Помоги мне дышать

Поджав под себя ноги, девушка в бирюзовом сарафане неподвижно сидела на небольшом белом диванчике. Ее изучающий взгляд был прикован к виду, открывавшемуся из панорамного окна. Пейзаж и правда с легкостью мог заворожить каждого, ведь картина казалась по-настоящему волшебной. Заходящее солнце окрашивало небо в ярко-пурпурный, делая этим вид более нереалистичным. Правда, мужчину, лежащего на кровати, сейчас больше волновала картина, расстилающаяся прямо перед ним в его настоящем мире. Внимательный взгляд голубых глаз ни разу не скользнул по сказочной панораме Западного побережья, словно это было обыденным явление, давно ему надоевшем, хотя скорее так оно и было... Он совершенно не обращал внимание, на происходящее вокруг. Не посмотрел он и на медсестру, бесшумно проникнувшую в палату с необходимыми медикаментами, она была для него неким призраком. Джаред лишь молча разглядывал девушку в бирюзовом сарафане, сидящую напротив, кажется, совершенно обездвиженную, словно мраморную статую. Ее кожа при искусственном освещении в помещении казалась болезненно бледной, пальцы нервно сжимали белоснежную поверхность дивана, она никак не могла себя заставить посмотреть на мужчину, а тот, кажется, лишь этого и ждал. Только сейчас всё происходящее показалось ей слишком абсурдным, непривычным и чуждым. Уверенность, с которой она проснулась, которая ее побудила на очередной визит в эти стены, безвозвратно испарилась, словно всё было неправдоподобной иллюзией. Или слишком правдоподобной? Противоречивые эмоции давно захлёстывали разум, не давая выпутаться из их беспощадных цепей. Сотни мыслей крутились в голове, казалось, разрывая ее от шума. Молчание слишком угнетало, но и говорить она не знала что. - Когда три месяца назад я впервые посетила маленькую Лили, девочка лишь мне улыбнулась... Она даже не стала спрашивать о цели моего визита, да она ни разу и не спросила за всё время, что я у нее проводила. Она мне тогда лишь улыбнулась и спросила, буду ли я ее новой подругой, - голос девушки дрогнул, но она продолжила, так же гипнотизируя побережье, но кажется, переставая видеть в нём всё прежнюю красоту. - Она часто смеялась, заражая этим смехом всех окружающих. Мы много играли, я ей много читала вслух... Через несколько недель ей заметно полегчало, даже разрешили недолгие прогулки. Вот как это происходило. Александра наконец осмелилась, посмотрела на Джареда, который, кажется, ни разу не моргнул, как она заговорила. Этот взгляд был совершенно осторожным, словно опасаясь увидеть в мужчине недоверие или же презрение. - Именно поэтому я не могу ясно и чётко всё объяснить вам. Это сложно... Не надо от меня ничего требовать... Никаких объяснений, долгих рассказов о моем... Моей способности. Вы должны знать, что я просто должна находиться с человеком в непосредственной связи, контакте. - Я ничего и не собирался требовать, Александра, - мужчина улыбнулся, но улыбка вышла скорее обреченной, - как ты понимаешь, в моем положении это совершенно бессмысленно, хоть я и люблю везде требовать точные объяснения. - Это было в твоих правах. В смысле, требовать информацию. - Тогда мне это ни к чему. Мне кажется, ты уже помогла... Моему брату, в первую очередь. Ему нужна была надежда больше, чем, например, мне. Ты дала ему эти ниточки, за которые он ухватился с новыми силами, он ухватился за надежду, как я всегда и учил. - Но вы должны понимать, что эти ниточки могут и оборваться, - девушка опустила взгляд, словно в глаза мужчины могло мелькнуть нечто, что до конца бы растоптало ее уверенность. Для нее всегда был невыносим длительный зрительный контакт. - Но пока он за них держится, - лишь вздохнул Джаред. - Мне казалось, что я здесь ради тебя. А тебе, кажется, совершенно безразлично, что будет дальше? - голос осмелел, а пессимистический настрой собеседника начинал довольно угнетать. - Я лишь сужу адекватно... - Все люди судят адекватно! До определенного момента жизни. Шеннон, кажется, тоже был в их числе... Вот только когда он пришел к нам домой, не сказала бы я, что это была сама суть адекватности. Он делал все, чтобы я приехала сюда, он делал всё ради своего брата... А его брат, выходит, делает это ради него. Это не самопожертвование, Джаред. - Да? А что же это? Думаешь, у меня тут мало времени, чтобы об этом подумать? - мужчина вопросительно взглянул на Александру, кажется обездвижев этим взглядом. - Я не уйду, Джаред, - лишь коротко отозвалась девушка. - Я и не выгоняю тебя, - лишь фыркнул тот, - с чего вообще... - Обычно так бывает. Меня ни раз считали ненормальной, особенно такие же... уверенные в себе. - Ты, мне кажется, увереннее всех будешь, - лишь усмехнулся Джаред. Он, не прекращая, изучал эту странную девушку в бирюзовом сарафане, которая, казалось, с каждой минутой обретала уверенность. Это чувствовалось в голосе, в немногочисленных, но открытых взглядах, которые она бросала на мужчину, считая, что тот их не замечает. Эта детская уверенность летала в воздухе, оседая тонким слоем на окружающую поверхность. Эта уверенность буквально чувствовалась на кончике языка. Мужчина никак не мог уложить в голове, что эта девушка, сидящая напротив, несла в себе нечто сокрытое, сверхъестественно необъяснимое, пугающее, но в то же время завораживающее. От этого интерес к ее персоне накалялся больше с каждой минутой, становясь неистово сдержанным, скрывать его становилось сложнее. Наверное, сложнее, чем Александре хранить все тайны своей судьбы. - Я лишь говорю, что думаю, Джаред. Он понимал, что ей незачем что-либо придумывать или специально его убеждать. Ведь она ничего и не требовала, что вызывало еще больше вопросов, которые вскоре грозили просто разорвать голову. Но она говорила не наигранно искренне, и так чертовски убеждающе, словно навлекая гипноз. Может, это и был ее метод, может, так она хотела установить свою связь... - Я думаю, что ты, Александра, говоришь, что видишь... А видишь ты меня во второй раз. - Хочешь сказать, что поэтому ничего большего я не могу о тебе узнать. Говорю о том, что на поверхности? Мужчина лишь кивнул головой, уже почти жалея, что бросил этот своеобразный вызов. - Ты, Джаред, такой, как сейчас. Может, ты и думаешь, что какой-то особенный, пытаешься таким быть... Но ты обычный. И именно сейчас в тебе не осталось сил скрывать себя настоящего... Хотя ты это пытался делать, честно и яро пытался. Все пытаются поначалу, хочу тебе сказать, но силы быстро покинут любого, ведь это достаточно трудно. И ты не исключение, поверь. А вот маленькая Лили была исключением. Она ничего и никогда не скрывала, не притворялась, именно поэтому даже на последней стадии своей опухоли она лучилась от жизнерадостности. - Значит, предлагаешь лучиться позитивом, когда валяешься на больничной койке в течение месяца? Хорошая попытка... Вот только ты сама не понимаешь, что говоришь, Александра. Все люди разные! Абсолютно все. И поверь, я ни раз видел людей с диагнозами и похлеще моего. Все разные. Да ты и не можешь знать даже сотую долю обо мне. Ты права, видишь сейчас только поверхность... Но силы у меня скрывать еще остались. А вот что касается тебя? Не судишь ли ты так о каждом, испытав это сама? - Это лишнее, Джаред. Кажется, мы договаривались... Кстати, я хочу чай, тебе ничего не надо? Он лишь усмехнулся уголками губ и покачал головой, глядя на девушку, которая поспешно встала со своего места и поторопилась к двери, но на самом пороге остановилась, словно что-то забыв. - Кстати, Джаред, сужу я так не о каждом. Он лишь улыбнулся, когда дверь захлопнулась, но оставила некую иллюзию присутствия Александры. Он лишь улыбнулся, до сих пор видя перед глазами взгляд полный страха и нерешительности, но также пропитанный непознанной внутренней силы, слишком противоречивый, по видимому, как и его обладательница, сумевшая всего за день знакомства привнести в жизнь грандиозные перемены. Ведь даже за эти несколько встреч эта странная личность не могла не вызвать множество мучающих вопросов, которые, буквально, возникали после каждой сказанной ей фразой. Слова девушки неслабо задели его самолюбие, да и были они настолько переполнены предательской правды, что по определению не могли не задеть. От этого можно было раздражаться еще больше, да и было это весьма неизбежно, слишком очевидно, но что-то всё же сдерживало мужчину, что-то определенное и значимое держало барьер, не давая ему рухнуть. *** Александра на ватных ногах подошла к кофейному аппарату, лишь тяжело на него опираясь. Грудную клетку сковывала неимоверная тяжесть, возникшая, очевидно, сразу же после недавнего разговора. Слишком неестественно для нее заводить разговоры на личные темы, но и инициатором была не она. Не она начала лезть в душу в поисках того, что так давно прятала, она лишь приоткрыла щель, лишь попыталась установить контакт, сразу всё разъяснить. Но видимо, в планах Джареда этого не было... Девушка лишь обреченно выдыхает, отпуская всю тяжесть, замещая ее повседневными мыслями, желаниями и планами. Начинает казаться слишком бесчестным отсутствие чая в автомате, а тишина в коридоре становится слишком пугающей, от чего кажется, что никого больше вообще нет на этаже: лишь она и мужчина в палате. От этой мысли у девушки невольно пробегает по спине дрожь, тут же передаваясь всему телу. И эта дрожь страха, что Джаред может вновь затеять прежний разговор, начнет ворошить воспоминания, заставляя медленно умирать под его тяжелым, выжидающим взглядом. Почему этот человек был способен вызывать в ней этот новый страх, когда она всегда казалась слишком решительной? Почему в его присутствии внутренняя уверенность не может найти выход наружу?.. Александра некоторое время стояла, лишь безотрывно гипнотизируя настенные часы и слушая монотонные звуки кофейного аппарата. Почему-то именно сейчас ее начало волновать, до скольки в этом месте может быть посещение, ведь наверняка здесь это хорошо контролируют. Она также вспомнила о Шенноне, который обещал ее отвезти домой, но уехал по делам еще днем. Буря внутри успокоилась практически так же быстро, как и возникла, даже страха почти не было войти снова в стены палаты. Когда Александра вернулась, в комнате уже царил полумрак, лишь вызывая безумное желание включить больше освещения. Наверное, эта привычка была у девушки с самого детства, а самое главное, неприязнь темноты была не страхом, а лишь атмосферой максимального дискомфорта. Лишь во мраке Александре начинало казаться, что ее душа становится более обнаженной, словно все можно будет прочесть лишь по мимолетному взгляду, непринужденному движению. Девушка уже было двинулась к включателю, как тихий голос Джареда резко оборвал ее попытку: - Не включай... - его глаза ей больше не казались пугающими, во всяком случае, пока он находился максимально далеко и в тени. - Где твой чай? - коротко произнес он, быстро смерив девушку удивленным взглядом. - Не было. И он больше ничего не спросил, наверное, именно это его и выдало. Она видела в нем перемену, произошедшую слишком быстро, она видела, что он сейчас испытывает боль, которую явно пытается скрыть всеми силами, хоть беззвучно и просит помощи. Она сразу все поняла, но не могла даже шелохнуться, продолжая тонуть во всей беспомощности момента. - Иди за чаем, - его голос словно вывел из оцепинения, в котором девушка провела непозволительно долгое время. Она лишь медленно подошла к кровати, словно боясь его спугнуть, но он даже не мог пошевелиться от боли, сковавшей все тело. Она лишь присела на край, чувствуя как преодолевает эту пропасть, что до сих пор их разделяла. Она почувствовала свой первый шаг ему навстречу, но он не чувствовал ничего кроме боли. Он лишь сильнее зажмуривал глаза, словно надеясь прогнать ее, как навождение. Он лишь почувствовал на своей щеке холодную ладонь и только в этот момент понял, насколько жар завладел его телом. Александра закрыла глаза. Наверное, самое сложное было - это смотреть на чужую боль, не в силах забрать ее себе. Этот момент наивысшего напряжения, когда ты ощущаешь полную беспомощность, одиночество. Она лишь сидит рядом с мужчиной, пару минут назад на которого была зла, но сейчас ощущает ни что иное, как сострадание. Именно сострадание. Не жалость, которая часто вспыхивает у большинства, когда они видят людское горе, но так же быстро и проходит, угасает, оставляя лишь неприятный осадок, а это было именно сострадание. Чувство, наверное, более личное, глубокое, несущее каждому свое предназначение. Свое предназначение девушка поняла довольно давно и сейчас, сидя около мужчины изнемогающего в немой боли, она пыталась донести свое предназначение до него. Непомерное облегчение волной захлестнуло, когда Джаред открыл глаза, в упор глядя на нее. Она чувствовала, что боль его не отпустила, но зрительный контакт позволил ей чувствовать и его поддержку, будто немой диалог. Вокруг словно образовался вакуум, не позволяя сделать и вдох, погружая все пространство в иллюзию беспомощности. - Что здесь происходит? - девушка повернулась к двери, где на пороге застыл Шеннон, взгляд которого метался от брата к Александре. Все пазлы сами собой сложились в объяснимую картину, а по виду Джареда ему стало все более красноречиво. - Я позову врача, - лишь прохрепел он, открывая дверью - Нет! - голос девушки был слишком чуждым, неимоверно громким, но мужчина почему-то остановился. - Не надо, Шеннон! - Ты серьезно? Посмотри на него! - он беспомощно показал на брата, стараясь не смотреть в ту сторону. - Я помогу ему, обещаю. Не надо, Шеннон. Поверь мне, ты же хотел узнать... - У него приступ, Александра! - Я здесь, значит... - девушка лишь закрыла глаза, пытаясь говорить спокойно, но присутствие Шеннона начинало выбивать ее из калеи. - Надо ему быстро дать обезболивающее, - мужчина быстро переместился к прикроватной тумбочки и начал быстро искать лекарство в ящике, шумно перебирая множество баночек и ампул. - Не надо лекарства, - коротко произнесла Александра, беря ладонь Джареда в свою, передавая ему это успокоение. - Не надо... Шеннон лишь беспомощно перевел взгляд на брата, словно спрашивая разрешения, но всё уже понял с первой секунды: если бы Джаред хотел, он бы прогнал девушку, он бы нашел силы. Тот лишь слабо кивнул, давая понять, что Александра делает все правильно, он позволил себе принять её без остатка, он доверился. Мужчина лишь сильнее сжал ампулы обезбаливающего в ладони, начиная пятиться к двери. Слишком невыносима была для него картина, слишком было непозволительно оставаться беспомощным, отдавая брата в лапы судьбы. Он лишь остался за деврью, безотрывно гипнотизируя белоснежную поверхность, словно это могло хоть чем-то отвлечь, он почувствовал лишь сотую долю боли от лопнувших в ладони ампул, лишь сотую, по сравнению с той, которую испытывал при каждом приступе брата. Сердце у девушки отбивало бешеный ритм, перед глазами всплывало лицо Шеннона, который, кажется, впервые переступил через братскую ответственность. Она только сильнее сжала ладонь Джареда, пытаясь хоть как-то совладать с эмоциями, вмиг взявшими верх над разумом. Кажется, они были непосильны даже ей, вырываясь наружу, распространяясь во всех направлениях. Наверное, они были даже ощутимыми, ведь такое просто невозможно не почувствовать. - Я помогу тебе, обещаю, - лишь прошептала она. - Я помогу.