладно, мы пойдем другим путем. Я худой и не самый высокий, а этот шкаф предсказуемей игральной кости с утяжеленной гранью (5). Ему в пах бить я не стал – не люблю повторяться. Пинок ногой по голени и тут же пара ударов в уже раскровяненную рожу и добивающий коленом туда же. Второй пациент отформатирован. Разворачиваюсь к встающему Ольстону. Злобно сплюнув и прошамкав что-то неразборчивое - похоже, челюсти-то хана - он сделал пару шагов навстречу, но ударить я ему не дал. Резкий выпад, основание ладони бьет его в лоб и здоровяк падает на землю. Добивающий - ногой в живот. Сильно, но не настолько, чтобы отбить потроха. Клиент скрючивается и скулит, а я присаживаюсь рядом и говорю ему на ухо, негромко, почти шепотом: - Можешь обзывать меня как угодно, можешь как угодно издеваться надо мной, можешь даже избивать меня, но еще раз обидишь Астрид - изувечу. (6) Выдыхаю, успокаивая дробью бьющееся сердце. Осматриваюсь – все в шоке. Тощая «рыбья кость» только что завалила троих самых здоровых бугаев в школе. Перевожу взгляд на потерпевших: Ольстон валяется на земле в позе эмбриона. Если я правильно поставил удар, то в ближайшее время есть он сможет только кашки и пюре, а о стейках, возможно, придется ему забыть на всю жизнь. Торболг сегодня пойти самостоятельно вряд ли сможет. Да и завтра не факт, хотя дети у него, думаю, все-таки будут. Последний, незнакомый мне громила, слегка шевелится на земле. Астрид в ступоре, школьники в ступоре, мистер Шерман улыбается и украдкой показывает мне большой палец. Отряхнувшись, демонстративно протягиваю руку сидящей златовласке. Та, пару секунд недоумевающе на нее смотрит, но затем аккуратно принимает и встает со скамейки. - Предлагаю покинуть сие негостеприимное место. - Я, в принципе, не против. Мы отошли уже на пару сотен метров, когда Астрид с силой сжала мою ладонь и спросила: - Иккинг, что это было? - А? Ой, прости, задумался. Так, как что? Ты ж сама говорила, что мне пора прекращать прятать голову в песок и начинать защищать себя. - Но ведь тебя не били! - Ну... Ну и что? Зато получилось отличное внезапное нападение. Если бы все трое были готовы к драке, хрен бы у меня что вышло. Да. - Иккинг, не съезжай с темы! Ты напал на них потому, что они оскорбляли меня. Почему ты это сделал? - Бросил монетку - выпал орел. А я загадал, что если выпадет орел, то я перейду к, так сказать, агрессивным переговорам. - Все шутишь. - Насупилась девушка. - А ты-то сама как думаешь? - Я думаю о том, что будет дальше. - Хм... А я скажу тебе, что будет дальше. В ближайшие несколько дней ничего не случится, а затем эти трое не отягощенных интеллектом футболистов встретят меня в темной подворотне с парой-тройкой друзей и орудиями членовредительства в виде бит, дубинок и цепей. - Говорил я с сарказмом и ироничной жестикуляцией. - И мне сильно повезет, если от этой встречи у меня останутся лишь переломанные конечности и отбитые внутренности. А то ведь и увлечься могут, а я не особо живучий. - Ты еще скажи, что это я во всем виновата. Ты к этому клонишь? - возмутилась блондинка. - Нет, тут... О-ох, семь йотунов мне в кузены... Я хочу сказать, что нужно всегда стараться просчитывать последствия своих действий. Ты вот сегодня сказала, что мне пора прекращать поведение боксерской груши и все такое. А я сейчас говорю тебе про возможную цену такого поступка. Все действия имеют последствия, Астрид. Запомни это хорошенько. Я не говорю, что я обязательно попаду в передрягу с участием этих троих плюс неустановленное количество лиц, но этот вариант вполне вероятен. – Как-то непривычно мне такие философствования разводить. Но последние дни мне почему-то постоянно не по себе. Похоже, я все-таки действительно устал – не от постоянного невысыпания, это я переношу легко – от постоянной смены масок. Быть может, пора с этим заканчивать?.. - И конечно я виновата. - Продолжала гнуть свое обиженная Хофферсон. - Ну даже если бы не было утреннего разговора, я все равно сделал бы то же. И прочитал бы ту же самую нотацию. Так что не беспокойся - ты не виновата. - А куда, мы, собственно, идем? - спохватилась слегка покрасневшая девушка. - А я знаю? Ты ведешь. - Ага, значит, идем ко мне домой. Тогда проводишь? - Без проблем. - И кстати. Я и сама могла за себя постоять. - Ха! Я знаю. Я проводил Астрид до дверей ее дома - по пути мы договорились, что к четырем пополудни я встречу ее в парке. Согласно очередности сегодня была моя очередь ходить за ней, а она любила проводить время среди деревьев и прочих птичек. Практически всю дорогу мы молчали. Словно сговорившись. Наверное, поэтому, когда я достал наушники с iPod’ом, Астрид молча взяла один наушник и вставила в ухо. Пожав плечами, я подошел к ней на шаг ближе, чтобы гарнитура не выпадала из чьего-либо уха, и, как обычно, листанул вперед, на случайную песню. Выпала вновь группа Scorpions, и вновь лирическая песня. Я еще живу сегодня Для завтрашнего дня. Я понял, как прекрасен этот мир В последний день, лишь сейчас. Быть может, что вражда между людьми Когда-нибудь убьет всех нас. И если скажешь ты, Что сегодня все умрут, Я буду жить сегодня Для завтрашнего дня. Пока я жив, прошу, мой друг, Прошу тебя, услышь меня. Я еще живу сегодня Для завтрашнего дня. Пусть в мире победит любовь. Прошу тебя, услышь меня. Нам надо сделать лучше этот мир, Друг друга чтоб уметь прощать, Чтоб было право зваться нам людьми, Последний раз хочу сказать. И если скажешь ты, Что сегодня все умрут, Я еще живу сегодня Для завтрашнего дня. Пока я жив, прошу, мой друг, Прошу тебя, услышь меня. Я еще живу сегодня Для завтрашнего дня. Пусть в мире победит любовь. Прошу тебя, услышь меня. И если скажешь ты, Что сегодня все умрут, Я буду жить сегодня Для завтрашнего дня. Пока я жив, прошу, мой друг, Прошу тебя, услышь меня. Я еще живу сегодня Для завтрашнего дня. Пусть в мире победит любовь. Прошу тебя, услышь меня. Я еще живу сегодня... (7). - Красивая песня… У тебя много таких? - Относительно. – Улыбнулся Иккинг. – Если хочешь, на днях скину. - Буду не против. – Следующую песню мы так и не прослушали – дом Астрид был в паре десятков метров впереди. Хофферсон уже зашла домой, благо дверь открывалась наружу и держал ее я, когда она внезапно обернулась и спросила: - Слушай. Ты ведь не просто так вступился, когда эти недоумки оскорбляли меня. - Девушка лукаво улыбнулась: - А может, я тебе нравлюсь? Она задала вопрос таким тоном, что было понятно - это не более, чем шутка. Но я, сам не знаю почему, сказал: - Всегда. - И захлопнул дверь. День и вечер. Астрид Хофферсон. «Прибью этого Иккинга. Он что, шуток в принципе не понимает? Или он тоже пошутил? Нет, точно не пошутил. А я – точно дура. Такие вопросы задавать – это сколько ж ума надо. Астрид, Астрид, как же тебя угораздило до такой степени заинтересоваться самым никчемным парнем школы? Хотя в каком месте он никчемный? Самый мужественный и храбрый человек из всех, кого я знаю. Ну еще Фурия, разве что – но это при условии, что это не один и тот же человек. Решено, сегодня ночью я выясню правду, достаточно просто задать этот вопрос гонщику. И что я спрошу: «Привет, Фурия! Ты случайно не Иккинг Хэддок по прозвищу «рыбья кость»? О да, Астрид, очень умно». Примерно такие мысли одолевали блондинку, пока она ждала парня в парке – приспичило ей прийти раньше означенного срока. Хотя посидеть под сенью клена и подумать над произошедшем было куда заманчивее того, чтобы торчать дома на диване. - Э-эм-м... Скучаем, Астрид? – Иккинг тоже пришел пораньше, и теперь в нерешительности мялся позади Хофферсон. - Думаю. Пройдемся? – предложила та, вставая со скамейки. - Ну… Можно и пройтись. - Слушай… - Замялся парень, обращаясь к девушке. – У тебя завтра на после школы какие планы? - Надо будет зайти к матери на работу, она в отделении Bank of America. - А… А-а-а… Тогда ладно. - А что, планы были у тебя? - Ну… Вроде как да. - Тогда, если тебя устроит, я свободна с шести вечера. - Меня устроит! Гарантированно. - И куда же ты собрался меня пригласить, о непобедимый воин? - О-ох… Чувствую, такие приколы не оставят меня еще долго… А поэтому не скажу! - Тем лучше! Я люблю сюрпризы! День проходил мимо двоих молодых людей, обходивших не самый большой – но и не самый маленький – парк. Они ходили по дорожкам (а порой и по траве – но об этом ведь никто не узнает?), вновь разговаривая на разные темы, от кино до политики. Но никто из них не упомянул о сегодняшнем диалоге у дверей дома Астрид. Уже стоя у двери коттеджа Хофферсон и прощаясь с девушкой, Иккинг вдруг хлопнул себя по лбу и засунул руку за пазуху, достал оттуда какой-то предмет и, покраснев, сунул в руки блондинке. - Держи. Месяц ковал. Астрид аккуратно приняла предмет и увидела небольшое - шириной примерно дюйм - сердечко серебристо-стального цвета. На ее лицо, в отличие от Иккинга, свет не падал, и собеседник, увлекшийся запутанными объяснениями, не видел, как, в свою очередь, покраснела она. Пальцы нащупали на боку какой-то выступ, а мозг решил на него нажать. В итоге сердечно резко раскрылось, а внутри показался цветок. Конкретно - ромашка. - ..., а самое трудное - это лепестки. Пришлось перебрать почти сотню заготовок, чтобы получились более-менее ровные лепестки, на каждую заготовку уходило часа по два, не меньше. Я каждый день до вечера не вылезал из кузни, но в итоге получилось, на мой взгляд, вполне неплохо. Лак подходящий долго подбирал... - Иккинг мог еще долго бубнить, застенчиво глядя в пол и объяснять трудности работы над столь маленьким изделием, но Астрид прервала его монолог, заключив его в крепкие объятья и запечатлев звонкий "чмок" на щеке. Интерлюдия. Центральный полицейский участок, кабинет шефа полиции. - Питер, я устал. Я устал гоняться за этим охламоном в черном, устал постоянно терпеть чуть ли не издевки проклятых журналистов... - Тебе просто нужен отпуск, Стоик. - Отозвался старинный друг. - Отоспись, съезди куда-нибудь с сыном. Ты давно с ним нормально разговаривал? - Да, очень давно. Постоянно то у меня нет времени, то у него. Хорошо хоть постоянно интересуется, где я… Стоп. - Чего такое? Что-то вспомнил? – заинтересовался Питер. - Ага. Смотри, он постоянно спрашивал меня, где мы будем ловить Фурию, причем не в лоб: «Папа, в какой район вы сегодня едете», а так, чтобы я как-бы сам выкладывал ему информацию на блюдечке. - Да ладно, Стоик, у тебя паранойя. - Если у меня паранойя, это вовсе не значит, что за мной никто не следит. – Отрезал старший офицер. – Сообщи всем: планы на сегодня меняются. Ночь. Ночная Фурия. Как же я все-таки устал, кто бы знал. Устал от всего, но в первую очередь - от себя самого. Эти смены личности уже надоели хуже горькой редьки за последние полтора года - странно, что до начала встреч с Астрид я этого не замечал. Может быть потому, что негатив съедала эйфория от ночной езды вообще и побед в гонках в частности? Все-таки за полтора года я, начав практически с нуля, ни разу не проиграл. Почему-то я всегда чувствовал байк, ощущал его почти как продолжение себя. Как будто он был одушевлен, что само по себе абсурд - я хоть и католик, но по большей части материалист. Можно сказать, даже, почти атеист. Дом Астрид. Подъезжая к коттеджу, пару раз на секунду повышаю обороты, заставляя мотоцикл нетерпеливо взрыкивать. Ждать златовласку долго не пришлось. - Присаживайся. - Что-то случилось? – забеспокоилась Хофферсон, услышав мой унылый голос. - Что? Нет, все в порядке. Просто… Давай потом поговорим, после поездки. Ночь, ревущий байк, руки, обхватывающие грудь – слишком уж высоко заднее сиденье – и «мягкий металл» в уши. На этот раз у меня не было настроения для тяжелого рока. Да и ночная езда не доставляла былого удовольствия. Похоже, я действительно устал. - Так в чем дело-то? – вновь обеспокоенно спросила девушка. - Я устал, Астрид. Устал от этой двойной жизни. Ты даже не представляешь, насколько это трудно – таиться от всех подряд и днем и ночью. Меня просто душит эта ситуация. - И… Что ты намереваешься делать? - Раскрыться. Для начала – перед одним человеком, которому, я, возможно, являюсь другом. Или чем-то большим. - Хм… Насчет этого… Я с тобой тоже хотела поговорить. - Тогда для начала остановимся. Переулок, освещенный несколькими фонарями, гул время от времени проезжающих по дороге автомобилей, рубящий звук вертолетных лопастей откуда-то сверху. Мы с Астрид слезли с байка и теперь стояли и молчали, прислонившись к мотоциклу. Наконец я, глубоко вздохнув, поднял руки к застежке шлема. - Стой, - внезапно остановила меня пассажирка. – Подожди минуту. Я для начала должна кое-что тебе сказать. – Я послушно убрал руки от шлема. - Я, конечно, пока на все сто процентов не уверена, слишком уж все сложно… Но кажется, что мне нравится другой парень. - Не удивлен, если честно. – Мне удалось сохранить хладнокровие. В голосе, по крайней мере. – Позволь поинтересоваться – это не Сморкала случайно? В принципе, оценивая его с моей точки зрения… - Нет, это не Свен. - …, через какое-то время из него выйдет вполне себе неплохой гонщик… - Ты меня вообще слушаешь? Я говорю, что это не Свен… - Э… Эм-м… Позволь поинтересоваться тогда, кто же этот счастливчик? Не подумай чего, я вовсе не с агрессивными целями любопытствую. - Ты его знаешь… Он тебе шлем на днях делал. - Чего?!! – сказать, что я был в шоке, значит сказать, что Земля чуть больше Луны. - Я сама удивлена не меньше тебя, но это факт. Не понимаю, как так вышло, но, что есть, то есть. Не хочу сказать, что… - Стоп-стоп-стоп. Ты не шутишь? Хилый Хэддок – твой выбор? - Не смей называть его хилым или там неудачником! – возмутилась Астрид. Удивительно. Небо рухнуло на землю и Миссисипи потекла вспять. – Ты просто пользуешься тем, что у него хорошие технические умения, а ты ему хоть раз помог?! Ты вообще знаешь его увлечения или его прошлое?! Ты знаешь, кто он такой?! Похоже, ей было сильно обидно за меня. Что ж, думается мне, сейчас об меня вновь поточат кулаки. Ночь. Астрид Хофферсон. Я жутко разозлилась на этого заносчивого, самовлюбленного болвана – надо же, я еще думала, что он чем-то отличается от Йоргенсона. И вновь ошиблась в оценке человека. И я еще сравнивала этого болвана с Иккингом! - Подожди. - Успокаивающе проговорил Фурия. - Просто... посмотри. Парень поднял руки к застежке шлема и начал было ее расстегивать... Вой сирены спереди - выезд из перекрестка перекрывает патрульный экипаж. Вой сирены сзади - абсолютно та же история. - Накрыли-таки! - Воскликнул парень. - Астрид, запрыгивай, отсюда есть отнорок! - я вскочила в седло, Фурия тут же развернулся и повел байк вбок. Несколько дворов, и вот они на улице, и рев двигателя байка разрывает ночную тишину. А через несколько секунд к ним присоединилась еще более шумная компания. - Сразу три экипажа на хвосте... Не так уж и много. - Оптимистичный голос зазвучал в наушниках. Через полминуты вернулся вертолет с прожектором. - А это уже интереснее. Добавим металла... Раннее утро, Показалось солнце. Прошлая ночь была бурной И довольно громкой. Мой кот мурлычет И царапает мне кожу. Так что не в порядке С другим грехом? (8) - Не самый лучший выбор по тексту, но вполне подходит по исполнению и музыке. - Прокомментировал Фурия. Он гнал байк быстро, но аккуратно – вероятно, из-за меня за спиной. Мне оставалось покрепче обхватить его, фактически лечь на его спину – так как он, в свою очередь, почти лег на байк – и угадывать, когда он сдвигает центр тяжести. Вот он я, встряхну вас, как ураган, Вот он я, встряхну вас, как ураган! (9) Справа вылетели пара копов на байках, мигая, как рождественские елки. Один из них знаками приказал нам остановиться – вдобавок к постоянным требованиям по громкоговорителю – но Фурия лишь показал ему средний палец, вытянув руку. Полицейский, видимо, обиделся и убрался назад, хотя тут виноват мой водитель, вновь прибавивший газ. Сзади болтались уже около пяти машин и два полицейских-мотоциклистов. - Держись, я сейчас стряхну их! – Дальнейшее выглядело как в каком-то среднебюджетном гоночном боевике: Фурия неожиданно для всех (включая и меня) свернул вбок и, пролетая по переулку, дернул за какую-то выступающую доску. Сзади послышался звук рушащихся предметов, пробившийся даже сквозь грохот музыки. Я быстро оглянулась и увидела здоровую кучу всякого крупногабаритного мусора, полностью перегородившего проезд, и полицейские экипажи, сгрудившиеся позади нее. - Я эту ловушку год назад приготовил! – прокричал гонщик в наушниках, - Даже не ожидал, что сработает! - А что насчет вертолета? – я указала вверх, забыв, что Фурия меня не видит. - И от него тоже избавимся. – Почти прорычал парень, проводя очередной резкий поворот. Через несколько секунд мы оказались в каком-то тоннеле, явно заброшенном. В паре десятков метров от выезда наверх Фурия резко затормозил, выключил музыку и погасил все огни. Вертолет еще несколько секунд шарил прожектором около выхода, затем двинулся дальше, решив, что нарушитель проскользнул и уехал вперед, а мы – так же без света – свободно двинулись в сторону. Еще пара минут, и мы вновь стоим в каком-то неизвестном мне переулке. - Ф-фух… - Гонщик устало положил голову на руль. – Это было уже слишком. Похоже, они таки спалили мою постоянную информированность по графикам патрулирования и сменили район. - И что будешь делать? - Для начала – нужно объясниться с отцом, в конце концов, я у него постоянно узнавал, где они в очередной раз будут сосредотачивать патрули. Хотя нет. У нас есть одно незавершенное дельце. – Он вновь слез с байка и полез руками к застёжке шлема. - Ты все еще хочешь мне раскрыться? Даже после моих слов? - Особенно после твоих слов, Астрид. – Я аж затаила дыхание. Сейчас я стану той, кто первой увидит настоящее лицо Ночной Фурии. Краткое завывание сирены слева, на выходе из переулка. Два экипажа перекрывают дорогу, не оставляя даже сантиметра. Звук сирены справа – там путь перекрывают три машины. - Да они издеваются!! – возмутился парень. – Астрид, немедленно прячься, им я нужен! Быстро в сторону! Я, вообще-то, редко кого-либо слушаю, но не в этот раз. Но только потому, что одному ему скрыться было бы легче. Фурия вскочил на байк и рванул было вперед, но там патруль полностью перегородил дорогу, а пара-тройка копов уже выставили пистолеты в его сторону. Он развернулся и двинулся назад, та же история. Он несколько раз развернулся, гоняя байк по перекрестку, но на этот раз пути отступления не было. - Фурия! Ты окружен! Сдавайся, и тебе не причинят вреда! – с обеих сторон двинулись по несколько полицейских, выставивших перед собой пистолеты. Фурия еще несколько раз развернулся на месте, затем опустил голову и выключил двигатель. Гонщик слез с байка и поднял руки – не могу поверить, он просто сдается!! Хотя не особо побегаешь, когда в тебя целится дюжина пистолетных стволов. - Взять его. – Скомандовал огромных размеров полицейский с пышной рыжей бородой – вроде как наш начальник полиции. Пара копов осторожно подошли к Фурии, один из них схватил его за руку и, вывернув ее в болевом захвате, заставил парня согнуться. Дальше патрульный толкнул его вперед, к закрытому мусорному ящику, и с размаху приложил его головой о крышку. - Эй, поосторожней! Я только пару дней как шлем покрасил! - Ничего, красавчик. Ближайшие пару десятилетий ты мотоциклетные шлемы увидишь разве что по телевизору, - полицейский сноровисто застегнул наручники на руках Фурии. Я, прикусила руку, чтобы заглушить прерывистое и громкое дыхание – конечно, вряд ли меня услышат, но в этот момент я хотела спрятаться как можно дальше. - Ладно, Питер, заканчивай. Снимай эту чертову хрень. – Скомандовал начальник. Момент истины. Полицейский по имени Питер тянет руки к застежке шлема, Фурия приподнимает голову для удобства расстегивания, явно насмехаясь над копами, я прикусываю ладонь еще сильнее, слушая бешеный стук собственного сердца… Шлем снят. - Иккинг?!! – шокированно восклицает начальник полиции. - Иккинг?!! – шокированно восклицает полицейский Питер. - Иккинг?!! Хэддок?!! – вразнобой слышится со стороны остальных копов. - «Иккинг!!!» - я, конечно, молчу, но мои мысли чуть ли не громче удивленных возгласов полицейских. - Видели бы вы свои лица сейчас, ребята, - Иккинг улыбнулся копам, - Жаль, у меня фотоаппарата нет. - Грузите его. В отделении поговорим. – Командует дюжий начальник. Иккинг еще что-то говорит, прикалываясь над полицейскими, когда его садят на заднее сиденье полицейского экипажа и грузят его мотоцикл в кузов полицейского же пикапа. Через пару минут все уезжают, оставляя забытую всеми меня в гордом одиночестве. (1) Ага. Поездку без кожанки все помнят? Вот и доездился. (2) Фильм 1994 года, режиссер А. Пройас, главная роль – Брэндон Ли (погиб при съемках фильма). Если вы его еще не видели – я вам сильно завидую. Потому что вы можете посмотреть его в первый раз. (3) Тен-коды можно услышать в большей части голливудских фильмов с участием полиции, и многих играх. Те самые реплики типа «десять-четыре» или «у меня десять-тридцать восемь». В четвертом «Крепком орешке» герой Уиллиса раскрыл подмену оператора азиаткой именно посредством незнания последней тен-кодов. (4) Норны, скандинавские богини судьбы. Отвечают за настоящее, будущее и прошлое соответственно. (5) Шулерская фишка – игральная кость, где одна из граней перетяжелена так, чтобы кость падала на нее. (6) Если хочешь чего-то в другом произведении, а автор не дает – сделай сам. Гы. (7) Scorpions, «Living for Tomorrow». Эквиритмический перевод от Max Taranov, чуть-чуть переработанный мной. (8) Scorpions, «Rock you like a Hurricane». Перевод Владимира Украинцева из Новосибирска. (9) См. пункт 8.