Хранители миров

      — Как такое могло случиться? — я смотрела на экран и не могла поверить своим глазам. Всё это казалось каким-то сюрреалистичным сном, кошмаром или кадром из фильма ужасов. Даже город узнавался с трудом. Пусть он и находился в параллельном измерении, которое пошло по другому пути развития, но все же это был мой родной Киев.       Киев, который преобразился до неузнаваемости за день или два. Кажется, сейчас Сашка демонстрировал Оболонь, если это все еще можно было назвать Оболонью. Высотные панельные дома, дороги, магазины и опоясывающие все это лианы. Огромные растения проникали в окна домов, обматывались вокруг водонапорных башен, покрывали дороги, тротуары, заползали во дворики, переворачивали автомобили. И эти лианы были живыми. Живыми в прямом смысле слова. Они росли с бешеной скоростью, словно сами выбирали направление. И они уничтожали людей.       Я взглянула на Сашку, на миг допустив, что это все может быть его очередной шуткой, каким-нибудь наложением одного кадра на другой, но вид у техника был предельно серьезен.       Неужели все на самом деле?       Там, на экране, группа из семи или восьми человек пыталась пробиться к выходу из города. Они шли сквозь ряд обвитых зловещими растениями машин, постоянно оглядывались по сторонам, о чем-то говорили друг с другом.       Что это?       Асфальт разверзся прямо перед ними, и огромное растение, словно мифический змей, вырывающийся из морской пучины, выбрался наружу. Люди побежали назад, но лиана будто видела их.       Мое дыхание замерло, к горлу подполз колючий комок, а экран словно вырос в размерах. На миг показалось, что я нахожусь там, с ними, пытаюсь бежать, но мне не хватает сил.       Я, затаив дыхание, смотрела, как растение, разинув похожую на змеиную пасть, полностью заглатывает одного из беглецов, потом от неё начали исходить мелкие ростки, опоясывающие второго человека. Он кричал, просил о помощи, но остальные бежали, не обращая на него внимания.       Не могу смотреть...       Я отвернулась от экрана и столкнулась взглядом с входящим в межмировое пространство Богданом Валерьевичем. А вот и он.       — Чрезвычайная ситуация, — громко на ходу сказал шеф. — Мир Ф-8 под атакой, всем срочно собраться на брифинг.       — Вы уверены, что это вообще наше дело? — безразлично зевая, пробормотал Сашка. — В этом мире Союз не распался, до сих пор идет холодная война, что это за растения, я не имею ни малейшего представления, потому вывод — или это оружие тамошних американцев, или же советское, вышедшее из-под контроля. А если они сами создали проблему, и она не имеет отношения к другим мирам, по кодексу это их дело и только их.       Как можно быть таким бездушным? У меня промелькнула в голове мысль подойти к Сашке и шарахнуть по его темени чем-нибудь тяжелым, но, сжав пальцы в кулак, я сдержала этот позыв.       — Ты видишь их приспособляемость? — Мишка посмотрел на техника. — Эти растения эволюционируют за минуты, если не за секунды. Кто сказал, что они не смогут проникнуть в другие миры? И что тогда? Если подобному подвергнутся десятки миров.       Сашка что-то пробурчал себе под нос, но согласно кивнул.       — К тому же, почему это не может быть испытанием оружия дитуранами? Где еще можно тайно провести подобные исследования, как не в мире, стоящем на пороге войны, — нервно добавил Богдан Валерьевич. — Где Ларс?       — Там, — я кивнула в сторону экрана. — На разведке.       Полыхнуло синим, и прямо надо мной под потолком открылся портал.       Ай!       Я еле успела отскочить в сторону, перед глазами мелькнула синяя шерстка, стук. Вампир упал на спину и громко застонал.       — Ларс, что стряслось? — я опустилась на корточки.       — Еле убежаль, — встрепенулся он. — Воть вашьи обьразци, — он снял с плеча небольшую сумку и бросил её Сашке. — Центрь зарьажения — ньебольшая льяборатьория в Киевье, — Ларс вскочил на ноги, встряхнулся, словно собака после купания. — Пьохоже этьо дейсьтвьительно орьужие, вышьедшее изь-подь кьонтроля.       — Молодец, Ларс, — я похлопала вампирчика по синему плечу, и он благодарно вытянул мордочку. Люблю смотреть, как он улыбается, правда, сейчас было не до этого. Я еще раз посмотрела на экран, демонстрировавший вид покрытого лианами Киева. Он преображался прямо на глазах — города становилось все меньше, а растений все больше. Они уже успели плотно обволочь некоторые дома, и теперь многоэтажки больше напоминали зеленые, постоянно движущиеся горы.       О Боже! А это что такое?       Я подошла к экрану.       — Приблизь здесь, — сказала Сашке, и он лениво ткнул несколько раз в голографическую клавиатуру.       Это же...       Я не поверила своим глазам.       В одной из лиан под зелёной кожурой четко прорисовывалось человеческое лицо!       Меня пробило крупным ознобом, а в голове словно что-то клацнуло. Понимание всего ужаса ситуации заставило колени подкоситься, а мысли перемешаться. Эта дрянь питается нами. Людьми!       Сашка что-то пробормотал, и картинка на мониторе сменилась. Теперь вместо поросшего хищными растениями Киева на ней красовались какие-то формулы.       — Что это? — повернулась к нему.       — Результат обследования образцов, — не отрываясь от монитора, сказал он. — Растительная форма с повышенным инстинктом сохранения. Чтобы выжить, может эволюционировать почти моментально. Что такое вот это, — он указал на одну из формул, — я не представляю, похоже на какой-то код. Похоже, их создали искусственно.       — Уничтожить их можно? — спросил Богдан Валерьевич.       — Вполне сойдет вакцина из М-6, которой они пользуются для уничтожения растительных паразитов.       — Есть одна проблема, — с задумчивым видом сказал Мишка, подходя к монитору. — Это видите? — он ткнул пальцем в какие-то цифры.       — Что они обозначают? — я покосилась на него.       — У растений повышенная склонность к регенерации. А потому их все и одновременно можно заразить только из места распространения — из той самой лаборатории.       — Туда возможно проникнуть? — спросил Богдан Валерьевич.       — Гипотетически — да, — ответил Сашка. — Проблема состоит только в том, что если открыть портал близ лаборатории, растения могут занести споры в межмировое пространство, а следовательно, получить доступ к любому обитаемому или необитаемому миру.       От этих его слов мне стало не по себе. В голове всплывали разные миры, овитые хищными растениями, пустые миры, в которых кроме этих лиан нет ничего.       — Вот здесь, — Богдан Валерьевич показал на монитор. — Приблизь.       Сашка ткнул в монитор, и картинка увеличилась. На ней проступил небольшой переулок между двумя оплетенными лианами домами.       — Если совершить высадку здесь, через портал Ларса, он сможет вовремя закрыть проход и не пропустить заразу к нам, — Богдан Валерьевич нервно нахмурился. — Ларс, сможешь?       — Посьтарьяюсь, — ответил вампир.       — Растения ориентируются на тепло, выделяемое телом человека, — Мишка еще раз всмотрелся в формулы. — Нам пригодятся теплоизоляционные костюмы.       — Две штуки, кажется, имелись, — вспомнила я.       — Вы двое, — Богдан Валерьевич сперва посмотрел на меня, потом на Мишку, — пойдете туда, и мне стало немного не по себе оттого, что придется видеть это вживую. Но куда деваться? Если это не остановим мы, зараза заполонит весь тот мир, а может, не только тот. — Ларс, ты доставишь их к месту и заберешь оттуда.       — Ларс сам не справится? — спросил Мишка. Наверное, он тоже не горел желанием туда идти.       — Ларс — единственный вампир в организации. Больше такого нет ни в одном центре, — принялся объяснять Богдан Валерьевич. — Если случится так, что он погибнет, мы не сможем больше воспользоваться его возможностью открыть портал в любую точку того мира. А стандартный переход точно высчитать невозможно, слишком большой шанс занести споры к нам. Так что если операция не удастся, с его помощью мы сможем послать другую группу. Можете не соглашаться, но в этой ситуации Ларс гораздо более ценный член организации, чем любой из нас. Он займется доставкой группы и её эвакуацией в случае успеха, — на последних словах шеф незначительно повысил тон, но я все равно это почувствовала.       В случае успеха...       Слышать это, конечно же, было неприятно. Меня окатило волной злобы, хотелось спросить Богдана Валерьевича, почему же он сам не пойдет, но разумом я все понимала. Он будет гораздо ценнее в роли координатора, а возможности Ларса в этой ситуации действительно были важнее, чем мы с Мишкой.       Несколько минут спустя мы с Мишкой уже стояли перед мониторами, облаченные в облегающие, полностью закрытые теплоизоляционные костюмы, схожие с водолазными. Богдан Валерьевич с напряженным выражением лица стоял перед нами.       — У каждого из вас на поясе по две пробирки с вирусом. Если один из вас не доберется, второй сможет отравить заразу в одиночку, — он тяжело вздохнул, посмотрел сперва на Мишку, потом на меня взглядом, от которого по спине побежали мурашки. Никогда раньше не замечала у него такой взгляд. — Хоть это и маловероятно, — продолжил он, — но если обнаружите выживших, не нужно пытаться им помочь. Во-первых, они могут быть инфицированы спорами, во-вторых, первоочередное ваше задание запустить яд. Ясно?       Мишка кивнул. Я кивнуть не решилась, но и перечить смысла не было. Он прав — главное — остановить распространение этих растений.       — Ларс, открывай проход, — сказал шеф, вампир поднял руку, провел ей в воздухе, словно чертил какой-то невидимый символ, перед нами полыхнула синяя вспышка, а мне стало страшно. Безграничное внемировое пространство на миг показалось тесным, почти невесомый костюм — тяжелым, а кожа под ним покрылась липким холодным потом.       — Вперед, — крикнул Богдан Валерьевич, и я, быстро прокрутив в памяти "Отче наш", первая ступила в портал.       Мир погрузился в синеву, потом полыхнул красным, красное стало черным, а после перед глазами появилась мутная дымка. В нос ударил неприятный специфический запах, от которого начало подташнивать. В этом костюме есть регулятор запахов?       Я потрясла головой, отгоняя марево. Как же здесь гадко! Я еле удержалась, чтоб не вырвать. Дома по обе стороны от меня были полностью скрыты под постоянно шевелящимся, словно дышащим зелёным ковром, из которого то здесь то там вытекала грязно-желтая, похожая на желчь, жижа. Она медленно стекала на потрескавшийся асфальт, образовывая отвратительного вида пузырящиеся лужи. Я закашлялась, показалось, что желудок вот-вот вывернется наизнанку.       — Регулятор восприятия запаха на правом рукаве, — сказал стоявший рядом Мишка, сам же взял мою руку и, что-то там клацнул, и режущая, проникающая в легкие вонь исчезла. — Пошли.       Пытаясь привыкнуть к обстановке, я оглянулась еще раз. Под шевелящимся пупырчатым месивом угадывались очертания окна, из-под плесени виднелась синяя, колыхающаяся то ли от ветра, то ли от движения этой зелёной коры тряпка, и я поняла, что это занавеска.       — Пошли, — сглотнув подступивший к горлу комок, ответила я.       Мы вышли из переулка. Кажется, теплоизоляция работала, растения нас еще не заметили.       А это что?       Меня опять потянуло на рвоту. Прямо передо мной на асфальте находилось что-то, похожее на болотного цвета плесень, а под ним...       О, Боже...       Кажется, там, внутри, был человек. Его контуры угадывались очень четко, словно его накрыли отвратительного вида простыней. Я присмотрелась. Из-под плесени выглядывала человеческая рука. Большая, опухшая и синяя. Один из пальцев был пережат блестящим обручальным кольцом.       — Не смотри, — сказал Мишка и отвел меня в сторону, но от этой картины мир вокруг уже шел кругом, а желудок сжимался. Хорошо, что я не успела позавтракать...       — Направо, — прозвучал в голове голос Богдана Валерьевича. До лаборатории вам чуть меньше километра.       Ладно. Это немного. Я повернулась, взглянула на ряды разбитых, овитых лианами машин. Куда делись люди, ехавшие в них, догадываться не пришлось. Ушли на корм. Мой разум сразу же нарисовал картину, будто меня поглощает живая, покрытая плесенью лиана, и я тряхнула головой, пытаясь её отогнать. Под каждой машиной расплывалась желто-зеленая пузырящаяся лужа, и до меня дошло, что это — отходы жизнедеятельности.       Да это же метро Дорогожичи!       Впереди высилась киевская телебашня, которая, казалось, царапала своим кончиком низко нависшие серые тучи. Но сейчас она выглядела живой. Шевелящиеся хищные растения, словно змеи, покрыли её от подножия и до самой вершины. Из-за их колыханий башня будто расплывалась, казалось, что она вот-вот сорвется с места и пойдет нам навстречу.       — К ней? — спросила я.       — Да, — кивнул Мишка.       — Нужная вам лаборатория под башней, — раздался в голове голос шефа.       Надо же, лаборатория под телебашней. Надеюсь, в моем мире нет её аналога.       Сквозь ряды разбитых, поросших зелёной плесенью автомобилей, стараясь не смотреть по сторонам, я направилась к башне. В одной из машин увидела перепачканного кровью белого плюшевого зайца, и инстинктивно потупила взгляд. Страшно было представлять, что здесь произошло.       Только сейчас я заметила, как здесь тихо. Ни звука. Каждый шаг, как мой, так и шедшего сзади Мишки, казался чуть ли не громом, несмотря на то, что ступать я старалась как можно мягче. Лишь порывы осеннего ветра свистели в ушах, словно пытаясь что-то сказать.       Рядом послышалось чавканье, я повернула голову. Вот черт!       На водительском сидении одной из машин сидел мужчина. Его кожа была полностью синяя, как у утопленника, пустыми, мертвыми глазами он смотрел вниз и легонько сотрясался. А внизу, под ним, что-то чавкало, причмокивало, жрало.       Тошнота опять подступила к горлу, и я ускорила шаг, боясь даже представить, что творилось там, внизу.       На миг мне показалось, что тот мужчина поднял взгляд и посмотрел на меня. Послышался хрип. Но поворачиваться и проверять, жив ли он на самом деле, или у меня галлюцинации, я не решилась. Страх сковывал с ног до головы, а в голове крутилось одно единственное желание — поскорее бы всё это закончилось.       — Поспешите, — прозвучал в голове голос Богдана Валерьевича. — У вас минут пять, не больше. Правительства Ф-8 поняли, что ждать нельзя, иначе зараза распространится на весь мир. К вам приближаются истребители с ядерными боеголовками на борту.       Твою ж...       Дыхание на миг перехватило.       Я побежала. И Мишка, судя по участившимся шагам, тоже.       Башня была все ближе, и то ли действительно, то ли мне показалось, что здесь она была больше, чем в моем мире. Вся облеплена шевелящимися щупальцами. Казалось, что она смотрит на меня жестоким, пронизывающим взглядом. Заглядывает прямиком в душу.       Послышался громкий, пронзающий слух треск, асфальт качнулся под ногами.       Я повернулась.       В метрах ста от меня из-под асфальта торчала исполинская, высотой в двадцатиэтажный дом, толстая лиана. Она медленно качнулась, чуть склонилась вперед.       Ну, все. Конец.       Я почувствовала, как щелкают от страха мои зубы, как пальцы до боли сжимаются в кулаки, показалось, что пространство сужается, а воздуха в нем становится все меньше.       Но лиана не двинулась. Покачивая кончиком, она оставалась на своем месте, не собираясь что-либо предпринимать, словно демонстрировала себя, свою отливающую кору, свой рост, свое могущество.       — Пошли, они нас не видят, — крикнул Мишка. — Иначе давно бы сожрали.       Вперед. Он прав. Быстрее, вперед.       — Вход в лабораторию справа от вас, — указал Богдан Валерьевич, и, повернувшись, я увидела небольшое строение, похожее на трансформаторную будку. Должно быть здесь. Хорошо хоть замка нет.       Мишка подошел к двери первый, потянул за ручку и она, скрипнув, отворилась. Внутри было темно. По-настоящему темно. Я взглянула на рукав костюма, где-то должна быть активация ночного виденья.       Должно быть это...       Резко стало жарко. Нет, это обогреватель. Значит, эта.       Мир перекрасился в зелёноватые оттенки, теперь я уже хорошо могла разглядеть ведущую вниз лестницу. Да, оно.       Вслед за Мишкой по железной лестнице я пошла вниз. Каждый наш шаг, отбиваясь от стен и гулким эхом, возвращался к нам, царапая слух, словно наждак. Лестница оказалась длинной, и на миг я даже подумала, что она никогда не закончится.       Внизу показался свет, и я выключила прибор ночного виденья.       Наконец. Только бы успеть до прилета истребителей. От мысли о них хотелось бежать, нестись вперед, сметать все на своем пути.       Внизу нас ждала еще одна дверь. Мишка попытался её открыть, но поддалась она не сразу, словно с той стороны её что-то подпирало. Я смотрела, как он напрягся, как под облегающим костюмом заиграли невидимые до сих пор мышцы. Дверь немного приоткрылась, давая возможность протиснуться внутрь.       Но пройдя сквозь неё, я окаменела.       Все вокруг было покрыто отростками-лианами. Стены, потолок, даже пол. Они не были похожи на растения, скорее на змей. Показалось, что они шипят. Здоровенное змеиное гнездо. А посреди комнаты — нечто живое. Пульсирующее, переливающееся, огромное. Внутри него что-то хлюпало, словно там была вода.       — Пошли, — сказала я и аккуратно, стараясь не наступать на движущиеся отростки, двинулась вперед. По всей комнате располагались покрытые шевелящейся плесенью столы, под которой угадывались формы компьютеров, микроскопов, каких-то непонятных приборов.       — Нужно взять жесткий диск, — еле слышно, словно боясь, что растения обрели слух, прошептал Мишка. — Я найду винчестер, а ты уколи этой дряни лекарство, — с этими словами он снял с пояса два шприца и вложил их в мою руку. — Нам нужно знать, что здесь произошло.       — Да, хорошо, — кивнув, прошептала в ответ я, понимая, что он прав. Если это произошло здесь, может произойти где-нибудь еще, а нам нужно знать, с чем мы имеем дело.       Я приближалась к тому, что я мысленно обозвала сердцем, хоть на чье-либо сердце это было похоже меньше всего. Скорее уж кокон. Исполинский, поблескивающий кокон, который начинался у пола лаборатории и заканчивался у её высоченного, метров шесть-семь, потолка. Чем ближе я подходила, тем больше мне казалось, что эта хлюпающая штуковина осознает мое присутствие и думает, каким способом лучше со мной разобраться.       От этой мысли, а так же снова вспомнив про истребители, я преодолела несколько последних метров буквально бегом и с силой воткнула иглы в "Сердце". Но, кажется, ему было все равно. Оно стояло так же. Как и раньше, что-то сине-фиолетовое бегало под его кажущейся тонкой корой, слышалось режущее слух бульканье.       — Пошли, уходим, — крикнул Мишка.       — С ним ничего не происходит, — отозвалась я.       — Пошли. Время воздействия — минута-две. Уходим. Быстро.       От этих слов на душе отлегло. А я уж думала, не сработало.       Снова бегом. Путь вверх показался еще длиннее, чем вниз.       — Отправляйте Ларса! — в слух крикнула я, не слыша собственных слов, так как они сливались с эхом наших шагов.       Улица. Наконец-то. Те же разбитые машины и...       Над головой что-то шумело, с каждым мигом все громче. Истребители.       — Бегом! — крикнул Мишка.       Мы побежали, хоть смысла в этом не было — от ядерного удара не убежишь. Я повернула голову и поняла, что бежим мы не от взрыва. Киевская телебашня, самое высокое решетчатое сооружение в мире, — она рушилась.       Мои ноги сами ускорили темп, а сердце забилось сильнее. Сзади слышался громкий скрежет металла, что-то трещало, ударяло с сумасшедшей силой.       Еще один взгляд назад — она падала. Прямо на нас. В этот миг она показалась зверем, который открыл свою пасть с желанием поглотить меня.       — Быстрее! — крикнула я сама себе от страха.       И сразу же замерла.       Мир вокруг потускнел, стал расплывчатым, все словно замедлилось. Скрип башни за спиной, гул истребителей в небе, мое дыхание — все это слилось в один монотонный шум.       Передо мной стояла девочка. Лет шести-семи, не больше. Маленькая девочка посреди всего этого ада. Она смотрела прямо мне в глаза, словно ожидала от меня чего-то. Мои мысли оторвались от земли и вознеслись куда-то ввысь, больше не было падающей телебашни, истребителей, растений-убийц. Только эта девочка, которая смотрела на меня, словно ожидая чего-то. А потом я увидела, что у неё за спиной находятся два огромных серых крыла.       Она взмахнула ими и что-то сказала. На неизвестном мне языке, но это точно было какое-то слово.       Я смотрела на ангела. Теперь это стало четко и понятно, как божий день.       Синеватая вспышка, красное, черное...       Тишина.       — Скорее! Дезинфекцию! — раздался в ушах голос Богдана Валерьевича.              ***              С экрана смотрел гладковыбритый мужчина с хмурым взглядом, чем-то отдаленно напоминающий Доктора Ватсона в исполнении Мартина Фримена. Он казался взволнованным, хоть и пытался это не показывать.       — Дневник проекта "Просветление", запись первая, — сказал он. — Я профессор Геннадий Одувалов, и думаю, ни для кого не секрет, что наш мир скоро разрушится. Либо американцы нападут на нас, либо мы на них. Но мы постараемся сохранить человечество, — он секунду помедлил. — А точнее — самую важную его часть — знания. Мы разработали прибор, с помощью которого сможем трансформировать информацию в субстанцию и наделить её повышенной приспособляемостью и инстинктом самосохранения. Если кто-то выживет после войны, он сможет пользоваться этими знаниями. Или же внеземные цивилизации когда-то смогут найти нашу планету, считать информацию и воскресить нас как вид. Кто знает? Но это нужно сделать. Я объявляю старт проекта "Просветление".       Просветление, значит...       Я посильнее вжалась в кресло, пытаясь отогнать с головы все мрачные картины апокалипсиса в Ф-8, но уходить они не желали, словно зубами вгрызаясь в мое сознание. Перед глазами раз за разом проносились огромные отростки-лианы, пузырящиеся лужи, плесень...       Экран мигнул, и на нём снова появился профессор Одувалов.       — Запись вторая. У нас удалось. Мы смогли преобразовать знания, наделить их формой. Оно приспосабливается. Оно живет, — он отошел в сторону, и взору предстала прозрачная колба, в которой находился небольшой, еле различимый росток.       Они превратили свои знания в...       Экран снова мигнул.       — Запись третья.       Профессор Одувалов тяжело дышал, его взгляд бегал по сторонам, а на шее виднелась кровь.       — Наши знания, — постоянно срываясь, бормотал он. — Их приспособляемость, инстинкт выживания. Они сочли нас врагом, посчитали, что мы несем им угрозу. Они хотят уничтожить нас как вид. Как...       Договорить он не успел. Замер, а с его рта потекла тоненькая струйка крови. Он отлетел от камеры...       О Боже!       Из его груди торчала огромная, покрытая плесенью лиана. Треск...       Изображение исчезло.       — Они хотели сохранить себя и вследствие этого чуть сами себя не уничтожили, — прошептала я сама себе, ощущая, как пересыхает мое горло.       — Главное — что наш вирус сработал, — сказал Богдан Валерьевич, посмотрев на меня. — Теперь никому ничего не грозит.       Но столько людей...       Жертвы исчислялись миллионами, и это трудно было представить.       — Вовремя же я вломился в их систему и дал отбой истребителям, не дав устроить второй Чернобыль, — гордым тоном сказал Сашка.       — Теперь вы рассказывайте, — Богдан Валерьевич всмотрелся в мои глаза, потом покосился на сидящего рядом Мишку. — Как вам удалось преодолеть почти сто метров за долю секунды и влететь в открытый Ларсом портал? Конечно, это счастье, что вы выжили. Не случись этого чуда — вас бы задавила башня. Но меня интересует как?       Мы с Мишкой переглянулись. А перед моими глазами снова всплыла та девочка...       ...ангел.       — Нас спас ангел, — в один голос сказали мы.