Мы - Мюллеры

Мечты Томаса о славе профессионального футболиста и игре на ровне с лучшими звездами исполнились совсем скоро. «Бавария» всегда высоко ценила своего нападающего и полузащитника, ведь он был настоящей находкой, алмазом, найденным в Пеле и перевезенным в Мюнхен на огранку. Когда тренера прослышали о чудо-ребенке из деревни и посмотрели статистику детской команды местного клуба: сто двадцать голов из ста семидесяти пяти забил один единственный ребенок с прославленной фамилией Мюллер, они тут же предложили мальчику переехать в город. И вот своей игрой за клуб Томас заслужил место среди игроков, отправленных на Чемпионат Мира в ЮАР под номером 13. Лиза, конечно же, отправилась с ним для поддержки. Она и другие жены и подруги футболистов сдружились, вместе ходили на каждый матч в именных футболках своих героев. Правда, у всех были обычные, с фамилией, и только на той, которую носила Лиза, красовалось «Томас». Девушка не могла передать, как гордилась она своим супругом, как рдели ее щеки, когда, забив гол, форвард пробегал перед трибуной, на которой она сидела, посылая воздушные поцелуи. Правда, результаты Чемпионата оказались не такими сказочными, как все ожидали, но Томас за свою игру получил «Золотую бутсу» и был признан лучшим молодым игроком. После этого и началась для Лизы жизнь со знаменитостью. Весь мир узнал о молодом немецком таланте, прознали про него и репортеры. Лиза в ужасе понимала, что куда бы они теперь не вышли, их фотографии тут же окажутся на всеобщем обозрении, и чем приватней – тем лучше. Она злилась, когда во время прогулки с мужем и двумя собаками замечала краем глаза вспышки камер и слышала щелчки затворов. Томас старался держать себя в руках и быть вежливым и обходительным даже с нахалами, вторгающимися в их с женой личное пространство, но иногда и он мог выйти из себя. Тогда Лиза сжимала его руку и просила побыстрей уйти из этого места в другое – она совсем не желала перепалок Мюллера с журналистами. Теперь они стали чаще выходить в свет: нужно было показываться на мероприятиях и вечеринках, проводить целые вечера в компании почти незнакомых людей и стараться, чтобы никто не уловил своим чутким обонянием нотки дискомфорта в поведении, а часто встречались они с такими людьми, у которых был нюх на распознавание именно этого запаха. Томас и Лиза привыкли проводили вечера вдвоем, сидя в обнимку с большой тарелкой попкорна за просмотром сериала или в кафе в компании самых близких друзей. Теперь нужно было первую половину дня потратить на подготовку: подобрать одежду, сделать прическу, а потом еще полдня и, частенько, добрую половину ночи стоять и улыбаться перед фотографами и развлекать шутками людей, с которыми сидишь за одним столиком. Не то чтобы Мюллеры совсем не любили эти мероприятия – иногда, когда на вечеринках были их знакомые – одноклубники с женами и девушками, они, зная, что компания будет веселой, с удовольствием и позировали и раздавали интервью. Но от таких вечеров быстро устаешь, особенно, если ты привык приходить, ужинать и к одиннадцати ложиться спать после прогулки по ночному городу, потому что завтра рано вставать. Удобные джинсы и футболки пришлось заменить дорогими костюмами и платьями, а вместо прогулок по Мюнхену – прогуливаться по ресторанам. Кто-то скажет, что такой образ жизни – просто мечта, особенно, когда тебе за это еще и платят, но для Томаса и Лизы слишком частые мероприятия были только в тягость. Иногда, оказавшись в компании звезд футбола и их модельных жен, они бросали друг на друга мечтательные взгляды и оба думали о том, как бы прийти домой, снять неудобную обувь и принять вместе ванну или полежать, обнявшись, перед телевизором. Томас был просто собеседником мечты: начитанный, образованный, находчивый и добродушный, с замечательным чувством юмора, – все, кто оказывался с ним за одним столиком хохотали до упаду. Он был одним из тех, кто легко адаптируется в любой компании и тут же находит с десяток друзей и приятелей, видящих в нем беззаботного, веселого, славного малого. На каждом приеме он был на высоте, покоряя гостей своими шутками и большой светлой улыбкой. Лиза же не всегда могла найти себе компанию, и если Томасу приходилось оставлять ее одну, чего он делать не любил, но иногда приходилось, она старалась либо отыскать кого-то из знакомых и уцепиться за них, либо отойти в уголок так, чтобы ее не заметил никто из гостей и тем более, никто из репортеров, которых всегда был целый рой на таких мероприятиях. Мюллеры, начав появляться вместе как муж и жена, сразу стали одной из самых образцовых пар немецкого футбола: они держались за руки, смотрели друг на друга влюбленными глазами, шептались и тихонько смеялись над шуткам, которые только сами и понимали. Все умилялись их теплым отношениям, ставили в пример, как крепкую любящую семью и постоянно спрашивали, не собираются ли они заводить детей. Томас и Лиза не собирались. Они поженились всего год назад на скромной церемонии, на которую были приглашены только родственники и самые близкие друзья, а после организовали замечательную маленькую вечеринку. Правда, в церкви они так и не обвенчались, но планировали сделать это в ближайшем будущем, когда будет побольше времени. Но оба решили, что еще слишком молоды, чтобы заводить детей. - Вы что, я сам еще ребенок! – отшучивался от журналистов Томас. И он, и Лиза хотели пожить для себя и для друг друга несколько лет, прежде чем взять на себя такую ответственность. Им нравилось просыпаться по выходным во столько, во сколько хотелось, нравилось, что можно хоть полдня пронежиться в постели, обнимаясь, и никто не поднимет их голодным испуганным плачем. Они оба обожали детей, особенно Мюллер, который мог хоть целый день возиться и развлекать развлекая малышню, и мечтали о большой семье,но для этого они были слишком молоды и единственное, чего им хотелось в личной жизни – побольше времени проводить вместе. Они купили дом за городом, не такой роскошный, как у многих знаменитостей, но и получше, чем их бывшая квартира, о которой оба иногда вспоминали как о тихом уютном убежище, где не было вспышек камер и где не совали микрофон под нос. - Иногда я мечтаю, что ты – это ты, только не такой известный футболист, а просто футболист, как если бы это была самая обычная профессия, - как-то сказала Лиза наивным голосом, когда им удалось выбраться погулять вместе. – И вот ты играешь в футбол и добиваешься того, о чем мечтаешь, только вне стадионов тебя никто не знает, и ты приходишь в нашу старую квартиру и снова обнимаешь меня прямо на пороге, как раньше, и мы не боимся, что через окно к нам влезет репортер с блокнотом, а просто живем, потому что любим друг друга и не можем по-другому. Томас только вздыхал, мечтая о том же, но даже он был не в силах что-то сделать – становясь популярным, ты перестаешь быть абсолютным хозяином своей жизни. Разве не злился он на всех и вся когда видел, как Лиза одиноко сидит за пустым столиком, высматривая его среди толпы или когда она вздрагивает от яркого света и оглядывается по сторонам, принимая его за вспышки камер? Он лишь надеялся, что когда поутихнет ажиотаж после Чемпионата, про них с Лизой все снова на время забудут, и они заживут, как раньше. Приход Мюллеров на вечеринки и праздники всегда вызывал довольный гул у компании. Их любили за веселость и открытость, за смешливость и добродушие, они нравились всем, как пара. Для фотографов, которые могли выбрать любую звездную чету в зале, Мюллеры были слегка простоваты, поэтому на больших мероприятиях их оставляли в покое, только иногда делая снимки, которым умилялись фанаты: Томас и Лиза целуются, Томас что-то шепчет Лизе на ушко, а она смеется, Томас держит Лизу за руку, позируя на красной дорожке. Кто-то из их знакомых сказал: «Если Томас и Лиза разведутся, я перестану верить в любовь. Они просто идеальная пара». И это было чистейшей правдой, но и у идеальной пары бывают размолвки. Когда они с Томасом ссорились, Лиза часто шла в конюшню и, оседлав Рэдклиффа – ее первую собственную лошадь, подарок мужа, скакала галопом, пока вся злость и вся обида не вымещалась в конский топот и растворялась в ветре, бьющем в лицо и развивающем гриву. Успокоившись, а иногда и выплакавшись, Лиза возвращалась, готовая на мир. К тому времени Томас тоже успокаивался и они извинялись друг перед другом за вспыльчивость, за свои ошибки, обещали в будущем делать все, чтобы больше не ругаться. Никогда не извинялся только один, всегда оба – это было их правило. Потом они садились рядом,Томас притягивал Лизу к себе, она клала голову ему на грудь и крепко сжимала его ладонь. У Мюллера был выходной. Долгожданный, драгоценный выходной день, когда он снова был сам себе хозяин и мог провести время с женой. Он лежал на траве, кусая соломинку, и наблюдал, как Лиза тренируется. Она старалась посвящать упражнениям как можно больше времени, чтобы добиться самых лучших результатов на предстоящих соревнованиях. Томас всматривался в ее тонкую изящную фигурку, наблюдал за движениями рук, которыми девушка управляла созданием, в два раза большим, чем она сама. Ему нравилось смотреть, как Лиза разговаривает с лошадьми, ласкает их или отчитывает, как будто это маленькие непослушные дети. Она и его могла отчитать, как мальчишку, если он, как мальчишка, напроказничал. Он думал о том, что, наверное, никогда и никого не любил сильнее, и что будь на месте Лизы другая девушка, он бы не был так счастлив. Да и не может на ее месте быть никто другой – она – идеал – женщина его мечты, самое дорогое, что у него есть. Лиза, пряча рукой глаза от яркого света, подъехала к мужу, спрыгнула с лошади и склонилась над ним, закрыв собою все пространство. - Ты заслонила собою солнце, - восторженно сообщил ей Томас, она засмеялась и поцеловала его за то, что он такой глупый, такой милый и такой смешной, за то, что она его так любит и просто так. - Хочешь прокатиться? – спросила она, указывая на Рэдкиффа, отошедшего в сторону, где было больше травы. - Всем сердцем, - с жаром произнес Мюллер, вскочив, но тут же рухнул обратно на траву, - но по контракту мне запрещено. Боятся, что я получу травму. - Да брось, здесь нет никого. Я умру, но не выдам твоей тайны, а с лошадью как-нибудь договоримся, - улыбнулась Лиза, силясь поднять мужа, но тот потянул сильнее, и она сама упала на него. - Не могу, - прошептал он, извиняясь, - я обещал, а значит – нужно держать слово. У тебя же муж не какой-нибудь там балабол! - О, нет! – засмеялась Лиза, наигранно сильно мотая головой. – От него словечка не дождешься, молчит целыми днями. - Ну так зачем он тебе? – хитро улыбнулся Томас. - Вот уж сама не знаю, - задумалась девушка, усаживаясь рядом, Мюллер, как обычно, положил ей голову на колени, - в нем есть своя изюминка. - И все? Только из-за изюминки? - Ну, еще он очень веселый, хоть и молчит, конечно, добрый, умный, он смешит меня до слез, и вообще, я люблю его больше всех на свете. - Больше Рэдклиффа? – футболист подозрительно сощурил глаза. - Больше Рэдклиффа, больше Мики и Мармела, - заверила его Лиза, перечисляя имена их лабрадоров. - А он тебя любит? – не отставал парень. - Надеюсь, - Лиза задумчиво взглянула вдаль. Томас резко привстал и властным движением рук развернул ее лицо к себе. - Ты сомневаешься? - В тебе? Никогда. Отсюда до Луны и обратно, - вспомнила Лиза. - И еще чуть-чуть, - добавил Томас, отмеряя «чуть-чуть», расставив руки как можно шире. Они лежали так, обмениваясь нежностями и признаниями, еще около часа. Как же сильно им не хватало таких сладких моментов в повседневной жизни. Ударившись в работу иногда забываешь, что любишь кого-то больше жизни, и нужны такие ленивые солнечные дни, чтобы напомнить об этом. Лиза умилялась, глядя, как Томас сжимает глаза от щекотки, когда она проводит травинкой по его лицу, обводит немного насупленные брови и аккуратные тонкие губы, которые могут расплыться в такой широкой улыбке, что позавидует даже Ти-Рекс. О каких детях могла быть речь сейчас, когда ей еще воспитывать и воспитывать этого смешливого болтуна, довольно вилявшего в воздухе ногами. Кажется, она отдала бы десять лет жизни, только бы этот день длился дольше других. Они смотрели на небо, акварельно-голубое, пытаясь уловить момент, когда облака меняют свою форму. Ветра почти не было, небо казалось неподвижным, но стоило Томасу и Лизе отвлечься от него на минуту, а потом снова посмотреть – облака, которых оставили в одном положении, оказывались уже на другом конце небосвода, изменив внешность. - Кстати, - беззаботно промурлыкал Томас, - нас сегодня ждут к восьми на вечеринке. Лиза как будто услышала звук разбивающегося стекла – это вдребезги разбились ее планы провести с мужем наедине весь день. Теперь она уже не очень хотела, чтобы он длился вечно. - Что? – она привстала, немного грубо стряхивая Мюллера с колен. - Да, там какую-то тусовку опять устраивают, я даже не стал углубляться в причины. Как будто им нужны причины, чтоб потусить! - И ты говоришь только сейчас? – Лиза почувствовала, как внутри все закипает – в миг улетучились надежды о возрождении старых добрых времен хотя бы на один вечер. - Да там все свои будут, из клуба, так что особо наряжаться не нужно. - Ну, спасибо, теперь я успокоилась, - приторно проговорила Лиза, Томас хотел вернуться в прежнее положение, но она не позволила, а встала и быстро направилась в сторону дома. Мюллер упал на траву и ударил себя по лбу ладонью. Надо было сказать раньше, но все было так замечательно, так не хотелось нарушать эту идиллию какими-то разговорами о вечеринках, одежде и прочей чепухе. Лучше бы он сделать это, потому что теперь Лиза явно разозлилась или, еще хуже, обиделась. Когда она просто злилась, Томас легко успокаивал ее, подходя на четвереньках, как щенок, и кладя голову на колени, или неся ей цветок в зубах, или комично падая и моля прощения до тех пор, пока девушка не начинала смеяться и не хлопала мужа по носу, в который тут же целовала. Когда же Лиза обижалась, Томас чувствовал себя самым несчастным и самым виноватым человеком во Вселенной. Он обещал делать ее счастливой каждый день, и вот она плачет из-за него, свернувшись в клубок на кровати или в кресле. Он злился на себя, уходил в угол и сидел там, пока Лиза не успокаивалась, а потом нежно подползал к ней и ложился рядом, обняв, шепча ей слова извинения. Он мучился и много думал, когда Лиза уходила в конюшню, чтобы оседлать Рэдклиффа. Томас так сильно любил эту девушку, что ни разу за всю их совместную жизнь гордость или чувство собственного достоинства не остановили его от примирения. Он знал, что виноват и делал все, что мог, чтобы загладить вину. А если виновата была Лиза, она поступала точно также, не уподобляясь тем женщинам, которые не только никогда не признавали за собой вину, но и перекладывали ее на партнера, надуваясь в ожидании, что мужчина начнет расстилаться перед ней, прося прощения. Томас нашел Лизу на кухне – она с остервенением мыла посуду. «Кажется, просто рассердилась», - подумал он, подходя сзади и обнимая жену за плечи. Та отдернула его руку, не повернувшись. - Лиза, - протянул Мюллер, пытаясь вновь заключить ее в объятия. Лиза резко повернулась к нему – в глазах у девушки стояли слезы, губы были обиженно сжаты и слегка дрожали. Томас опешил и отступил на шаг назад, давая жене пройти. Он и не знал, что поход на вечеринку без предупреждения так сильно заденет ее, не понимал, за что тут так обижаться. - Лиза, ну чего ты? - А что я? – спросила она, оттирая слезы и открывая шкаф с одеждой. - Ты обиделась, - объяснил Томас, пытаясь подобраться к жене, но она не давалась. - Я не обиделась, просто расстроилась, - отвечала Лиза, доставая из шкафа маленькое черное платье. - Ну да, когда ты расстроена – ты не плачешь, ты просто сидишь в кресле, обняв колени, а потом я подхожу и ты меня прощаешь. А сейчас ты обижена и я правда не понимаю, на что? - Не понимаешь? – Лиза даже платье отложила, повернувшись к мужу, и почувствовала новую волну обиды и слез. – Не понимаешь, что это был, может быть, первый день за последний месяц, когда мы могли побыть наедине. Когда тебе не надо было никуда спешить с утра пораньше, когда ты просто был дома, со мной. Я так хотела, - девушка запнулась, уже не в силах сдерживать слезы, и снова расплакалась. - Но я ведь с тобой, - оправдывался Томас, чувствуя, что совершил ошибку. - Да, полдня, а потом мы придем туда, и ты найдешь себе компанию повеселей, будешь снова центром вселенной для них весь вечер, будешь шутить, сорить остротами, всех развлекать. Как будто тебя туда зовут клоуном! Еще колпак надень и красный нос! Томас стоял, ошарашенный словами Лизы. В них было столько накопившейся злобы, обиды и раздражения. Девушка ударила себя по рту ладонью. - Прости меня, - тут же опомнилась она, поняв, что наговорила лишнего, - милый, ты не клоун, прости. Мюллер сжал губы и вышел из комнаты. Лиза рухнула на пол, сжав, словно в тисках, руками голову. Черт бы побрал ее язык! Вначале говорит, потом думает. За что она обидела мужа? За то что тот – собственность команды и должен быть на всех светских приемах? За то что он хочет, чтобы она была рядом с ним? За то что он – душа компании – может найти себе собеседников, а она – нет? Они не говорили остаток дня, молча собираясь на вечеринку. Томас сам пошел гладить себе рубашку, и хотя на ней получились стрелки, он не стал просить жену помочь, а надел как было, и пиджак сверху. Лиза выглядела довольно бледной в черном платье без подобающего макияжа, но ей было все равно. Не было ни желания ни сил краситься, рисовать стрелки, наносить румяна и вообще, заниматься собой. Она причесалась и накрасила глаза. До половины восьмого, когда пора было выходить, оба просидели в разных комнатах: Лиза читала книгу, хотя даже не понимала, о чем она – мысли девушки были далеки от главной героини и ее любовных неудач, Томас смотрел «Симпсонов», но не смеялся, и даже не улыбался, хотя всегда любил это шоу. Не сказав друг другу ни слова, они сели в машину: Томас смотрел на дорогу, Лиза – в окно. Внутри них как будто натянули тонкую нить, которая должна была вот-вот лопнуть, и тогда все чувства выплеснулись бы наружу, но этого не происходило. Оба чувствовали, что нужно сделать первый шаг к примирению, но впервые никто не хотел уступать. Это была их самая серьезная ссора за всю семейную жизнь. На входе пару встретили фотографы, ждущие от Мюллеров улыбок и забавных комментариев, но получившие только пустые взгляды и парочку холодных ответов на вопросы. В зале уже было несколько футболистов со своими половинками, приехавшие пораньше. Мюллера с женой усадили за стол с Филиппом и Клаудией – близкими друзьями, с которыми они часто выбирались то в театр, то просто погулять. Оба радостно приветствовали Томаса и Лизу, но те только наигранно улыбнулись в ответ и как-то угрюмо посмотрели на Ламов, выглядевших особенно счастливыми – недавно, сразу же после Чемпионата в ЮАР, они поженились. Лиза смотрела на Клаудию, державшую Филиппа за руку, и злые слезы подступали к горлу – хотелось, чтобы их с мужем ссора наконец закончилась, не было сил молчать, глядя на расстроенного Томаса. Она знала, что обидела его, но и он сделал ей очень больно. Обычно был виноват кто-то один, но извинялись оба, а теперь виноваты двое, а извиняться не хочет никто. - Томми! – раздался веселый голос Бастиана, направившегося к Мюллеру с распростертыми руками, мужчины обнялись и дружески похлопали друг друга по спине. Томас натянул на лицо улыбку и старался выглядеть как можно веселей, Лиза тоже заулыбалась, когда Швайнштайгер подошел к ней со словами «Прелестная фрау Мюллер». Когда зал наполнился гостями и все разбрелись кто куда, создавая компании по пять-шесть человек, Лиза оказалась в обществе Клаудии, Сары и Катрин. Девушки беззаботно болтали о своем, рассказывая о местах, где они отдыхали, о веселых случаях из личной жизни, описывали обновки. Лиза изо всех старалась выглядеть веселой и довольной и поддерживать разговор, хотя сама искала глазами Томаса, которого, как всегда, увели у нее через пару минут после прихода. - Лиза? Лиза? – Катрин махала перед глазами девушки рукой. – Ты с нами вообще? - Что? А, да, конечно, о чем мы говорили? – Лиза опомнилась и на ее лице опять появилась вымученная улыбка. - Ты хотела сказать, мы говорили? – поправила Сара, указывая на себя и двух других девушек. – Ты-то за весь вечер слов десять сказала, и то через силу. - Что случилось? – спросила Клаудия, как и все счастливые люди желавшая, чтобы все вокруг нее тоже были радостными и довольными. - Да так, ерунда, - Лиза отмахнулась, пытаясь не смотреть ни на одну из девушек, но Катрин взяла ее за подбородок и подняла ее голову так, что большие карие глаза оказались прямо на уровне лизиных. - Из-за ерунды ты бы так не переживала. Скажи нам, может, мы сможем помочь. - Мы с Томасом сильно поругались сегодня днем, - выдохнула Лиза, понимая, что никуда ей не спрятаться со своей проблемой. – Это был его первый выходной за долгое время... - И ты думала, вы проведете его только вдвоем, - закончила за девушку Сара, когда та запнулась, боясь сказать что-то слишком личное. – Это так знакомо. - Милая, - Клаудия ласково потрепала Лизу по плечу, - он ведь ничего не может сделать. Сказали – нужно быть, он и идет. И ведь лучше, что он хочет прийти с тобой, правда? Это всегда лучше, чем если бы он приходил один и искал компании уже здесь, на вечеринке. Лиза ужаснулась при мысли о том, что Томас мог бы изменяться ей. - Ну, не думай об этом, - тут же исправилась жена защитника «Баварии», - он ведь так не делает. Он любит тебя, ты это знаешь, и мы все это знаем. А ссоры бывают у всех, мы тоже с Филиппом ссоримся, это так естественно. - Мне подойти к нему? – спросила Лиза, но тут мнения подруг разошлись. Клаудия сказала, что если она виновата, то нужно прямо сейчас подойти и извиниться, чтобы не мучить ни себя, ни Томаса. Сара советовала подождать, пока Мюллер сам придет к ней просить прощения, а Катрин, поступающая, как она сама выразилась, обычно по обстоятельствам, не смогла выбрать ничью сторону и просто предложила Лизе сделать так, как та чувствовала, будет правильней. - Я не знаю, мы никогда так не ругались, чтобы не разговаривать и даже не смотреть друг на друга. - Эти Мюллеры, - с улыбкой вздохнула Сара. – Так мило, что вы уже год в браке, а серьезных ссор не было. Даже эту за серьезную можно не считать. - А что тогда, по-твоему,настоящая ссора? – спросила Катрин, которая не любила ругаться с Ману, но иногда все же приходилось. - Ну, когда ты кричишь, бьется посуда и вещи летят в разные стороны, а после почти целой недели молчания – страстный, дикий... мир. - А ведь вы с Басти еще даже не женаты, - усмехнулась Клаудия. – Лиза, как ты чувствуешь? - Я только знаю, не вытерплю, если по дороге обратно опять будет эта тишина. - Значит, помирись с ним. - Думаете? Да, я пойду, спасибо, девочки. Лиза вскочила с места, ища глазами Томаса. Мюллер был в своей компании из веселых,захмелевших друзей по команде. Они шутили и громко смеялись, хлопая друг друга и обнимаясь, если шутка была особо удачной. Здесь не велись беседы по душам, и когда одноклубники спросили парня, почему он сегодня такой мертвый, Томас, посчитав, что ломаться и скрывать причину бессмысленно, тут же выдал правду. - Ну так иди извинись, идиот, - тут же получил он совет от Швайнштайгера. Настоящие мужчины – им не до разглагольствований и нежностей. Облажался – извинился и по новой, и нечего страдать и корить себя, как героиня любовных романов. - Серьезно, Томми, что ты тут стоишь? – добавил Нойер, притягивая парня своей огромной рукой, глядя на него сверху вниз. - Давай, бегом проси прощение, - Лам потрепал друга по плечу. - Есть, кэп, - подчинился Мюллер, оглядываясь и вспоминая, где оставил Лизу. - Удачного вам примирения, - донесся в спину смех Бастиана. – Кстати, мы с Сарой однажды так помирились... Томас нашел столик, где, по идее, должен был сидеть вместе с женой, Филиппом и Клаудией, но там сидели только девушки, среди которых Лизы не было. Они оглядели футболиста с ног до головы и обменялись многозначительными взглядами, так что Мюллер сконфузился и весь сжался, как на приеме у врача. - А где?.. – протянул он, но под пронизывающими взглядами Бранднер забыл, как произносить слово «Лиза» и только неуклюже сложил губы трубочкой, глазами указывая на пустой стул. - Она пошла тебя искать, - подмигнула футболисту Сара. - А куда пошла? - Не знаю,в сторону столов, кажется, - Катрин завертела головой, пытаясь высмотреть Лизу. – Вон она, Томми. Мюллер проследил, куда указывала рука девушки, и увидел Лизу в маленьком черном платье, оглядывающуюся по сторонам. Он поблагодарил Гильх и неуверенными шагами направился к жене. Заметив приближающегося Томаса, Лиза быстро вдохнула и выдохнула и повторила в уме то, что собиралась ему сказать. - Томми – Лиза, - начали они одновременно и тут же замолчали, неуверенно поглядывая друг на друга. Лиза силилась вспомнить хотя что-то из того, что секунду назад еще вертелось на языке, но в голове не было ни одной умной фразы, только жалобное «прости, прости, прости». Томас сильно замялся – они еще никогда так не ссорились и ситуация с примирением на людях, где нельзя тихонько подкрасться сзади и поцеловать Лизу в шею, была для него новой. Ему хотелось схватить ее в охапку и убежать из этого дурацкого зала, где все сейчас пялятся на них, как будто бы у столов разыгрывается представление, и бежать, пока он не найдет самое укромное место на планете, бережно уложить Лизу на траву, засыпать ее полевыми цветами и прижаться щекой к ее теплой мягкой руке. - Мне так жаль, - только и смог выдавить он, взволнованно сглотнув. - Мне тоже, я не должна была так говорить. Ты не клоун, милый, ты самый лучший. Это я виновата, дура, - Лиза стучала себе по голове, пока Томас не перехватил ее руку, покрыл поцелуями и прижал к сердцу. - Ты не дура, не говори так, я сам все испортил. Мог бы сказать заранее. Если бы я только мог проводить с тобой больше времени, я бы сразу... - Прости меня, Томми, я так люблю тебя, - Лиза ласково коснулась ладони мужа пальцами, такими нежными, что на месте их прикосновения должны были вырастать ромашки. - Я тоже тебя люблю, прости, прости, - он притянул ее к себе, поцеловав. Девушка обняла Томаса, прижавшись, как раньше. - Господа, - послышался голос ведущего, который в мыслях футболиста выиграл титул «Обломщик года», - прошу, займите свои места. Томас и Лиза обернулись в зал, где все тут же усердно о чем-то заговорили, стараясь не подавать виду, что они вообще замечают, что на вечеринке есть какие-то Мюллеры, и тем более они не подглядывали за ними. Клаудия улыбнулась Филиппу, когда молодые люди сели за стол совершенно успокоенные и счастливые. Делая вид, что слушает то, что говорит ведущий, Томас нашел под столом лизину руку и крепко сжал ее в знак абсолютного примирения. Лиза тихонько улыбнулась, и сжала руку мужа в ответ, глядя на него краем глаза. Губы Томаса тоже расплылись в улыбке и он подмигнул, зная, что Лиза смотрит. Девушка тихонько засмеялась – это был их маленький секрет.